***
— Алекс, что происходит? — Лена прохрипела, подойдя к стеклу с той стороны. У неё всё ещё стояла трубка в трахее, на случай, если приступ ложного крупа повторится. Из-за этого её голос всё ещё был хриплым и прерывающимся, а звук выходил тихим и едва отличающимся от шёпота. Бригада врачей провезла каталку мимо палаты Лены, и она не могла не заметить, что на ней лежала блондинка, очень похожая на Кару. На девушке была кислородная маска, а все врачи были в защите. Не такой усиленной, какая была в начале, но всё равно все беспокоились о возможности заражения. Если она здесь, то у неё тот же вирус, что и у всех. Если Кара здесь… — Алекс! — тихий, но яростный шепот, но разбираться, что именно говорит брюнетка, совершенно не нужно. Всё и так понятно по гневно стучащей по стеклу ладони и молниям в глазах. — Л-Ле-е-е-ена, — реаниматолог затормозила, резко поменяв направление, едва не пройдя мимо палаты. А ей так хотелось. — Как твои дела? Как ты себя чувствуешь? — Ты прекрасно знаешь, как я себя чувствую, — любому бы стало не по себе от гнева в изумрудах. — Это была Кара? — Кара? Что-о-о? Не-е-ет, — глупая улыбка и интонация Алекс выдавали её с потрохами. Лена по ту сторону сложила руки на груди и фирменно подняла бровь. — Кара дома, просто она… эм, немного приболела, да… Но это не то что бы что-то серьезное… я бы даже сказала элементарное… Хах, да… На Алекс было жалко смотреть. Лена, конечно же, ни на дюйм ей не верила, но Дэнверс всё ещё пыталась хоть как-то спасти ситуацию, совершенно не подозревая, что делает только хуже. Наконец, реаниматолог замолчала, жалобно смотря на Лютор. Та лишь головой покачала, мол: «Ну совсем как ребенок». — Ты знаешь, что вы с Карой одинаково оправдываетесь, когда врёте? — темная бровь снова взлетает вверх, а уголки губ слегка приподнимаются, но на лицо главврача быстро возвращается серьезность. — Это была Кара? — с нажимом произносит Лютор. — Да, — Алекс опускает плечи и голову, признавая поражение. — Что с ней? — теперь в голосе неонатолога помимо гнева было ещё и беспокойство. Очень много беспокойства. Дэнверс лишь сжимается ещё сильнее, пряча руки в карманы халата, а глаза — в отверстия на собственных кроксах. — Алекс! Что с ней?! — Лена увеличила громкость настолько, насколько позволила ей трубка в собственной трахее. Девушка закашлялась из-за раздражения горла, и Дэнверс обеспокоенно подняла глаза на главврача. — Я не знаю… В момент Алекс стала очень уставшей. Стали сказываться и бессонные ночи в реанимации из-за большого количества пациентов, и переживания за сестру, за Лену, да и за всех близких ей людей. Постоянно просчитывать миллион разных исходов, потому что ты знаешь все возможные варианты. Станет хуже или организм справится? Будет ли осложнение на другие органы или заболевание ограничится одной системой? Говорят, меньше знаешь — крепче спишь… Что ж, кажется, про профессию врачей это действительно правдиво. — Я не знаю, Лена, — Алекс приложила лоб к стеклу, закрывая глаза. Она так устала быть сильной. Ещё и Мэгги была занята последнее время, разбираясь с беспорядками в городе и паникой из-за нового вируса. — Я пришла к ней домой, потому что её не было на работе, нашла её в лихорадке, сразу же забрала сюда. Боже, я так надеюсь, что это обычный грипп или просто переутомление… Если я её потеряю… Голос шатенки осёкся. Лена сама с трудом сдерживала слезы. Одна мысль о том, что с Карой может случиться что-то кошмарное, приводила в дикий ужас. Казалось, что даже думать об этом опасно, что малейшая мысль может привести к необратимым последствиям. — Хэй, — Лютор несильно стукнула рукой по стеклу, привлекая внимание Дэнверс, — она справится. Она сильная, ты же знаешь. Брюнетка хотела хоть как-то поддержать реаниматолога, хотя у самой на душе кошки скребли. Но им ничего не оставалось, кроме как верить в лучшее… — Ага, — Алекс изобразила согласие, лишь бы больше не продолжать эту тему, и Лена её прекрасно поняла. Разговорами делу не поможешь. Девушки постояли ещё немного, думая каждая о своём, но примерно о похожем. Наконец, у Дэнверс запищал пейджер, зовя в собственное отделение. — Я пойду, — шатенка устало развернулась, но уже через секунду расправила плечи, возвращая на них бремя ответственности заведующего реанимацией. Сейчас не время раскисать. — Хорошо. Алекс? — Лена не любила умолять, но сейчас это не имело значения, — держи меня в курсе по поводу Кары. Пожалуйста…***
— Лена, ты звала? — уставший Уинн подошёл к стеклу изолятора, почесав лоб. Затем приблизился к стене и обработал руки антисептиком. Дурацкая привычка, в современных условиях ставшая практически спасительной. — Да, Уинн, спасибо, что пришёл, — Лютор сползла с кровати и подошла ближе к стеклу. Покусанные губы и сжатые в кулаки пальцы выдавали нервозность. — Мне нужна маркерная доска и твои мозги. — Ты что, стала зомби? — Шотт усмехнулся, но сразу стал серьезным, увидев хмурое лицо главврача. — Ладно, ладно, — мужчина поднял руки в знак капитуляции, — сейчас принесу, что бы ты ни задумала. Лена принялась ходить по палате из стороны в сторону, катая за собой стойку с капельницей. Лихорадка мутила разум, мешая нормально соображать, поэтому ей нужна была помощь. Если они сейчас не займутся решением этой проблемы… девушка боялась представить, что может случиться. — Итак… что именно тебе нужно? — Шотт, кряхтя, подкатил доску к стеклу, чтобы записывать за Лютор. Он подозревал, что у неонатолога есть какой-то план, и был готов выслушать всё, что скажет Лена. — Для начала узнать, как Кара? Уинн лишь мотнул головой. Он давно понял, что между Лютор и Дэнверс что-то происходит, но предпочитал не лезть в чужую личную жизнь. Однако то, как эти девушки переживали друг за друга, что даже были готовы заразиться и умереть, лишь бы спасти другую, могло броситься в глаза не только друзьям Кары или Лены. Шотт знал, что у Лютор много врагов, и это лишь добавляло беспокойства в и так переполненную коробку беспокойств. — Пока что стабильно. Лежит под кислородом, динамику пока сложно отследить, так как она поступила относительно недавно. Но если судить по тому, насколько сильно вирус прогрессировал у остальных… — То прогнозы неутешительные? Шотт лишь поджал губы, ничего не ответив. — Ладно. Что у нас есть на данный момент? — брюнетка остановилась напротив мужчины и сложила руки на груди, недовольно распутав трубку капельницы, которая уже порядком поднадоела. Но без нее главврач совсем перестала бы думать. — Вирус, от которого нет вакцины? — Уинн поднял бровь, а затем нарисовал в углу вирус, прицепив ему злую рожицу с высунутым языком. Не будь жизнь Кары в опасности, Лена бы посмеялась. — Да. Но хоть что-то мы можем предпринять? Создать эту вакцину на основе выделенных штаммов? Уинн написал слово «вакцина» и зачеркнул: — Слишком долго. Ты же понимаешь, что там нужны клинические испытания, чтобы доказать безопасность. Пройдет не один месяц, пока мир увидит вакцину. Да и вирусы слишком сильные, мы не можем сделать ослабленные варианты настолько быстро. «Меня не интересуют все. Меня волнует лишь Кара», — пронеслось у Лены в голове, и она ужаснулась бы своему цинизму, если бы у нее было чуть больше времени. — Мы уже работаем над этим, но нужно время, — Уинн смотрел на доску, сложив брови домиком. — Которого у нас нет, — вздохнула Лена и уселась на кровать, свесив ноги и уставившись на нарисованный вирус. Трубка капельницы снова закрутилась, но брюнетку это больше не волновало. — К тому же вакцина Каре уже не поможет, — Уинн сочувствующе взглянул на главврача. — Ты же понимаешь, что она уже заразилась. Здесь нужна сыворотка… — Взять кровь у заболевших? — Лена подняла брови. Как она сразу до этого не додумалась? — Наверняка должны быть антитела, хоть какие-нибудь? Или клеточный иммунитет. — Слишком быстро, — Уинн покачал головой, нарисовав колбочку с сывороткой и зачеркнув. — Вирус слишком прогрессирует, чтобы организм успел синтезировать антитела. Большинство умерло, даже не пережив неделю от начала заболевания, кому повезло — лежат с полиорганной недостаточностью и практически полностью подавленным иммунитетом. Мы пытаемся сделать так, чтобы они не подцепили сопутствующие инфекции, не говоря уже про усиление этой… — Нет антител? Даже IgM? — Лютор, как слепая мышка, тыкалась в тупики лабиринта, пытаясь найти выход. — Даже их, — Шотт-младший снова поджал губы, — не говоря уже про IgG… Лена сидела на кровати, смотря на свои босые ступни и слегка покачивая ими, пока в её голове происходила революция. Идеи появлялись и повергались медицинскими аргументами почти мгновенно. Тихие звуки падающей жидкости капельницы были вместо тикания часов — показывали, как мало у них времени. — Слишком быстро… — Лена бормотала себе под нос. — Не успевают синтезироваться… Какой-то слабый свет идеи осветил туманную поверхность мозговых извилин, но неонатолог никак не могла поймать этого светлячка надежды. Какая-то мысль, важная мысль, почти сформировалась… Вот бы прогнать эту сонливость, развеять, как дым от костра. — Как долго я здесь нахожусь? — Лена резко поднялась, отчего её голова пошла кругом, и она схватилась за стойку капельницы, чтобы удержать равновесие. Девушка быстро подошла к стеклу, сверля Уинна глазами. — Эм, — Шотт посмотрел на часы, чтобы сверить даты, потому что последние дни слились в один большой кошмар, — кажется, около полутора недель. Да, трахеостому тебе поставили через неделю после заболевания, и Кара заразилась, потом инкубационный период… — Полторы недели, — глаза Лены заблестели, а губы сами собой перебили мужчину. — Уинн, полторы недели! — Ты, кажется, первый пациент, который радуется такому долгому нахождению в инфекционном отделении, — Шотт-младший улыбнулся. Он не оставлял попыток находить хоть что-то положительное в любой ситуации. Лена запрыгала бы, если бы слабость не прибивала её к полу. Её раньше звонкий голос сейчас был приглушённым и хриплым из-за трубки в горле, но всё равно радостным. — Полторы недели, Уинн! Ты понимаешь, что это значит? — изумрудные глаза сияли впервые за долгое время. — Можно взять кровь у меня! Должны быть уже антитела! Шотт-младший нахмурил брови, обдумывая услышанное. Луч озарения загорелся на его лице. — Это… Это может сработать, Лена! — Уинн нарисовал колбочку с сывороткой и написал рядом букву «Л», поставив галочку. — Стоит попробовать! Но… — иммунолог снова задумался, — почему у тебя такое долгое развитие вируса в организме? Лену это не волновало. По краю сознания шла мысль, что Лилиан таким образом хотела её проучить, но сейчас это было не важно. Всё, что имело значение, — что у них был шанс спасти Кару. — Мне нужен микроскоп, кровь заболевших, трупный материал умерших, реактивы для выделения вируса и чистые шприцы, — Лена вернулась на кровать, отдавая распоряжения, потому что её собственный организм не позволял ей слишком долго находиться в вертикальном положении. Шотт усмехнулся: — Ты собралась устроить в изоляторе собственную лабораторию? — Именно, — Лютор села. Её лицо было максимально серьезным. — Мне нужно выяснить, что происходит, пока вы будете заниматься спасением людей. И, Уинн, — девушка угрожающе взглянула на мужчину, — я надеюсь, ты понимаешь, что в первую очередь нужно помочь Каре. Не только потому, что она дорога мне или тебе. А потому, что она спасет ещё не одну сотню людей, если её организм выйдет из этого вируса с минимальными потерями. — Будет сделано, мисс Лютор, — инфекционист шутливо отдал честь двумя пальцами, разворачиваясь на пятках и направляясь в свой кабинет, чтобы подготовить всё необходимое. — Завтра утром у тебя возьмут кровь. Будь готова, что из тебя высосут почти всё, что есть, — Шотт усмехнулся, явно шутя, хотя Лена уже не была в этом уверена. — Давай сегодня, — брюнетка сама не поняла, был ли этот тон приказной или умоляющий. — Лаборатория же сейчас работает ночью? У нас нет времени ждать до завтра. Мужчина кивнул. Лена была права: времени в обрез. — Хорошо. Я приду через двадцать минут. Лютор благодарно улыбнулась и выдохнула. Первый раз за долгое время надежда забрезжила в её душе.***
Следующие дни Лена ходила по палате, словно бледный призрак. Когда Уинн сказал, что из нее выкачают всё, что только можно, она не думала, что это будет действительно так. Для сыворотки на несколько десятков больных и на исследования и синтез искусственных антител нужно достаточно много крови, как оказалось. Каждый день у Лютор забирали по несколько пробирок, так что теперь она вставала и ходила, шатаясь и хватаясь за все, что стояло неподвижно. Однако этот лёгкий дискомфорт не шел ни в какое сравнение с тем, какое облегчение Лена испытала, когда ей сообщили, что Каре стало лучше. Кардиохирург уже была отключена от ИВЛ и могла сама дышать, и камень свалился с души Лены. Если Кара дышит, то Лютор может спать спокойно. Однако, несмотря на это, она всё равно не спала. Вернее, её режим абсолютно сбился и превратился в невыразительное нечто за плинтусом. Лену всё ещё одолевала слабость и головные боли, а сидеть, долго скрючившись за микроскопом, ей не давал собственный организм. Лютор поначалу пыталась с ним бороться, но когда её мозг начал пускать мушки перед глазами и угрожать обмороками, брюнетка поняла, что с ним лучше дружить, нежели воевать. Поэтому неонатолог после нескольких часов работы ложилась на кровать и, как правило, практически моментально отрубалась. Но мы помним, что времени на спасение города было в обрез. Чем быстрее Лена поймет, в чем дело и что из себя представляет этот вирус, тем быстрее они расправятся с эпидемией в общем и с Лилиан в частности. Именно поэтому Лена вставала ночью, так же работала по несколько часов и ложилась обратно. В результате её дни оказались поделены на много маленьких кусочков бодрствования, разбитые непродолжительным беспокойным сном и разбавленные капельницами, заборами крови и собственными исследованиями. Лютор принесли образцы крови. Кэт Грант великодушно поделилась трупным материалом для выделения вируса. Видимо, даже ей не нравился такой объем работы. Так что теперь главврач могла самозабвенно копошиться во всех этих вещах, и только капельницы спасали её от истощения, потому что поесть она частенько забывала, да и не особо хотела. Несколько дней у Лены ушло на выделение вируса из всех возможных материалов. Исследования разбавлялись новостями про улучшение самочувствия Кары, да и только. Остальное время Лютор сидела, сгорбившись над микроскопом и пытаясь увидеть то, что таилось за этим мелким существом. — Почему ты отличаешься от других? — Лютор в данный момент рассматривала собственные штаммы вируса, которые всё ещё цикрулировали в её организме. Но ради такого ей было не жалко лишней пробирки крови. Брюнетка сравнивала образцы собственной крови и крови других заболевших и умерших. Добавляла реагенты, чтобы проверить выживаемость микроорганизмов в разных средах. Пыталась найти хоть какие-то отличия между штаммами, которые бы объясняли, почему течение болезни Лены так сильно отличается от остальных. Но пока что она поняла только, что её штамм был термостабильным, что и позволило ему находиться в кофе, а остальные этой способностью не обладали. А ещё то, что выделить какие-то белки вируса было практически невозможно из-за слишком активного метаболизма ферментов этого гаденыша. — Ты… мелкий паразит, — Лютор откинулась на спинку стула, запрокинув голову и уставившись в потолок. Она что-то упускала. Вот только что? — Ну давай же, мама, что на этот раз ты придумала? Неужели я не смогу разгадать твою головоломку? В голове сами собой всплыли воспоминания из далёкого детства и юношества. Казалось, это было сто лет назад, хотя прошло не так уж и много времени.***
Маленькая Лена лежала на своей кровати под тремя одеялами, сотрясаясь от озноба. Её тело проверяла на прочность температура вот уже вторые сутки, и казалось, что какой-либо помощи ждать бессмысленно. Лилиан просто заперла её в комнате, снабдив, по ощущениям, всеми возможными лекарствами со словами: «Читать умеешь? Вот и выбери себе лекарства по инструкции», — а Лексу так и вовсе было всё равно, что с ней и жива ли вообще его сводная сестра. Лена смотрела в окно, наблюдая за тем, как солнце медленно поднимается и просвечивает сквозь тонкие тучи. Дождь терпеливо бил по окну, успокаивая и создавая какую-то уютную атмосферу. Наверное, потому что Лютор находилась сейчас дома, а не на улице. Неожиданно дверь распахнулась без стука, и на пороге появилась женщина, которую Лена хотела бы видеть здесь в последнюю очередь. В руках у Лилиан была стопка книг, которую она с громким стуком опустила на прикроватную тумбочку. — Что это? — младшая Лютор недовольно нахмурилась, потирая виски от пульсирующей боли из-за громкого шума. — Температура ударила тебе по мозгам и ты ослепла, глупое дитя? Не видишь, что это учебники? — Лилиан поморщилась, взирая сверху вниз на ослабленное тело падчерицы. — Но зачем? — брюнетка приподнялась на локтях, чтобы посмотреть поближе названия. Физика, биохимия, астрономия и менеджмент. Когда это стали выпускать детские книжки на такие темы? — Учиться, конечно же, — взрослая женщина недовольно фыркнула, словно она общалась с младенцем, а не с 10-летней девочкой. Лена откинулась обратно на подушки, натянув одеяло до самого подбородка. — Но я же болею… Лилиан, уже почти развернувшись и направившись к двери, замерла на месте. Затем смерила дочь оценивающим взглядом и хитро улыбнулась: — Ты действительно позволишь болезни сделать из тебя глупого слизняка, который только и может, что жаловаться? — фирменный жест Люторов с приподнятой бровью и скрещенными руками на груди. Лена начала замечать, что сама частенько прибегала к такому для пущей убедительности в спорах, хоть она и терпеть не могла любые намеки на то, что она принадлежит семье Люторов. Но даже в свои десять лет девочка не могла не отметить, что такой жест и правда очень действенный. — Ты ослаблена, но это не значит, что ты беспомощна. Используй время, которое тебе выиграла болезнь, на то, чтобы наверстать упущенное. Чтобы обойти сверстников и нагнать лидеров. Чтобы набрать знания и растоптать всех врагов, которые попадутся у тебя на пути. Лилиан всё-таки развернулась и направилась к двери, перед выходом ещё раз кинув задумчивый взгляд на дочь: — Не стоит недооценивать ослабленного хищника. Он может достаточно отыграться, когда наберётся сил…***
— Ослаблена… — Лена перестала вертеться на стуле и снова заглянула в микроскоп, поражённая идеей. — Ослабленный хищник может отыграться, когда наберётся сил… Лютор взяла пару реагентов в среду, затем выделила ДНК вирусов разных штаммов и провела электрофорез. — Ослаблена! Вот оно! Брюнетка радостно вскочила со стула, но быстро ухватилась за стол, покачнувшись. Немного подождав, когда головокружение закончится, набрала Уинна: — Срочно, зайди ко мне, я поняла, что происходит и что делать… — Лена, ради всего святого, сейчас три часа ночи, я сплю в своей постели, — приглушённый голос мужчины на том конце провода был явно недоволен. Лютор отстранила телефон от уха и взглянула на дисплей. Экран показывал 03:17 — Ой, я совсем потеряла счёт времени, — девушка обхватила пальцами переносицу, мысленно давая себе оплеуху. — Прости, Уинн. Я просто так взбудоражена тем, что выяснила. Завтра жду тебя около своей палаты. Спокойной ночи. — Эй, нельзя так интриговать, Ле… Лютор повесила трубку быстрее, чем мужчина успел сказать что-то ещё. Ей тоже не помешает отдых. Завтра предстоит тяжёлый день, вернее, уже сегодня. Если ее догадка верна, и следующие испытания покажут то же, что она выяснила сейчас, то в ближайшие дни спокойно поспать ей не удастся. Но это будет того стоить.***
— Ты же в курсе, что так бросать трубку, кидая лишь маленький кусок информации, — это подло? — Уинн подошёл к стеклу изолированного бокса Лены, постучав костяшкой пальца. За последние дни под его глазами залегли большие круги, и мужчина выглядел крайне уставшим. Эпидемия так просто не проходит даже для тех, кто не болеет. — Уинн! — Лена радостно вскочила со стула и подошла к инфекционисту. Кажется, сильнее обрадоваться она могла только Каре. — Я так рада тебя видеть, ты не представляешь… — Думается, ты единственная. Последнее время я приношу не слишком радостные вести. — Я поняла, почему я так долго болею! Шотт-младший удивлённо вскинул брови. Лена была полна энтузиазма. — Мой штамм вирусов был ослаблен! Это как вакцина, но намного сильнее, поэтому он и дал заболевание, а иммунитет не справился. Но дальше в благоприятных условиях он активизировался, поэтому у Кары уже активный штамм и стремительное развитие заболевания. Вероятно, люди в городе заразились так же активным штаммом. Поэтому… — Если мы возьмём твои вирусы и сможем их ослабить из-за того, что защитные свойства их снижены, то мы сможем сделать вакцину и защитить город от дальнейшего распространения эпидемии! — Уинн почти прилип носом к стеклу, слушая Лену. — Да, — Лютор подошла ближе и положила три пробирки в передатчик, где они простерилизовались, чтобы выйти на свет, — здесь хватит на первое время. Если нужны ещё… — Вы и так отдали нам слишком много крови, мисс Лютор, — Уинн улыбнулся, взяв пробирки и положив их в карман халата. — Отдохни, Лена. Ты молодец. Мужчина быстро развернулся и зашагал в лабораторию, чтобы начать подготовку к исследованиям и массовому производству вакцины. Брюнетка же улыбнулась вслед воодушевленному врачу и устало вернулась на койку. Теперь, когда дел больше не было, в душе Лютор наступило какое-то опустошение. Все мысли её вернулись к девушке, о которой она старалась не думать уже много дней. Как там Кара? Что с ней? Без сознания ли она или её просто не выпускают из реанимации? Алекс уже довольно давно не навещала Лену, будучи загруженная в собственном отделении, а напрягать других врачей, чтобы ей докладывали о состоянии блондинки, было бы слишком эгоистичным. Лена только надеялась, что Сэм справляется с её обязанностями главного врача. А спрашивать у кого-либо про Кару и вовсе боялась. Конечно, говорить кому-нибудь о том, что этот вирус, вероятнее всего, был создан Лютор-Корп, главврач никому не будет. Не хватало ещё новых конфликтов с её участием. Чего бы ни пытались добиться её мать или Лекс, она просто будет молча их останавливать, не предавая это огласке. Потому что это ни к чему хорошему не приведет, кроме как к открытому разбирательству и очередному потоку помоев из каждой квакалки. А достать Лену её родственники смогут и из тюрьмы. Брюнетка не знала, какие цели преследовала Лилиан. Заставить вернуться в семейный бизнес? Убедить, что медицина опасна? Убить за то, что Лена не поддерживала семейные традиции? В последнем она не была уверена, иначе ей бы сразу ввели сто доз сильного штамма. Или ещё проще, пустили пулю в затылок. Так красиво заморочиться в воспитательных целях могла только Лилиан. Девушка устало опустила голову на подушку, закрывая глаза. Она так устала бороться с больницей, со своей семьёй, со всем миром. Но если на другой чаше весов стояла Кара, её лучезарная блондинка, теперь придающая смысл её жалкой жизни, то Лена будет бороться. Столько, сколько понадобится, пока она может дышать и пока её сердце бьётся.***
— Лена? — девушка медленно подошла к разделительному стеклу, прикладывая ладонь в такое полюбившееся место. Половину её лица закрывала маска, которую она сейчас спустила на подбородок, опасливо оглядываясь. Словно её могли наругать, как маленькую девочку. Голова кружилась от слабости, а ноги подкашивались из-за того, что она больше недели пролежала, не вставая. Но она не могла больше находиться в изоляторе, когда ее перевели в инфекционное отделение и когда она думает о ней каждую минуту. — Лена? Брюнетка лежала на кровати, очевидно, уснув. Но от звука голоса, который она не слышала уже очень давно, изумрудные глаза распахнулись, и девушка вскочила быстрее, чем кто-либо успел бы моргнуть. — Кара! — Лена подлетела к стеклу, спотыкаясь об капельницу и об собственные ноги. Снилось ли ей это или это правда реальность? — Слава богу, ты в порядке… Голубые глаза заулыбались, а бледные сейчас губы растянулись, показывая белые зубы. Лена так давно не видела эту улыбку наяву. — Лена, — Дэнверс закрыла глаза и приложила лоб к стеклу. Так тяжело ещё было стоять, но она хотя бы увидела свою девушку. — Я так соскучилась… — Я тоже, любовь моя, — Лютор приложила пальцы напротив лица Кары, желая погладить, прикоснуться к осунувшимся щекам так сильно, что на кончиках подушечек закололо. — Теперь всё будет в порядке… — Я слышала, ты спасла город? — потрескавшиеся губы снова улыбнулись. Как только Кара очнулась, она первым делом спросила, как себя чувствует Лена. Не где сама Дэнверс, не сколько она пробыла в отключке, а именно это. И ей, конечно же, Уинн успел рассказать, что именно благодаря Лене эпидемия сейчас уже практически остановлена. Вакцина в активной разработке, а больным вводят сыворотку на основе крови главного врача. И Каре тоже ввели такую сыворотку, только не синтезированную, а первоначальную. И мысль, что Лена, по сути, спасла её, опускалась теплым комочком в уголке её сердца. — Это пустяки, — Лютор отмахнулась, немного запутавшись в проводе капельницы. Её уже сегодня должны выпустить из изолятора, а трубку из горла вытащили несколько дней назад, залепив рану специальным пластырем, но Уинн все ещё нервничал по поводу состояния главного врача. — Главное, что ты в порядке… — брюнетка не могла перестать любоваться лицом напротив. — Я, да… — на побледневших щеках появился румянец. — Я хочу домой, — Кара закусила губу. — С тобой… — Скоро поедем, солнце. Осталось немного подождать. А сейчас тебе нужно вернуться в палату, твоему организму всё ещё нужен отдых. Лена уже сама не могла дождаться, когда выйдет отсюда. Зачеркивать палочки на бумажке она перестала на второй неделе, так что она уже потеряла счёт времени, как долго она тут находится. Но теперь это не имело значения, когда всё это имело единственную, теперь достигнутую цель — спасти Кару. Дэнверс неохотно отстранилась от стекла, нахмурившись. Она не хотела уходить, но не организм недвузначно давал понять, что пока ещё долго стоять вертикально она не может. Поэтому блондинка начала пятиться в сторону своей палаты, натянув маску обратно на нос. — Я люблю тебя, — быстро и тихо сказала Кара, улыбаясь теперь только глазами и слегка пошатываясь от слабости. Но решимость в её глазах была крепче всех кирпичей. — И я тебя люблю, — теперь уже Лена приложила голову к стеклу, провожая девушку теплым взглядом. — Кара! Ты что здесь делаешь? — из другого конца коридора донёсся злой голос Уинна, которого Дэнверс явно не ожидала увидеть так скоро. — Я тебе сейчас такое устрою… Блондинка быстро подмигнула девушке за стеклом и унеслась за угол так быстро, как позволяли ее подрагивающие мышцы. Лена не смогла удержаться от того, чтобы не засмеяться. Она была уверена, что теперь всё точно будет хорошо.