***
Валентин сидел в кабинете Христо, разложившись с чертежами на полу. Ватманы заполонили всю комнату, укрытые калькой готовые схемы охранялись Нарциссой, что вполне себе расслабленно, в отличие от Валета, на них возлежала. Настольная лампа освещала область, над которой сейчас корпел Валентин. По кругу веером стояли пустые банки из-под энергетиков, не иначе, чем призывая любимого всеми студентами художественных вузов бога таурина. Литр Валентин сегодня точно облагородил, следующая порция язвы желудка уже подходила к концу. Христо давно лег спать, закончив со своей работой, а Валет по излюбленной традиции дотянул до последнего, не слушая нравоучения своего мужчины начать пораньше, заранее распланировав все задания. Валентин шумно вздохнул и снял очки, принимаясь усиленно тереть уставшие глаза: белки покраснели, и, кажется, лопнул не один капилляр. Под глазами залегли синяки похлеще, чем у Христо в периоды дедлайнов, и все, чего хотел Валентин сейчас – так это просто поспать. На часах стрелка близилась к четырем утра, а работы еще непочатый край. Бывало накатывало состояние, как в школе, когда в подготовке к экзаменам нервы окончательно сдавали, повторять и учить материал было превыше возможностей Валентина. В такие моменты он просто сидел, склонившись над учебником и пустым взглядом гипнотизировал мелкий текст, в надежде, что он как-нибудь сам собой канет в небытие. Так могло продолжаться часами, пока состояние не доходило до отметки «похуй», и Валет с чистой совестью, что сделал все возможное, ложился спать. Сейчас же Валентин старался свести к минимуму такие инциденты – заставлял себя, через «не могу» и «не хочу», скрипел зубами, матерился в полголоса, ломал карандаши, но делал. Однако нервное напряжение грозило выйти из берегов уже в любое мгновение, и Валетом и Нарциссой было принято единогласное решение сделать перерыв на чай, а то и ранний завтрак, для особого подвида мазохистов. Все было лучше третьей за пару часов банки монстра. Валет поднялся на ноги, хрустя суставами, поясница жалостливо взвыла несмазанной дверной петлей, а в глазах тут же потемнело от таких акробатический движений. Разогнувшись, Валентин понял, что он уже слишком стар для таких ночных заседаний. Нарцисса сонно мурлыкнула со своего места, но прерывать свой мирный сон чаем не стала и продолжила свой тур по миру Морфея. Валентин ей не на шутку позавидовал и недовольно цыкнул на это спящее умиротворение. Он тихо прошелестел на кухню и поставил электрический чайник кипятиться. До этого Христо кипятил воду на плите, но Валентин инвестировал в человеческий чайник, чтобы не страдать этими пережитками совка и не сбегаться на свист сирены, когда вода закипала. Достав одну кружку, Валет задумчиво оглядел ее, подумал, взвесил все за и против, оценил риски, а после достал и вторую. Они с Христо негласно распределили свои чашки – у каждого была своя любимая. У Валета была огромная, почти что кастрюля, черная, с какими-то бабскими цветочками, но не узор был решающим фактором, а размер. Размер имеет значение, и Валет не смел с этим спорить, тем более, если дело касалось Христо и объемов кружек. Валентин разлил чай по кружкам, жасминовый, как Христо и любил, налил тому в кружку половину кипятка, половину холодной воды, чтобы любимый дед зазря не ворчал, и направился в спальню наводить шороху. Тихонько сначала заглянув в объятию сонным мраком комнату, Валет завидел распластанного по кровати Христо в позе морской звезды, который явно довольствовался дополнительной площадью для сна в отсутствие Валентина. Валет прошел внутрь, присел на край кровати и легко, почти невесомо, погладил сопящего Христо по голове. – Христо, - шепотом, чтобы не перепугать спросонья, – Христо… Никакой реакции. Валентин вздохнул и начал гладить голову чуть настойчивее, зарываясь пальцами в волосы. – Христо, просыпайся, – Христо под одеялом зашуршал, и на Валета воззрился один, едва приоткрытый, но уже возмущенный глаз. – Чеслумчилосб? - у сонного Христо язык заплетался, а голос был тихим и хриплым. Валет не мог не улыбнуться, Христо всегда вызывал улыбку на его лице. – Попей со мной чаю, я очень устал, не хочу один, – Валет глянул на Христо щенячьими глазками, в надежде, что его не сразу пошлют нахуй. Христо сонно потер лицо, почесал отросшую бороду, душераздирающе хрипло вздохнул и зевнул так, что Валет зевнул следом за ним. Но несмотря на все признаки нежелания выползать из кровати, он-таки медленно, непрестанно кряхтя, поднялся, откинув одеяло, закутался в плед, и теперь вдвоем, они сонно и вяло пошуршали на кухню. Валентин предусмотрительно выключил основной свет, оставляя гореть только лампу над столешницей, чтобы хоть немного сгладить страдания Христо. Валет поставил на стол чашки, достал себе шоколадку и с наслаждением принялся запивать ее теплым чаем. Христо просто сидел, с каждой минутой окисляясь все больше, и, презрительно сощурившись, наблюдал за тем, как Валентин уплетает сладкое. Только спустя несколько минут он притронулся к чаю, шумно сербая напиток, очевидно, совсем не в настроении для полуночного чаепития. Сидели они в тишине. Уличный фонарь светил в окно, окрашивая кухню в теплый оранжевый свет. Валету сразу же полегчало, стоило ему просто немного отдохнуть, поесть и провести немного времени в компании Христо, пусть молчаливого и сонного. Допив свой чай, Валет глянул на Христо, и понял, что утром его ждёт нехуевая порция пиздюлей. – Ну все, я пошел дальше чертить, спасибо, что составил компанию, – Валентин проказливо и совсем немного виновато улыбнулся, поцеловал Христо в макушку и ласково огладил бороду, – иди спи дальше, не разгуливайся. Когда Валентин развернулся, чтобы пройти в кабинет, по жопе ему прилетел очень смачный и очень болезненный шлепок, и Валет шумно зашипел, потирая пострадавшую пятую точку. Взгляд Христо говорил сам за себя. Валет – не жилец, и на этом точка.II
28 июля 2023 г. в 14:14
Как бы Валентин ни любил готовить и в принципе радовать Христо своими кулинарными изысками, порой стоять у плиты надоедало даже ему. Христо частенько засиживался допоздна с работой, и, волей-неволей, горы посуды после обедов и ужинов оставались на совести Валета. Валет понимал – Христо ведь кто-то там, не хухры-мухры, тем более с недавним повышением, но все же немного угнетала мысль, что работа изредка превалирует в жизни дражайшего Христо.
Валентина не пугала бытовуха, Валентина пугало, что он сам становится бытовухой. Бытовухой для Христо. Кто-то скажет, мол, это хороший знак – Христо к нему привык. Валентин кивнет и добавит: привык, как к своему любимому кактусу, что так уютно теснились на подоконнике в их спальне. Валету лишь оставалось надеяться, что он не завянет, ожидая следующего полива, пусть они и не были столь важны для кактусов. Валентин предпочел бы отнести себя к более требовательному виду флоры.
Валет не любил убираться, но педантичность Христо вынуждала его делать хотя бы минимум уборки. Валет понимал, что вот оно – совместная жизнь и совместное старение, о которых все, кому не лень, слагают кариозные легенды, возводя эту обыденность в крайний абсолют.
В свободные от учебы дни, когда не было тонн курсовых и просмотров, Валет старался сделать все, что в его силах, чтобы Христо после суточного сидения перед экраном компьютера ощущал себя дома в комфорте и уюте. Кто-то мог бы сказать и был бы очень прав, что Валентин не хуже ручной собачки: угодничает и машет хвостом при виде хозяина. Однако сам Валет бы этому возразил текстом на несколько тысяч слов, описывая, насколько сильно Христо его любит и ценит: как Валентина, не как пресловутого шпица.
За такими тяжелыми мыслями, Валет домывал последнюю кастрюлю из-под гречневого супа, который они с Христо совместными усилиями доедали вот уже неделю, и наконец-то, блядь, показалось дно этой кастрюли. Внезапно со спины Валентина обняли родные, теплые руки в клетчатой рубашке, а в шею пришелся невесомый нежный поцелуй. На ухо были тихо сказаны нежные и полные любви слова, а руки притянули ближе к себе. Все сомнения и вопросы тут же вылетели из головы, страх улетучился, оставляя после себя какое-то едва уловимое эхо все еще юношеской глупости и неуверенности.
В бытовухе нет ничего плохого, а Христо всегда делает большую часть уборки по дому, педантично сдувает пылинки с полок и регулярно перебирает старые вещи, чтобы избавляться от залежавшегося хлама. Христо в целом, объективно говоря, по мнению Валета, лучший, и он старательно это доказывал всю ночь напролет, не скупясь раскрыть все степени исключительности Христо.