Я твоя проблема

— Извини, — прошептала я одними губами, пребывая не в меньшем шоке от случившегося, чем все остальные. Сердце взволнованно билось в груди, и его эхо отдавалось быстрым стуком в висках. Настолько громким, что я не удивилась бы, вызови он землетрясение. Наверное, этот грохот было слышно во всем здании: от первого этажа и до последнего. Я тут же представила, как он распугал всех голубей на крыше, явившись своего рода предупреждением о приближающемся Апокалипсисе. Хотя мне и так казалось, что я стою посреди разрастающегося хаоса, сформированного из тяжелых и горячих потоков воздуха. Они вращались вокруг меня все быстрее и быстрее, создавая невидимую воронку, которая опаляла кожу и выжимала из легких кислород. В серых глазах стремительно разрасталась ярость, выжигая высокомерный холод. Лицо Максима потемнело, на скулах заходили желваки. Он выглядел невероятно злым и в какой-то момент мне даже показалось, что он способен меня ударить. Но тут что-то произошло, как будто его гнев, достигнув пика, просто взял и выгорел. Похоже, ему все-таки удалось взять себя в руки, потому что черты его лица расслабились, а взгляд прояснился и опять покрылся толстым слоем льда. Я ждала, что он вот-вот что-нибудь скажет или сделает, изнывая от неизвестности. И надеялась на его сознательность: он же должен был понимать, что моя вина во всей этой ситуации минимальная. Тем более, я вроде как уже извинилась. К тому же, мы находились в здании института, где было не принято устраивать беспорядки, ведь за такое могли и отчислить. Но вот уголок его рта искривился, извлекая наружу жесткую усмешку и наталкивая меня на нехорошее предчувствие, что в его голове оформился какой-то скверный план. Не успела я додумать эту мысль до конца, как он выпустил мое плечо, но вместо свободы я ощутила, как сильные пальцы надежно сомкнулись вокруг моего запястья, и, прежде чем я успела что-то сказать, он резко развернулся и потащил меня за собой. — Эй! — вскрикнула я и бросила растерянный взгляд через плечо, только чтобы лишний раз убедиться, что помощи ждать неоткуда: обе девушки замерли как каменные изваяния, а Алену, стоя за ее спиной, за руки удерживал друг Максима, не позволяя броситься за нами следом. — Макс, стой! Куда ты? — прокричал женский голос позади нас, но я не поняла, кому из девушек он принадлежал. Макс даже не замедлился — ему было откровенно плевать. Он целеустремленно шагал вперед, уверенно увлекая меня к одному ему известной цели. — Да подожди ты! — зашипела я, пытаясь безуспешно выдернуть руку, несмотря на то, что прекрасно понимала, как жалко выглядят мои попытки. Мне надо было просто сдаться и помолчать, чтобы не злить его еще больше. И сэкономить силы и дыхание, которого катастрофически не хватало, как во время бега, чтобы узнать — что для меня приготовил этот изверг. И действовать уже дальше по обстоятельствам, но разве я могла позволить кому-то так бесцеремонно собой распоряжаться? Как какой-нибудь вещью? Мне было немного больно под давлением властных пальцев. И унизительно от своего положения с психологической точки зрения. Пары уже начались, и коридоры пустовали, но для меня все равно было удивительно, что никто из преподавателей не выглянул на шум. Вот так всегда: когда ты пытаешься не отсвечивать во время опросов, которые некоторые из них любят устраивать на своих лекциях, тебя обязательно вызовут. Но когда тебе жизненно необходимы внимание и участие, вот как сейчас, призывай или не призывай на помощь — все бесполезно. — Куда мы идем? Немедленно меня отпусти! То ли мои слова наконец услышали, то ли мы уже пришли, но парень внезапно остановился. Повернувшись, он дернул меня на себя. Конечно же, не удержав равновесия, я впечаталась в твердую грудь. После чего, резво отпрянув, уставилась на него во все глаза. Мой похититель выдернул злосчастную баночку из моих пальцев и метко забросил в ближайший мусорник. Затем, скользнув по мне ледяным взглядом, с угрозой произнес: — Если ты не закроешь рот, будет только хуже. Поняла? Да куда уже хуже? Я нахмурилась и упрямо прошептала: — Отпусти… — Смелая, да? — Максим неожиданно разжал пальцы, подошел к светло-серой двери, возле которой мы стояли и широко ее распахнул. — Только после вас. — Что? — ошарашенно пробормотала я, с опаской заглядывая вглубь пустого помещения. Признаюсь честно, я никогда в жизни не была в мужском туалете. Даже когда очередь в женский тянулась на километры, а в мужском никого не было. Например, на каком-нибудь мероприятии или в поездке на экскурсионном автобусе с плановыми остановками — я ни за что не изменяла своим правилам. Для меня это казалось чем-то неприличным и оттого ужасно смущающим. — Не пойдешь? — догадался Максим. От прозвучавшего в его голосе участия у меня перед глазами замигала красная лампочка, предупреждая о наигранной фальшивости. Но, даже прекрасно понимая, что меня высмеивают, я все равно кивнула. Тогда он просто схватил меня за руку и насильно затащил внутрь, подтолкнув к окну. Оказавшись внутри, я быстро огляделась. У правой стены располагались писсуары и несколько кабинок, слева — раковины и над ними зеркало во всю длину. Таким образом я оказалась в ловушке между окном и внушительной фигурой Максима, который загородил собой, увы, сейчас такой недосягаемый выход. И в этот самый момент, когда за его спиной бесшумно закрылась дверь, отрезая путь к спасению, я со смятением осознала, что мы здесь на самом деле одни. Притаившийся где-то в глубине страх как будто только этого и ждал, чтобы выпустить свои щупальца и парализовать мое тело. Ко всему прочему, стыдно признаться, но даже мысли о близкой смерти, потому что для чего еще меня сюда приволокли, как не для расправы, не вселяли в меня такой панический ужас, как понимание того, что в любой момент сюда могут войти и застать здесь меня. А дальше скандальные слухи по всему институту и травма на всю жизнь. Боже, какая же я оказывается трусливая и зависимая от чужого мнения! Но все мои опасения и фантазии молниеносно улетучились, стоило Максиму опустить скрещенные руки перед собой. Подцепив майку, он одним быстрым движением стянул ее через голову. И медленно вытер тканью лицо и шею, будто специально позволяя рассмотреть обнажившийся торс и давая время восхититься рельефными мускулами, а также четкими линиями пресса, прямо как у модели или спортсмена. Но больше всего внимания привлекали черные татуировки на его груди с левой стороны и в самом низу живота над поясом джинсов. Какие-то надписи на латинице, которые не получалось разобрать. Как и сложный рисунок на правом плече. И, о боги, у него оказались проколоты соски. Как мне теперь это все разглядеть? — Закончила? — с издевкой спросил он. И одно это короткое слово прозвучало крайне обидно и оскорбительно. Как будто мне совсем нечего делать, как вместо лекции Вадима стоять в мужском туалете и оценивать степень развязности самого отвратительного парня на свете — теперь я была точно в этом уверена. Вспомнив, что такое великолепное тело принадлежит отменному придурку, я гордо кивнула и демонстративно отвернулась к зеркалу. Но лучше бы я этого не делала, потому что уродливое коричневое пятно на моей груди с кривыми потеками на животе заставило меня еще больше расстроиться, напомнив о том печальном факте, что моей любимой блузке пришел конец. Как выяснилось, я рано расслабилась, так как в следующее мгновение уловила отчетливый звук приближающихся шагов. Сделав вдох, я интуитивно сжала пальцы, впиваясь ногтями в ладони и приказывая себе оставаться на месте. Интересно, меня собираются задушить майкой? Надо ли деликатно подождать, не передумает ли он? Или уже пора начать вежливо сопротивляться? Остановившись в шаге от меня, Максим поднял руку с майкой и ткнул меня ею в живот. — Застираешь, извинишься и можешь быть свободна, — сухо произнес он. — И чтобы на глаза мне больше не попадалась. Все ясно? Как по щелчку пальцев во мне вспыхнула злость. Да как он смеет?! Повернув голову, я смело встретила его взгляд, невольно отмечая правильные черты лица: широкие дуги бровей и прямой нос, а также высокие скулы, полноватые губы и ямочку на подбородке. Темные пряди живописно спадали на широкий лоб и обрамляли лицо, придавая его внешности небрежную и расслабленную чувственность, но ведь красота не была его личной заслугой. А всего лишь картинкой, за которой прятался совершенно другой человек. И у меня он не вызывал ни капельки симпатии. Но все равно, даже злясь на себя, я не могла не восхититься его мужской привлекательностью и силой. Против воли они находили во мне слабый отклик и вызывали незнакомый трепет в груди. Но для того, чтобы понравится по-настоящему, он был слишком уж заносчивым и наглым. Хотя, о чем это я думаю? Ну даже если бы и понравился, то что с того? У меня не было ни единого шанса. Если еще Вадим, несмотря на разницу в возрасте и положении, представлялся моей романтичной натуре рыцарем на белом коне и родственной душой, то Максима я видела самым настоящим пришельцем, который был для меня также непонятен, как китайские иероглифы. Однозначно, мы бы никогда не сошлись во мнении ни по одному вопросу. Наши миры были слишком разные — это же очевидно. Кроме того, такой как он никогда бы не увлекся девушкой наподобие меня. Но, как бы я не обманывала себя, осознание того, что для него я никто или что-то крайне незначительное, неприятно задевало мое женское самолюбие. И пробуждало во мне вредность, о существовании которой я никогда раньше не подозревала. Вернее, я считала, что эта приобретенная черта характера, присущая старым девам от неудовлетворенности собственной жизнью. Но до встречи с Максимом я была всем довольна, так почему мне так хотелось ответить ему гадостью? А как же поведение взрослого человека и умение договариваться? — Нет, — тихо, но твердо ответила я. Темные брови с наигранным изумлением поползли вверх. На их фоне его серые глаза казались двумя прозрачными осколками льда. — Нет? — Нет, — стойко повторила я, хотя внутри вся дрожала от напряжения. В том месте, где его рука прижималась к моему животу, кожу жгло, как от соприкосновения с раскаленным от солнца песком на пляже. — Во-первых, я уже извинилась. Во-вторых, твоей подружке тоже не помешает передо мной извиниться. И, в-третьих, фанта так просто не отстирается. — Знаю. Но ты ведь постараешься, — из всего сказанного Максим счел нужным прокомментировать только мои последние слова, ловко проигнорировав остальное. Несмотря на спокойный тон, мне снова послышалась в его голосе угроза. И я вдруг осознала, что ему наплевать на майку. Важен сам факт унижения, выступающего орудием для исполнения мелочной мести. Вот только я не считала себя настолько виноватой, чтобы позволить ему мной манипулировать. — Так ты ничего не добьешься, поэтому тебе лучше меня отпустить. Давай просто забудем о том, что произошло, — я нашла компромисс, который, как мне казалось, способен был помочь зарыть топор войны с наименьшими потерями с обеих сторон. И вздрогнула от неожиданности, когда рука Максима исчезла. А потом он шагнул ближе, и еще ближе, вынуждая меня отступать назад до тех пор, пока я не уперлась спиной в подоконник. Только это заставило его остановиться, но между нами осталось так мало свободного пространства, что я невольно почувствовала исходящий от него жар. Но вместо ощущения тепла он вызвал у меня дрожь, которая прокатилась по спине холодной волной. Я совсем перестала понимать действия парня и почему-то все сильнее волновалась. Бросив майку на подоконник, Максим положил на него руки по обе стороны от меня, нависая надо мной каменной глыбой. Серые глаза сверлили меня наподобие двух лазерных лучей, но теперь от них некуда было спрятаться. Может быть, таким образом он снова пытался меня запугать? Только вот чем больше я нервничала, тем сильнее раздражалась: мне было неприятно на его фоне чувствовать себя уязвимой. — К сожалению, это невозможно, — лениво протянул он. — И знаешь почему? Поняв, что без моего участия он не намерен продолжать, я недовольно спросила: — И почему же? Максим наклонился, и я судорожно сглотнула. Приблизив свое лицо к моему, он зашептал, обдавая мою щеку и ухо теплым дыханием, и намеренно меня передразнивая: — Потому что, во-первых, ты опозорила меня и моего друга перед всем курсом. Во-вторых, обидела мою сестру и девушку. И, в-третьих, ты два раза сказала мне «нет». Уже одной из этих причин вполне достаточно, чтобы тебя уничтожить. Но я готов рассмотреть и другой вариант, если перед началом следующей пары по тому же самому предмету, ты попросишь у преподавателя слово, потом встанешь и прилюдно извинишься передо мной и моими близкими. Так что? Отстранившись, Максим снова посмотрел мне в глаза, наверное, пытаясь отыскать там ответ на свой вопрос, прежде чем я его озвучу. Так действует хищник, растягивая игру с обреченной жертвой, чтобы как следует насладиться ее метаниями перед тем, как она ему окончательно наскучит, и настанет момент ее съесть. Или, может быть, он надеялся прочитать мои мысли и понаблюдать за их хаотичными бегом между проходами лабиринта, из которого не оставил мне выхода, завалив его камнями из своих слов? Быстро сравнив предложенную альтернативу с первоначальным вариантом, я мило улыбнулась, и разлепила отчего-то пересохшие губы: — Знаешь, лучше я все-таки постараюсь, — нашарив майку, я продемонстрировала ее Максиму. — Но, если хочешь знать мое мнение, то стоит купить новую. Как насчет того, что я просто отдам тебе деньги и закроем уже этот вопрос? Максим задумчиво вгляделся в мои глаза и, видимо что-то для себя прояснив, ехидно констатировал: — Ты же понятия не имеешь, сколько она стоит. — Окей, тогда стирка, — легко согласилась я. Пересилив смущение, я несильно толкнула его рукой в грудь, угодив прямо поверх татуировки. И, к моему огромному облегчению, он уступил, сдвинувшись назад. Не теряя времени, я отошла от окна, делая вид, что направляюсь к одной из раковин, тогда как на самом деле планировала позорно сбежать с поля боя. Главное, как можно ближе подойти к двери. Но, едва я успела сделать пару шагов, как ощутила на своем запястье железную хватку, вынудившую меня остановиться. Я повернулась к Максиму и вопросительно приподняла брови, притворяясь, что даже не догадываюсь о той причине, по который он мешает мне заниматься «любимым» делом. Ухмыльнувшись, этот мерзавец невозмутимо спросил: — Ты же не настолько глупа, чтобы пытаться сбежать? В моей голове вспыхнула конечная заставка с цветной надписью: «игра окончена и, к сожалению, вы проиграли». Я испытала сильнейшее разочарование, как будто по дурацкой случайности выбыла из состязания, едва начав в нем участвовать. Как же быстро меня раскусили. И что за отвратительное ощущение поражения, после которого прямо-таки хочется топнуть ногой и возмущено закричать: «Так нечестно!». — Я же не настолько глупа, чтобы сказать правду, — передразнила я его, высвобождая руку. И настороженно замерла, потому что мне вдруг послышался в коридоре голос Вадима. Прислушиваясь, я пыталась понять, не ошиблась ли. И с кем он там разговаривает. Второй голос явно принадлежал девушке и очень походил на Аленин. По закону подлости, в ту секунду, когда оба голоса послышались прямо за дверью, Максим приоткрыл губы и, судя по язвительному выражению лица, намеревался «сразить» или скорее «добить» меня очередной грубостью. Не совсем соображая, что делаю, я подскочила к нему и зажала его рот ладонью, успев заметить, как светло-серые глаза чуть распахнулись, прежде чем раздался тонкий скрип открываемой двери… Нет, пожалуйста, только не это! Мне было даже страшно представить, что подумает Вадим, когда увидит меня здесь с парнем, да еще в таком виде. Поэтому, по-прежнему пребывая в состоянии аффекта, я беззвучно вскрикнула и, схватив Максима за шею, притянула к себе, встав спиной к окну и закрываясь им как щитом. На всякий случай закрыла глаза, словно это могло как-то помочь. О том, что достаточно просто спрятаться в кабинке, я в тот момент и не вспомнила. Перед моими закрытыми веками замелькали электронные цифры, в обратном порядке отсчитывая последние секунды до взрыва. Пять… четыре… три… два… А вдруг пронесет?.. — Кхм, позвольте поинтересоваться, почему вы не на занятиях? — прохладно спросил Вадим от двери. И мое сердце провалилось куда-то вглубь живота.