Слова любви всегда одинаковы, — всё зависит от того,
из чьих уст они исходят. (с) «Милый друг» Ги де Мопассан.
Это не было чем-то спонтанным и необдуманным, нет. Ни в коем случае — на родину тянуло уже давно, с женитьбой тоже получилось не так радужно, как виделось изначально. Развод оказался в тот момент самой правильной вещью. А в России, когда, наконец, получилось вернуться, стало даже легче: тут и воздух другой, и бесы тоже свои, родные. Прекрасно во всех отношениях. Он себя за эти три года отсутствия взрастил практически с нуля, заново. Кардинальные изменения во внешности, поднятие своего уровня силы — придраться уже не к чему. От Димы из двадцатого сезона оставалось разве что только имя. Тем интереснее будет участвовать дальше. «Битва сильнейших». Льстит? Льстит. И Матвеев уверен, что, что бы там ни было, он справится. Сомнений, соглашаться или нет — никаких. Ему интересно испытать себя, других посмотреть. Абы кого ведь тоже не пригласят. И, в целом, Дима не ошибается. Соперники действительно интересные. Когда-то могли бы быть. Своими конкурентами чернокнижник считает только обоих Шепсов. Там действительно есть, на что посмотреть. Остальные так, чихнуть и забыть. Хотя и сила есть, конечно, куда без этого, но — не дотягивают. И, в общем-то, Матвеев не ошибается, это всё видно уже по первым испытаниям. Кто бы чем ни кичился, толку от этого никакого. Зато за братьями наблюдать более чем интересно. Дима в какой-то момент ловит себя на том, что хотел бы их обоих себе. Со своей бисексуальностью он давно уже примирился, так что тут без вопросов. Тогда же примерно понимает, что влюбляется. Видел, конечно, обоих по телевизору, Олега даже поздравлял. Однако вот так, в живую, всё совершенно по-другому чувствуется. Только вот ему в этом тандеме не место совершенно, он просто будет лишним в реально идеальных отношениях Шепсов. И Дима терпит, не показывает ничего, что могло бы навредить их общению. С Олегом у них вообще достаточно близкий дружеский контакт завязывается, оно и понятно, разница в возрасте меньше года; а там и Саша подтягивается. Братья всегда идут комплектом, и это при всём желании никак изменить не получится. Дима, в общем-то, и не собирается. Его и вот так всё более чем устраивает. Дружеские посиделки, совместные походы с Олегом куда-нибудь, Сашу никогда на такое вытаскивать не получается. Отговаривается, мол, слишком стар уже для всех этих новомодных развлечений. За это всегда получает от брата подзатыльник и до жути милое ворчание, что старший ещё в самом расцвете сил и незачем себя закапывать в могилу раньше времени. Дима каждый раз смеётся в ладонь, наблюдая эти сцены. Каждая отпечатывается в голове отдельным воспоминанием, которое ни в коем случае нельзя забыть. Он и не собирается. И ещё, возможно, суккуба с собой тоже тащить не стоило. На беса Матвеев и внимания не обращает, не первый и не последний, а вот со второй нечистью сложнее. Суккуб сидит смирно, практически себя не проявляет, и всё-таки да, суккуб. У всех свои секреты и раскрывать тайны посторонних людей перед камерами чернокнижник не намерен. Пусть сами разбираются. Зато дома, только вернувшись, бесовщина начинает Диме на ухо нашёптывать всякое. И не такое видели, уже не проблема справиться. Суккуба заткнуть оказывается немного сложнее, слишком разговорчивый попался, сильный. Правда, тоже затихает, стоит только начать читать изгнание на латыни. Дима довольно улыбается. Без постоянного шёпота на ухо оглушающе тихо, но, наконец-то, так хорошо. Делать ничего не хочется, да и не надо, на ближайшие сутки у него никаких планов не было. День после съёмок вообще всегда чистый, просто чтобы успокоиться, пережить и отпустить то, что было на испытании. Иначе в какой-то момент можно и не выдержать, бесы не души, на их приручение тратиться приходится сильнее. А что бывает от недостатка энергии Дима, к своему сожалению, знает и повторять как-то не хочется. У него сейчас есть ещё пара причин жить. Сейчас хочется только завалиться спать, с надеждой на спокойную ночь. Сначала, правда, в душ, смыть пыль и прошедший день. Легчает. Сон, к сожалению, ожидаемого успокоения не приносит. Суккуб, воспользовавшись беззащитным состоянием хозяина, идёт в разнос. Дима с трудом понимает, что это всё неправда, но просыпаться тоже нет никакого желания. Демон показывает самое желанное и самое несбыточное. Братья-медиумы, Олег спереди, целует лицо, прикусывает уши, гладит всё, до чего только достаёт. Укус в шею, под татуировками видно практически не будет, но они-то втроём знают... Ниже по рёбрам, губами по груди, прикусывая и оттягивая по очереди соски. Дима ахает, выгибается, зарываясь пальцами в длинные волосы. Отстраняться не даёт, хочется чтобы ещё, чтобы больше. Саша пристраивается сзади, ведёт ногтями по позвоночнику, до ягодиц, сжимая их в ладонях по очереди. Поглаживания по бёдрам — молчаливая просьба сильнее развести ноги — и Дима тихо стонет, пытается прижаться одновременно к обоим. Прикосновение к анусу ожидаемо-приятное, чернокнижник сам пытается насадиться. Мало, так мало... — Тихо-тихо, Дим, чуть-чуть потерпи, — Олег шепчет тихо, ведёт языком по цифрам на ключицах. Конечно, совсем немного, и всё будет. Саша двигает пальцами внутри, так хорошо, так правильно. Совершенно идеально. Дима на очередном стоне прикусывает губу, шипит, подскакивая у себя на кровати. Мокрый, как мышь, со сбитым дыханием и возбуждённый донельзя. Суккуб над ухом довольно хихикает и облизывается. — Нажрался, сука. Матвеев падает обратно, приспускает домашние шорты. Если проблема есть, то её надо решать. Надолго, конечно, не хватит, но хоть что-то. До разрядки всего ничего, хватает пары движений и воспоминай о чужих руках. Тихий скулёж в подушку и попытка отдышаться. Со всем этим тоже надо что-то делать, долго Дима так не протянет, сорвётся нахрен. Времени четыре часа утра, чернокнижник без зазрения совести отмокает в ванной, уснуть всё равно больше уже не получится. Отправлять в их с Шепсами чат на троих сообщение в это время решение не совсем рациональное, но если не сделает сейчас — во второй раз уже не решится. Не вовремя, может быть слишком сопливо, как какая-нибудь школьница, но иначе не выйдет. Дима просто старается не думать, насколько слабым он сейчас себя покажет. Едва не забывает переставить клавиатуру с китайского обратно, а то не поймут же, а переводчик иногда выдаёт такое, что караул. 4:37 Я вас люблю, знаете? До трясучки и нервно скусанных губ. Настолько, что готов на что угодно, хоть быть просто безвольной игрушкой, лишь бы у вас и с вами. Даже в ответ ничего требовать не хочу и не буду. И на любовь вашу не претендую. Только можно просто на вас любоваться, где-нибудь рядом мельтешить? Больше не надо. Правда. Или скажите, и кроме как на общих съёмках я нигде в вашем поле зрения отсвечивать не буду. Любое ваше решение приму. 爱之深, 责之切 Последнее добавляет спонтанно, но это нужно. Чат закрывает, чтобы не передумать и не стереть отправленное. Ни одного, ни второго в сети нет и, может, это к лучшему. Ответ приходит в семь с копейками. Аккаунт Сашин, но, судя по стилю, пишет явно Олег. Предлагает сегодня встретиться у них и всё обсудить. Матвеев трусит, несколько минут гипнотизирует сообщение и, только начав печатать, видит, что пришло ещё одно. В этот раз действительно от старшего Шепса. Бить не будем, просто поговорим Не успокаивает нихрена, но да, разобраться надо. Договариваются, что он подъедет к часу. — Ну, охренеть, конечно. Чем шесть часов занять, а? Был бы кот — спросил бы у него, так приходится у стен. Ответа, логично, нет. Зато бес над ухом начинает что-то шептать, Дима не вслушивается. Вот и дело нашлось, лишних жильцов выселить. К Шепсам подъезжает даже с небольшим опозданием, надо было себя в порядок привести и хоть немного настроиться на предстоящий разговор. То, что легко не будет, понятно сразу, но хоть собрать себя в кучу нужно. Ему двадцать пять, он камушек, того, прошлого Димы Матвеева нет уже давно. Слова самому себе не очень-то успокаивают, но хоть что-то. Бить действительно не будут, братья настроены вполне положительно, даже чай предлагают. Матвеев, правда, отказывается. От нервов комок в горле и попытки хоть что-то в себя запихнуть с большой вероятностью могут окончиться свиданием с белым другом. Первые пару минут сидят в тишине и Диме правда страшно. — Гнать не будем, — Саша начинает первый, смотрит с какой-то отеческой заботой. — Ты хороший парень, Дима, а это всё — пройдёт. Не сейчас и не завтра, но пройдёт. Это не та любовь, которая тебе нужна и какую ты хочешь видеть. — Больше влюблённость, — Олег накрывает нервно сжатые пальцы своей ладонью, поглаживает. — В образ, не в человека. И оно тебе не нужно, Дим, просто не нужно. Не будет легко, мы все это понимаем, но ты справишься обязательно, одного тебя никто не оставит. Ни сейчас, ни потом. — Я же не настолько нестабильный, — ногти впиваются в ладонь почти до крови, — чтобы за мной хвостиком ходить. — Один мой друг тоже так говорил, когда его девушка бросила, а потом пошёл и повесился. — Саш, родной, ты сейчас вот совсем не помог, — Олег на брата смотрит укоризненно, брови хмурит. — Дим, никто не говорил, что будет ходить и наблюдать. Я говорил о том, что ни мне, ни Саше, ни, я думаю, тебе — не хочется терять эту дружбу. Прав? Матвеев думает пару секунд и кивает. Если ему не позволено большего, то да, хотя бы дружбу, он согласен на всё. Это шанс быть рядом с братьями, в какой-то мере просто жить, а, действительно, не углубиться в самокопания и самоуничижения. Справится, конечно, и в таком случае, но какими усилиями... — Тогда и договорились. Олег улыбается, пересаживается поближе. Руки раскрывает, предлагая объятия, но не настаивая — если хочется, всегда можно отказаться. Дима не дурак, отказываться не собирается. Льнёт, устраивается подбородком на плече, прикрывает глаза. Хорошо и спокойно. С другой стороны подсаживается Саша, тоже приобнимает за плечи. Накрывает таким теплом, какое раньше даже и не снилось. От младшего пахнет сигаретами и чем-то цитрусовым, от старшего — травянистым, видимо, чаями его неизменными. Запахи перемешиваются, создавая что-то совершенно новое. Дима дышит и никак не может надышаться, слишком хорошо и приятно. И, для него главное, что всё решилось. Его не послали, приняли и поняли. Оставили в своём кругу, а ничего большего и не надо. Даже дышать как-то легче становится. Можно не скрываться, смотреть открыто и не бояться чужой негативной реакции. Шепсы и в самом деле идеальные оба.