Запаха сигарет

Рома капризно поджал губы. Плечи затекли. Он уже начинает подумывать ругаться на то, что они опоздают, что уроки вот-вот начнутся. Если что-то более тупое? Рома и соблюдение школьных правил. Звучит, как антонимы. Но Антон уж больно депрессивно настроен, уткнулся в основание шеи Ромы и молча лежит на нем. Тяжело дышит. Роме то мокро, то щекотно, то вообще возникает вопрос жив ли Тошик. — Да всë решится, — он пару раз дружественно стучит ему по спине. — Я знаю, — в шею невнятно отвечает Антон. Рома осторожно проводит рукой по его волосам. Приятные, но спутанные. Зачем-то пытается пальцами разъединить склеившиеся патлы. Бубнит свои недовольства. Антон дёргается. Ему больно, наверное. Рома на мгновение замолкает, а потом продолжает напоминать о расческе и подобном. — Завались, — прижимаясь крепче к хлопковой, белой, помятой рубашке Ромы, возмущается Антон. — Я чувствую такую вину перед тобой. Он так шумно дышит, что проскальзывает сомнение, не нюхает ли он его. — Ммм, — болезненно стонет Рома, не нашедший нужные слова. — Ммм? — повторяет Антон. — Что? Что ты хотел сказать? — Ничего, — он толкает его в плечи. — Нет-нет-нет. Антон прижимается ещё сильнее, ведёт себя, как ребёнок, а не взрослый пацан. Как же бесит! Ещё и жарко. Осталось только возбудиться… и кошмар. Школа тогда мимо, а так нельзя. Рома уже извивается в слабых руках, которые продолжают недовольно цепляться о его плечи. Антон так и застывает. Распахнутые голубые глаза на мокром месте и светлые волосы, блестящие на малейшем луче солнца. Рома даже удивляется. Почему то он упорно игнорировал красоту Антона. Страшная же сила. Рома смущённо отворачивается. Покурить надо. — Антон, пошли, — говорит это на выдохе. — Не хочу, — он расстроено целует его. — пожалуйста, — шепчет в губы. — Надо. Идти, — слегка показывая слабину в изгибе бровей, вроде строго бубнит в ответ. — понимаешь, там если… — Кошмар то какой, покажешься слабым? — перебивает Антон. — Да-да-да, та самая омега, которую я ебу… Его речь Рома прерывает, небрежно пихая руку ему в лицо. Хмурится. Хватает его за воротник и тащить коридору. — Именно, — недовольно шипит Рома. — именно так. Поэтому идём и хватит раскисать! Заебал. Они медленно идут в школу, хотя до звонка, наверное, минут пять. Вот же ж, этот Антон, прибежал так рано. При желании даже успеть можно было бы в школу, но они курят одну сигарету на двоих. То и дело пальцы переплетаются. Такая холодная кожа. Пора искать тёплые перчатки. Но пока их согревает сигарета. Придаёт уверенности, а также помогает немного расслабиться. Запах Ромы сливается с ядерным запашком. Они заходят в класс вместе. Учитель хмурится, но лишь машет рукой. Мол, молча проходите. Ага, у Ромы теперь репутация сынка директора. Ну-с по крайней мере любимчика. Ему серьёзно ничего не сделали за разбитый нос Семена. Класс шепчется. Лишь Катя, Полина и Бяша остаются полностью в стороне от новостей ближайшего времени. Полина что-то пишет, Катя поправляет блеск на губах, а Бяша играет в телефон с изрядной экспрессией. Как учитель только телефон не отобрал то? Так проходит урок за уроком. В принципе, Рому боятся. Он сжимает кулак, любуясь своими до сих пор незажившими костяшками. Перешёптывания от этого громче, возбужденней. Один урок Рома это игнорирует, нервно стуча ручкой. Второй, царапает дневник. Третий рвёт лист от напряжения. — Рому, ну, ты че, на? — Бяша поддаётся слегка вперёд, улыбаясь. — Как ты думаешь, че я? — ворчит он. — Ну, бля, — строки грустную мордашку. Рома хватает его за нос, а потом ударяет рукой по запястью. — Уточка, — Рома показывает свою привычную хищную улыбку и сам удивляется. Ощущение, словно всë, как прежде. Словно, от того, что о его поле все узнали, ничего не изменилось. На самом деле, верить, что изменения чересчур незначительны, не хочется. Вот они сдают тетрадки. Роме приходится оторвать свой тяжёлый зад от твёрдого стула, а ещё этот подлючий Антон впихивает ему свою. Бесит. Хочется поцеловать его слегка покусанные и бледные губы. Оказывается просто целоваться – это кайф. Без кексов ваших. Три тетрадки оказываются в стопке. Рома делает шаг назад. Пытается взглядом на одноклассницу. Она преграждает ему дорогу, а улыбка то… мерзотная. — Ром, — Лена посмеивается, как же тупо выглядит. — а ты получается пассивчик? М? — Завались, дрянь, — шипит он. — Не, ну правда же! — липнет она к нему. — Тут всем интересно! Я просто за всех спрашиваю, ебал ли тебя Антон в жопу? Антон же подрывается от этих слов. Воу. И такое личико строить умеет? Наверное, слишком много стресса в его жизни. Надо будет побыть с ним по нежнее. Но как же бесит этот остолоп сейчас. — Лена, — оскорбленно орёт он. Она слегка смущена, а коленки дрожат. Рома резко и громко гавкает на неё, а она чуть не падает. Он ржёт, прижимая руки к животу. Отмахивается от Антона. Наконец-то спокойно улыбается, а класс затихает. — Они её тип послали, — он тычет в неё пальцем, а потом условно в середину кабинета. — потому что тип девочка, и я её не ударю. — Разница то какая? — Антон хмурится. — Она оскорбила тебя… — Думаешь мне не поебать? — он разводит руками. — Ты точно меня хорошо знаешь? Они переглядываются. Антон боится даже больше. Ну, пусть и делает это за двоих. Хлопает дверь. В проёме стоит возмущённая Катенька. Смотрит на Лену, а потом на Рому. Опускает голову на ладонь. Шипит проклятия и пожелания смерти. Уверенным шагом проходит внутрь. За ней прошмыгивет Полина и закрывает дверь. Хотя выглядит она какой-то странно уверенной. — Слушайте сюда, малолетние дегенераты! — Катя встаёт между Ромой и Леной, но смотрит на немых зрителей. — Вы заебали своим поведением. Твари, завидуете этой паршивой полярности полов? Вы – беты. Вам суждено жить друг с дружкой, либо в страхе, что вас предадут под горой инстинктов, — она размахивает своим указательным пальцем от одного к другому. — Продолжите вымещать злость на Полине и Роме, я вас лично закопаю. Пока я староста, я буду крысить каждого, кто бросит в них обидное слово, терять ваши драгоценные справочки и забывать вам что-то сообщить. Короче, вы узнаете, что такое мразота-староста, как вы называете меня за спиной. Думали я не знаю? Смешно. В классе молчит абсолютно каждый, а всеми звуками служит лишь ребятня за дверью. Кто-то судорожно вздыхает. Вычислить мерзавца подавшего первый звук не получается. Все оглядываются, молча согласовывая. — Поняли? — орёт Катя. — Да! — неуверенно ей отвечают пару голосов. Катя складывает руки на груди, откидывая упавшую прядь со лба, плавным движением всего тела. Рома поражён ей. С чего бы такие жертвы ради него? Хотя, нет, понятно. Полина. Было странно, защити она только ее. Всё равно приятно и немного обидно. Словно он бы и сам не справился? Рома тяжело вздыхает. Кидает на неё косой взгляд. — Что должен сказать? — щурясь бурчит Катя, задирая подбородок до небес. — Спасибо. Она совсем уж довольная собой кивает. Полина смущённо улыбается в сторонке, прикрыв улыбку и зубки растопыренной ладонью. Катя морщит нос. — Умничка, — хихикает Полиша, трепля её затылок. — Поля! — возмущённо вскрикивает Катя, отшатываясь. — Рад, что у вас всë в порядке, девочки, — кивает Антон, прокашливаясь. — Мистер вежливость, — хором произносят Катя и Полина. Переглядываются. Хихикают. Рома выдыхает. И правда всё не так уж и страшно. Он смотрит на Антона, морщится и цокает. Сколько ещё проблем от этого белобрысика будет? Но Рома наконец-то может спокойно пялиться, не боясь ни неестественности их отношений, ни раскрытия в себе Омеги. Из-за этого чёрта всё это случилось, хули бояться того что произошло. Рома херачит Антона по спине, улыбается. — Пойдёмте, покурим? *** Рома весьма удивлён вкусному запаху в доме. Принюхивается. Живот урчит. Вот это да. Он сбрасывает ботинки. Пробегает внутрь. Упирается руками в стол. Удивлённо смотрит на маму. — ТЫ ВСЁ ЭТО ВРЕМЯ ГОТОВИТЬ УМЕЛА?! — бесстыдно орёт он, а в голову ему прилетает лопаткой. Он же лишь продолжает ржать. На тарелке навалены макарошки с сыром и сливками. Мама довольно стоит над этим произведением искусства. Упирается кулаками в бёдра. Рецептик из интернета попробовала. — Вкусно?! — спрашивает она. — Ага, — запихивая в рот и чавкая, отвечает Рома. — Где моё спасибо?! — Моё существование? — Засранец! Рома смеётся. Поднимает взгляд на неё. Морщится. Наверное, за пять лет то или сколько там, настало время это сказать? Но не хочется признавать, что всё это время он выъебывался. Откладывает вилку. Хмурясь смотрит на маму, а та поднимает руки и брови. — Повзрослел блин, — бубнит она. — Мам, — он стыдливо отводит взгляд. — если хочешь отношений с директором, не парься обо мне. Я тип не против. — Че?! — вскрикивает она, по ощущениям минимум прочувствовав все прелести инфаркта. Мама высказывает каждую мысль, которая говорит, что так не должно быть. Рома же уминает вторую порцию. Улыбается, конечно, скептически. — Правда не против..? — дрожащим голосом спрашивает мама. — Ага, он сказал что оплатит лечение мне и Антону. — Рома! — возмущённо орёт мама, обнимая его.