***
Рюноске только заканчивает давать отдых мышцам, как девчонка возвращается в зелёном спортивном топе под тонким белым лонгсливом и в тёмно-пурпурных лосинах. И своих уличных зелёных кедах. — Здесь нельзя в грязной обуви, — заявляет он ей через всё помещение. — У меня нет другой, и эта не то чтобы грязная, — она поворачивается к нему чуть растерявшись, но тут же возвращает спокойную позу. — Тогда уйди и купи. — Не, глобально у меня другая обувь есть. Что ты, меня убьёшь, если я потренируюсь сегодня так? — Не убью. Но могу заставить чистить пол, — он встаёт, кладя руки в карманы спортивной толстовки. Ноги потряхивает. — Поняла, — она дёргает бровями и вздыхает. Отходит к двери раздевалки, наклоняется и разувается. Оставив кеды у стенки, поворачивается обратно. — Тогда так. Рюноске чуть задирает голову, удивлённо-снисходительно оглядывая это решение. И ничего не отвечает. Он возвращается к своей тренировке.***
— Зачем ты здесь? — возмущение Рюноске достигает апогея, когда он на выдохе срывается на эту фразу, отвлекшись в очередной раз во время смены упражнения. — Что? — Дора поворачивается, на четвереньках остановившись на коврике, вынимает единственный наушник. Они всё ещё в разных сторонах зала, лишь на несколько метров ближе. Рюноске около окна сидит на тренажёре для ног, девушка со стороны двери раздевалки заняла свободный кусок пола у стены, перед зеркалом. — Ты не занимаешься ничем серьёзным, только время тратишь, зачем ты тогда здесь? — он порывается встать, чтобы ничего не перекрывало обзор при разговоре, но ноги на первое же напряжение слишком трясутся, и он опускается обратно. — Обидно, — с явного сарказма начинает она ответ, но меняет тон. Располагается и скрещивает ноги, полностью повернувшись к нему. — Я разогрелась, теперь растягиваюсь и тренирую мобильность. Отчего вам дискомфортно? Рюноске тяжело вздыхает. «Ты тратишь моё время, находясь по такой бредовой причине здесь». «Дискомфортно?» — Это унизительно, называть такое тренировкой, — чуть тише дыша, отвечает парень, оперевшись локтями на ноги. — Меня ничего не унижает, — пожимает плечами Дора и пристально смотрит в ответ. Рюноске секунду думает ни о чём и обо всём. Может он окончательно выдохся. Рано! Может на второй совершенно неожиданный ответ подряд стало нечего сказать. Он пару раз моргнул, очнувшись. — Почему? — А почему могло бы? Его резко выворотило от манеры отвечать вопросом на вопрос. «Никто не умеет разговаривать». Но девушка продолжила: — Просто я не могу ответить на твой вопрос, пока ты не ответишь на мой, я не знаю, какой из вариантов причин для унижения подразумевается здесь. Не могу ответить, почему именно он на меня не действует, — пояснила Дора, пока раздражённый Рюноске только открыл рот ответить. Закрыл. И глубоко в мыслях слабо улыбнулся. «Может, кто-то…» — Это всё показывает твою слабость. Слабые умирают. Она посмотрела в ответ то ли грустно, то ли сердито. Сведя брови и полу-улыбаясь, поджав губы. — Я занимаюсь тем типажом спорта, который мне нужен для работы и для счастья. Для обоих пунктов работает. И я вообще затрудняюсь поделить мир на «слабых» и «сильных», могу разве что оценить физическую силу. Вы меня, например, явно сильнее физически. Но будь я «слабой» в вашем понимании, я бы здесь даже не сидела. А ещё, по-моему, слабые не всегда умирают, а сильные не всегда выживают, даже в этой части мира, — она взмахивает рукой, обводя пространство, — полной беззакония. — Почему думаешь, что не сидела бы тут? — Два варианта: убили бы раньше, либо не успела бы добраться до такого к девятнадцати годам. — Тебе девятнадцать?.. — проговорил он под нос. — Угу. А вам двадцать, — теперь уже открыто улыбаясь, отвечает Дора, явно услышав. Подразумевается ли здесь издёвка из-за малой разницы в возрасте? — Откуда знаешь? — Напряжённо уточняет. — У Чуи-куна интересовалась. — «Чуя-кун»? — Мы друзья. — Тогда чего ты со мной разговариваешь? — недоумевающе интересуется Рюноске. — Накахара-сан в курсе? — Что? — первую секунду девушка выглядит абсолютно непонимающей. — Нет, Акутагава-сан, мы буквально именно близкие друзья, а не тяжёлые сексуальные приколы мафиозного мира. Рюноске угукает, обдумывая. «Близкие друзья»? Да с Накахарой-саном? — Как тебя приняли в мафию? — Я здесь и не работаю, — звучит в помещении. Парень оглядывается, обработав ответ. — Тогда что ты делаешь внутри офисов, ещё и так часто? — Я сторонний информатор, — девушка пожимает плечами и потягивается. — Заодно договорилась с Мори-саном о возможности посещения почти всей внутренней инфраструктуры. Только офис не выделили, не положено. Но тут без вопросов. Рюноске напряжённо с удивлением смотрит на неё ещё какое-то время. — Накахара-сан не уточнял… — задумчиво объясняет в ответ. И поднимается с тренажёра, останавливаясь, прежде чем пойти к следующему, бросив коротко вслух: «Не мешай». — Не буду. Взаимно, — кивает Дора, надевая наушник обратно.***
Рёку уходит первой, уже у самой двери печально оглянув Рюноске.***
«Накахара, свет взора моего, я не провидец, и ответы из головы Осаму не достану, но я согласна с твоими вопросами к нему, и потому, кажется мне, вам правда необходимо поговорить,» — вспоминает Чуя вчерашние слова подруги, лёжа на крыше мафиозного небоскрёба. «Но как? Мы даже не здороваемся. Или мне прийти: ’Привет, Дазай, хочу обсудить наши отношения, сегодня в три в кафе’?» Чуя тогда быстро проскочил из грусти в раздражение. Рёку ответила ему, что, и правда, можно написать, пусть и в иной формулировке, что, пожалуй, естественно и логично. Она ещё предложила помощь. Всё же они тоже знакомы… Нет, Чуя отказался. Просить через третьих лиц выглядит ещё более жалко, даже если это твоя подруга. Дазай всё сочтёт жалким и высмеет. Всё сочтёт жалким. Теперь вот Чуя валяется здесь и эпизодически разглядывает облака, остальное время разглядывая свои мысли с закрытыми глазами. «Этот мудак ещё и ведёт себя с каждым годом всё более самоуверенно. Будто сохраняется перед выходом из дома!» «Или всё сильнее хочет поскорее умереть…» Чуя спотыкается об эту мысль и встряхивает головой, садясь. Это уже чересчур. Сейчас надо остановиться, иначе он совсем разойдётся. Поднимается, стряхивая пыль с одежды, и идёт попо периметру у самого края, выбирая, готов он рисковать с кем-то заговорить, пока будет спускаться через всё здание, или проще просто спрыгнуть. Он останавливается, подставляясь ветру. В юности нельзя было спонтанно летать мимо зданий мафии, до времён разрешения на работу с одарёнными. Это не было критично для полиции, все всё понимали, важную роль играло скорее общественное спокойствие. Но даже и полиции не стоило давать поводов прикопаться просто из-за личного желания и настроения. «Всё проще,» — вспоминает Чуя тезис, который обрёл твёрдую форму за время его и Рёку дружбы. Она регулярно говорит что-то вроде: «Часто всё проще, а если не получается, нужно подойти с неожиданной стороны». Он отталкивается от крыши, оставляя её целой, и через облака пролетает к другому району, зданию своего любимого магазина одежды. Они ведь сегодня в бар, почему бы не отвести душу, подобрав себе новый ошеломительный кроп-жакет? А то ещё и туфли найдёт, давно искомые, с железными деталями. Освобождённо вдыхая прохладный ветер, Чуя приземляется на крышу торгового центра.***
Пока Рёку добирается из спортзала к выходу, её хватают за руку на углу этажа. Она резко становится невидимой и выворачивается, отскакивая и слыша пролетающий над собой нож. Оглядывается. — Какого чёрта, Гин?! — девушка обретает видимость в пяти шагах от напавшей. Гин смотрит исподлобья, убирая нож, и показывает на дверь туалета за правым плечом Рёку. — Это не ответ! — яростно негромко отвечает Рёку, чтобы разговор не стал достоянием всего этажа. — Я не нападу, — тихо мягким голосом начинает отвечать девушка, но не расслабляет позу. — Ты работаешь с Мори-саном, я не имею никакого права тебя убить. — Несмертельные ножевые ранения тоже неприятны, — выпрямляется Рёку. — Не трону. Иди. Дора вздыхает. При всей случайной симпатии к семье Акутагава, хочется всё же повесить на себя табличку «меня можно просто спросить, я вам не совру» и ходить с ней, поднимая при любом неудобном случае. И, держа взгляд на Гин, заходит в туалет. Та заходит следом, сохраняя расстояние в несколько шагов между ними. Когда дверь захлопывается, она продолжает внимательно, сведя брови, разглядывать с ног до головы девушку. Останавливается и вдвойне внимательно всматривается в глаза, сощуриваясь. Рёку, с расслабленным лицом выпрямившись, смотрит в ответ, но только на закрытое до середины маской лицо молчащей собеседнице. Гин резко разгибается и складочка меж бровей смягчается. — Что ты хочешь от Акутагавы? — твёрдо спрашивает она. — Я не знаю, — кратко отрезает Рёку. — Отвечай. — Это ответ на твой вопрос — я не знаю. Можешь спросить иначе. — Почему ты к нему лезешь? — Потому что он мне понравился, — одним уголком губ начинает улыбаться Рёку, — и я не особо лезу. — В каком смысле «понравился»? — теперь уже с непониманием или подозрением напрягает брови девушка. — В обычном человеческом. Как парень понравился. Внешность у него красивая, голос очень приятный, выправка изящная, и вообще он выглядит уверенным и загадочным. Считай, что у меня свеже открытая слабость на такой типаж. Гин просто стоит. «Нечитаемые лица у них, видимо, семейная черта». Несколько секунд продолжается её попытка высмотреть что-то в зелёных глазах. Потом она моргает, на лишнее мгновение оставляя веки закрытыми и чуть кивнув. — Ты либо глупая, либо сумасшедшая, либо подставная агентка, — говорит сестра Рюноске и пронзительно смотрит серыми глазами на собеседницу, а у Рёку ещё немного и уже непроизвольно поднимутся брови. «Какой, однако, насыщенный день.» — Выбираю сумасшедшую. И Гин внезапно хихикает. Хихикает ещё раз и заливается тихим смехом, подрагивая плечами и приложив руку к маске. На этом этапе удивление на лице становится тяжело подавлять даже Рёку. — Да, однозначно твой вариант, — выдаёт девушка через затихающий смех. «Честно говоря, вариант, что меня сейчас таки зарежут, со стола не убран,» — параллельно проносится в голове. — Почему? — Для глупой хорошо работаешь. — А для агентки? — Кто знает. — Не раскрывать ответ на случай, если я таки не чиста? Уважаю, — комментирует она и тут же мысленно чертыхается, нельзя в Японии выдавать оценки вышестоящим. — Извини! — взмахивает перед собой ладонями девушка. — Ты откуда? — Из России. Акцент? Внешность? — Некоторые манеры и минимальный акцент, — легко отвечает Гин и вновь меняет тон на серьёзный. — Если ты хоть дёрнешься в сторону Акутагавы, чтобы ему навредить, я убью тебя. Если ты чужая агентка, я убью тебя. — Я ни тебе, ни ему, ни Чуе никогда не наврежу. И не планировала. Но, — Рёку делает ударение паузой, — я сторонний информатор, я не присягну к мафии, но буду с ней выгодно сотрудничать. А вам я не наврежу из личных принципов. — Если ты мне врёшь, я убью тебя. — Поняла. А по теме романтических подкатов у тебя претензий нет? — осознавая всю реальность угрозы, Рёку всё равно прикалывается с флёра абсурдности ситуации, одновременно ощущая уважение и понимание заботы сестры. — Нет. Но у тебя нет шансов. — И почему конкретно? — искренне уточняет девушка. — Он тебя не подпустит. — Всё равно попытаю удачу, — забавляться от кинематографичности диалога Рёку не прекращает, но прерывается в речи, уводя взгляд в угол на пару секунд. — Давай я тебе скажу что-то о себе, как почву для ростка доверия. Например, мы дружим с Чуей Накахарой чуть меньше года. Я и правда познакомилась с ним, чтобы найти точку для начала сотрудничества с мафией, потому что нуждалась в больших деньгах. Но нам оказалось приятно проводить вместе время и мы регулярно видимся вне работы. Чисто платонически! — уточняет она, вспомнив затуп в диалоге буквально час назад. — Рёкуми Дора и правда вымышленные имя и фамилия, но построены они от моего настоящего имени по рождению в России. Мне девятнадцать. А способность моя, как ты поняла, заключается в невидимости. Теперь ты знаешь обо мне примерно столько же, сколько я из твоего («скупого» — думает Рёку, но опускает) личного дела. А личные дела я проверяла у всех, у кого получилось в мафии, ещё перед началом сотрудничества, потому что это часть дела информатора — знать. Подходит? — Неплохо, — отвечает Гин и, судя по лицу, что-то обдумывает. — Как ты добилась белых волос? — Неожиданно, — добро усмехается Рёку. — У меня родной цвет светло-каштановый, я просто их высветляю и тонирую на дому. — Сама?! — очень по-японски поражается Гин. — Да, — Рёку хихикает. Эх, сколько задавали ей уже этот вопрос интонацией удивлённого восклицания. Особенно японки. Гин возвращает себе более рабочую позу, кивает и разворачивается уходить. И тут вполоборота тихо произносит: — Он любит каллиграфию, инжир и много читает, — она мимолётно заглядывает в глаза девушка, проверяя, что та её услышала, и выскальзывает за дверь. Ошеломлённо, Рёку наедине несколько раз прокручивает в голове маленький список и решает поскорее убраться тоже. Подумать в другом месте. «Ну и денёк,» — беззвучно выдыхает она.***
Рёку скидывает пиджак и расстёгивает белую рубашку, оставив лишь одну пуговицу на груди, плюхается на диван гостиной, закидывает ноги и полу-лёжа закатывает рукава. Она тянется к кружке на кофейном столике и отпивает тёплый карамельный американо. Если это можно назвать американо. Жидко разведённый растворимый кофе с отдушкой, на половину заполненный водой из фильтра. В кофеине она не нуждается, а горького привкуса хотела. Она поворачивает кружку в руках. На русском написано «Всё это суета», и «с» перечёркнута красной «х». Девушка мягко улыбается, ставит кофе на место и запрокидывает голову. «Та-а-к, — тянет она вслух, — надо собра… Стоп. А откуда Гин узнала, что я пересекалась с Акутагавой?» Девушка принимает более сидячее положение, подогнув одну ногу, опирается спиной о подушку. «От Рюноске? Да я только вышла, она бы не успела и поговорить, и нагнать меня. Да и как будто он бы не стал первой же фразой упоминать о моём присутствии. Вроде. Сама увидела? Мори приставил слежку? Добровольно? Ладно, узнаю,» — решает Рёку, оглядываясь на время, скоро выходить в бар. «Литература, каллиграфия и инжир…» «В какой я дыре, ничего же об этом не знаю». «Так ещё и на выставку импрессионистов не затащишь». «Я и правда не знаю, зачем я это всё…» «Не можешь рассказать — спрашивай, Рёкуми Дора. Дальше разберёшься». Она отталкивается от дивана и отправляется в короткий душ перед сборами к вечеру.***
С портативной колонки раздаются первые позвякивающие ноты вступления. Рёку включает воду и перепроверяет, что аудио на повторе. Carol of the Bеlls — Gоblins from Mars. Есть всего минут десять, так что она не церемонится, а перед глазами мелькают идеи для ближайшего концерта. Эта песня не войдёт в сет, она явно будет сохранена для потенциального декабрьского выступления. Собрав волосы в пучок, Рёку выкидывает крутящиеся фоном на повторе мысли о Рюноске, заходит под душ, и в голове внезапно всплывает вчерашний ответ Чуи. «Ты же и сама говоришь, что нужно обязательно пробовать, иначе точно не получится. Я вот сейчас, например… Ты и сама видишь, — парень тяжело выдохнул, мотнув головой. — Короче, должно же у кого-то… — замялся и ещё раз мотнул, сменяя мысль на ироничную улыбку. — Я вот купил игру, и дьявольски недоволен, но если б не купил, локти б кусал. То же самое, — он подбадривающе усмехнулся». Девушка опускает голову. Ручейки журчащей воды. «Он выглядел таким грустным… — вздыхает она, — прижатым к земле». Рёку наблюдает эту картину разной степени тяжести каждый раз, когда Осаму мелькает на горизонте. Но после тех суток событий с Шибусавой, псевдо-предательства Дазая и спланированной им же совместной работы с Чуей, друг будто содрал с ранения корку, которая ранее лишь трескалась. Хотя и после их драки с Гильдией он через время стух. У него была надежда, что, поработав вновь впервые за столько лет, тот вечер станет отправной точкой восстановления контакта. «Хотя скорее построения, — думает Рёку, — неизвестно, что там восстанавливать, кроме секса». Но надежда не оправдалась. И, кажется, сейчас он будто ещё больнее ударился лицом о те же осколки. «Да и Рюноске явно тренируется до потери сознания,» — непрошено встраивается в рассуждение мысль. «Блядь, время!» — опомнившись, вытирает руку, тянется и тыкает в экран телефона.***
«Ты где» — отправляет сообщение Чуя. Он разглядывает себя в тёмное стекло у входа в бар. Всё сидит идеально. Чуя выглядит непростительно соблазнительно. Чёрная плотно облегающая водолазка без рукавов, тонкая портупея… Новый поблёскивающий ремень на брюках, одних из любимых для таких гулянок. Он располагает руки на бёдрах, большими пальцами чуть оттягивая вниз карманы, и приподнимает подбородок. Поблескивает пряжка чокера. «Я опаздываю!» — выкрикивает Рёку, вывернувшая из-за дальнего угла того же здания. И продолжает: «Очевидно, я опаздываю! Никуда в Японии не опаздываю, хоть к тебе опоздаю, может я… — прерывается на рваный вздох, — может я соскучилась!» Чуя широко улыбается, приоткрыв рот, и сопровождает взглядом быстро шагающую запыхавшуюся подругу. Кричит в ответ: «Нельзя опаздывать на Кровавую Мэри! А, что важнее, нельзя опаздывать ко мне!» «Ты прав! Абсолютно прав! — она останавливается перед парнем, делает ещё пару вздохов и театрально наклоняется, разведя руки, согнув одну ногу и выставив другую. — Слёзно прошу прощения!» И оба смеются. «Пойдём?» — спрашивает Чуя, указав рукой, Рёку кивает.***
— Накахара, чтоб тебя, Чуя-кун, где ты взял этот пиджак?! — восклицает Рёку перед лицом друга, разглядывая плечи. — Это пиджак? Я думал, это называется жакет. Или пиджак? — Не, ну… Может и жакет. — В любом случае! Знаешь ты, где я его взял. — Crop Life? — Конечно! Девушка останавливается ещё поразглядывать новую деталь гардероба. Плотная вишнёвая ткань, широким светоотражающим зигзагом расшитые по нижнему краю рукава три-четверти и плечи, тёмно-вишнёвый отложной воротник на шее и серебристый на груди, как у кожанки с косым запа́хом. — Ты не видишь в этом освещении, а он ещё и меланж! Меланжированный? — Вижу и балдею… — тянет подруга, не отрывая взгляд. — Если при его представлении деньги сами не списываются с карточки, то я не понимаю вкусы такого человека! — с довольством утверждает Чуя и скрещивает руки на груди. — Если в нём ты не самый красивый и стильный парень в ближайших десяти кварталах, то я не понимаю человеческое чувство эстетики, — продолжает Рёку его шутку. Чуя останавливается, смотрит на подругу и расплывается в ехидной улыбке, медленно переводя взгляд на два полных бокала. — Пора! — скорее утвердительной интонацией, но всё же с ноткой вопроса говорит парень. — Пора, — подтверждает Рёку. — За вкус! — За вкус! «Кампай!» — в два голоса, и ребята чокаются. Рёку морщится, выдыхает и улыбается. — Ужасно, как всегда! И классно. — Я вообще не понимаю, почему тебе нравится, если ты не переносишь томатный сок. — отвечает Чуя, сделав несколько больших глотков залпом. — Иногда тянет на что-нибудь в повседневности мерзенькое, — жмёт она плечами. — А за вкус в одежде или напитка? — А это неразрешённая загадка, — ухмыляется парень и, откинувшись на спинку их дивана, поддерживая зрительный контакт, отпивает ещё.***
— Чё-о-о-рт! — очень громко над ухом Чуи протягивает Рёку. — Под это срочно танцевать! — берёт она его мягко за запястье и тянет с дивана на танцпол. — Можешь не тянуть! — орёт в ответ девушке, выскальзывая из-за столика. — Меня не нужно уговаривать уже две песни назад! С подпрыгиванием в ритм, от бедра, со стаканом в руке Рёку пробирается в толпу, переглядываясь с другом, следующим сразу за ней. Чуя и правда вызывает увлечённые взгляды всех, кто хоть немного осматривается дальше своего носа и ещё не утонул в алкоголе. А танцевать Чуя умеет. «И, блять, эта пластика каждый раз утягивает в эротический настрой, сбивая всё смущение». И они давно шарахают по клубам и барам Йокогамы, танцуя для себя. И иногда находя пару по танцам на вечер, не прочь облапать восхищённый народ. Чуя никогда не даёт прикасаться к шее. Рёку к бёдрам. За вычетом того… Не важно. Отрывать взгляд от их двоицы совершенно не хочется. Парень проводит руками по груди, цепляя портупею, прогибаясь в спине. Он всем телом наклоняется в удар ритма, касаясь кончиками пальцев пола, выныривая обратно, и Рёку, ловящая волну, садится на его подъёме, цепляясь взглядами с другом, ведёт по своим волосам, запрокинув голову, и встаёт, продолжая водить бёдрами ритм. Чуя на долю секунды обращает внимание ей за спину, обнимает чуть ниже талии, моментально приблизившись, и толкает рукой парня, потянувшегося лапать. Девушка оборачивается на жест, проводит пальцами по хвостику и на ухо улыбается: «Спасибо». Отпивает последний глоток из стакана и поднимает пустой, головой махнув в сторону барной стойки. Уже у стойки Чуя давит на плечо Рёку, опуская её, чтоб на ухо предложить: «Пошли в клуб поблизости. Вдруг там с музыкой лучше? А то всего три-четыре крутые песни было». И получает согласие, с условием подождать, пока девушка «сгоняет до туалета». В кабинке Рёку чертыхается на идею купить комбинезон. А выйдя, удостоверяется, что всё сидит правильно. Поправляет чуть съехавшую лямку тёмно-фиолетового «зачем я это купила, могла же и топ с шортами просто взять», выравнивает бляшку ремня по центру и расплетает пару сцепившихся между собой цепочек, что к нему прикреплены. Подтягивает чёрные гольфы и перчатки без пальцев, доходящие почти что до плеч. Одним движением зачёсывает пряди с лица назад, и они распадаются по сторонам распушившихся волос. «Я зачем купила комбинезон,» — констатирует возмущение Рёку, двигаясь за другом к выходу. Переступив порог двери на гораздо более тихую улицу, Чуя жмёт плечами: «Он был слишком стилёвым». Ускоряя шаг, Чуя оборачивается, спиной вперёд продолжая движение: «Погнали быстрее! Я слышу там что-то крутое!» Девушка наклоняет голову вбок смешливо, приподнимая брови, и нагоняет его. — Во-о-о-т это другое дело! — сразу в дверях заявляет Чуя. — Это же это! Оно… Это!.. My Best life! — тут же резко поворачивает лицо к Рёку. — Исполнителя не вспомню, даже не спрашивай. И она смеётся. — Это лучше даже, это ремикс. Ребята сразу отправляются на танцпол, пропустив этап новых коктейлей. Кружат меж разными настроениями, от сексуальных движений с поглаживаниями до простых прыжков с поднятыми руками, в случае Рёку разбавленными спонтанными хип-хоп вставками. Они берут ещё по два коктейля, отходя на самых неинтересных песнях, под Back&Forth («Я тебе точно! Точно, — теряя трезвую интонацию заявляет Рёку Чуе в толпе, — говорю, это RIELL!») танцуют вместе, пародируя какие-то элементы, наверное, танго. Стиля, которым ни один из пары не владеет. «If you keep up this back and forth, back and forth, I’ll just go!» — подпевает от души Чуя, и Рёку, прежде радостно поддерживающая некоторые красивые строчки, секундно грустно смотрит на друга. «Вы ещё поговорите, Дора,» — отвечает она сама себе и старается вернуться в лёгкость. Сменяется трек. Рёку узнает по первому же аккорду. Отпускает плечи Чуи и высвобождает игривый настрой. Музыка, больше ничего. «I’m» — подпевает другу в глаза, чуть опустив личико. «Rare» «Like this diamonds, that I wear,» — и скользит вокруг него, не отрывая подошв до конца, оглаживая руками плечи. «Gold lace, please you like no other» И оказывается по его правое плечо к смене ритма. «Heartbeat racin’,» — ближе к уху. «I’ma put you through this places,» — вновь возвращается и останавливается на месте перед ним. «Be the best you’ve ever tasted,» — отводит лицо в сторону, подчёркивая бит движениями рук. Чуя знает, она не будет делать всё глаза в глаза, это не ему посвящено. Наслаждаясь картиной, подпевает «gon’ stay on your mind, come back every time» и втягивается в ритм. «I’ma keep you cravin’!»***
— Не-е, ты пра-а-в, тут было сильно круче! — вытаскиваясь из клуба спустя, наверное, час, удовлетворённо восторгается подруга. — Кнешно я прав! — с гордым видом отвечает парень, уперев руки в бока. — Пойдём к-мне? — Да с радостью! — Рёку обнимает Чую, расположив локти чуть за плечами и рукой поглаживая волосы. Парень отвечает на объятие, крепко сжав. Когда они отдаляются, друг продолжает: — Давай пешком? О-о-о!.. — громко, с лицом, будто поймал просветление, тянет он междометие. — Чуя, нет! — останавливает Рёку. — Начиная с шестого коктейля я твоей гравитации не доверяю, никакого «полетим»! — Жа-а-ль, — нарочито ярко сгибается он под грузом грусти, — но по делу. — Может такси? Чуя сощуривается. — Да-а-ва-а-й, — с подозрительно хитрой интонацией соглашается. Но ничего подозрительного не следует, и ребята доезжают до дома тихим бизнес-классом, разглядывая огни города по дороге. Они выпивают воды и абсорбирующий порошок. «Во имя завтрашней жизни». — Блин, знаешь чё… — начинает Рёку, которая произнесла шутку, и за ней следом вспомнила о жизни сегодняшней. — Что такое? — Я сегодня сначала оказалась по случайности в тренировочной, когда там занимался Рюноске, а потом меня чуть не зарезала в туалете его сестра. — Поздра.. Что?! — Предостерегла брату не вредить, а потом сказала, что ему нравится. — Так, сладость, это две слабо состыкующиеся вещи. — Видимо, меня спасло, что я умею разговаривать. — Хорошо, допустим! А что ему нравится? — Я не знаю, насколько это личная инфа… Давай я потом скажу, когда пойму, что можно. Но в частности — инжир. — Мда, — задумывается Чуя, — и ничего не уточнила? Ни сорт, ни магазин? — Ноуп. — Мда, — теперь уже недовольно. — Так вот и строй романтичные планы без информации. Рёку рассмеялась. — И правда, работаем с недостатком данных, получается. — А я, в общем и целом, думаю, что пора забить на Дазая, — говорит Чуя чуть в сторону, оперевшись о кухонную тумбу поясницей и руками. — Уверен? — резко сменяет интонацию на сопереживающую. Друг пьяненько и грустно стоит, несколько съёжившись в пространстве. — Нет. Да. Нет. Чёрт! Не знаю, — расстроено отвечает парень и распускает хвостик, — у меня не получается, что я не делаю, а ему это всё не нужно, и я не знаю, как выйти из этого тупика. — Солнышко ты рыжеволосое, — поднимается со стула девушка и подходит, кладя руку на предплечье, — может быть, тебе станет хоть немного легче, если вы поговорите? Даже если ответ будет отрицательный, — она чуть давит под подбородок, поднимая его лицо и заглядывая в глаза. — Как с видеоигрой, ну? — трепетно улыбается. — Может… — вздыхает Чуя, прикрыв веки. И чуть отклоняется, проводит рукой по лицу, давит на переносицу. — А может и нет. Не знаю! — У нас, кажется, остался только этот вариант? — У меня… Наверное… Я подумаю ещё, хорошо, — и поднимает взгляд на неё, улыбнувшись поджатыми губами. — Что там про Рюноске? — Да ничего, — выражает девушка максимальную иронию лицом. — Ну пробыли мы в одном спортзале. Он в какой-то момент сказал, мол меня там и быть не должно, и тренируюсь я неправильно, недостаточно сильно. Я ответила, что меня ничего не смущает. Он поинтересовался, почему так, я ответила, что цели у меня другие, и тренировки соответствующие. Он ответил что-то вроде «понял» и сказал не мешать, — Рёку уже начинает разводить руками, как… — Ты. Поговорила. С ним, — удивлённо расставляет Чуя. — Ну? Да? Мельком, — непонимающе отвечает девушка. — Судя по твоему рассказу, я с ним за полгода не о миссиях разговариваю примерно столько же, — и, сочтя, что идея до Рёку не дошла, повторяет, — за полгода! — И как мне это расценивать? — Либо Акутагава-кун сошёл с ума, либо что-то здесь не чисто. — Тут уже я сумасшествие не выбираю. — «Тут»? — Да Гин просто сегодня успела сказать, что я, видимо, сумасшедшая. — Я, кажется, в начале то же самое говорил, — усмехается Чуя. — И в каком-то из смыслов это всё ещё правда. Рёку останавливается, вникнув в слова друга, но не отреагировав. И тут закатывает глаза и ведёт головой, задрав подбородок. — А-а-а... — с выражением раздражённого понимания произносит девушка. — Что? — «Для глупой хорошо работаешь». Что-то такое сказала Гин, когда в выборе меж глупой и сумасшедшей я спросила, почему я не глупая в её глазах. Таки Мори просто поставил слежку. — Вот оно как. Понятно теперь. Ожидаемо. — Так, хорошо. Возвращаемся. Если упростить, это значит, что я ему тоже как-то импонирую? — переводит Рёку тему обратно. — Не знаю. Затрудняюсь даже предположить, что у этого человека в голове происходит. Но ты чем-то выделилась. — А с Хигучи он, к слову, много общается? Может это какая-то фишка сексизма, например. — Слушай, а хороший вопрос. Не замечал, чтоб они прям болтали, но и Хигучи очень явно влюблена, и часто сама подходит. — Тоже да, — Рёку выглядит слегка загружено. — Как-то сколько ни думай, понятнее не становится, только страшнее. — У меня, кажется, то же самое, — признаётся себе же Чуя. — Только я думаю уже несколько лет. Не рекомендую. — Можно ли сказать, что и у Хигучи то же самое? — Чёрт, а может быть, — парень соглашается, но задумывается совершенно о другом, глядя на холодильник левее него. — Знаешь, что? А я за то, чтоб ты сделала всё, что считаешь нужным, не раскручивая опасения. — Буквально как «жить ради счастья» же, не? — улыбается девушка, потому что описанное другом идеально входит в её принципы по жизни. — Я так и планировала, но твоя поддержка успокаивает, — она смотрит ему в глаза, — спасибо. Так и постараюсь. — А я выберу, что хочу для себя, — резюмирует Чуя собственное.***
Тем вечером Рёку осталась ночевать. А за завтраком Чуя, копавшись в телефоне, прервался на крики, сунув девушке в лицо телефон с постером игры. Они скачали её и зарубились на несколько часов, в течение которых парень постоянно нахваливал детали, сравнивая с разочарованием предыдущей недели. В середине воскресенья ребята разошлись. Дела в вечер понедельника пришлось перенести из-за срочного вызова Анго Сакагучи. И, пока Рёку думала, как бы так сделать, чтобы требования о слежке от Анго не наехали по времени на требования Огая Мори, кто-то в комментариях её музыкального блога написал длинное эмоциональное сообщение. Больше всего Рёку запомнился финальный кусочек: «…я каждый раз с большим восхищением смотрю фанатские записи отрывков концертов, потому что меня заряжает смелость и энергия, что передаётся от тебя, и я получаю решительность сделать что-то важное в своей жизни. Спасибо». А по окончании работы, в четверг, Рюноске с почти непроницаемым, но чуть удивлённым лицом смотрел на стоящий у двери крафтовый пакет из магазина фруктов неподалёку, с запиской «Надеюсь, понравится. -Рёку».