Всё самое худшее

      — Где она? Клянусь, если ты хоть пальцем её тронул — тебе не жить.       Ливэй был зол, нет, в ярости. Глаза его искрились самым ярким пламенем, пока перед ним стоял принц мира теней, явно не заинтересованный в разговоре. Насмешливая улыбка не сходила с тонких губ, будто демонстрируя превосходство над простым, как казалось самому Ян Лину, князем.       — Не забывайся, — тон был удивительно спокоен, хоть и в словах его сквозила вполне ощутимая угроза. Он был прав. Демону стоило сбавить обороты, если ему не хотелось неприятностей, однако сейчас Ливэю было глубоко наплевать на уважение, на то, что противник мог лишить его не только титула, но и жизни, лишить Ци, поглотить целиком.       К его удивлению, принц не торопился нападать — скорее, оценивал возможности или просто-напросто любовался сложившейся картиной. Ян Лин был тем, кому до дрожи нравилось играть с жертвами, выводить их на самые яркие эмоции, упиваясь ненавистью, что делало того в разы сильнее. Более того, смотреть на то, как князь превратился из сильнейшего демона в капризного мальчишку — каким он его знал с самого детства, было весьма увлекательным занятием.       Но вот Ливэю подобная игра не нравилась. Руки его то сжимались, то разжимались, будто готовились к ожесточённой битве, будто бы готовы были испачкаться в чужой крови. Каждая минута рядом с злейшим казалось вечностью, даже дышать с ним одним воздухом демону было до жути противно, тогда как наследнику хотелось приблизиться к демону как можно ближе, заползти исподтишка, словно змея, запустить свой яд в самое сердце, наличие которого тот упорно отрицал.       Шаг — Ян Лин оказался перед лицом князя теней, заглядывая в бездонные глаза. Как же он любил смотреть в них. Этот ледяной, надменный взгляд пробирал до дрожи, заставлял любого трепетать от ужаса и осознания того, что последует после. Опасный, жуткий, любимый. Он был жесток со всеми, кроме него. Перед ним Ливэй был совершенно другим: нежным, отчасти застенчивым, открытым.       Был. Когда-то.       — Забавно, — слова слетели сами собой, выдали то, что было в голове у наследника. — Забавно, что ты, мой дорогой друг, всё ещё не понял простую истину: мы с тобой — одно целое, мы не можем существовать друг без друга. Ты нуждаешься во мне даже больше, чем я думал. Твоя цель не богиня, — Лин не договорил, но на самом деле ему вовсе не нужно было ничего говорить, ведь ответ лежал на поверхности.       — Я хочу убить тебя, — признался Ливэй сквозь плотно сжатые зубы. — И я сделаю это прямо сейчас, друг.       В конце концов князь не выдержал, поняв, что их «душевный» разговор слишком затянулся. Не хотелось терять ни единой минуты на пустую болтовню, пока где-то там сидела Мэна, моля о помощи. Может, её пытали, морили голодом или того хуже — медленно убивали для того, чтобы призвать его, чтобы наконец захлопнуть капкан.       Ян Лин прискорбно выдохнул, отступая на несколько шагов, а после зачем-то поклонился. Видимо, соблюдая этикет или повторяя древний обычай, в котором перед дракой двум влиятельным демонам нужно было выказать уважение противнику. Ливэй, усмехнувшись, повторил его жест, всё ещё не отрывая взгляд от змеиных глаз принца. В одно мгновение по тронному залу прошлась мощная волна тёмной Ци, к которой князь оказался не готов и лишь чудом отскочил в сторону, шипя от злости.       Губы Лина приподнялись в радостной ухмылке. Однако насладиться маленькой победой наследнику не дали, поскольку Ливэй уже давно не стоял в стороне: с помощью нехитрого движения рук князь смог нанести ответный удар — тот, что смог бы обездвижить надменного принца.       Не сработало, но крайне удивило противника.       — Надо же, научился всё-таки.       Ответом стало удушье. Невидимая сила подняла принца в воздух, заставляя того забиться в конвульсиях и схватиться за горло в попытках освободиться из цепких рук врага. Ливэй молчал, медленно, не без удовольствия сжимая ладонь в кулак. Он мучал его до тех пор, пока не услышал сдавленный хрип, ставший музыкой для ушей.       — Глу-пый, маль-чишка… — вымолвил принц, выпучивая глаза. — Думаешь, что победил так просто?.. П-пара фокусов на меня н-не действуют.       Князь вдруг отшатнулся из-за ощущения того, что землю выбили из-под ног. Перед глазами всё расплылось, а в голове оглушающе звучал зловещий голос — голос Ян Лина.       Отпусти. Повинуйся. Стань… моим.       Ливэй прекрасно знал данный приём, но не знал, как избавиться от этого, как освободить разум. Он провёл слишком мало времени с принцем для того, чтобы изучить его технику борьбы, так и не научился противостоять подавлению воли. Князь взглянул на противника: уста были плотно закрыты, говорили лишь его мысли.       Ну же, друг мой, перестань сопротивляться. Вспомни, как хорошо нам было вместе, вспомни, кем мы были друг для друга.       Хватит управлять мной!       Одного удара оказалось вполне достаточно для того, чтобы размазать Ян Лина по стене, оставив вмятину. Принц глухо застонал, распластавшись на мраморном полу. Молодой господин жадно хватал воздух, пока Ливэй неспешно приближался к нему, явно намереваясь закончить начатое. Однако побеждённый вдруг зашептал на хорошо знакомом змеином, призывая своих приспешников. Рептилии закольцевали тонкую шею, а после связали князя по рукам и ногам, заставив рухнуть того на спину.       Ядовитый смех наполнил зал. Зловещий, тёмный, режущий слух. Ливэй неприятно скривился и хотел было огрызнуться, но не смог по одной лишь причине, что змеи не просто парализовали его — они заставили демона замолчать. Надолго ли?       — Как же ты наивен, Вэй-вэй, — теперь Ян Лин смотрел на него оценивающе, с нескрываемым упоением от осознания того, что тот, кого он желал получить все эти годы, лежал перед ним связанный, мычавший нечто непонятное, пытающийся выбраться из живых верёвок. Принц играючи приложил палец к губам. — Тише, не трать силы понапрасну, — голос был сладок, соблазнителен. Ни одна демоница не смогла бы устоять перед ним. Не смог бы и Ливэй. Повелительный тон господина переворачивал все внутренности, мнимая забота, всепоглощающая любовь ломала изнутри, уничтожала, но всё это было нужно князю. Ян Лин был нужен ему.       Вскоре демон перестал сопротивляться, поняв свою безысходность. Он посмотрел в изумрудные глаза со смирением, выражая мольбу. Принц, поняв это, тут же обошёл давнего друга, и, сев на корточки, коснулся кончиками пальцев бледной кожи. Князь был холоден не только внутри, но и снаружи: будущий правитель мира теней будто прикасался к самому настоящему льду, отчего непроизвольно дёрнулся всем телом. Кажется, увидев данную картину, Ливэй усмехнулся.       — Тебе правда дорога богиня, князь? Дороже… меня?       Лин сглотнул. Ком обиды встал поперёк горла, зелёные глаза заблестели от подступавших слёз. Он променял всё: их былую дружбу, вражду, его самого. Принц мог бы воспользоваться моментом и убить заклятого врага прямо здесь, прямо сейчас, однако сын Канга не забрал ци всего лишь потому, что хотел услышать слова, которые запечатал бы в своём сознании на долгие века. Ливэй промычал что-то неразборчивое, и только тогда повелитель змей понял в чём дело.       — О, да, сейчас.       Изящным взмахом руки тот избавил пленника от змеи, что закрывала князю рот, тем самым давая относительную свободу. Ливэй тяжело дышал, пытаясь втянуть побольше воздуха в лёгкие, а после измученно взглянул на Ян Лина.       — Я тебя… — сглотнул, горделиво сдёрнув подбородок. — До одури… всем телом… ненавижу.       Другого ответа принц теней не ожидал, даже не надеялся на что-то другое. Тонкие губы снова приподнялись в улыбке, а рука больно надавила на грудь, отчего князь тихо вскрикнул. Ян Лин наклонился к лицу врага так, что они оказались настолько близко, насколько это было возможно.       — Я тебя… — горячее дыхание змееуста обжигало лицо Ливэя, будто бы он соприкоснулся с самым настоящим огнём. В этом шёпоте был некий дурман, что опьянял не хуже вина Бай Луна. Бледные губы взывали к себе, но князь всеми возможными способами старался сопротивляться, но получалось плохо. — До одури… всем телом… желаю, князь. Желал, желаю и буду желать во снах, — усмехнулся. — а может, не только во снах.       Пленник выдохнул сквозь зубы.       — Поцелуй меня наконец, принц ты эдакий. — Лин на мгновение застыл. Он не мог поверить ни своим ушам, которыми услышал данные слова, ни глазам, которые чётко видели того самого князя теней, демона, что был его единственным другом. От неожиданности будущий правитель выпрямился, зажав уста. — Чего ждёшь, Ян Лин? Целуй же, раз так хочешь меня всего. Ты ведь всегда получаешь всё, что хочешь, а сейчас ты желаешь меня. Так получи.       — Это уловка, да? Капкан. Ты хочешь обмануть меня! — демон недоверчиво сузил глаза, разглядывая пленника с ног до головы. — Нет, не стану. Не поведусь на твою!..       — Хочешь, чтобы я поцеловал тебя первым? — ответа не последовало. — Да или нет? Говори, иначе могу передумать.       — Нет! — вскрикнул тут же Ян Лин. — Я сам, сам.       Всё ещё не веря, змееуст снова потянулся к лицу князя. Медленно приближался, краем глаза наблюдая за его руками и ногами, чтобы убедиться в искренности слов. Ненадолго задержался у самых губ, а после прильнул к ним со всей нежностью, на которую только был способен. Ян Лин был до жути напуган тем, что сейчас происходило: ему казалось, что это очередной сон, который должен был прерваться с минуты на минуту, бредом, полётом фантазии после очередной попойки, но…       Всё оказалось правдой. То, что сейчас происходило между двумя врагами — правда. Из изумрудных глаз потекли слёзы счастья, скатывавшиеся по щекам, соприкасавшиеся с кожей Ливэя. О большем наслаждении Лин и мечтать не мог, да и Ливэй тоже. Хоть и не собирался признаваться в этом до скончания дней.       Внезапно князь больно укусил господина за нижнюю губу, отчего тот глухо промычал. Горячий язык не без удовольствия стал слизывать рубиновые капли, тем самым проникая вовнутрь. Принц задыхался в собственных эмоциях, утопал в них, как в своё время утопал в море крови и трупов. Он был полностью поглощён прежде чуждым ему чувством — любовью.       Ливэй… — зашептал голос в голове. — Ливэй, это сон?       Заткнись. Молчи. Наслаждайся мной, мой господин.       «Мой господин» — забытое обращение, которое хранило в себе всё самое сокровенное, самое важное, знакомое, нужное больше, чем воздух. То, что было важнее собственной жизни. Как же князь скучал по нему — по своему господину, по другу, по былой любви.       Рука принца спустилась от груди к животу, очерчивая понятные лишь ему одному символы. Через толстую ткань тёмного одеяния он чувствовал небывалое напряжение, что раззадорило того ещё сильнее, взывая к смелым поступкам, к которым не решился бы раньше.       Пальцы щипали кожу бедра, заставив Ливэя выдохнуть от неожиданности. Проводя по нему ладонью, юный господин почувствовал мелкую дрожь, позабавившую его, заставившую внезапно остановиться и переключиться на шею. Высвободив шею от ящеров, тот намотал тёмные волосы на кулак, вынуждая пленника задрать голову настолько, насколько это было возможно.       — Ян Лин… — зашипел князь сквозь зубы.       — Проси, — настоял он в ответ.       Ливэй выругался, спорить, однако, не стал.       — Прошу тебя, Ян Лин.       Господин лишь слабо усмехнулся, явно удовлетворённый ответом. Как же он хотел это услышать от него, столько мучений пришлось пережить ради этого дня, столько ненависти только ради него, и это, наконец, случилось. Наяву.       След вдоль шеи, тянущийся до самого основания, укусы, шипение — вот что стало пиком их отношений. То, чего добивались оба, что получили. Князю безумно хотелось высвободиться из пут, впиться в его плечи, заставить его просить так же, как просил он только что. Но хватка была настолько сильной, что выбраться из неë казалось невозможным.       — Освободи меня, Ян Лин. Не делай меня жертвой.       Принц усмехнулся.       — Ты и есть моя жертва, Ливэй. Не забыл, кто тебя связал, в чьих владениях находишься?       А ведь правда. Невзирая на то, что он был князем, Ян Лин всё же был на голову выше, власти было гораздо больше. Так получается, что он и вправду жертва, попавшая не просто в капкан, а бросившаяся прямиком в лапы хищнику. Он подумать даже не мог о собственной слабости и безысходности, однако теперь всё встало на свои места.       — Ты был прав, господин, — начал вдруг князь, осматривая лицо юного принца. — Я видел в тебе всё самое плохое, ненавидел только потому, что… ты был моим отражением. Грязь была в нас обоих. Я нуждаюсь в тебе, потому что скучаю. Всё это время скучал.       Ян Лин томно выдохнул, потому что был согласен. Они с ним — ипостась одного и того же. Они — зло, которое пришло к ним не по собственной воле, они стали теми, кем не хотели быть ни для других, ни для друг друга. Вот истина, к которой они пришли вместе.       Медленно встав с места, змееуст просто махнул рукой, тем самым высвобождая князя из плена. Ливэй облегчённо выдохнул, покручивая онемевшие конечности, а затем медленно встал. Голова всё ещё кружилась, ноги еле удерживали его, но демон держался, посмотрев на господина, что стоял к нему спиной и явно о чём-то задумался.       — Богиня в темнице, — бросил принц после небольшой паузы. — Беги спасать её, пока я не передумал, мой князь, — подобное обращение от принца сбило Ливэя с толку, но не могло не отозваться особым теплом в глубине его поистине порочной души.       — Спасибо, — он кивнул, на что получил весьма своеобразный ответ.       — Обещай, что навестишь меня снова. По своей воле.       Князь подошёл к Ян Лину, обняв того со спины. Тот сразу же выпрямился от неожиданности, выдохнул, а после и вовсе повернул голову, пытаясь увидеть Ливэя воочию. Подобное поведение было крайне странным для него, посему принц сначала не поверил, но когда услышал прощальные слова, сразу же расплылся в улыбке.       — Увидимся во сне и не только в нём, мой господин, — князь оставил короткий поцелуй на широкой спине будущего правителя теней, будто бы извиняясь за причинённую боль, после чего испарился в тёмной дымке. Только оставшись наедине с самим собой и собственными мыслями Ян Лин смог повернуться лицом.       — Самое худшее во мне — это губительная любовь к тебе, Ливэй, князь теней.