Дьявол

      Голова продолжала гудеть. Уснуть после такого надзора теперь точно бы не вышло, но пацан радовался тому, что у него до сих пор хорошо получается, как в детстве, прикидываться спящим, как когда родители заходили в комнату, чтобы проверить, не играет ли он снова в комп по ночам. Эрен только и успел посмотреть мужчине в гладко выбритый затылок, накрытый черными, острыми прядями волос. Пацану не составило труда сложить два плюс два, чтобы понять, что до аварии они были знакомы и, судя по всему, достаточно близко, раз тот прилетел в такую рань к нему.       «Мика еще ни слова не сказала, разрыдалась как маленькая».       Оставшийся один в палате Эрен скинул с себя одеяло, стянул хлопковые штаны и рубашку, дабы оглядеть тело на предмет внешних изменений. Левое бедро было обработано чем-то спиртосодержащим и перемотано чем-то походящим на простые бинты, но только плотнее и из этих нитки не торчали. Запустив пальцы под бандаж, он оттянул его, пытаясь разглядеть масштаб беды с каким-то нездоровым удовольствием. Отчего-то он всегда был уверен, что будет выходить сухим из воды, что не умрет так рано, что что-то или кто-то всегда приглядывает за ним и оберегает. Чувство, что он был на волоске от смерти заставляло трепетать все тело, еле удерживая восторженные взвизги. Отодвинув повязку, он с любопытством разглядывал гематомы и содранную асфальтовой крошкой кожу. Поджимая губы, он оглядывал каждый сантиметр кожи на предмет будущих шрамов. Опустив подбородок на грудь, он принялся отодвигать слои бинтов, но спереди ничего не было. Заглянуть за спину не получилось, даже несмотря на природную гибкость пацана. Зеркало в палате было не предусмотрено, что, конечно, расстраивало, но бестолковая и одновременно находчивая голова сразу же выдала идею поискать телефон и выкрутиться так, чтобы получилось сфотографировать спину.       «Эм, а телефон-то где?» — переворачивая сначала подушку, а потом тумбочку, он не только не нашел свой телефон, но и не нашел вообще никаких своих вещей. Все, что было у Эрена — это выданный медсестрой комплект, больше похожий на детскую пижаму с подстреленными штанинами. Скучающе выдохнув, он попытался встать на ноги, но жуткая боль тут же пронзила бедро и спину, заставляя пацана сразу же свалиться на пятую точку, не давая возможности перенести вес на ноги.       — Вот черт! — ударяя руками по обе стороны своего туловища, он вперился глазами в висящие в воздухе ступни, растопыривая и сжимая пальцы ног. Предпринимая еще одну попытку принять вертикальное положение, он облокотился на подвешенный кронштейном к потолку выключенный монитор. Опора тут же просела у него под рукой и он свалился худой задницей прямо на пол, обдирая перебинтованную спину об основание кровати.       — Блядь! Вы че, их не фиксируете? — выворачивая руки крюками, он пытался почесать спину, которую тут же пронзила жгучая боль от содранных болячек.       — Что ж вы делаете! — вбежала медсестра, бросив стопку свежих простыней на стул. — Давайте я вам помогу, — подхватывая Эрена под плечи, она едва сама не упала, так как ростом была чуть выше среднестатистической школьницы. — Леви мне голову оторвет за ваши выкрутасы, — усадив пацана на кушетку, она быстро окинула его взглядом, проверяя повязки и стараясь сильно не разглядывать леваевского пацана, на котором из одежды остались только трусы и бинты, но успевая подготовить минимальный материал для сплетен между коллегами. — Пока вы будете завтракать, я поменяю постельное белье.       — Да я ж и суток на нем не спал! — вцепившись в одеяло, Эрен зачем-то продемонстрировал его медсестре, выпучив глаза от удивления.       — Пожалуйста, позвольте мне просто выполнять свою работу. Не хотелось бы получить по шее от вашего доктора и Леви.       «Что? Они заставили ее менять постельное белье по сто раз на дню? Что за бред!»       — Скажите, сколько мне тут еще надо оставаться?       — Сколько потребуется, — улыбаясь, медсестра вильнула бедрами и, перед тем как уйти, заговорщически подмигнула пацану.       — Ну вот еще! Не хочу я тут как принцесса на тахте разлеживаться! — заколотил кулаками в матрас Эрен, пыхтя от беспомощности.       Весь день к нему приходили врачи и медсестры, иногда и медбратья тоже, и будто все как на подбор: молодые, симпатичные, очень вежливые и уж очень опекающие, словно их кто-то выдрессировал. Эрен раздавал свои очаровательные улыбки налево и направо, не оставляя никого без внимания, а те лишь тушевались и замолкали. Вечером пацан уже не мог разобрать от чего больше устал — от бесконечного количества анализов и сканирований или от постоянного внимания персонала.       — Ну, ты как? — заглянула Микаса в палату.       — Наконец-то ты пришла! Объясни мне, что происходит?       — Ты о чем? — сев на стул у койки, спросила Микаса, ковыряясь в сумке.       — Че они так со мной носятся?       — Ну, переживают, наверное.       — Серьезно? Не припомню чтоб со мной так возились, когда я с переломом валялся. Подожди-ка. Я ж по страховке барной лежал. Она покроет лечение здесь?       — Эрен, не переживай за это.       — Это еще почему? Если нет, то я до конца жизни буду горбатиться за стойкой, чтобы выплатить клинике долг.       — Все уже оплачено.       — Откуда у тебя столько денег?       Микаса поняла, что скрывать смысла не было — Эрен с нее не слезет, пока не узнает. А уж его фиксация на собственной независимости тем более не даст ему принять такой подарок смиренно. Проблемой был еще и другой подарок — телефон, который Леви всучил Микасе, взамен того, что пацан разбил у «Кислорода». Можно было бы соврать и сказать, что это она подсуетилась, либо же выложить все как есть.       «С одной стороны, может Эрен получил шанс начать все сначала, а точнее, продолжить жить как жил, не зная никаких Смитов и Аккерманов? Он обязательно найдет кого-то еще и полюбит так же, как и Леви, а может и больше. И кто знает, может этот человек будет еще лучше, без таких бэкграундов как у Леви. Но с другой стороны, черт, врать единственному другу, решая, что будет лучше для него? Не будет ли это предательством? Ну и роль же вы на меня повесили, идиоты».       — Эй, ты слышишь меня? Откуда у тебя деньги?       — Черт с тобой. Леви. Леви оплатил все твое пребывание здесь. И вот телефон передал.       — Это ж не мой, — покрутив черную коробку, он пихнул ее обратно подруге.       — Теперь твой. Свой ты разбил, — ткнула в бок подарком Микаса.       — Что это за благотворительность такая?       — Эрен, мне так жаль.       — Объяснись, — перебил Эрен, хмуря брови.       — Дай себе время.       — Мик, не юли. Что-то серьезное, да? Он мой родственник что ли какой-то?       — Упаси бог, Эрен.       — Не понимаю тогда, скажи ты уже нормально! — поднял голос Эрен и тут же пожалел об этом. Кричать на подругу совсем не хотелось, но эта недосказанность выводила из себя.       — Тебя как здесь кормят, кстати?       — Представляешь, лапшу на обед давали, прям сюда приносили. Не ты ли их надоумила? Эх, еще б кофе с утра попить…       — Ты такой счастливый, Эрен.       Еще пару часов они сидели и болтали обо всем на свете. Конечно, Йегер при удобном случае задавал вопросы о том, что случилось, как он здесь оказался и как прошли последние месяцы жизни, которые он не мог вспомнить. Микаса выборочно отвечала на «безопасные» вопросы, на остальные — уклончиво. Советуя Эрену дать себе время, она в первую очередь просила его для себя. Если ее друг, рано или поздно, узнает правду, то как он отреагирует на сокрытие таких важных деталей? Хочет ли он вообще их знать? Хочет ли она сама оказаться между двух огней? Хочет ли этого Леви? Кажется, что рассказать как есть — справедливо. Но не рассказать — разве это не поступок из личной корысти? Не разрушится ли их дружба при одном из раскладов? Что сделает его несчастным, а что счастливым?       Время для посещений закончилось, и Эрен едва дождался, как Микаса уйдет, чтобы тут же выудить телефон из коробки.       «Нихрена себе, да тут же полный фарш».       Шустро распаковав устройство, он залогинился в свое облако. Поймав сеть, телефон тут же нагрелся от подгружаемых приложений, несчетного количества сообщений, уведомлений о пропущенных звонках. Некоторые из контактов ему были незнакомы. Прочесывая переписки с некой «Ханджи», он не раз натыкался на имя Леви, упоминания какой-то клиники и какое-то уж очень ласковое общение. Эрен просмотрел уже каждое уведомление о скидках, из чата бара, о спаме на почте и прочей чепухе, откладывая самое важное, любопытное и волнующее напоследок. Понятно было, что никакой Леви не родственник, но спросить у Микасы напрямую язык не поворачивался. Страшно было. Воровато открывая переписку с Леви, он чувствовал себя так, словно вторгается в чью-то личную жизнь. Чью-то, но не свою. Отлистав не очень-то длинную историю общения к самому началу, он опускался ниже, мрачнея с каждым сообщением все сильнее. Наткнувшись на один из дней, в который он накатал Леви целую простыню из слов о том, как скучает, что сегодня смотрел и где был, он удивился, что сообщения были оставлены без ответа.       «Удалил что ли?»       Чем сильнее он проникался содержанием их с Леви общения, тем скорее приходило осознание, что его «благотворитель» был и его партнером, и другом, и дьяволом, и вообще занимал уж очень много места в его жизни. Приближаясь к концу переписки, он открыл прикрепленное Леви фото, где он собственной персоной сидит на диване, ослепленный вспышкой, сверкая глазами и полуоткрытым ртом, из которого текла жидкость, природу которой определить не составило труда. В горле неприятно зажгло. Кусочки информации стали постепенно складываться в трагическое произведение.       «Вот почему Микаса так избегала всех вопросов. Боялась моей реакции?»       Горькое, еще нераспознанное чувство канатом стянуло и без того саднящую грудную клетку. Эрен отчего-то почувствовал такую вину перед Леви, что становилось тошно, думая о том, через что этому мужчине сейчас приходится проходить. Свое собственное положение его совсем не волновало.       «Это ты. Это все ты здесь устроил, подговорил всех, чтобы они нянчились со мной как с ребенком. Я тут отдыхаю как приглашенная звезда. Из-за двух синяков и пары царапин персонал носится со мной как с писаной торбой. А я ни черта не помню. Ни черта не чувствую, кроме дурацкой вины. Как же гадко. Почему тогда не рассказал все сам, пока был здесь? Почему даже не подошел? Это что получается, ты тайком заходил ко мне, чтобы… попрощаться?»