США, Колорадо,
Форт-Коллинс, 08:05
— Ким, отчеты должны быть к субботе. — Ким, подними свою красивую задницу и принеси нам кофе. — Ким, проведи опрос прибывших студентов. — Ким, зайди в лабораторию и принеси анализы. — Ким… Да, не этого омега ожидал, когда устраивался работать в исследовательскую лабораторию Национального университета Колорадо. Всего лишь полгода назад ему, в его двадцать четыре предложили работу младшего специалиста в отделе герпетологии. Ох, каким же тогда счастливым и воодушевленным был Тэхен: знаете ли, в науке продвижение по карьерной лестнице всегда идет шероховато и медленно. Обычно только выпустившихся студентов либо вовсе не желают брать, либо же берут, но лишь в качестве стажеров. А тут его, Ким Тэхена, на секундочку, сами пригласили! Но после первого рабочего дня розовые очки омеги разбились стеклами внутрь, а все воздушные замки рассыпались от первого легкого дуновения ветра. Оказалось, его идеальных оценок и блестящей диссертации не хватало для получения захватывающих рабочих задач и адекватной заработной платы. Да, формально он был этим «младшим специалистом», но практически же молодой человек был, скорее, мальчиком на побегушках. Это подай, то принеси, вон то отнеси. И так весь чертов день по кругу. До серьезных исследований его не допускали, отчего юный амбициозный деятель науки впадал в сплошные расстройства. Единственной отрадой был его непосредственный руководитель — профессор Танака Кэнтаро. Мужчина средних лет был очень понимающим и добрым, что являлось большой редкостью среди ученых. Возможно, вид понурого паренька того сильно тронул, потому что альфа дал свое разрешение на участие Тэхена в исследованиях. Однако с одной помаркой: делать это нужно было тайно и во внерабочее время. Это, конечно же, осчастливило юного энтузиаста, но был один минус — тому приходилось чуть ли не ночевать в исследовательском кампусе. График работы и так был, мягко говоря, не фонтан: шесть на один по девять часов в день, и это-то еще без перерывов. А если учесть факт, что Тэхен вечно торчал в лаборатории после официального конца рабочего дня, то можно считать, что он тут уже прописался. Эх, кто бы ему платил еще за сверхурочные. Но не сказать, что омега жаловался на жизнь. В конце концов, его мечта сбылась и продолжила сбываться, а что еще для счастья нужно? Хотя здесь парень слегка слукавил.Судьба у мальчонки была нелегкая и все, что осталось — это любимая работа.
До лет пяти у Тэхена было счастливое детство: тот рос очень активным, любознательным и жизнерадостным ребенком. Родители даже не поспевали за этим маленьким темноволосым ураганчиком. Его кудрявая чернявая макушка мелькала везде, а любопытный нос лез в любое интересное и таинственное пространство. Однако в этом малыш брал пример со своих родителей: его отец был археологом, а папа художником, а в такой незаурядной атмосфере ребенок никогда не заскучает. Жили они не богато, но и не бедно — на самые главные жизненные потребности хватало более чем. Люди, которым хоть раз посчастливилось иметь дело со столь светлым и энергичным семейством, были впечатлены их добротой и мягкосердечностью. Но все не могло быть так идеально, правда? В один момент прекрасный замок счастья рассыпался, тут же растворившись, словно и не было волшебного чуда. Оказалось, напарник отца, с которым они вместе работали в научном центре, тайно сбывал часть найденных артефактов на черном рынке. И по классике жанра, как это обычно и бывает в криминальном мире, дела пошли не очень. Тот связался с каким-то влиятельным кланом, и, по всей видимости, они что-то не поделили между собой. Казалось бы, причем тут отец омеги? Исходя из результатов дела, следователь, перед тем как закрыть его, успел выяснить, что тот самый друг занимался черной археологией анонимно, поэтому когда под него начали копать, подставил своего коллегу. А мафия — это вам не благотворительный фонд. Никто не разбирался в подлинности предоставленной информации, в их мире действовал обратный закон: сначала сделай, а потом уже думай. Никаких кодексов, как в криминальном кино, никакой пафосности и никакой справедливости. Поэтому в возрасте пяти лет маленький мальчик лишился обоих родителей, слишком рано познав сиротскую участь. Честно говоря, Тэхен и сам до конца не разобрался в ситуации, как же все так получилось — он, конечно, как и, наверное, любой подросток, пытался узнать как можно больше информации о смерти своих самых дорогих людей, и почему так получилось, что виновники остались безнаказанными. Где же та доблесть закона и торжество добра? Увы, все, чего ему удалось добиться — это сухие выдержанные факты из вырезок газет минувших лет и адрес следователя, что тогда вел дело. Да и то, вероятно, все произошло только благодаря взрощенному упорству: еще будучи воспитанником приюта, Тэхен ежедневно сбегал из хорошо охраняемого здания, стабильно, с превосходной прытью обманывая воспитателей, ускользая прямо из-под носа, и обивал пороги местного полицейского участка. Боролся отчаянно, из последних сил и благодаря тлеющей надежде. Чтобы залечить пустоту хотя бы ответами. Но принесла ли ему счастье полученная информация? Определенно нет. Парень лишь больше разочаровался в жизни, понимая, что на верхушке цепи всегда стоят хищники. Жестокие, с цепкой хваткой и не знающие в жизни проигрышей. Сам он уж точно таковым не являлся — искренне считал, что никогда подобным и не станет. В самом деле, что маленький омега может вообще сделать? Правильно, ничего, лишь смириться с несправедливой участью и продолжить карабкаться по социальному канату вверх, стирая нежные подушечки пальцев в кровь. Собственно, это он и сделал. Возможно, кто-то назовет его слабым, но Тэхен лишь принял для себя единственное верное решение — жить. Отпустить тяжелое прошлое, сбросить груз вины — прежде ему казалось недостаточным спокойное существование. В самые тяжкие моменты вспоминались, пусть и смазано, их лица: добрые, счастливые и с ярким огнем в глазах. И вот такие родители, светлые и чистые душой, наблюдая за ним с небес, явно были бы не в восторге, узнай они, что их самый любимый сыночек ничего не оставил от себя самого. Пустоту да и только. Невыносимо было без конца ворошить так и не зажившую с годами рану, поэтому где-то в возрасте семнадцати лет он принял решение взять свою жизнь в руки, сохранив весь тот свет, которым наделили его любящие родители. Так Тэхен решил пойти практически по стопам отца — стать ученым. Правда, сферу выбрал ту, к которой больше всего лежала душа — зоология. В конечном счете, только выпустившись из школы, закончив ее с отличием, принял решение кардинально поменять свою жизнь, начав с переезда в другую страну — хотелось максимально уйти от болезненного прошлого, заточив под непробиваемый замок всю боль. Ту разъедающую и невыносимую, что осиротевший юноша успел вынести за столь небольшой срок. В итоге он оказался здесь, в США, а если точнее, в Форт-Коллинсе. Полученных от приюта денег как раз ровно хватило на небольшую, но уютную квартирку недалеко от нынешней работы. На самом деле, это просто хорошее стечение обстоятельств, потому что учился омега совсем не в этом районе — будучи студентом, тратил на поездку в университет целых два часа. Однако все неудобства с лихвой компенсировались шикарным обучением и интересной студенческой жизнью. Честно говоря, Тэхен даже не ожидал, что его так затянет в этот необузданный вихрь с головой. Он влюбился в свою профессию окончательно и безоговорочно. Так, что не было шансов полюбить нечто иное, даже за огромные деньги. Если еще в школе при выборе специальности руководствовался только обстоятельствами, то погрузившись в нынешнюю сферу деятельности с головой, утонув в круговороте знаний и экспериментов, окончательно пропал. В хорошем смысле, конечно же. Честно говоря, в выпускном классе омега сделал выбор именно в пользу зоологии только по одной причине: уж лучше животные, чем люди — первые никогда не воткнут тебе нож в спину. Да, противоречие: Тэхен все еще, на удивление, оставался очень открытым и жизнерадостным человеком, даже можно сказать, безумно общительным, но это больше походило на сладкое притворство, чем на горькую реальность. За длинными диалогами проще всего скрыть про себя настоящее. Правда в том, что подсознательно он всегда искал в окружающих непременно надвигающуюся опасность, хотя и верил в глубине уязвимого нутра — еще не все люди до черноты прогнили. Он и головой это понимал — в теории все так просто, но ведь с сердцем договориться в разы сложнее. А оно истошно вопило об угрозе. С животными же все обстояло иначе — те никогда не совершали осознанные пакости и не причиняли боль намеренно, поэтому им доверия было больше. А со временем, как омега пришел в практику, полюбил меньших братьев человечества всей своей израненной, но все еще светлой душой. Можно сказать, он чуть ли не жизнь свою отдавал за каждое живое существо, полностью посвящая себя служению благой научной деятельности. На практиках преподаватели его особенно любили: за бережливость, за трудолюбие, за безусловную отдачу — такой не могли похвастаться даже некоторые заслуженные научные деятели. Животные к нему тянулись словно он им был родным. Однако после выпуска парень предпочел специализироваться на более узком, конкретном разделе — лягушках и змеях, если уж говорить очень грубо и обобщенно, не прибегая к сложной научной терминологии. Так уж получилось, что противные для большинства населения Земли существа вызвали наибольший интерес, бесповоротно, с первого взгляда влюбив юного гения в себя. Вот и сейчас он, наконец разобравшись раньше времени со всякими мелкими, и тем не менее, раздражающими и противными поручениями, шел, широко освещая светлый просторный коридор своей белозубой квадратной улыбкой. Конечно, повод для радости был, да еще какой: он, в конце концов, вышел на финальную стадию своего исследования, гарантирующего обширный успех. А это означало одно — если он сможет убедительно и грамотно преподнести свое маленькое, но очень важное открытие, его перестанут считать лишь мальчиком на побегушках и признают неоспоримый талант. Ну, была не была.***
— Что ж, поздравляю, стажер Ким, теперь вы настоящий исследователь, — произнес грубым, слегка першащим голосом профессор Кэнтаро. Тот так и светился гордостью и счастьем за своего протеже, не прекращая раздражать окружающих своей широкой белоснежной улыбкой. Ким, честно говоря, сам все еще не осознал, что, вообще-то, он смог. Черт, он действительно смог. Пока ждал своей очереди, успел перегрызть все ногти и содрать в кровь заусенцы. Со стороны, наверное, Тэхен походил на настоящего пациента психиатрической больницы: на голове воронье гнездо, лицо бледное и заспанное, хотя еще довольно мягко сказано, поскольку в его мешки под покрасневшими глазами можно было класть орехи — благо, очки разбавляли столь удручающую картину. Но спасибо на том, что омега догадался держать в шкафу запасной комплект одежды из рубашки и брюк, потому что подправляя последние штрихи в своей работе, не заметил, как уснул прямо за столом, из-за чего, конечно же, наутро получил не только ноющую боль во всем теле, особенно в шее, пояснице и спине, но и ужасно мятую одежду, словно пропущенную через девять кругов жевательного ада. Однако положа руку на сердце, это точно того стоило. Теперь с ним будут считаться. Ведь он столько времени убил на разработку улучшенной методики по контролю популяции змей вида Crotalus catalinensis, что чуть не слег в больницу с переутомлением. Серьезно, так мигрень, тремор и сухость во рту его еще не мучали. Будни настоящего ученого — они такие. На радость ангелам-хранителям юного бедолаги, затраченные силы и многочисленные жертвы полностью оправдали себя: его работу не просто заметили, а взяли для дальнейшей разработки и применения. Более того, Тэхена повысили до обычного, но уверенного такого специалиста. Это, конечно, не гигантский скачок по карьерной лестнице, но возможность самому принимать участие во всех проектах и небольшое прибавление к зарплате точно являлись очень приятным завершением дня. — Я и до этого не был стажером, — смущенно и чуть обиженно буркнул Тэхен, надув покрасневшие щеки. — Правда? А почему ты тогда только кофе носил? — мужчина растянул губы в шутливой улыбке, но, встретив взгляд злого насупившегося воробушка, что еще немного и то ли сорвется в бой, то ли расплачется, от души громко рассмеялся. — Ладно, ты же знаешь, я никогда в тебе не сомневался, — и похлопал его по плечу. — Спасибо, профессор, — он глубоко поклонился. Правда, если бы не этот человек, омега так и скакал бы юной антилопой по всему огромному зданию то за напитками, то за факсом, то за колбами. А теперь он вот, ничего себе, статус имеет. Пока что небольшой, но уже такой уверенный, официальный. — Ох, оставь эти формальности, мы не в Азии, сынок, — по-отечески потрепал кудрявые волосы. — Лучше пойдем, отметим твои будущие синяки под глазами, — продолжал смеяться мужчина. Честно говоря, его наставник, Танака Кэнтаро, стал для омеги очень близким человеком. Он напоминал ему того самого милого заботливого дядюшку, которого у парня никогда не было. Да, они, естественно, больше коллеги, нежели хотя бы приятели, ведь разница в возрасте и статусе явно не способствовали активному сближению. И мужчина не делал ничего особенного по сути, однако ему хватило и этой капли заботы и банального хорошего отношения, чтобы привязаться. Все-таки одному совсем тяжко. Нужен был якорь. Им стала работа, после — все, что к ней прилегало, в том числе и люди. — Меня синяками не напугаешь, — губы дрогнули в слабой улыбке. — А десятичасовой сидячей работой? — А вот это уже серьезно, — наконец отпустив последнее напряжение, Тэхен тихо рассмеялся. Что же, осталось надеяться, что впереди его будет ждать множество новых и интересных проектов. Пока он предпочтет не забивать голову проблемами раньше их появления, расслабляясь и позволяя себе отдохнуть хотя бы один вечер. Есть смутное предчувствие, что скоро будет вовсе не до отдыха.***
Иногда Тэхену казалось, что он магическим образом попал в параллельную Вселенную, ту, где время несется с космической скоростью: прошло уже два месяца с тех пор, как он вступил в свою новую должность, однако этот промежуток и вовсе не ощущался — омега усердно продолжал работать. Оказалось, быть в рядах практикующих исследователей не только динамично, но и в противовес — скучно. Он бы даже сказал, что второго здесь больше только за счет всякой бумажной работы по типу бланков и печатных сведений для статистиков. Кажется, теперь омега стал понимать, почему его сразу же, с первых рабочих дней сделали посыльным. Когда у тебя в голове миллион расчетов, формул и записей, а в руках неугомонные и непоседливые объекты исследований, которые так и норовят разгромить лабораторию, а в худшем случае — слопать тебя, то становится не до мелких формальностей в виде отчетов и заваренной чашки кофе. Вот и приходится искать человека, на которого можно спихнуть мелкие задачи. Честно говоря, его гениальный мозг немного запарился. Тэхен не помнил, когда последний раз действительно отдыхал. Он и раньше-то на работе, бывало, ночевал, а теперь на всех правах такого же ученого, пусть и начинающего, засыпал то в их общей комнате отдыха, где находился просто шикарный черный диван, что был мягче даже его домашней кровати, то прямо за лабораторным столом. Даже был случай, что парень умудрился задремать в открытом террариуме его личного подопечного Бо. Тот был представителем вида Eryx conicus или в простонародье — пятнистый удавчик. Благо, этот озорной милашка был неядовитым и совсем не опасным. Но уборщица, что явно не разбиралась в этих нюансах, чуть не заработала себе инфаркт, когда с утра обнаружила скрюченного обездвиженного парнишку, вокруг талии которого Бо обвил свой красивый хвостик и спокойненько посапывал на груди. Ох, крику тогда было — на весь научный центр. Зато Тэхен успел вовремя проснуться. Правда, после такого бодрящего происшествия молодой исследователь стал извечной темой для шуток и получил прозвище «укротитель змей». Вдогонку к остальным похожим. Вообще, можно даже сказать, у него был своего рода дар к общению с животными. Любыми. Серьезно, Тэхен не мог найти разумное объяснение, почему звери с ним всегда охотно шли на контакт и будто «общались». Это было что-то на уровне души. Словно он понимал их без слов, а они — его. Поэтому со временем омеге стали подкидывать работенку и из других корпусов, особенно с буйными и сложнохарактерными животными, чтобы его волшебные руки усмирили упрямцев. Он спокойно мог совладать с разъяренным лосем в брачный период, приласкать вредного от природы шимпанзе и даже без проблем залезть в пасть к нильскому крокодилу, что не ел из-за травмы несколько недель. По этой причине о его невероятном таланте начали слагать чуть ли не легенды, из-за чего Тэхен и чувствовал себя чертовым доктором Дулиттлом. Однако увы, в сказки омега не верил, поэтому если, не дай бог, он когда-нибудь услышит человеческую речь из уст своих подопечных, то тут же самолично сдаст себя санитарам и ляжет в психушку. Тэхен, между прочим, в серьезной организации работает, ему не до сказок. Хотя он не был категоричным в щепетильных вопросах о фактах и мифах. Да, он не верил в волшебство — истинно верил в науку. Не зря ведь ученый: глупо было бы придерживаться веры в теории заговора рептилоидов или, того хуже, масонов. Но омега допускал, что за границами неизведанного могло оказаться что угодно. Между прочим русалок могли еще просто не открыть! Это не значит, что тех и вовсе не существует. В самом деле, у науки нет предела. К тому же, никто не запрещает пофантазировать о чем-то сверхъестественном — без этих приукрас жизнь была бы скучной. Только по секрету: Тэхен обожал разные мистические сериалы, где были всякие ведьмы, вампиры и оборотни. Последние, конечно же, привлекали его внимание больше всего: он даже в свои пятнадцать тайком от всех залипал на Джейкоба из Сумерек. А что, все тут не без греха. Сейчас, уже будучи взрослым с «крутой научной специальностью», омега прекрасно понимал, что такие смешения откровенно разных генетических данных точно невозможны. Поэтому ему оставалось лишь горестно вздыхать и в данный момент продолжать наблюдать за семейством лягушек, что буквально сегодня привезли из Индии. Кажется, это Nyctibatrachus, помнится, ночная лягушка? Просто омега уже слишком привык к общепринятым международным названиям, отчего периодически забывал перевод, особенно в периоды бессонницы — еще чуть-чуть и вообще родной язык забудет, будет знать только латынь. — А кто у нас тут такой скользкий? — умиленно проворковал Тэхен и протянул свою ладонь в перчатке в небольшой аквариум. — Иди сюда, малыш, — и лягушка тут же ловко перебралась на теплую даже сквозь обтягивающую резину руку. — Кажется, я поняла, почему у тебя нет друзей, — раздался женский голос сзади. — Как же? — притворно возмутился. — Вот они, твои собратья, — показал он девушке лягушку, — с ними я хорошо лажу, — разулыбался наглец, параллельно уворачиваясь от летящих в его сторону ножниц. — Постыдился бы старших, сопляк, — пригрозила девушка и быстро прошла к своему рабочему месту, что располагалось у небольшого окна. — Где ты тут старших увидела, Брикс? — не глядя на свою коллегу, он аккуратно начал перекладывать лягушку обратно. — Я старше тебя на день, — натягивая на себя увеличительные очки, деловито подметила девушка. — Ох, как я мог забыть, ты же мне об этом напоминаешь… — прервался, чтобы бегло взглянуть в календарь, висящий на стене, — …ровно пятьдесят один день. — Вот видишь, а ты все никак не запомнишь, — хмыкнула та, даже не отвлекаясь от работы. С Брикс они познакомились еще в первый день, когда Тэхена перевели в новый отдел и переселили на этаж выше. Раньше у него не было четкого рабочего места, лишь небольшой столик, что был меньше даже кофейного, за которым он периодически работал, когда его не гоняли, как косулю, по всему корпусу за кофе. С молодой омегой они были знакомы разве что заочно: дело в том, что все действующие практики находились в особом ответвлении корпуса, куда захаживали, разве что либо они сами, либо отважные самоубийцы, решившие побеспокоить великие умы. У данного отдела наваливалось работы в десять раз больше других — они были теми самыми пчелками-труженицами, на которых держался весь исследовательский корпус. Видимо, поэтому они всегда такие злые и раздраженные. Ну, в частности, Брикс — она еще в первую встречу успела наорать на Тэхена благим матом. Ага, вот так на самом деле выглядят деятели науки. Но со временем он привык. Узнав девушку поближе, понял, что это все — лишь ее характер и резкая манера речи. На деле же та оказалась очень даже неплохим человеком и интересным собеседником. Так они и провели вместе два месяца работы — с остальной командой Тэхен еще не успел пересечься. Дело в том, что их совсем недавно отправили в экспедицию, обработкой данных которой они с Брикс как раз все это время и занимались. Та не поехала просто потому, что неудачно заболела: ох, как она материла весь белый свет, пока рассказывала эту слезливую историю. Иногда их деньки скрашивал профессор Танака Кэнтаро: тот прямо как ворчащий отец заглядывал в их безвылазную нору хотя бы раз в пару дней, дабы принести что-нибудь вкусное. Знал ведь, что двоим гениям только повод дай, и они совсем перестанут выглядывать из своих кабинетов. Если Тэхен еще периодически и ходил проветриваться в другие корпуса, как раз чтобы помочь своим «даром», то Брикс вообще головы не высовывала — слишком предана была своей работе. Они ведь молодежь — совсем свое здоровье не ценили, как любил причитать уже не такой молодой альфа. Правда, Кэнтаро, видимо, забыл, что в их годы был точно таким же упрямцем, стремящимся к открытиям. Да и по правде говоря, грех было жаловаться на переработки в таком центре. Во-первых, все присутствующие здесь сами сделали этот выбор, предельно четко осознавая, как и что будет происходить. Зоология — слишком разнообразное направление, куда входило чересчур много задач: и исследования проведи, и в командировку съезди, и за животными ухаживай. А это только самая верхушка айсберга. Счастье, что Тэхену безумно нравилась его работа — он всей своей душой обожал братьев меньших. В центре почти с каждым подопечным перезнакомился. Хотя ему, если уж честно, безумно, до замирания сердца и дрожи в конечностях хотелось отправиться в настоящую экспедицию, чтобы слиться с природой полностью: почувствовать на себе ее гнев и любовь, ближе, по-реальному познакомиться с ее обитателями, стать частью, возможно, чего-то большего и в дальнейшем, если получится, подарить миру ценные открытия — пусть не громкие, но такие необходимые. Во-вторых, надо отдать должное, центр спонсировался очень даже хорошо, поэтому его оснащение было самым новейшим и современным. Тут без всяких шуток и преукрас можно было жить: помимо многочисленных передовых лабораторий в здании находились комнаты отдыха, лаборантские, личные кабинеты, общие холлы, столовая и даже душ. Вместительность поражала несведущих практически до глубины души. На самом деле, все было просто и не так фантастически, как слышалось со стороны: их исследовательский центр являлся лишь одной из частей огромного комплекса, куда были включены другие подразделения, сам университет и отдельное здание, где содержались все животные центра — отсюда и подобные условия. В своей голове Тэхен называл все это «мини-городом». Здесь разве что магазинов не было, но слава богу, доставка все еще существовала. Знал бы омега, где будет работать, не покупал бы квартиру — та все равно простаивала пустой. — Какие планы на вечер? — не отвлекаясь от забора анализов, разбавил тишину Тэхен. — Для каких целей интересуешься? — тоже не отрываясь от работы, проговорила Брикс. — Хочу знать, буду ли я сегодня спать тут один, — хмыкнул. Все-таки в компании оставаться в столь огромном здании гораздо приятнее. Хотя здесь всегда кто-нибудь да есть: слишком уж все деловые и, по всей видимости, совсем отчаянные. — О, мальчик мой, мы с тобой в этом месте застряли навсегда, — девушка ухмыльнулась. — Работы дохера, — отбросив в сторону пинцет и откинувшись на спинку стула, устало ответила омега, смачно потянувшись, — честно говоря, такими темпами нам и правда можно всю домашнюю утварь сюда забирать. — Чур, я сплю в первом блоке, — бережно закрывая просторный аквариум-переноску, задорно отозвался Тэхен. — Эй, мелкий засранец, не наглей, — Брикс сдвинула брови, поправив очки на переносице. — Ты там уже три дня ночуешь, хватит, надо делиться удобным диваном! — Я, между прочим, больше устаю! — он недовольно воскликнул, пока стягивал прилипшие к рукам медицинские перчатки. — Тебя ведь не заставляют бегать по всем корпусам и отделам, дабы приласкать неугомонный зверинец. — Но ведь и тебя не заставляют, — та в притворстве надула губы. — Ты сам, как добрый самаритянин, отзываешься на любую просьбу, — пожала плечами. — Так что не ной, а то я грешным делом подумаю, что ты из тех самых слезливых наманикюренных омежек. — Упаси бог! — Тэхен в напускном страхе расширил глаза и бросил в уже вовсю смеющуюся девушку снятую перчатку. Для ученых такое ворчание уже было вполне себе привычным делом — те до безумия обожали свою работу, но не брезговали периодически ругаться на жизнь, полоская выбранное дело по полной программе. Да и вообще, когда ты посвящаешь все свое существование научным дисциплинам, твой характер немного (на самом деле, очень много) искажается не в самую благоприятную сторону. У ученых ведь как: ты либо маразматик, либо фанатик. — Тц, опять вы тут чахнете, хоть бы форточку открыли на проветривание, какой кошмар! — в привычной манере без предупреждения вломился в кабинет Кэнтаро, размахивая в стороны любимой потертой черной папкой. — Скоро сами превратитесь в лягушек с таким количеством влаги и духоты, глядишь, получится из вас новый вид. — Хотите поговорить о механизмах репродуктивной изоляции? — скептически выгнула бровь Брикс, не оценив нелепое сравнение от их коллеги. — Боже, вы оба такие зануды, — мужчина потер переносицу, сняв очки. — Как только вас Земля носит? — Вообще-то… — начал было Тэхен, но его тут же прервали. — Все, про физику я тоже ничего не желаю слышать! — воскликнул альфа. — Вы безнадежны… — разочарованно покачал головой и подошел к окну, сам то приоткрывая. — Я, вообще, че пришел-то… — по-простецки начал Кэнтаро. — Для вас, жертв научной индустрии, у меня просто замечательнейшая новость, от которой вы придете в восторг! — Без обид, но когда вы так говорили в прошлый раз, нам отключили свет на два дня, и мы работали в коридорах, — омега тяжело вздохнул и присел на высокий стул, располагаясь недалеко от все еще занятой делом коллеги — Брикс никогда не отвлекалась от работы, даже если вокруг происходила «атомная война». — Да кто ж знал, что вы, обалдуи, — профессор обвел руками круг, как бы намекая на весь исследовательский корпус практиков, — не радостно побежите домой, а останетесь корячиться над исследованиями, — и опять не удержался от заботливых упреков. — Но нет, я к вам действительно с хорошей для нашего центра новостью, — тон неожиданно сменился на серьезный, заставляя молодых людей тут же нахмуриться и сконцентрироваться. — Не томите, — смотря в микроскоп и подкручивая колесики, Брикс махнула рукой, показывая такое редкое для ее характера нетерпение. — В юго-западной части бразильской Амазонии обнаружили новый вид змей, — профессор Танака пытался сохранить полную серьезность в голосе, однако неприкрытая радость все-таки проскальзывала между строк. — И наш центр выбрали в качестве исследователей и выделили грант! — все-таки не удержался под конец от восклицания. — Мы едем в Бразилию! — Воу, стойте-стойте, — Брикс даже отвлеклась от дела, ошарашенная не меньше самого Тэхена такой новостью. — Что за хрень? На самом деле, отсутствие восторгов и бурных оваций было вполне себе ожидаемо — их центр хоть и отправляли неоднократно во всякие экспедиции, но конкретно их направленность была менее обширной — оно и понятно, мало кого прельщает поднятие популяций змей и лягушек, поэтому их проекты никогда не спонсировались так глобально и широко: до сегодняшнего дня их отдел максимум куда и ездил, так это в соседние штаты или, если уж совсем повезет, в ближайшие страны. Но вот Бразилия… Это было, мягко говоря, странно. Их институт, конечно же, очень даже престижный и компетентный, однако в данной нише есть и другие, более привилегированные заведения, которые и занимаются серьезными дальними поездками и открытиями, прямо как в тех самых приключенческих фильмах. К тому же, насколько Тэхен еще помнит, непосредственно в самой Бразилии есть даже несколько крупных научных центров, специализирующихся на местной флоре и фауне, которые, что логично, точно подошли бы на эту исследовательскую «авантюру» гораздо лучше. Они, в конце-то концов, все еще были деятелями науки — мозги, соответственно, работали, поэтому столь неожиданная новость вызвала неоднозначную реакцию. Вот вроде и радоваться надо, что именно их отдел займется чем-то настолько глобальным и обширным, но почему-то навязчивые сомнения, даже страх и предчувствие какой-то лажи сейчас стояли выше всех положительных аргументов. — Я понимаю ваши сомнения, поэтому давайте вы меня просто послушаете, — выдохнул альфа, опять скрывая никем неоцененное, но уже вовсю плескавшееся счастье. — Национальный институт амазонских исследований проводит в этом году международный обмен кадров, поэтому они выбрали по одному институту из трех стран, которых вместе отправят на точку, — мужчина прокашлялся и небрежно, скорее для собственного успокоения, поправил выглядывающий из-под белоснежного халата темно-синий галстук. — Благодаря лотерее и, на мой взгляд, просто невероятному везению наш институт был выбран одним их первых, — гордо задрал подбородок, словно сам лично принял участие в их распределении. — Помимо нас на остров направят специалистов из Франции и Монголии, так что ничего странного в ситуации нет. — М-да, интересный контингент, — Брикс нахмурилась и нервно собрала резинкой маленький хвостик. — И когда, а главное, на сколько мы туда поедем? — Завтра, — коротко бросил профессор Танака и выставил ладонь вперед, чтобы сразу пресечь зарождающееся негодование, которое слишком уж явно и бесстыдно появилось на молодых лицах. — И не надо возмущаться сумбурности, вы, кроты лабораторные, почти живете здесь, так что и слышать ничего не хочу про неожиданность, — тот прокашлялся и, взмахнув папкой, направился в сторону выхода. — Сегодня вечером чтобы духу вашего тут не было, — мужчина встряхнул рукой и с прищуром посмотрел на часы: — Семь — край, иначе поедете в одних халатах, — напоследок драматично встряхнул головой и грациозно вышел за дверь. — А всем побоку, что я еще не довела нашу команду? — девушка устало потерла пульсирующие виски. — На кого останутся все отчеты и сопровождение? — Ну, очевидно, руководство не волнует, какие у нас планы, — Тэхен с шумным выдохом прислонился затылком к стене, — главное, какие планы у них! — изрек с видом философа, поправив съезжающие с переносицы очки. — Агрх, это пиздец, — не удержалась от ругательств Брикс. — Тише, побойся бога, — он залился бархатистым смехом, с азартом глядя на коллегу. — Для деятеля науки ты слишком часто его упоминаешь, знаешь? — та уже в привычной манере красноречиво выгнула бровь, всей своей аурой излучая скептицизм. — Ну, если что-то еще не доказано, не значит, что этого нет, — Тэхен легко пожал плечами и принялся прибирать свое рабочее место. — О, нет, не начинай свою потустороннюю шарманку, только не в мою смену, — девушка в последний раз обвела прищуренными глазами чужой силуэт и развернулась, возвращаясь к незаконченной работе. — Но твоя смена всегда, — а Тэхен продолжал улыбаться, нисколько не обижаясь — уже привык к таким несерьезным шуточным перепалкам. — Как хорошо, правда? — та довольно хмыкнула, теперь полностью концентрируясь на деле. — Да уж, — помотал головой. — Ладно, я пойду, ты тоже давай не засиживайся, — омега приблизился к девушке и потрепал по голове, отчего та сразу же заворчала, — у тебя остался час. — Да иди уже, и без сопливых знаю, — Брикс лишь недовольно цокнула, не глядя махнув рукой в сторону выхода. — На крайний случай возьму с собой все комплекты халатов, как завещал наш великий руководитель Танака Кэнтаро, — по слогам и с дразнящим кривлянием. — Ты невыносима, — снова смех. Сняв изрядно потрепанный за день халат и убрав в индивидуальный шкафчик, Тэхен тихо вышел из помещения, также бесшумно закрывая тяжелую железную дверь. Но стоило ему оставить за спиной работу и попасть в прохладные вечерние объятия осени, как беззаботная улыбка слетела, а на лице отразилась тревожная задумчивость вперемешку с перманентной усталостью. Вот вроде весь он, с головы до пят и обратно, должен был пропитаться счастливой радостной энергией, ведь, по факту, сбывалась его самая заветная мечта — он поедет в первую, да еще и такую серьезную научную экспедицию. Любой специалист, так сказать, еще не нюхавший физраствора, на его месте уже скакал бы вприпрыжку, активно собирая чемодан и насвистывая задорную мелодию под нос. Однако внутри только сильнее натягивались подозрительные струны сомнения, царапая жесткой оболочкой стенки мечтательной души — казалось, произойдет что-то слишком глобальное. И речь далеко не о поездке.***
США, Колорадо,
Форт Коллинс, 05:00
Утро началось, если говорить мягко и без многоступенчатых матов, просто отвратительно: пролитый кофе, что безбожно испортил только постиранный, накинутый буквально для примерки белоснежный халат, больно обжег нежную кожу, оставляя приличных размеров красный след; подгоревшая яичница, что уничтожила весь аппетит и, кажется, все чувствительные носовые рецепторы; и сломанное колесико чемодана, которое всю дорогу до общего места сбора постоянно скрипело и выпадало. Поэтому сейчас омега стоял с очень хмурым и раздраженным лицом, с прищуром озирая пока еще пустующую парковку. Он прибыл самым первым, первее даже предоставленного институтом автобуса, который сейчас прямо на его глазах криво парковался. — Тц, надеюсь, эта посудина до аэропорта довезет нас живыми, — рядом послышался отнюдь не радостный заспанный голос, а после в зоне видимости появилась растрепанная каштановая макушка. Сегодня Брикс выглядела еще более уставшей. Уровень истощения у нее был примерно такой: если бы прямо сейчас начался какой-нибудь зомби апокалипсис, последние приняли бы ее за свою. Казалось, та не то что целую ночь, а целых пять лет не спала. Хотя Тэхен в потрепанности вида не уступал: смоляные волосы небрежно рассыпались по лицу, закрывая обзор на через силу открытые веки и огромные мешки под глазами — туда было в пору запихивать орехи; помятая спортивная черная ветровка сползала с плеча, открывая вид на оголенный участок кожи, где красовалось необычное родимое пятно, похожее на кошачью лапку; черные утепленные скинни джинсы запачкались пылью у щиколоток, потому что по дороге омега успел еще и «удачно» споткнуться; а на ногах красовались разные носки — один черный, другой белый. Кошмар какой, и это представитель научного сообщества? — Ну, с такими навыками парковки я сомневаюсь, что мы вообще сможем отсюда уехать, — Тэхен поморщился и тяжело вздохнул, продолжая наблюдать за чужими потугами — водитель все никак не мог уместиться на полупустой парковке. — И славно, я как-то не особо рада всему этому, — Брикс чуть нервно обвела изящной ладонью пространство, держа тонкими пальцами почти докуренную сигарету. — Почему? — ему стало искренне любопытно. — Ты же так расстроилась тогда, — намекнул на несостоявшуюся поездку, в которую девушка не смогла отправиться из-за болезни, — а сейчас вот, все даже масштабней, — тем не менее, омега сам звучал без энтузиазма. Их обоих душило беспокойство. — Не знаю, — та дернула плечами и резко стряхнула пепел, делая последнюю затяжку, — как-то неспокойно мне, — и нахмурилась. — Я, конечно, не верю в какие-то высшие силы или знаки судьбы, но… — Брикс запнулась, делая паузу: — Чуйка моя вдруг объявилась, так и вопит, что нам туда не стоит соваться, очень тревожно, знаешь ли… — Да ладно вам, угрюмыши, вы просто боитесь масштабов, — молодые люди вздрогнули, а их плечи почувствовали легкое давление от чужих счастливых объятий. — Видели бы вы, как тряслись мои поджилки, когда меня отправили в Австралию, — профессор Танака, что удивительно тихо подкрался к ним со спины, мечтательно закатил глаза, вспоминая былые времена. — Я себе тако-о-ое напридумывал, зато потом какие яркие эмоции испытал, а. — Ага, а еще вас там чуть не убил чертов Редбек, потому что кое-кто, не будем показывать пальцем, всего лишь забыл застегнуть куртку, — Брикс скинула чужую руку и удалилась к стоящему неподалеку мусорному ведру. — Ой, Брикс, не говори, что не знаешь, что если мы и умрем когда-то, то только из-за науки или ради нее, — альфа рассердился, искренне не понимая причины такого отвержения со стороны молодых специалистов. — Ладно, возможно, вы правы, — через силу выдавил из себя Тэхен, чтобы предотвратить нарастающий конфликт. — Давайте лучше о насущном, кто еще с нами едет? — очень логичный вопрос, учитывая, что пока на парковке находились лишь они, не считая вышедшего на перекур водителя, что спустя целых десять минут наконец-то пристроился своим неповоротливым кузовом аккурат посередине площадки. — Наш координатор Хосок и два младших специалиста — Сьюзан и Майкл, — спокойно ответил Кэнтаро, сразу же настраиваясь на новый эмоциональный всплеск. Что ж, его младшие коллеги были слегка импульсивными. — Какого хрена?! — раздался громогласный крик, который, вероятно, было слышно даже на другом конце континента. — А эти сопляки, — Брикс взмахнула руками, — они ведь даже кофе варить не умеют, и их вписали в нашу команду? — Я сам недоволен, — мужчина поджал губы и устало потер переносицу, жмурясь — видимо, его ночь тоже была бессонной, — но коллектив собирало руководство руководства, — тот поднял указательный палец вверх, как бы показывая масштабы сложившегося бедствия. — Мои доводы даже слушать не стали, так что, увы, вся надежда только на нас. — Это еще на кого тут надежда, старик, сумасшедшая и доктор Дулитл? — с правой стороны послышался глумливый низкий голос, после перетекший в едкий звонкий смешок. Вот и пожаловали первые неприятности. К ним плавной вальяжной походкой направлялась высокая статная фигура, облаченная во все черное — издалека могло даже показаться, что к ним идет не известный всему корпусу ученый, а местный бандит шайки, орудующей где-то на окраинах Гетто. Хосок, пожалуй, был самой неоднозначной личностью в их коллективе. Если про ученого, стоило лишь услышать о данной профессии из уст любого человека, как правило, говорили «сумасшедший», то про Чон Хосока можно было смело сказать лишь одно — «ебанутый». Несмотря на то, что тот был почти их ровесником, старше всего-лишь года на три-четыре, альфа всегда вел себя одинаково вызывающе и откровенно даже со старшими, не скупясь на сквернословия и грязные выражения. Характер тоже оставлял желать лучшего: шумный, резкий, до чертиков грубый и дотошный — слишком ядерная комбинация для и так уставших от жизни работников. Поговаривали, из прошлого университета его уволили как раз за чрезмерную скверность — не сработался ни с коллективом, ни с начальством, хоть мужчина и был профессионалом, смело можно сказать, настоящим гением и мастером своего дела. Однако очевидно, из-за невыносимости его натуры мало кто хотел с ним даже просто пересекаться, не то, что работать. Их же центр упрямых и сложных деятелей науки явно любил — поэтому такого специалиста сразу же с руками и ногами радостно забрали себе. К счастью или сожалению, Хосок был больше выездным работником — в его задачи входил строгий тщательный контроль за ходом исследовательской экспедиции, контроль качества, оценка рисков, проверка оборудования и еще огромное количество нудной работы, от которой простые смертные по вечерам от безысходности вешались. Но для этого же уникума данная сфера являлась самым идеальным местом обитания — равных ему не было. Проклятое благословение. Именно так говорили сотрудники про тех, кому достался в команду такой ценный и вместе с тем сложный экземпляр. В этот раз вот не повезло их обреченному трио. Тэхен даже не сдержал усмешки и с неким озорством глянул на Кэнтаро — тот кривился, словно только что съел бутерброд, состоящий из лимона, васаби и скумбрии. Альфу даже как-то жалко стало: мало того, что свои собственные подопечные не отличались покладистым спокойным характером, так еще и команду собрали очень проблемную — грубый координатор-нарцисс и желторотые несмышленые студенты, что буквально вчера закончили университет. А они ведь еще не встретились с группами из других стран. Кажется, кто-то точно кого-то грохнет. — Чего лица такие кислые, молодежь? — скрипя своими берцами, Хосок вплотную приблизился к скривившимся коллегам, швыряя забитую под завязку черную спортивную сумку прямо на землю. — Твоя рожа с утра пораньше вызывает тошноту, вот и сдерживаем внутренние позывы проблеваться, — Брикс не скупилась на язвительность, в привычной манере показывая свой непоколебимый дерзкий характер. Да уж, если кто-то думал, что среди деятелей науки сплошные интеллигенты — что ж, их команда готова разбить розовые очки стереотипов прямо осколками внутрь. Честно говоря, и сам омега грешил подобным мнением: когда он только подавал документы в заветный университет, его глаза так и сверкали нетерпеливым предвкушением и завышенными ожиданиями, а в голове рисовались четкие картинки юных гениев, у которых все разговоры сводились к обсуждению законов генетики, а в свободный досуг входило групповое чтение Альбера Камю. Однако стоило ноге переступить порог высшего учебного заведения, как на него обрушился целый шквал черных тупых шуток, отборного пятиэтажного мата и местами совершенно несерьезного отношения. Даже их преподаватели позволяли себе периодически выражаться, не скупясь на громкие эмоции. Обескураживающе. Не так, как ожидалось. Просто невероятно. Зато такой жесткий контраст помог понять одну простую истину. Они тоже люди. Всем им свойственны дурные характеры, неправильное для общества поведение и вредные привычки. — Ничего, реинкарнация Жанны Д’арк, главное, обувь мою не запачкай, а так блюй с удовольствием, — координатор хлопнул в ладоши и вынул из-за пазухи маленькую, конечно же, черную записную книжку, сразу же принимаясь в ней что-то бегло отмечать. — В конце концов, что естественно, то небезобразно. — Спасибо за совет, наблюю тебе в сумку, — та оскалилась и, в последний раз кинув острый взгляд в сторону Хосока, уткнулась в телефон. Слава богу, больше никто не стал продолжать бессмысленную перепалку, хотя будь Тэхен в более энергичном состоянии, непременно бы подключился к столь увлекательной словесной битве — он тоже не отличался благородным «держанием» языка за зубами. Впрочем, омега был больше спокойным по характеру: на откровенную язвительность и неприкрытые ругательства его пробивало лишь под настроение, и неважно, было то веселое или агрессивное. Благо, через минут десять подоспели последние страдальцы: в отличие от старших, совсем зеленые юные студенты — по виду больше двадцати одного обоим не дашь, были полны искрящегося энтузиазма, и даже их не менее большие и серые мешки под глазами нисколько не скрывали ярко выраженную на лице радость. Конечно, те могли и просто быть весьма оптимистичными ребятами, хотя тут Тэхен очень даже сомневался — среди ученых ярых представителей клуба «солнце светит, птички поют, жить хорошо» было крайне мало. В их коллективе-то таким уникальным был только профессор Танака, поэтому вероятность концентрации настолько одинаково оптимистичных личностей на один квадратный метр была слишком маленькая. Стало быть, молодые люди излучали счастливые флюиды лишь по одной причине — сам факт экспедиции. Но омега не брался судить. Во-первых, он сам недавно молоко с губ вытирал, бегая из корпуса в корпус по разным мелким поручениям, то чашки кофе таская, то отчеты передавая, то бумагу в принтер загружая. Во-вторых, не сказать, что Тэхен сам был таким уж серьезным большим дядей-ученым — юнцы являлись ему почти ровесниками, даже ближе, чем тот же Хосок, которому было около двадцати восьми, оттого уж слишком их недооценивать являлось не такой уж справедливой перспективой. Однако в их характерах и действиях чересчур сильно угадывались лишнее бахвальство, спесь и неопытность: видимо, те крайне мало уделяли времени университетской практике и явно не прошли дополнительные годы магистратуры. Тем не менее, четкий личностный портрет Тэхен тоже не мог составить с уверенной точностью — слишком мало общался с младшими, можно даже сказать, вообще не контактировал. Лишь про Сьюзан была возможность сказать пару неплохих слов: юная омега выглядела очень милой и немного легкомысленной, если такой вывод позволительно сделать после трех пролитых кружек эспрессо во время их легкой беседы на общей кухне. Ее лицо обрамляло немного небрежно подстриженное каре, а блондинистые локоны все время непослушно торчали в сторону. На маленьком круглом лице неизменным атрибутом красовались очки, что, кстати, уже относились к самой базовой вещи в жизни любого ученого. В целом, девушка была не очень примечательной, по крайней мере, для Тэхена. Что касается Майкла, высокого брюнета с дурацким зеленым галстуком, так там вообще впечатление оставляло желать лучшего — вот вроде паренек сейчас стоял, улыбался, однако словно на подсознательном уровне чувствовалась некая подлянка. Тот, кстати, тоже был альфой, хотя не такая уж это и важная информация в рамках их работы. С другой стороны, а что вообще важно, учитывая, что омега совсем ничего не знал об этой личности? Единственное, Тэхен неоднократно слышал тихие раздраженные бормотания мистера Стивенса, их самого закоренелого работника в корпусе — тот вечно сетовал на нового представленного работника, который вместо помощи приносил одни лишние проблемы. Да уж, веселая, однако, выйдет поездочка. Ладно, Тэхен постарается раньше времени не нагнетать и без того мрачную обстановку. Поэтому сейчас, наконец-то с успокоенным, мерно бьющимся сердцем он сел в теплый салон автобуса и сразу же занял место в конце у окна — на данный момент хотелось побыть в отдалении от коллектива, настроиться на более позитивный лад и доспать еще хотя бы лишние минут тридцать. К счастью, команда никак не препятствовала его маленькому желанию, поэтому омега без зазрения совести подложил дорожную сумку под голову и, подобрав ноги, расслабился, окунаясь в непродолжительный, но такой сейчас необходимый сон. Он надеялся, после отдыха голова проветрится и все плохие мысли развеются. Хоть бы так и было.***
США, Колорадо,
Форт Коллинс, 06:30
В аэропорту Тэхен почувствовал себя хотя бы наполовину живым — доехали они весьма быстро, поэтому за время ожидания он успел три раза выпить кофе, переодеться в более презентабельную одежду и даже реанимировать свои синяки под глазами скорыми бьюти-процедурами, если таковыми можно было назвать пенку для умывания и солнцезащитный крем. Однако даже так смог произвести неплохой фурор. — Ба-а, ты же в курсе, что направляешься не на итальянский показ мод, а в долгую, грязную экспедицию на необитаемый остров? — Брикс, что до этого увлеченно разглядывала какие-то бумаги, не могла не отвлечься на столь выглаженный вид. Тэхен действительно теперь выглядел не очень привычно в глазах своих коллег: конечно, все ведь привыкли наблюдать его чуть потрепанные черные брюки, простую хлопчатую футболку и извечную коллекцию белоснежных халатов. Сейчас же омега походил если не на модель, то как минимум на какого-нибудь содержанца: непослушные кудри цвета вязкой смолы волнами застыли в легкой укладке, чуть спадая на черные строгие очки, свободная голубая рубашка с закатанными рукавами прикрывала крепкие плечи, что виднелись благодаря кобальтовой атласной майке, заправленной в удобные серые скинни джинсы, а на ногах красовались темно-серые берцы на высокой платформе, что придавали виду ненавязчивой дерзости. Вообще-то, Ким с легкостью мог объяснить свое неожиданное для многих амплуа — если говорить откровенно, ему нравились разнообразные стильные наряды, как и сам процесс их примерки, однако в силу работы и легкой социальной закрытости он просто не располагал частым свободным временем, в которое мог бы выйти да покрасоваться. Вот и приходилось довольствоваться подобными выходящими за рамки обыденности вылазками — все-таки им предстоял очень долгий и выматывающий путь, в конце которого команде придется на долгий срок примерить довольно простой и суровый образ жизни. — А ты предлагаешь нацепить халат, чтобы все с порога поняли, кто мы и куда направляемся? — Тэхен поправил тонкую оправу очков и вопреки своему изысканному внешнему виду, грузно плюхнулся на грубую обивку кресла, от чего то противно проскрипело — пусть они и в Соединенных Штатах, однако не все здесь находилось в идеальном состоянии, как часто думалось приезжим туристам. — Забей, наше живое воплощение феминизма просто слегка-а-а завидует, — Хосок в своем уже привычном настроении завалился рядом с Тэхеном, параллельно отпивая горячий чай, не стесняясь издавать громкие раздражающие звуки. — У нее халат уже к рукам прирос. — Я сейчас… — девушка замахнулась рукой, но очередная перепалка, слава богу, была очень удачно прервана. Пробудившимся здравым рассудком, не иначе. Все-таки Брикс слегка забывалась — Хосок не зря имел весьма дурную репутацию. С ним все еще очень тяжело было найти контакт, поэтому столь панибратское отношение со стороны фактически подчиненных, хоть и заслуженное, однако точно впоследствии неоцененное, было прямым сигналом к абсолютному краху каких-либо границ. По альфе и так было понятно: тот любил провоцировать, тонко и филигранно, выводя из себя наверняка даже буддийского монаха. А стоило повестись на искусную провокацию, Хосок немедля вступал в бой, ныряя в привычную родную среду обитания, больше не сдерживая себя в своих токсичных проявлениях. Про таких еще говорят — «энергетический вампир». — Господи, вы как малые дети, — Кэнтаро прошелся недовольным взглядом по молодым. — Такими темпами вы глотки друг другу перегрызете, даже не успев сесть в первый самолет, — устало вздохнул и присел на свободное место рядом с насупившейся Брикс, пока пришедшие вместе с ним студенты мялись около кресел. — А вы чего стоите, бедолаги? — тут же обратился к ним: — Полно же мест, — мужчина кивком головы указал на целый свободный ряд сидений со стороны Хосока. — С-спасибо, мы постоим, — Сьюзан быстро прощебетала сразу за двоих, — еще успеем насидеться, — неловко посмеялась, но, как ни странно, этим девчонка сумела разбавить чуть напряженную атмосферу. О, да, путь совсем неблизкий: сначала им нужно было долететь до Нью-Йорка, откуда они чуть ли не сразу, с пересадкой всего лишь в двадцать минут, отправятся в столицу Бразилии, чтобы после вновь пересесть на другой рейс и добраться до загадочного города Манауса. А вот уже там, как успел им великодушно сообщить их невозможный координатор еще на входе в аэропорт, они встретятся со своими коллегами из других стран. Если посчитать навскидку, их путь буквально составит целые сутки, так что вполне себе понятны общее раздражение и повышенная агрессия. Ученые ведь люди постоянства, в один момент жизни слишком привыкают к планированию, системе и контролю, поэтому резкие неожиданности даются их светлым умам не так просто. Но Тэхен, вроде как, даже успел себя настроить: пока он дремал в автобусе, его фантазия вдруг взбунтовалась и нарисовала живописные картины таинственного острова со всеми его красотами, опасностями и великолепием. Ему снился лазурный чистый океан, что волнами приветствовал каменистый берег, плавно перекликающийся одновременно с горячим песком и рыхлой землей ближе к глубине тропического леса; растянувшийся на побережье палаточный лагерь с снующими повсюду задумчивыми специалистами, что по самый нос зарылись в потрепанные блокноты; пестрящие энергией и силой зеленые заросли, откуда доносился приятный звук надвигающихся приключений. Омеге даже привиделись красивые, но такие хищные и опасные желтые, даже ближе к жгуче-янтарному глаза, что смотрели глубоко и прямо в душу — после такого видения начать бы трястись и бояться. Точно дурное знамение. Однако вопреки разумному страху на сердце патокой растеклось легкое предвкушающее тепло. Такое неизученное, внезапное и неизбежно к чему-то притягивающее. Казалось, Тэхен на расстоянии смог прочувствовать дух авантюризма и грандиозных открытий, что ему сулил истинно звериный взгляд — оттого приободрился. Осталось надеяться, чтобы сладкий сон не обернулся кошмаром.