Royalty

Жизнь прекрасна, когда нет никаких проблем, и можно позволить себе ничего не делать. Покачивая свешенными с широкого толстого сука ногами, Венти негромко мурлычет в такт песне шелестящего кроной ветра и жмурит глаза на лучи солнечного света, что пробиваются сквозь прозрачно-зелёные листья. Погода просто загляденье для того, чтобы позволить себе немного полениться, наслаждаясь сочными яблоками и стащенной бутылкой яблочного сидра. В памяти мелькает количество нулей его долга в «Доле Ангелов», но Венти тут же отмахивается от этого воспоминания, потому что решил, что этот день будет только для удовольствий. Просто не попадаться Дилюку на глаза в ближайшее время, а там он уж как-нибудь что-нибудь придумает. В конце концов, не в первый раз. Чего Венти не ожидает от этого совершенно замечательного в своей лености дня, так это услышать негромкую весьма сумбурную молитву. И ладно бы это был шёпот анемо-потоков, окружающих и наполняющих весь простор Мондштадта, но нет. Произносящий молитву голос звучит совсем рядом, и чем дольше Венти вслушивается в это бормотание, тем выше поднимаются его брови. Он даже свешивается с дерева, думая, что слух подводит его - даже если такого никогда не случалось - но, конечно же, это не так. По тропинке меж деревьями и в самом деле бредёт Одиннадцатый Предвестник Фатуи Тарталья, с губ которого и слетают все эти «великий Анемо Архонт», «ну, не то чтобы такой уж великий», «о, мне не стоит оскорблять того, кого я хочу попросить о помощи, не так ли?» и «серьёзно, Синьора в курсе, что портит мне жизнь, даже когда её нет рядом?». Упомянутое имя заставляет поморщиться. Растерев ладонью вспыхнувшую фантомной болью грудную клетку, Венти наблюдает за тем, как Чайльд проходит мимо до берега Сидрового озера и усаживается на тёплый песок. Он всё ещё продолжает бормотать, пытаясь подобрать слова, которыми стоило бы к нему обратиться, но теперь его пальцы играются с всплесками воды, что по велению контроля над гидро-элементом принимают самые разные и весьма симпатичные формы, и Венти в который раз задумывается о том, что зло и в самом деле обожает принимать самые привлекательные формы. Кто скажет, глядя на этого симпатичного лицом юного мальчишку с растрёпанной шевелюрой и пылающими азартом и лукавством глазами, что он не только один из самых опасных и жестоких людей Тейвата, но и прячет под своей хорошенькой маской тёмную смрадную гниль? Не Венти рассуждать о двуличии и крови на руках, но Бездна была, есть и будет общей проблемой. И ладно, когда это что-то привычное: порождения тьмы, ядовитые миазмы, неблагоприятные воздействия тут и там, с которыми нужно бороться. Но что делать, когда Бездна выбирает себе сосуд и начинает разгуливать в нём по поверхности? Венти совсем не удивлён, что с такой грязью в своих жилах Чайльд очень быстро прижился среди Предвестников. Кровь, тьма, вечная борьба, агрессивность, безудержность, отсутствие инстинкта самосохранения: вот что такое Бездна, и почему бы Царице и не воспользоваться всем этим? С другой стороны, Венти успел достаточно хорошо узнать Путешественника, чтобы быть уверенным: Итэр не доверился бы тому, кто этого не заслуживает. Бесшумно спустившись вниз, он неторопливо обходит Чайльда по дуге и присаживается на старое поваленное дерево. Прогретое солнцем и пахнущее опилками, оно так и манит растянуться на нём котом и впасть в дрёму, однако у Венти появилось занятие поинтереснее: наблюдение Предвестника в почти естественной среде обитания. Что ж, неудивительно, что Чайльд так легко управляет сразу двумя элементами, да ещё и конфликтующими при объединении. Его тело закалено самой Бездной. Что может быть хуже и жёстче её? Вода и ток в одном котле по сравнению с этим меркнут. Хотя Венти также отдаёт должное тому, кто изготовил этот Глаз Порчи. Один из самых любопытных и качественных источников скверны, что когда-либо попадались ему на глаза. Венти не узнаёт этот гидро-фон, так что останки Архонта внутри кристалла не принадлежат кому-то, против кого сражался лично он, и всё же у него мурашки по коже, когда он чувствует запах туманной травы, что совсем не скрывает сладковатый запах гниения. Танцы на костях: он не понимает, как кто-то может носить с собой и использовать что-то подобное, даже ради силы. «Зато это может объяснить, почему из всех возможных людей - он», - мысленно хмыкает он. - «У тебя всегда был весьма специфический вкус, не так ли, Моракс?». Должен ли он удивляться? Венти не уверен. История запомнила Гео Архонта великим воителем, победителем, защитником, справедливым судьёй, прародителем моры и много кем ещё. Сведения о его битвах преподносят как нечто захватывающее дух, прекрасное в своей силе и порождающее ею же трепет. Но Венти был там и видел всё своими глазами. Венти был там и слышал о том, чего не успел увидеть. Дикий дракон, Моракс был чудовищем, жестоким и беспощадным. Он различал добро и зло, но не выбирал методы. Люди Ли Юэ и представить себе не могут, сколько костей скрывает их земля. Можно сказать, что весь регион построен на этих костях, уложенных несколькими слоями. - Изысканный и утончённый консультант ритуального бюро, - беззвучно шепчет Венти, изгибая губы в редкой для его лица усмешке. Хорошая маска. Вероятно, такая же хорошая, как у Чайльда. Смиренный, вежливый, обходительный, начитанный интеллектуал, обладающий манерами, красивым лицом и статью лорда: кто не поведётся на такого? Кто не обманется таким? И всё же это маска, и Венти знает об этом, потому что видел истинное лицо Моракса и потому что знает о его контракте с Селестией. Как только пыль сражений улеглась, и Моракс занял свой пост Гео Архонта, он отринул подобный безразличной скале лик, а вместе с ним отмыл и руки от запёкшихся слоёв застарелой крошащейся крови. Селестия не хотела, чтобы по земле свободно ходил тот, кто способен поднять горы до Небес, и потому Моракс был скован обязательством прекратить свои кровавые походы и осесть на территории, что после стала принадлежать Ли Юэ. О, кто бы знал, как он бесился. Все вокруг праздновали установление мира, занимались своими маленькими мирскими делами, но Венти знает, как тяжело Мораксу было смириться с такой жизнью. Он привык к сражениям, к пылу и жару битв, к льющейся крови и хрусту ломаемых костей, треску сталкивающихся элементов; и был всего этого в одночасье лишён. Это вылилось в очень длинную череду весьма опасных по своей природе интрижек, ни одна из которых не закончилась хорошо, потому что Моракс по природе своей дракон, а драконы так жадны до того, что считают своим, что лучше убьют, уничтожат, изотрут в пыль, чем отпустят или отдадут. Если задуматься, Царице повезло, что всё сложилось так, как сложилось, и Моракс решил заключить с ней честный контракт. Он вполне мог попытаться оставить её Предвестника себе просто потому, что захотел этого, и о, Венти многое отдал бы за то, чтобы наблюдать это противостояние в первых рядах. Или нет. Ну, в теории, потому что на деле эта схватка вызвала бы слишком много проблем, нисколько того не стоящих. «Вы и в самом деле подходите друг другу», - думает он, склоняя голову к плечу и наблюдая за тем, как вода в пальцах Чайльда превращается в переливающегося в свете солнца прозрачными боками кита. Сосуд Бездны и рассадник хаоса, что осмелился и сумел призвать самого Осиала, и бывший кровавый Архонт, что с радостью призвал бы Осиала сам, лишь бы вновь почувствовать радость битвы. Маска под названием «Джун Ли» хороша, это так, но кому как не Венти знать, что на душе у его старого друга. Моракс привык к размеренной жизни и привык к унылой рутине серых дней, но его суть и сущность нисколько не изменились. Нет ничего удивительного в том, как сильно он привязался к Чайльду, как быстро обвился вокруг него всем своим невидимым драконьим телом. Там, где бродит этот дикий Предвестник, явно никогда не бывает безлико и скучно. Хотя Венти должен признать, что часть его всё же удивлена тем, что привязанность эта не исключительно эгоистичная или основанная на похоти. Быть может, старый дракон и в самом деле научился не только раздавать ярлыки о принадлежности, но и ценить то, на что повесил бирку «моё». - О, великий лорд Барбатос, - вдруг слышит он уже куда громче и увереннее. - Я взываю к тебе... - А Царица одобрит? - не может сдержать смешок Венти. И о, этот Предвестник определённо быстр. Подскочив, он мгновенно разворачивается и выпускает в его стороны преобразованную из фигурки водной медузы острую стрелу. Ему бы подлечить нервы и помнить о том, что подкрасться к нему вот так может не только враг, но и друг. Хороша будет шутка, если кто-то решит напугать его и получит нож в живот. Хотя Венти может понять. Несмотря на прошедшие столетия, он помнит, каково жилось в те времена, когда врагами являлись все, и веры не было никому, даже тем, кто назывались друзьями. Во времена Войны Архонтов предать мог каждый, и Венти не доверял никому из своего окружения и больше всего этим самым друзьям, потому что тогда как враги всегда были очевидны в своих намерениях, что творилось в головах у «друзей» было покрытой мраком тайной. - Неплохо, - комментирует он, бросая взгляд через плечо на сквозную дыру посреди ствола дерева, в которое врезалась стрела, от которой он без труда увернулся. - Путешественник как-то обмолвился, что у тебя проблемы с прицелом из лука. Не понимаю, откуда, с такой-то меткостью и силой без тетивы в пальцах. - Не подкрадывайтесь так! - возмущённо восклицает Чайльд, скрещивая руки на груди. Несмотря на расслабленную позу, Венти чувствует, как его Глаз Порчи слегка гудит. Опаска. Интересно. - Я был здесь всё это время, - пожимает он плечами. - Если задуматься, я вообще не могу подкрасться, потому что я везде в Мондштадте, одновременно. К тому же, ты пытался воззвать ко мне, разве не так? Чайльд выглядит так, будто хочет возразить, но в последний момент передумывает. Однако гул его Глаза Порчи всё ещё не стихает, и Венти не может отделаться от нарисованной воображением картины, на которой у Чайльда есть лисьи уши и хвост цвета крови, который мечется за его ногами, распушённый от нетерпения. Его явно взволновало вездесущее присутствие Анемо Архонта, и о, Моракс не шутил, не так ли? Этот Предвестник и в самом деле не знает, когда остановиться, потому что... - Вы принимаете вызовы на бои? - любопытствует он почти учтиво, что для него явно подвиг, склоняя голову к плечу и переминаясь с ноги на ногу от нетерпения. Венти медленно вскидывает брови, а после начинает посмеиваться. Негромко поначалу, вскоре он уже заливисто хохочет, и смех его становится только звонче по мере того, как Чайльд начинает хмурить брови и щурить глаза. Он выглядит непривычным к тому, чтобы над ним смеялись в целом и смеялись без последствий в частности, но Венти и в самом деле ничего не может с собой поделать. Поднявшись со своего места, он неторопливо подходит к тут же подобравшемуся Предвестнику и опускает ладонь на его плечо. Мышцы под ней камень, в воздухе начинает тянуть туманной травой, но Венти только вытирает влагу с ресниц и поднимает на застывшего Чайльда лучащийся снисходительным весельем взгляд. - Я и в самом деле могу понять, что Моракс нашёл в тебе, - бросает он заговорщическим шёпотом, а после с лёгким подмигиванием отстраняется. - Но ты явно не видишь полноту картины. Спроси его как-нибудь о том, что такое бои Архонтов, хорошо? А пока что давай поговорим о том, зачем ты пытался воззвать ко мне. - Лорд Барбатос, - едва ли довольным тоном начинает Чайльд. - Я... - А-а-а, - тут же обрывает его Венти, покачивая пальцем в воздухе. - Никаких «лордов», никаких «Барбатосов» и никаких высокопарных «вы». Разве перед тобой не безродный юный бард по имени Венти? Подавшись вперёд, он заглядывает ещё больше напрягшемуся - снизу вверх, это похоже на выжидание перед тем, как впиться клыками в глотку, не так ли? - Чайльду в глаза и улыбается; улыбка не касается его глаз. - Это то, кем я являюсь в настоящем, и моё прикрытие важно для меня, так что не испорть его, хорошо? Чайльд выглядит так, будто хочет рискнуть и посмотреть, как далеко его это заведёт. Венти знает о его боевой доблести и умениях, репутация идёт впереди Одиннадцатого Предвестника, и всё же ему явно не хватает нескольких жёстких уроков по жизни. Впрочем, не Венти заниматься его воспитанием. Моракс решил завести себе агрессивного домашнего питомца с начинкой из Бездны, он пусть с ним и возится, подстригая когти и следя за тем, чтобы никто не драл мебель в доме и не переворачивал всё с ног на голову. С другой стороны, на данный момент Чайльд находится на его территории, и Венти просто надеется, что Путешественник вразумит своего компаньона, и ему не придётся развеивать угрозу по ветру. Буквально. - Так зачем ты пытался воззвать ко мне? - переводит он тему, отходя в сторону и запрыгивая на один из валунов; прокручивается вокруг себя в лёгком пируэте. - К слову, это было ужасно. Не знаю, кто учил тебя молитвам, но им явно нельзя это доверять. - Я никогда не молился, - пожимает плечами Чайльд; на скептический взгляд Венти фыркает. - Что? Я говорю правду. Я никогда не молился, даже Царице. - Вот как? И почему? - вполне искренне любопытствует Венти. - Не вижу в этом смысла, - вновь пожимает плечами Чайльд, ероша волосы на затылке и переводя взгляд на сверкающие на свету вдалеке снежные вершины. - Просить Её Величество о помощи или защите жалко, да мне это и не нужно. Если же я хочу выразить своё почтение, то зачем мне молиться, когда я могу сделать это лично? Это имеет смысл. Венти уверен, что Царица и сама куда больше рада личным визитам Чайльда, чем могла бы быть рада его молитвам. Ничто не заменит живое присутствие рядом; особенно присутствие того, кто дорог. Её добровольный отказ от своего любимого Предвестника только подтверждает тот факт, насколько решительно она настроена и насколько отчаянно хочет идти до конца. Если быть честным, Венти не понимает этого. Уважает её волю, может принять её причины, однако держаться за прошлое так глупо, если честно. Прошлое, оно вязким болотом удерживает на одном месте, не позволяя двигаться вперёд. Разве Царица не была бы куда больше счастлива, если бы могла прогуливаться по цветущим полям, пока её Одиннадцатый Предвестник шёл бы рядом, удостоенный честью держать её под руку? Вместо этого она собирается вызвать хаос и погибнуть ни за что, сгореть в холоде своего льда. Бессмысленный вызов. Бессмысленная жертва. Венти может понять, почему Чайльд - её любимчик. Он такой же, не так ли? Посвящает всего себя своим безумным идеям и не останавливается на своём пути. - Я хотел попросить совета, - вклинивается в его мысли голос Чайльда. - О, так сильно волнуешься перед возвращением в Ли Юэ? - посмеивается Венти, скрещивая руки на груди и притопывая от нетерпения. - Что ж, главный совет в отношении Моракса: не ведись на его слова о том, что у него нет моры. Это наглая ложь. - Нет, я не о том хотел... Подожди, что? - щурится на него Чайльд. - Что значит, это ложь? - То и значит, - фыркает Венти со знанием дела и возводит палец к небу. - Ты ведь знаешь, что Моракс был тем, кто создал мору, да? Тот факт, что он отдал свой гнозис, нисколько не влияет на его способность создавать её, но он решил отказаться от этого, потому что выбрал путь смертной жизни и хочет, чтобы его маска консультанта ритуального бюро была идеальной. Впрочем, даже без моры в кармане, как насчёт всех этих бесчисленных сокровищ, что он накопил? - Бесчисленные сокровища, - заторможенно повторяет Чайльд. - Моракс - дракон, - снисходительно напоминает Венти, хотя и откровенно забавляется выражением его лица. - Ему всегда было сложно удержать руки от того, что блестит. Кажется, в настоящее время для этого есть какое-то название: когда люди не могут удержаться от того, чтобы украсть что-то, хотя им это не нужно, но они не могут контролировать свой порыв. Моракс, великий Гео Архонт и создатель моры, в своё время постоянно подворовывал золотые монетки. - ... Ты шутишь, да? - слабым голосом спрашивает Чайльд, явно разрываясь между смехом и громким отчаянным стоном. - У него есть как минимум несколько земных пещер, набитых морой и драгоценностями до отказа, - восторженно посмеивается Венти с его страданий и даже не скрывает этого. - А ещё есть его дом Адепта, в котором он копил сокровища веками. - Всё это время он бессовестно... - Чайльд невнятно взмахивает рукой и ерошит волосы на затылке, поднимая глаза к небу. - Что ж, я не могу винить его, потому что поощрял это, и мне совсем не жаль тратить на него деньги, но пещеры с сокровищами? Серьёзно? - Ну, он бы всё равно не смог отдать ничего оттуда, - усмехается Венти; когда Чайльд переводит на него взгляд, пожимает плечами. - Что? Это правда. Напомню ещё раз, Моракс - дракон. Они все собственники и не отдают то, что считают своим. Всё это золото и антиквариат, и прочее дорогое его сердцу и абсолютно бесполезное в моих глазах барахло - всё это принадлежит ему, как принадлежит его собственная кожа, и отдать что-то из этого означает оторвать кусок от самого себя. К слову об этом... - вновь подавшись вперёд, Венти сверкает лукавыми глазами. - Ты уверен, что тебе это нужно? Как я уже сказал, драконы такие жадные собственники. Если ты позволишь ему забрать себя, он никогда тебя не отпустит. Румянец, что вспыхивает на щеках Чайльда, милый. Кто бы мог подумать, что Предвестники умеют краснеть? И всё же это происходит, и Венти наслаждается каждой секундой, пока Чайльд не берёт себя в руки. - Это не твоё дело, - бросает он, вскидывая подбородок. Щенок лисицы топорщит мех. И в самом деле, милый. - В любом случае, я здесь по другому поводу. - Ты сказал, что пришёл искать совета, не так ли? - озадаченно вскидывает брови Венти. - Именно, - подтверждает Чайльд. - И совет мне нужен касательно того хмурого Якши из «Ваншу». Уверен, ты знаешь, о ком я говорю, потому что я наслышан о вашем взаимодействии. - И что за интерес у тебя к нему? - щурится Венти, подаваясь вперёд. Сяо - его анемо-дитя, и он скорее придушит сам себя, чем подпустит к нему потенциальную угрозу. - Мне нужно узнать обо всём, что ему нравится, - отвечает Чайльд; и будто этого недостаточно, чтобы оступившийся ошарашенный Венти почти скатился кубарем с валуна, добавляет с нотой задумчивости: - И как можно понравиться ему самому.

***

Неторопливо бредя в сторону винокурни, Итэр закидывает руки за голову и щурит глаза на ясное небо. Ещё один тихий мирный день, что не может не радовать. Как хорошо, когда всё так просто: когда есть крыша над головой, и не нужно думать о поиске пропитания, и деньги снова водятся в кармане благодаря нескольким выполненным заданиям. Ещё и угощение в виде домашних пирожков перепало. Быть может, когда его история подойдёт к концу, Итэр осядет где-нибудь на границе между Ли Юэ и Мондштадтом, построит дом, заведёт небольшой сад и будет наслаждаться относительно спокойной жизнью за исключением всё тех же миссий, потому что мора не появляется из воздуха.

- Дом там, где мы вместе...

Встряхнув головой, Итэр пытается отвлечься от подобравшихся для прыжка мрачных мыслей, но, конечно же, ничего у него не выходит. Стоит только вспомнить Люмин, и ворох воспоминаний обрушивается на него подобно гигантской волне. В его идеальных мечтах она рядом, они вместе путешествуют по Тейвату, и когда появляется дом, он один на двоих. Это спальная комната с двумя, а может и одной большой кроватью, как раньше, множество цветочных горшков на окнах, обилие разноцветных кружек всех форм и размеров, бесконечное количество безделушек из путешествий и приключений на полках и фотографии, сделанные на тех сложных аппаратах из Фонтейна. Это кулинарные книги с заметками, цветы на столе в вазе и милые записки друг для друга, когда они не могут встретиться из-за своих разных графиков или дел. Это «доброе утро, сестра» и «спокойной ночи, сестра», и «я так рад, что мы с тобой есть друг у друга». На деле всё совсем по-другому. Итэр понимает, что та Люмин, которую он знает - лишь образ из его памяти. Она сказала, когда он окончит свой путь, то всё поймёт, но Итэр знает, что этого не произойдёт. Как минимум, потому что у него нет никакой личной привязанности к павшему Каэнри'аху, и он сочувствует проклятому народу постольку-поскольку. Как максимум, потому что на горизонте маячит восстание Крио Архонта, и в отличие от Люмин Итэр определённо окажется замешан в этой войне. Там уже будет не до Каэнри'аха, не до предавшей их связь сестры и не до чего другого вообще. Это будет жестокая бойня, и Итэр не чувствует угрызений совести из-за того, что позволяет себе замедлиться и наслаждаться текущими мирными днями. Потому что пока он может наслаждаться компанией своих друзей, он должен это делать. Чуть не погибший из-за проклятия в своей крови Кэйя послужил хорошим напоминанием об этом. Время, люди, жизни, привязанности: всё это слишком быстротечно, чтобы не ценить. - Что-то ты такой тихий, - вклинивается в его мысли звонкий голос Паймон. - Что у тебя на уме? По пути им попались заросли дикого малинника, и все руки Паймон и кожа вокруг её рта покрыта алыми разводами. Она продолжает есть ягоды из небольшого мешочка, в который их собрал Итэр, и он старается не смотреть на неё, потому что... - Думаю о том, как бы достать побольше сокровищ. - Сокровища! А ты слышал, что... Паймон начинает болтать, и Итэр бесшумно выдыхает, отводя взгляд. Он и сам не знает, что с ним творится в последнее время, но проводить время наедине с Паймон стало почти невыносимо. И дело вовсе не в ней, она-то ведёт себя как обычно. Дело в самом Итэре и в том, как в последнее время начала разыгрываться его паранойя. Он и раньше задавался вопросами касательно того, кто такая Паймон, почему она следует за ним, как она оказалась в воде, из которой он её вытащил, если она буквально всегда парит в воздухе и постоянно исчезает в межпространственном кармане для сна или чтобы спрятаться во время опасных боёв, однако в последнее время эти вопросы всё больше не дают ему покоя. Чем дольше он путешествует по Тейвату, чем больше узнаёт о культуре разных регионов и вере в Богов и Архонтов, тем больше ему бросаются в глаза самые разные детали. Например, её сияющие белоснежные волосы, совсем как у той Богини, что напала на них с Люмин, или украшения на её одежде, что напоминают резьбу статуй Семи Архонтов. Заколка в её волосах напоминает форму порталов, которыми пользуется Дайнслейф. А ещё Итэр то и дело вспоминает о том, что Мона не смогла увидеть судьбу Паймон. В мире, где каждому уготована своя роль, где судьба каждого отпечатана звёздами на небе и невидимыми путями на земле, где каждый рождённый связан с ним своей жизнью, как такое возможно? - Эй, эй! Ты снова не слушаешь Паймон, не так ли? - Прости, задумался. Думаешь, Аделинда приготовит для нас тот ягодный пирог снова, если попросить? - Тот пирог! Он был вкусным! Паймон хотела бы... Хорошо, что её так легко отвлечь. Плохо, что Итэру вообще приходится это делать. Когда он вспоминает первые недели её присутствия в своей жизни, то не может не видеть разницу. Тогда он был напуган и потерян, и Паймон казалась ему путеводной звездой. Вот только чем больше проходит времени, тем больше Итэр понимает, что осознанно и неосознанно, но пытается установить дистанцию. Все испытания, что он прошёл, вся информация, которую он получил, все эти ежедневные открытия чего-то нового: всё это заставляет его всё больше и больше думать о том, кто такая Паймон на самом деле и какая у неё роль. Если задуматься, Люмин в своё время путешествовала с Дайнслейфом, проклятым из Каэнри'аха. По законам жанра романов Инадзумы, не должен ли сопровождать Итэра посланник Небес? При мысли об этом Итэр нервно передёргивает плечами. Но это многое объяснило бы, не так ли? И невозможность Моны прочитать судьбу Паймон, и владение Паймон межпространственным карманом, хотя у неё даже нет никакого элемента, и то, как она терпеть не может Чайльда с Бездной в его крови. Это может показаться чем-то обыденным, потому что она со всеми держится высокомерно и заносчиво, раздавая направо и налево обидные прозвища и нисколько не следя за языком и личностями тех, с кем идёт разговор, однако то, как она ноет из-за того, что Чайльд отнимает у неё внимание Итэра? То, как она порой роняет, что ему следовало бы поменьше времени проводить с Предвестником? И это не шутки и не её привычное нытьё. Она всегда так пристально смотрит на него в эти моменты, что у Итэра мурашки по коже. Это совсем не в её характере. Она будто пытается прогнуть его под себя. Боги ненавидят Бездну и её скверну, не так ли?

- Ты собираешься отдохнуть, не так ли? Я уверен, что отдых окажется под угрозой, если она будет и дальше летать вокруг тебя назойливой писклявой мухой. Избавься от неё на пару недель, ничего с ней не случится.

Итэр никогда не думал о том, что Паймон можно просто взять и оставить. Несмотря на все эти мысли, что довольно давно начали накапливаться в его голове, она остаётся верным компаньоном и какой-никакой компанией в длинных путешествиях. Да, от неё одни проблемы и траты, но лучше так, чем Итэр останется в одиночестве. Он определённо не создан для того, чтобы быть одному, потому что в отличие от весьма хладнокровной и сдержанной Люмин ему куда сложнее с его тактильностью и глубокой потребностью в общении и внимании. И всё же после того как Паймон оказалась далеко за спиной, он понял, что впервые за долгое время вдохнул свободно и спокойно. Чайльд оказался прав: до того, как началась вся эта история с Кэйей, это и в самом деле был хороший комфортный отдых. - Ах, вот ты где! - вдруг слышится откуда-то сверху звонкий, но приятный в отличие от Паймон голос. - Я уж думал, так и не отыщу тебя! - Бродяжка! - широко распахивает глаза Паймон. - Давненько мы тебя не видели! - О, и Паймон здесь? - улыбается спрыгнувший на землю перед ними Венти. - Это хорошо, потому что... Он что-то говорил, но Итэр слышит лишь гулкое эхо. Всё его внимание сконцентрировано на улыбке Венти: она не касается его глаз. И, если задуматься, это происходит каждый раз, когда Венти встречается с Паймон. Возможно, конечно, что дело в гадком прозвище. Неважно, какую жизнь в настоящем ведёт Венти. Да, у него нет крыши над головой и нет моры в кармане, а его счёт в «Доле Ангелов» имеет столько нулей, что мастер Дилюк давно отказался (нет) от скрупулёзного подсчёта, но он всё ещё Анемо Архонт, и весь Мондштадт - его дом и место. Кто тут бродяжка, так это Итэр. И Паймон ли говорить о том, кто что имеет, когда она, если задуматься, самая бесполезная из всех? Сколько от неё было помощи и сколько бед? Несоизмеримо. «Или же он просто тоже чувствует в ней что-то странное и поэтому так реагирует», - проносится в его голове. Итэр не знает, какой расклад является правдой. Он мог бы спросить, конечно, но... Что, если ответ ему не понравится? Одно дело мучиться догадками и совсем другое - получить подтверждение своей паранойе. Итэр знает, что не сможет оставить Паймон из-за своих собственных демонов. Возможно, это тот случай, когда самое время для поговорки «меньше знаешь, крепче спишь». Так или иначе, по-крупному ему переживать пока не приходится. В настоящем он на земле Анемо Архонта, в дороге его будет сопровождать Чайльд, а в Ли Юэ он окажется на земле Гео Архонта, так что... Ну, что бы ни могло с ним случиться, случится оно точно не на этом временном отрезке его пути. - Путешественник? - подняв взгляд, Итэр понимает, что Паймон исчезла, а сам Венти улыбается ему: мягко и искренне на этот раз. - Я хотел поговорить с тобой. Ах, не волнуйся о Паймон. Там впереди и по дороге направо заросли диких ягод, и я подумал, ей будет интереснее провести время там, чем слушать наш разговор. Тонко. Но не то чтобы Итэр не ценит это. В конце концов, у него тоже есть чем поделиться. - Если пойдём быстро и тихо, сможем обогнать её до самого поместья, - предлагает он. - Мне тоже есть чем поделиться. Дайнслейф наконец-то вновь объявился в Мондштадте. - О? - тут же нетерпеливо припрыгивает Венти, начиная идти с ним плечом к плечу вперёд по извилистой дороге, которая вскоре разветвляется, и что ж, дорога к винокурне в отличие от ягодных зарослей заворачивает влево. - Ты уже виделся с ним? Или он наконец-то прочёл твои письма и написал ответ? - Он прочёл письма и оставил мне записку о том, что мы увидимся чуть позже, потому что у него есть какое-то неоконченное дело, - кивает Итэр. - Он очень сожалеет, что так запоздал со своим появлением. Судя по всему, он спустился в Разлом и попал там во временной поток, что отличен от течения времени на земле. Он провёл там всего несколько суток, тогда как на поверхности пролетели недели. - Время и в самом деле тонкая материя, - кивает Венти, сцепляя пальцы рук за спиной. - Даже мы, Архонты, понимаем это. Наблюдение со стороны за тем, как меняются наши регионы, немного помогает понять её, и всё же эта материя непостижима для обычного разума. Но, наверное, это и хорошо. Столь глубокие истины, как и великие силы - не то, что должно быть общедоступно. Всегда есть те, кто захотят воспользоваться подобным. - Это верно, - не может не согласиться Итэр; замечает блуждающий взгляд Венти и слегка пихает его плечом в плечо. - О чём ты хотел поговорить? - Ну, это может показаться странным, но... - почти смущённо отвечает Венти. В его руках появляется лира, и он начинает легко перебирать струны, как делает всегда, когда нервничает. - Этот твой Предвестник... Ты хорошо его знаешь, да? - Аякс? - вскидывает брови Итэр, потому что этой темы для разговора уж точно не ожидал. - Я хочу верить, что да. Мы много путешествовали вместе и много разговариваем. Это весьма личные разговоры. Я знаю многое о его семье и даже знаком лично с его младшим братом. С ним не всегда легко и просто, зато всегда понятно. Мне нравится его компания. Но почему ты спрашиваешь? - Ах, ну, это весьма деликатный вопрос, - прочищает горло Венти. - Я уверен, ты успел заметить, что его и Моракса связали весьма неоднозначные отношения? Итэр вспоминает подаренные палочки для еды с узором дракона и феникса, гул земли на границе Ли Юэ с Мондштадтом и согласно мычит. - Ты также знаешь, что Моракс - дракон, - продолжает Венти, начиная говорить всё быстрее. - А драконы являются жадными собственниками и не видят границ в своём желании обладать чем-то. Они так же весьма агрессивны и ревнивы, если считают, что кто-то посягает на их потенциальную пару, и... - Венти, - обрывает его Итэр. - Пожалуйста, немного медленнее и яснее. Что ты пытаешься сказать? Венти шумно выдыхает и весь как-то сдувается. Какое-то время он наигрывает лёгкую мелодию, блуждая взглядом по окружающему их пролеску, а после снова вздыхает и устремляет взгляд туда, где с возвышения, на котором они находятся, виднеется красная черепица крыши винокурни «Рассвет». - Я не люблю Царицу и не люблю её выводок цепных псов, - негромко роняет он, хмуря тонкие брови. - Я также давно знаю Моракса, знаю, на что он способен, и не хочу увидеть последствия некоторых глупых действий одного конкретного Предвестника. Поэтому я решил предупредить тебя. Потому что он дорог тебе, и потому что Сяо дорог мне. - Сяо? - тут же напрягается Итэр, невольно замедляя шаг и пытаясь поймать взгляд Венти. - Что насчёт Сяо? Ты сказал, что когда был в Ли Юэ из-за трав для сэра Кэйи, виделся с ним, и всё было хорошо, разве не так? - Конечно! - тут же дует губы Венти. - За кого ты меня принимаешь? Я бы не стал лгать о милом Сяо-Сяо. С ним и в самом деле было всё в порядке. На самом деле, единственное, что он делал, это ходил за мной следом и расспрашивал о тебе. Даже никакой помощи не предложил, пока я собирал цветы и травы в предгорье. Итэр чувствует, как в его груди мгновенно расцветает тепло от этих слов. Сяо спрашивал о нём? В самом деле? Однако начать расспросы он не успевает, потому что Венти наконец-то одаривает его взглядом, и взгляд этот сочетает в себе смятение, опаску и тревогу; серьёзность. - Одиннадцатый Предвестник расспрашивал меня о нём. И как ему понравиться, - роняет он слова, но кажется, что бомбы Кли. Итэр замирает на месте. Венти останавливается тоже, хмурясь сильнее. - И это то, о чём я хотел поговорить с тобой. Я знаю, что у этого парня ветер в голове, и он обожает славные бои и битвы насмерть, но его страсть к вызову в данном случае может аукнуться многим и очень плохо. Умаслить потенциального противника, чтобы добиться от него согласия на бой, не такая уж и плохая стратегия, однако я не думаю, что Моракс будет счастлив узнать, что Чайльд проводит часы в попытках произвести на Сяо впечатления или готовя для него миндальный тофу в качестве подношения. - Когда он расспрашивал тебя? - осипшим голосом спрашивает Итэр. - Около часа назад он пытался воззвать ко мне молитвой, - фыркает Венти. - Я просто был рядом и поэтому услышал его, но стоило только мне появиться, как он начал болтать про бои с Архонтами, а после начал расспрашивать о Сяо. Соединить точки было просто, и мне пришлось бросить ему кость, потому что нужно возглавлять безумие, если нет возможности его остановить, однако я не думаю, что ему следует соваться к Сяо. Если он переборщит, Моракс может потерять над собой контроль. Я не хочу, чтобы Сяо-Сяо пострадал. - Ты очень о нём заботишься, - не может сдержаться Итэр, чувствуя, как ногти впиваются в ладони из-за непонятно когда сжавшихся кулаков. - Конечно, - пожимает плечами Венти, возобновляя шаг и вновь начиная перебирать струны. - Я знаю его очень давно. Он моё анемо-дитя. Не то чтобы я присматриваю за всеми своими «детьми», но он особенный. Важный и близкий человек для Моракса, Якша, защитник людей. Он хороший и добрый, замкнутый, но отзывчивый. Я ценю его вклад, его преданность и верность. Он один из немногих, кто понимает, через что я прошёл, через что прошёл Моракс. Думаю, Моракс давно считает его не столько своим слугой, сколько младшим братом или что-то подобное. А я... Хм-м-м... Думаю, если бы у меня была другая внешность, я бы сошёл за заботливого дядюшку, но я слишком молодо выгляжу для этого, да? Узнать, что Чайльд вдруг так сильно заинтересовался Сяо, оказалось неприятно, однако с ним Итэр может разобраться позже. В настоящем он в полной мере наслаждается той лёгкостью, что переполнила его после слов Венти, потому что тот, сам того не зная, дал понять, что у него к Сяо исключительно платонические, почти родственные чувства. Как и у Джун Ли. И пусть Сяо привязан ещё ко многим людям и существам, это не отменяет того факта, что двое главных... Ну... Соперников Итэра... На этом плане... Как оказалось, видят Сяо исключительно своей семьёй. Это хорошо. Это очень, очень хорошо, потому что Итэр может немного выдохнуть, и потому что у него есть подтверждение того, что Сяо никогда не останется один; что два могущественных даже после потери своих гнозисов Архонта всегда протянут ему руку помощи и окажут свою защиту. - Господин Джун Ли может сделать Сяо больно? - озвучивает он единственное, что осталось глубоко тревожным. - Ненамеренно, - качает головой Венти, прижимая лиру к груди. - Но драконы... Они такие сложные. Он может наделать или наговорить глупостей, о которых после будет очень сильно жалеть, и я просто не хочу, чтобы мне пришлось разбираться со всем этим. Поэтому, пожалуйста, если не получится вразумить этого твоего Предвестника, посади его на поводок. Чайльд не животное, чтобы сажать его на поводок, и всё же Итэр не находит в себе запала для спора, только силы на то, чтобы согласно кивнуть.

***

- ... а потом он сказал, что если я не буду вести себя хорошо в Ли Юэ, он откажется от наших спаррингов! Что это вообще значит? Я никогда не веду себя хорошо! И это после того, как я сделал столько, чтобы помочь ему! Дилюк едва ли слушает нытьё Чайльда касательно жестокости Итэра: что-то там про выведывание вкусов предмета его симпатии, безвозмездную помощь, заботу и нож предательства в спину, потому что Итэр явно не оценил его вмешательство по каким-то своим причинам. Кажется, произошло недопонимание касательно того, кто кому и насколько нравится, но не в привычках Дилюка совать нос в чужую личную жизнь, поэтому он больше сосредоточен на текущем спарринге и блуждании в своих мыслях. Конечно же, всё не могло просто закончиться на простой и понятной - и счастливой - ноте, не так ли? Хотя Дилюк не может сказать, что не рад тому, что Кэйя поделился с ним информацией, которую на него вывалил Дайнслейф. Против воли его взгляд отклоняется от такого же рассеянного Чайльда, с которым они обмениваются почти ленивыми ударами, на площадку первого этажа, где Аделинда успела организовать «чайный уголок». Кэйя сидит там, закинув ногу на ногу, и неторопливо потягивает кофе, метая взглядом острые иглы в Чайльда. Тот настолько расстроен поставленным ему ультиматумом, что даже не пользуется возможностью подразнить его за зависть. Сам Дилюк чувствует из-за этой зависти тепло в груди. Это глупо и иррационально, но это так. Потому что дело в том, что Кэйя хочет спарринговаться с ним, как раньше. Он доверяет ему даже с учётом того, что они не вставали друг против друга годы, а их последнее противостояние закончилось тем, что Дилюк оставил его, чудом оставшегося в живых, в грязи позади себя, ни разу не обернувшись. По этой же причине Дилюк не может не думать о том, насколько Кэйя смелый, раз набрался сил рассказать ему о новых фактах, открывшихся в своей родословной. С другой стороны, Дилюк хочет верить, что учится на своих ошибках. Возможно, Кэйя - тоже, а потому решил, что куда безопаснее и полезнее будет не скрывать правду на этот раз. - Мастер Дилюк, ну же! Перестаньте отвлекаться! - ноет Чайльд, бросая в него одно из лезвий, которое в итоге превращается во всплеск воды в лицо. Фыркнув и ответив сгустком пламени, от которого Чайльд с ловкостью уворачивается, Дилюк снова бросается в атаку. Вот только его взгляд продолжает соскальзывать на Кэйю. Тот выглядит так комфортно и расслабленно. Глазная повязка так и не появилась на его лице. Простые домашние брюки, белоснежная рубашка, шлёпанцы, распущенные по плечам волосы... Он вдруг напоминает Дилюку отца, который вот точно так же проводил свои редкие выходные дни за чашкой кофе и какой-нибудь книгой, позабыв о пиджаках и галстуках и просто наслаждаясь тишиной и спокойствием дома. Если задуматься, Кэйя ещё ребёнком перенял многие его привычки, тогда как Дилюк подсознательно всегда пытался выделиться чем-то другим. - Мастер Дилюк, я серьёзно, - недовольно хмурится Чайльд, когда они сталкиваются лицом к лицу. - Перестаньте отвлекаться или я начну пытаться привлечь ваше внимание, и вам это не понравится. - Очень страшно, - закатывает глаза Дилюк, со всей силы отбрасывая его от себя. Он знает, что ему лучше и в самом деле сосредоточиться, пока Чайльд не оставил ему какую-нибудь неприятную рану, однако он ничего не может с собой поделать. Его взгляд постоянно соскальзывает на Кэйю, его мысли роятся и тянутся к нему. Открывшаяся правда о потомке основателя Ордена Бездны, о тайне рождения и многом другом... Этого много, не так ли? Возможно, Дилюк немного опасается, что Кэйя решит сбежать из-за нового обилия информации, чтобы отправиться на поиски своих корней или что-то подобное. Ну или для того, чтобы поохотиться на магов Бездны и устроить им допрос, что тоже не лучший расклад, потому что маги Бездны слабы, но умеют быть занозой в боку. - Ты не злишься? - негромко спросил его тогда Кэйя, откинувшись спиной на его грудь, пока они оба смотрели на гладь озера. - Нет, - в тон ответил пристроивший на его плечо подбородок Дилюк, сжимая его в своих руках. - Думаю... Тогда это заставило бы меня сойти с ума, но... Всё изменилось. Я изменился. Мои взгляды тоже. Орден Бездны будет посерьёзнее павшего столетия назад королевства, но потомок не значит наследник и всё в этом духе. Хотя я думаю, мы должны рассказать Итэру. - Зачем Путешественнику знать об этом? - нахмурился Кэйя, опуская ладони поверх его рук и чуть сжимая. - Дайнслейф обязательно расскажет ему, так что будет лучше, если он узнает это от тебя, - пожал плечами Дилюк. - Ты считаешь его другом, как и он тебя. Лучше избежать недопонимания на почве отсутствия каких-либо ответов. Правда в том, что эта информация может пригодиться Итэру из-за сестры. Он сказал, они называют её своей Принцессой, не так ли? Но близнецы не имеют к Тейвату никакого отношения, тогда как Кэйя является наследником крови регентов павшего королевства. Может, это и в самом деле ничего не значит, потому что Кэйя не раз возвращался из рыцарских рейдов потрёпанным, но кто знает, как всё может обернуться в следующий миг? Вдруг Кэйя может представлять скрытую угрозу для Принцессы Бездны? Вдруг она решит начать за ним охоту, чтобы устранить потенциального конкурента? Дилюк не знает, как на самом деле всё устроено в Ордене Бездны, и какова Люмин как личность и как человек, но для него она такой же враг, как любое другое порождение Бездны, и его близость с Итэром этого не меняет. - Если Итэр будет знать, он сможет вовремя передать нам важную информацию, - добавил он, чтобы подтолкнуть Кэйю к нужному ему решению. - К тому же, ты сказал, что понимаешь тарабарщину хиличурлов и их письменность, как и разговоры магов Бездны. Это может пригодиться ему в его путешествиях. Он постоянно встревает в неприятности, но выходит из них с тоннами новой информации и опыта. Если ему понадобится помощь, будет хорошо, если он будет знать, что всегда получит её в Мондштадте, потому что, очевидно, Дайнслейф весьма непостоянный помощник с его исчезновениями. В настоящем Дилюк в который раз думает о том, что все беды от Высших Сущностей. Если бы не Селестия, если бы не Архонты, если бы не тёмные создания Бездны, если бы не все эти силы, то ничего этого бы не было. Каэнри'ах не стремился бы сравняться с Небесами и не был бы уничтожен. Земли Тейвата не наводнили бы опасные монстры и гигантские неуправляемые машины. Многое из того, что случилось, никогда бы не произошло. Многое из того, что произошло, могло бы никогда не случиться. Вот только есть во всей этой теории одна большая загвоздка, и это Кэйя. Если теория Дайнслейфа о его матери верна, то если бы не Селестия, и не Архонты, и не уничтожение Каэнри'аха, Дилюк мог никогда не встретиться с ним. Тот был бы рождён в совершенно другое время, столетия назад, а может, и не рождён вовсе, и когда Дилюк думает об этом, то... «О», - мелькает почти растерянно в его голове. - «Это... Сила моих чувств?». Потому что Дилюку не нужен такой мир. Неважно, насколько это ужасно и несовершенно, и сколько боли и горя ему пришлось пережить, через сколько преград пришлось перепрыгнуть, сколько трудностей преодолеть, это не бессмысленно и это стоит того, пока Кэйя существует, пока он живёт, пока он рядом, и Дилюк может наслаждаться его присутствием в своей жизни. Это было хорошо даже тогда, когда они не разговаривали, что уж говорить про настоящее. И это возвращает Дилюка к мыслям о том, что он хочет сохранить присутствие Кэйи в своей жизни: настолько, насколько это возможно. Он с трудом верит, что они оба доживут до тех лет, когда цвет их волос разбавит снежная седина, и всё же... - Чайльд, - негромко зовёт он, когда их клинки снова сталкиваются под громкий звон стали. - Я могу попросить тебя о помощи? - Меня просят о помощи только друзья, - хмыкает Чайльд, напрягая мышцы рук, чтобы сдержать давление лезвия клеймора. - А друзья называют меня «Аякс», так что вы знаете, что делать, мастер Дилюк, если хотите чего-то от меня добиться. - Ты ужасно мелочный, - фыркает Дилюк, прилагая ещё больше силы к давлению. - Вы ужасно упёртый, - парирует Чайдьд, запястья которого покрылись явно проступившими венозными узорами из-за перенапряжения мышц. Дилюк чувствует подкрадывающуюся головную боль. Ничего нового в общении с этим несносным лисом. - Хорошо, Аякс, - акцентирует он, будто это не имя, а оскорбление. - Мне нужна твоя помощь. - Что я могу сделать для вас, мастер Дилюк? - тут же сладко тянет Чайльд, явно очень собой довольный. - Мне нужны твои знания как Предвестника. Мне нужна информация о Глазах Порчи. Точнее, о материалах для создания кристалла под элемент. Резкий толчок со стороны Чайльда заставляет его отшатнуться и встать в позу для защиты, но атаки не следует. Вместо этого Чайльд впивается в него изучающим прищуром. Гидро-лезвия по-прежнему зажаты в его пальцах, но он не выглядит так, будто заинтересован продолжать их и без того вялый спарринг. Дилюку интересно, о чём он думает, пока сверлит его пристальным взглядом. Считает ли он, что Дилюк снова суёт нос в дела Фатуи? Пользуется своей дружбой с ним? Или он вспоминает, что когда-то Дилюк уже владел Глазом Порчи, и в который раз хочет начать допытывать его, каково было владеть Глазом Порчи и Глазом Бога одновременно? Не то чтобы ответ изменится: Дилюк не знает. Ему и в голову никогда не приходило использовать эти две силы одновременно. - Это очень интересная просьба, - наконец, роняет Чайльд, склоняя голову к плечу. - Зачем вам эта информация, мастер Дилюк? И учтите, что чем подробнее ответите, тем быстрее получите и мой ответ. - Ты был там, когда объяснялась суть проклятия, и Крио Архонт обронила те слова о моём пламени, - помолчав, негромко отвечает Дилюк, рассеивая клеймор и растирая запястья. - Если моё пламя каким-то образом способно помочь Кэйе, я хочу, чтобы у него было немного с собой на случай, если меня не будет рядом, когда начнётся приступ. Я уже обговорил детали с главным алхимиком Ордена, и он сказал, что нам нужен образец материала, который Фатуи используют для Глаз Порчи, потому что нет смысла изобретать колесо, нужно только его повторить. - Хм-м-м, - задумчиво тянет Чайльд, переводя взгляд на озадаченно наблюдающего за ними Кэйю, явно непонимающего, почему они остановились. - Сэр Кэйя знает об этом? - Нет, - нехотя отвечает Дилюк. - Так это будет наш маленький грязный секрет? - тут же поигрывает бровями Чайльд. - Чайльд... - Аякс. - Чайльд. - Ох, ладно, ладно! Не надо так сверкать глазами, - вскинув ладони, Чайльд перекатывается с пятки на носок и обратно. - Что ж, просьба и в самом деле так себе. В том смысле, что я не владею информацией об этом проекте и никогда им не интересовался. Я не смогу достать документы, а даже если бы мог, то не стал бы, потому что эта информация принадлежит Фатуи, и я не собираюсь ни обменивать её, ни продавать без прямого на то приказа от Её Величества. Но я думаю, что смогу стащить образец из лаборатории Дотторе. Точнее, мог бы, но, как вы помните, меня снова назначили в Ли Юэ, и проделывать такой долгий путь ради кусочка материала я не буду. Но я мог бы отправить Дотторе письмо и попросить его прислать образец. - И во что тебе это обойдётся? - тут же подбирается Дилюк. Ему нужен этот образец, чтобы облегчить Альбедо работу, но он не собирается втягивать в это Чайльда, если тому придётся иметь дело с этим сумасшедшим учёным-доктором, который натворил в Мондштадте столько дел, что от одной мысли о нём Дилюка ощутимо потряхивает. Он думал, что Чайльд сможет заполучить образец без всяких проблем из-за статуса Предвестника, но если это не так... - В булыжник, вероятно, - безразлично взмахивает рукой Чайльд, отпуская свою силу и стряхивая с пальцев воду. - Или три. Неважно. Так или иначе, ничего, с чем я не смог бы справиться. Дилюк не уверен, что хочет знать скрытое под этим кодовым «булыжник», но даже если бы хотел, Чайльд быстро отвлекает его тем, что подходит вплотную и задумчиво подхватывает прядь его волос, начиная накручивать на палец. Дилюк привычно закрывает на это глаза, потому что чем меньше реакций, тем быстрее Чайльд теряет запал. - Как быстро вам нужно получить этот образец? - Чем скорее, тем лучше. - Что ж, тогда я отправлю запрос перед тем, как мы с Эфиром отправимся в Ли Юэ, а после... Пролетевшие между ними острые ледяные клинья заставляют наклонившегося к нему Чайльда резко отскочить в сторону. Рассмеявшись, он театрально кланяется недобро щурящемуся Кэйе, а после закидывает руки за голову и удаляется в сторону входа в дом со словами о том, что ему нужно привести себя в порядок, а детали они смогут обсудить и позже. Дилюку тоже следует отмыться от пота и грязи, но он всё равно первым делом направляется к столу, за которым сидит Кэйя. - Это было не так живо, как обычно, - роняет тот, делая вид, что никакой крио-атаки не было. Дилюк смотрит на него и ничего не может с собой поделать. Желание прикоснуться так велико, что он почти рвёт перчатку в попытках как можно быстрее стянуть её с руки. Кэйя наблюдает за ним растерянным взглядом, а после и вовсе замирает, стоит только горячей ладони опуститься на его щёку. Но проходит секунда, вторая, и он расслабляется; притирается к ладони щекой, обхватывает руку за запястье и утыкается в неё носом; трётся лицом, оставляя на коже мягкий поцелуй. Дилюк сам не замечает, как наклоняется к нему и обхватывает свободной ладонью и вторую щёку. На этой руке перчатка, на коже Кэйи остаётся пыльный отпечаток после всего это катания с Чайльдом по земле, но Кэйя едва ли обращает на это внимание, и Дилюк забывает об этом тоже, когда склоняется вперёд, Кэйя подаётся ему навстречу, и их губы встречаются в поверхностном, но очень приятном тёплом поцелуе. - Чего это ты? - удивлённо посмеивается Кэйя, когда их поцелуй разрывается, а лбы соприкасаются. - Не знаю, - пожимает плечами Дилюк. Знает. И не знает одновременно. Это просто Кэйя и чувства, что он вызывает в его сердце. Дилюк не хочет это анализировать. - Захотелось. - Мне нравится, когда тебе хочется, - поигрывает бровями Кэйя, прежде чем притереться к его лбу своим и слегка боднуть. - Иди, прими ванну, а после приходи в библиотеку. Я почитаю тебе вслух, пока ты будешь отдыхать. Или мы можем сыграть в шахматы. - Ты не любишь шахматы, - вскидывает брови Дилюк; на что получает ещё один лёгкий поцелуй. - Может, мне тоже захотелось, - улыбается Кэйя. Его ладони теперь тоже на лице Дилюка. Большие пальцы поглаживают скулы. От ненавязчивой ласки хочется закрыть глаза и расслабиться; быть может, немного подремать. Идея заманчивая. Когда-то давно они постоянно делили такие вот моменты на двоих. Этим утром Дилюку пришлось рано подняться, а после ещё и промёрзнуть до костей на Снежном Хребте, так что валяние на диване в обнимку с подушкой в виде Кэйи, пока тот будет читать ему и перебирать его волосы, звучит очень даже неплохо. Дилюк точно не собирается отказываться. - Я быстро, - обещает он, отстраняясь. - Не торопись, - легко взмахивает рукой Кэйя, поднимаясь со своего места и потягиваясь. - Я подожду. И это то, что он делает всегда, не так ли? Ждёт. Пока Дилюк перебесится, пока найдёт силы сделать шаг, пока наберётся смелости открыть рот, пока - и так до бесконечности. Он не имел это в виду, конечно. Это просто слова, просто констатация факта, но... Встряхнув головой, Дилюк обхватывает его за талию и приподнимает над землёй, крепко прижимая к себе. Охнув, Кэйя одаривает его ошарашенным взглядом широко распахнутых глаз - золото правого так привлекательно блестит на солнце - а после заливается тихим, но звонким смехом, опуская ладони на его плечи, когда Дилюк направляется к входу в дом. - Мастер Дилюк хочет, чтобы кто-то потёр ему спинку? - игриво интересуется он, снова опуская одну ладонь на его щёку. - Нет, но я бы не отказался от того, чтобы ты помог мне с волосами, - честно признаётся Дилюк, даже если его лицо вспыхивает румянцем от чужого намёка. - Вымывать их после спаррингов отдельная тренировка. - Если это так хлопотно, почему бы тебе не обрезать их? - задумчиво спрашивает Кэйя, цепляя пальцами красный локон и накручивая его на палец. - Потому что они мне нравятся, - пожимает плечами Дилюк. - Это отличительная черта мужчин нашего рода. И с этой длиной связано слишком многое, чтобы я хотел от неё избавиться. К тому же, однажды мне сказали, что так я выгляжу самым красивым во всём Тейвате. Кэйя замирает в его руках. Его щёки покрывает прозрачная пыль редкого для его бесстыдной натуры румянца. - Мы были детьми, - прочистив горло, напоминает он. - Тем не менее, я решил отпустить волосы ещё длиннее именно потому, что они нравились тебе, - пожимает плечами Дилюк. - М-м, я помню, - мягко улыбается Кэйя, цепляя ещё одну прядь. - Ты поэтому предложил спор, кто из нас быстрее отрастит волосы? Потому что смущался признаться, что решился на это из-за моего комплимента? Ах, но ты был так горд, что твои волосы были длиннее. Мой милый Дилюк, маленькая гордая птичка, тебе было совсем безразлично, что мои волосы в отличие от твоих всегда были коротко стриженными в то время. Дилюк не отвечает, вместо этого сосредотачиваясь на том, чтобы безопасно подняться по лестнице на второй этаж. Он был маленьким глупым ребёнком, который изо всех сил пытался впечатлить приведённого отцом в дом мальчика, с которым хотел подружиться и сблизиться. Конечно, он творил глупости, и у него нет для этого оправданий, но должны ли они быть? Его просто тянуло к Кэйе, всегда, с самой первой встречи, когда их взгляды встретились. Это было по-разному в разном возрасте, но магнит в его груди всегда реагировал на присутствие Кэйи. Быть может, это сама судьба? - Кэйя? - зовёт он, когда они оказываются внутри, и Кэйя уходит в ванную, чтобы набрать воду, пока он застыл перед шкафом с чистой одеждой. - Что такое? - слышится глухой ответ сквозь шум воды. «Я рад, что ты здесь. Я рад, что мы помирились. Я рад, что тебе ничего не угрожает. Я... Я думаю, что даже если до сих пор почти не знаю нового тебя, я всё равно люблю тебя. Всегда любил. И всегда буду. Несмотря ни на что», - проносится со скоростью шального ветра в его голове. Но для этого, вероятно, слишком рано, не так ли? Для таких откровенных признаний. К тому же, Дилюк сгорит на месте, если даже просто подумает о том, чтобы сказать всё это вслух. Поэтому вместо этого он ловит вышедшего из ванной Кэйю в объятия и снова целует его. Возможно, чуть дольше. Возможно, чуть откровеннее. Возможно, чуть более эмоционально, потому что когда Кэйя отстраняется, в его глазах помимо искр веселья и удивления ещё и горящие знаки вопроса. - Я просто... - невнятно бормочет Дилюк, отводя взгляд, но не выпуская его из своих рук. - Просто захотелось... Я... Не знаю, что со мной. - Возможно ли, что к тебе вернулись твои приступы нежности? - мягко посмеивается Кэйя, обнимая его за шею. - Ты был очень тактильным когда-то и мог часами не выпускать меня из рук. - Может быть, - с готовностью хватается за предложенную соломинку Дилюк. - Так ты... Поможешь мне с волосами? - Для тебя всё, что угодно, Дилюк. Несмотря на лёгкий тон и дразнящую улыбку, Кэйя звучит так, будто имеет это в виду. Сердце Дилюка так быстро колотится в его груди. Щёки горят. Мысли путаются. Когда Кэйя берёт его за руку и увлекает за собой в наполненную горячим паром ванную, Дилюк мимолётно думает о том, что он и в самом деле мог бы стать его смертью.

|...|