Дьявол

      Бестолково, по мнению Эрена, провалявшись в больничной койке целую неделю, он наконец-то возвращался домой. За время пока врачи тряслись над ним как над сокровищем, он уже вдоль и поперек изучил весь интернет в поисках информации об Аккермане. Во-первых, теперь он знал его фамилию. Во-вторых, она ему уж очень пришлась по душе. Он даже допустил дерзкий порыв богатого воображения, подставляя свое имя к фамилии Леви.       «А вдруг, он меня и замуж звал? И что, я этого даже не вспомню? Хотя, полгода маловато для таких серьезных предложений».       В-третьих, оказалось, доктор старше Эрена на пятнадцать лет, что стало откровенной неожиданностью, потому как выглядел тот явно не старше двадцати пяти.       «Это что, если мне сейчас двадцать, то ему все тридцать пять? И умрет он раньше меня?»       На сайте с отзывами о клинике он с глубоким интересом и враждебностью читал оставленные клиентами посты. На немногие негативные отзывы в духе «доктору бы такту поучиться» или «Хамство. Я опоздал всего на пятнадцать минут, а меня отказались принимать» Эрен реагировал резко и остро, защищая в голове своего благодетеля, сам не зная почему. Найти личную страницу в соцсетях тоже не составило труда, но пацана быстро ждало разочарование — закрытый профиль. С созданным фейковым профилем его тоже не пустили взглянуть на фото в ленте. Дойдя до страниц поисковика с уже не отвечающей запросу информацией, Эрен погрузился в мысли о том, как все могло быть, как они вообще могли познакомиться и уж тем более сойтись. Ни о возвращении к работе, ни о возможных забытых друзьях он не думал. Он ощущал себя так, будто напился до беспамятства, а пересказать о событиях ночи было некому — он терялся в догадках, страшился деталей и бесился от беспомощности.       Подсознание будто рассинхронизировалось с сознанием. Вот он в конце мая бежит на работу, боясь опоздать на смену. Здесь же Микаса, что проводила с ним свободное время за стаканом кофе со льдом. Волосы у той, правда, были длиннее, чем сейчас. А вот он уже дописывает проектную работу по учебе, довольно закрывая все вкладки в браузере. А дальше — практически ничего, кроме каких-то размытых кадров, то и дело теснящихся в голове. Он вроде бы их и видел, но «взять» в руки и разглядеть не получалось. Улавливались только оттенки серого, черного и синего и незнакомые силуэты. А уж как он оказался на трассе без сознания — он мог только догадываться. Договорился с собой, что, скорее всего, просто хотел покататься и не справился с управлением. Байк было жалко, как минимум потому, что он так долго на него копил. С первого курса обучения пошел в бармены, всегда соглашаясь на дополнительные смены и не чураясь легких денег, принимал щедрые чаевые от мужчин и женщин, что не отказывали себе в отвешивании комплиментов и непристойных предложениях. Со временем работа в баре стала для него проводником не только в алкогольный мир, но и сексуальный. Не раз умудренные опытом и истосковавшиеся посетители бара подсовывали ему приглашения на кинки-вечеринки, где повзрослевший Эрен всегда был желанным гостем — одним своим присутствием он заставлял десятки глаз и тел гореть, а прикованное к нему внимание только подкармливало в нем уверенность в себе. Чистое, нетронутое дитя с удовольствием погружалась в грешный, но такой приятный и манящий мир сексуальных фантазий, где он чувствовал себя эпицентром внимания, наслаждаясь прикосновениями незнакомцев к оголенном телу. Потерявшие всякую чувствительность носители имплантов сходили с ума от вида сгоравшего от ласк молодого, сверхчувствительного тела. Он знал о себе, о своем теле, о своих желаниях и чувствах так много, а теперь, казалось, не знает ничего. Будто в этих условных шести месяцах, что его память отбросила как «не нужное», было что-то настолько сильное и новое о нем, что ответы на простые вопросы теперь давались с большим трудом. Самое склизкое чувство, что есть душа, которая, возможно, знает его от корки до корки, где-то ходит теперь по свету, понемногу поселялось внутри. Ощущение одиночества все чаще стало его посещать, особенно под утро, когда он обнаруживал себя в кровати, казавшейся теперь слишком большой для него одного. Человек, который, возможно, любил его, за всю неделю даже не попробовал с ним связаться. Все их взаимодействие сводилось только к врачам и медсестрам, что стали посредниками и, по указке Аккермана, трепетали перед Эреном.       Дома его встречала Микаса, подготовив смолотый кофе и новые кружки взамен старым чашкам. Перешагнув порог своей квартиры, он был заключен в крепкие объятия подруги, что с нетерпением ждала его.       — Как будто и не изменилось ничего, — проговорив в шею Микасе, Эрен посильней ее сжал, а затем отстранился, окидывая взглядом квартиру. В центре кухни стояли пара контейнеров, составленных друг на друга.       — Это что, Мик?       — Твои вещи.       — Почему они в транспортировочных контейнерах?       — Это Леви отправил.       — Я жил что ли с ним?       — Ну, последний месяц точно.       Дернув пластиковые защелки, Эрен принялся доставать вещи по одной, разглядывая свои футболки, худи, коробки с кольцами, нижнее белье и мелочи в виде кремов, расчесок, флешек и даже зубной щетки. Узнавал он не все — на некоторые элементы гардероба он поглядывал скептически, пытаясь понять, в каком таком пьяном угаре он додумался это купить. Выловив свою любимую старую, домашнюю футболку, он принюхался к ней. Та пахла каким-то едва уловимым кондиционером для стирки. Усевшись в позу лотоса, он скинул с себя на пол привезенную Микасой куртку, вытаскивая вещи одну за одной.       — Хочешь, кофе сделаю? Я и кружки новые купила.       — А что со старыми случилось?       Микаса стыдливо отвела взгляд, коря себя за то, что так быстро умудрилась забыть о том, что Эрен теперь не помнит ни об адреналине, ни об обстоятельствах приобретения красных нитей.       — Они разбились. Точнее, я их разбила. Случайно.       — А, не беда, — пробормотал тот, сосредоточенно уткнувшись уже во второй контейнер.       — Ты что-то ищешь?       — Если честно, не знаю, — поднимая голову и вздыхая, сказал ссутулившийся парень. — Мне показалось, что может я смогу что-то найти, что поможет мне вспомнить… что-нибудь.       Промычав, Микаса решила оставить Эрена наедине со своими мыслями, берясь за приготовление кофе и напевая какую-то песню в голове, погружаясь в процесс.       «Кто знает, вдруг его добро действительно поможет ему вспомнить что-то».       — Может мне написать ему?       — Кому?       — Леви.       Микаса, опешив, стала прикидывать, насколько эта идея могла считаться разумной. Она понятия не имела, чем закончилась их злосчастная встреча с Эрвином. Может они решили сойтись после столь долгой разлуки.       — Не торопись, у тебя есть еще все время мира.       — Да, наверное, ты права, — и хмыкнув, он добавил: — Да и что я ему скажу? «Спасибо за шикарный отпуск в больничном санатории»?       Подруга дернулась от двоякости выпаленной Эреном фразы.       — Брось ты свои тряпки. Кофе уже почти готов.       — Микаса, расскажи мне о нем.       Бессонница истязала уже не только морально, но и физически. Проваливаться в сон удавалось только на пару часов, и каждый раз Леви подскакивал в ночи от ощущения, что его кто-то зовет. Эту неделю, пока Эрен оставался лежать в клинике, он ездил на работу, выполняя манипуляции все также четко, порой специально растягивая время, чересчур педантично зашивая место разреза, медленно и болезненно скребя кожу иглами, выводя татуировки на телах клиентов. День кончался, а он сидел в своем кресле, ковыряя ногтями тыльную сторону ладони. Сколько времени он так проводил знала только Ханджи, которая каждый день оставалась на работе до тех пор, пока Леви первым не уедет домой.       В один из вечеров он поехал в клуб, зацепить очередную жертву для такой долбежки, после которой не должно было остаться никаких сил даже на мысли о событиях последних дней. Ведомый желанием хоть на секунду забыться, он выбрал самого молчаливого из безликих торговцев телом. Пройдя по коридорам вип-комнат клуба, они оказались у самой крайней двери. Манящий пальцем юноша пригласил Леви в кровать, что была застелена красным шелком. Затянутый портупеями торс проститута был тощим и бледным, ребра торчали так, что его скорее хотелось откормить, чем выебать. Леви стянул с себя футболку и снял ремень с джинс. Грубо перевернув парня спиной к себе, он только приказал встать «в коленно-локтевую» и, подтянув тощую задницу к себе, спустил свои штаны вместе с трусами. Уставившись в копчик, он все глубже погружался в себя, а оплаченный вперед щенок все выжидал, когда погрузятся поглубже в него.       — Ну, красавчик, может выпорешь меня уже?       Оттолкнув от себя выпяченную костлявую задницу, Леви поднялся, наскоро оделся и хлопнул дверью. Вышел из клуба Леви в еще более паршивом состоянии, чем на входе в него.       «И с чего я вдруг решил, что привычные трюки помогут мне и на этот раз?»       Испытывая теперь еще и тонну отвращения к самому себе, вспоминая, как пацан рассказывал о повесившейся матери, он побрел по дороге, гоня идеи повеситься самому на шнуре. Он не знал теперь, где его дом. После сбора эреновских вещей, квартира на последнем этаже башни стала просто местом, в котором можно было переночевать и помыться. Складывание пожитков пацана оказалось таким истязанием, к которому Аккерман оказался не готов. Он подступался к этому пару дней, никак не решаясь снять с вешалок одежду пацана, собрать все его барахло с полок. Аккуратно складывая все оставленное им имущество, Леви все пытался понять, в какой момент он так привязался к малому. Неожиданно появившись в его жизни, он так же неожиданно исчез, но именно сейчас рипер нуждался в нем как никогда. Хотелось рвать на себе волосы от болезненности расставания. Такого расставания, в котором, сколько бы в тебе не было храбрости, ты не мог взять за руку и попросить остаться. Причин подниматься с кровати становилось все меньше — он лежал в постели до боли в мочевом пузыре, а от мыслей о еде было тошно. Каждый день превращался в тупое существование. Но так было нужно. Нужно было Эрену. Удача, а может и правда боги, тянули того наверх, оттуда, где его ждал Леви. Размотавшись на байке, пацан получил еще один шанс на жизнь — нормальную, без угрюмого старика, что причинил ему столько боли абсолютно безосновательно и непростительно много. Леви постепенно примирялся с мыслью, что надо продолжать как-то справляться одному, как и раньше — без горячих, безусловных объятий сзади.       Приехав на работу чуть свет, он даже не застал Ханджи, но это уже не удивляло ни его, ни ее. Он заваливал себя делами так, чтобы времени не оставалось ни на что, кроме обратной дороги до квартиры. Вот и сегодня, вымотанный Леви заканчивал плановый чекап пациента, что ставил у него имплант в лобную долю, спасаясь от мигрени. Одевшись и закутавшись в теплый темно-зеленый шарф, он вышел из кабинета, медленно шагая по коридору, раздумывая о том, что пора бы поменять резину на тачке. Ханджи закрывала смену, проверяя системы безопасности, сигнализацию, холодильное оборудование. Погруженный в мысли рипер не обратил внимания на непривычную тишину в холле, где ассистентка обычно слушала музыку.       — Хан, я поех…       У дверей клиники на него смотрели растерянные зеленые глаза.       — Здравствуйте, Леви.       Аккерман замер и посмотрел на Эрена, не веря своим глазам. Все было как тогда, будто и не прошло этих нескольких месяцев с тех пор, как его ночной гость нарушил его мирное, но пресное существование. Хотелось броситься ему на шею, прижаться к горячей груди и услышать стук его сердца, чтобы удостовериться, что он настоящий, а не видится ему в предсмертной агонии.       — Я хотел поблагодарить вас за то, что оплатили лечение в клинике и вообще, что там так за меня все беспокоились.       «Господи, ты представляешь вообще за что меня благодаришь? Ты ведь понятия не имеешь, что оказался там по моей вине».       — Не меня благодари, а врачей, — сухо ответил Леви. Аккерману хотелось выть от испытываемой вины, а пацан все не спускал с него взгляда. Хотелось тряхнуть того, только бы он перестал так смотреть, заставляя рипера сжиматься от боли, к которой, он считал, что привык.       Грубый ответ Леви выбил из Эрена всю храбрость, с которой он ехал в клинику. Посчитав, что он совершил величайшую глупость, приехав сюда и напридумывав себе, что Леви будет рад его видеть, теперь он хотел провалиться сквозь землю. Леденящий душу голос заставил Эрена как можно быстрее покинуть помещение. Бежать, не оглядываясь.       — Я поеду, — сказал Йегер, натягивая маску самообладания.       — Постой, — выпалил Леви, протягивая руку, чтобы успеть схватить его за запястье, но тут же дернул руку в карман. — Напиши, как доедешь.