Доверие

Мысли сами собой выстроились в стройную логическую цепочку. Сердце ушло в пятки. Нахлынувшее осознание волной чистого ужаса прошло по телу, забирая тепло ладоней, пробегаясь стадом мурашек по спине и дурнотой оседая в желудке. Камни на обочине поползли в разные стороны, скрипя о песок под воздействием пси. Лу успокаивала себя тем, что прямых доказательств теории нет. Несколько бессонных ночей под гнётом подобных размышлений зря для Лу не прошли. Вместо неё перед Приором сидел оголённый нерв. Излишнее волнение выливалось на окружающих сарказмом и шутками. На смену одному страху приходил другой: начальник не посчитал сумасшедшей, значит, есть реальная угроза. И так по кругу. Облегчением стали благодарность Мартена и рукопожатие — жесты знаковые, а потому приятные; напоминающие, что она не одна. На этом плюсы заканчивались… Вводных данных стало куда больше, но из-за молчаливости Приора, у псионички всё ещё создавалось ощущение, что они рыскают в темноте. Даже пси-эмпатия Кея не помогла понять, чем руководствовался Иво, вызывая Жонсьера. Тот пришёл, как всегда, точно к назначенному времени. Поочерёдно поздоровавшись со всеми, замер близ стола начальника. Дознаватель тщательно скрывал волнение, однако даже Лу заметила, что он неспокоен. Резкие движения, чуть больше жестикуляции, слегка ускоренный темп речи. Стоило отдать Марку должное: инквизитор имел отличное самообладание, говорил чётко, не запинаясь. Почти обычно. — …Характерно — никогда прежде от Киньяра запросов на документы по спецтехнике не поступало. Я должен был проверить подобный документооборот раньше. Готов ответить за недостаточную эффективность в полном соответствии– Иво прервал его, подняв руку. Указал на мягкие кресла и, достав из шкафа бокалы и графин, очевидно, с алкоголем, проговорил. — Сядь, Марк. Есть разговор. О твоей жене. Инквизитор не спешил исполнять нечто среднее между просьбой и приказом. Проглотив ком в горле, спросил, давно зная ответ: — Вы подозреваете её? Разливая жидкость по стаканам, Приор терпеливо повторил: — Сядь. Давай выпьем, а позже ты выслушаешь мадемуазель Рид и скажешь, что думаешь по этому поводу. Острый, враждебный взгляд Жонсьера поднял в груди новую волну паники. Мартен привлёк Марка к дивану, вручил один из бокалов. — Не нужно, Месье Приор. Правда… Под продолжительным взглядом инквизитор смешался. Оба выпили одновременно. Не растягивая алкоголь, как это принято в высшем обществе, а залпом, словно простые нестабильные из Термитника. Без закуски. «Специально Даниэль не попросил. Чтоб быстрее до нужной кондиции довести» Так или иначе, это дало псионичке время обдумать, как правильнее изложить мысли… И хотя бы попытаться сообщить помягче, что человек, с которым живёшь под одной крышей, возможно, пытается убить тебя и твоего лучшего друга. Речь текла плавно, неторопливо, а самое важное — была достаточно убедительна. Временами Жонсьер уточнял некоторые моменты, однако каких-либо аргументов, опровергающих теорию, судя по отсутствию возражений, не имел. «Странно, учитывая, насколько больше информации у него должно быть, чем у нас. Хотя, может, поэтому и не догадался сам — лишнее обзор закрывает» К середине одностороннего диалога Марк старался смотреть куда угодно, лишь бы не на кого-либо из присутствующих в комнате. В голове крайне не вовремя всплыла ассоциация с провинившимся ребёнком. Рид постаралась сосредоточиться, увести мысли в нужное русло. Не получилось. Постепенно бледнеющее лицо Жонсьера; пальцы, то с силой сжимающие подлокотники, то настукивающие продиктованный тревогой ритм… Перед глазами встала запись с камеры наблюдения из кабинета Виана. Богатое воображение само нарисовало аналогичную сцену в кабинете Приора. Как ногти разрывают податливый материал, руки хватаются за мягкий наполнитель кресла, разбрасывая вокруг ошмётки, пока тело дознавателя неестественно выгибается, дрожит, чтобы затем обмякнуть, остыть, навсегда запечатлев гримасу ужаса и беззвучный крик. Иллюзорный запах разложения, рвоты и опорожнений ударил в ноздри. Живот скрутило. Девушка поморщилась. Нестерпимо хотелось отвести взгляд, но Лу не считала себя в праве делать это. Даже если на неё не смотрят в ответ. Иррациональное чувство вины давило. Рид во всех подробностях вспомнила обстоятельства их первой встречи и боль, испытанную после укола блокатором. Стало легче. Она закончила говорить и откинулась на спинку стула, переводя дух. В помещении воцарилось молчание. Первым его нарушил Марк. Перенёс вес на край кресла, глубоко, шумно вздохнул. Локти упираются в колени, сцепленные руки мешают увидеть выражение лица. Однако и без того очевидно. Бледный, словно Мартен после приёма транквилизаторов. Дыхание размеренное: как насчитала Лу, каждый выдох вдвое дольше вдоха. Явно, пытается собраться с силами. Похоже, даже успешно. Глава инквизиции, всё это время наблюдавший за реакцией друга, ничего не говоря, пододвинул вновь полный стакан. По виду вставшего Жонсьера не было понятно, намеренно ли он проигнорировал этот жест или просто не заметил. Смотря сверху вниз на Иво, старался всячески сохранить хоть какую-то видимость спокойствия: говорил нарочито медленно, обходился без лишней жестикуляции, до побелевших костяшек сжимая ладони. — Месье Приор, несмотря на отсутствие явных доказательств, подозрения не являются безосновательными. Более того, подобное положение вещей ответило бы на многие возникшие в процессе расследования вопросы. Не уверен, достоин ли вести профессиональную деятельность дальше. По сути, я нарушил одно из главных правил Церкви: пренебрёг общественным благом в пользу личного. Не знаю, смогу ли когда-нибудь загладить вину за некачественное выполнение работы. Я… Голос Жонсьера дрогнул. Лу видела, как тот постепенно теряет контроль, а речь становится всё менее чёткой и размеренной, пусть в ней до сих пор остаётся связанность и логическое ядро. — Сейчас же сопоставлю данный сценарий с имеющимися наработками. Если обнаружу несоответствия, немедленно доложу. Также составлю список информации, достаточной для обвинения столь влиятельной персоны. Соберу данные, необходимые для обеспечения вашей безопасности и стабилизации политической ситуации. Всё в рамках строгой секретности, разумеется. Начну копать под дьякона Жозефа Киньяра и Летицию Жонсьер. Так или иначе, они должны были координировать действия, связываться с исполнителями. Предложу примерный план, по утверждении вами которого… Когда Викарий не сможет узнать о положении своих протеже... допрошу обоих. И на основании этого внесу необходимые правки. Девушка с ужасом представила, как Марк обкалывает жену наркотиками для развязывания языка, давит на больные места, о которых Летиция до этого доверительно рассказала; надевает уже ненужную перчатку, бьёт наотмашь… Нервы, расшатанные до предела, спровоцировали выпуск пси: стол начальника, находившийся в непосредственной близости, противно заскрипел. От полноценной деформации предмет интерьера спас вовремя почувствовавший неладное Кей. Вскочив, тот потянул на себя и напарницу. Стулья столкнулись. Псионики мельком глянули на Приора, по каменному выражению лица которого, как обычно, ничего нельзя было понять. Марк трактовал действия охраны по-своему. Словно очнувшись, он внезапно качнулся и двинулся в их сторону. — Да, да… Справедливо допустить вероятность моей причастности. Месье Стоун, вы же эмпатик. Мы можем провести допрос прямо здесь. Псионики уставились на инквизитора, не до конца понимая, что тот имеет в виду. Шестерёнки возобновили ход, сообщая о реальности происходящего, ровно тогда, когда дознаватель взял Кея за руку, добровольно раскрывая всё накопившееся в душе. Изобразив крайне многострадальную гримасу, Стоун отдёрнул ладонь. Как-то отреагировать Жонсьер не успел: к ним подошёл Мартен. — В этом нет необходимости. Весь оставшийся диалог Лу рассматривала лицо инквизитора. Отчаянный взгляд оного стёр остатки сомнений. «Не сможет. Ни морально нажать, ни ударить, ни накачать» — Вот как? Тогда, если у вас более нет соображений на этот счёт, я бы хотел приступить к работе. Иво, посмурнев, надавил. — Марк, я хотел поговорить о твоей жене, а не о должностных обязанностях. Мадемуазель Рид и Месье Стоун здесь лишь для того, чтобы обрисовать ситуацию. И сейчас уйдут. Он выразительно посмотрел на сопровождающих, бросил напоследок: — Передайте Даниэль, пусть перенесёт все встречи на завтра. Сегодня можете быть свободны. Отдыхайте. Уже на выходе до слуха Лу долетело: «Трудоголизм тут не поможет». Наличие посторонних ушей не устраивало, потому, исполнив, что велено, напарники поехали к Лу. С порога отключили камеры. Кей не давил, но было понятно, что выслушать объяснение хочет. Достав сколько есть алкоголя, Рид уселась на кровать. Устраиваясь удобнее, собиралась с мыслями. — Знаешь же, я уже несколько дней на нервах. Ну и вот, как услышала от него «допрошу», волосы дыбом встали. Марк, конечно, придурок редкостный, но даже он такого дерьма не заслуживает. Ещё и сообщать ему всё это… Лу поёжилась, развернула линию разговора в другом направлении. — А ты чего такое лицо скорчил? Отпивая из принесённой банки, Стоун нахмурил брови. — Столько вины и стыда. Потонуть можно, — помолчав, Кей продолжил перечислять чужие эмоции, — горечь и обида, но куда меньше. Он, похоже, из того типа людей, что пытаются подражать роботам. И про свою «халатность» говорил вполне серьёзно, действительно считая, что куча народа во главе с Приором пострадали именно из-за него. Словно виноват в доверии к жене и первому человеку Церкви. Неодобрительно покачав головой, парень вновь приложился к жестянке. «Значит, вправду ни при чём» Мысль отозвалась теплом. Ещё один союзник. Надёжный, пробивной, с железной хваткой. Сомнений не возникало: оклемается, вновь встанет в строй. Наверняка будет лишь злее, напористее. — Кстати, не знаю, повлияла ли ваша совместная поездка или что ещё, но уважения у Жонсьера к тебе предостаточно, — Лу непонимающе выгнула бровь, и Кей поспешил объяснить, — Гипотеза хороша, только у людей такого положения пренебрежительные мысли возникают вне зависимости от результата. Здесь без этого. Рид с раздражением подумала о том, как по сей день на светских мероприятиях вспоминают не успешное спасение Приора, а её падение. Достала сигареты, затянулась. — Хочу попросить позволить мне допросы провести. Со стороны собеседника послышалось хмыканье. — Аттракцион невиданной щедрости или желание лично проконтролировать? Лу помедлила с ответом. — И то, и другое. Разговор сегодняшний… все соки выжал. Необходимость в лицо такие жестокие слова говорить или рожа его убитая, понятия не имею, — затянувшись, прикрыла глаза, — Всё ждала, когда батарейка вечная сядет… — Оба ведь на злости движетесь. — …Возможно. Потому, наверное, так деморализует. Псионичка дёрнулась, пытаясь стряхнуть усталость с плеч. Не вышло. «А раньше ненавидела. Представляла, как после смерти Мартена допрашивает Ирму, Малую, и мечтала переехать мотоциклом… Теперь? Почти свой. До чего же всё-таки смешно мозги кривятся в опасных ситуациях» — Друзей думаю позвать. Останешься? — Если ты не против. Одному пить — удовольствия мало. Лу потянулась к телефону. Зазвучали гудки, мерным пиликаньем внушая краткосрочное спокойствие.