Shazam

*полтора месяца спустя*

— Тэхён-и-и-и, — сладко тянет любимое имя Чонгук, утыкаясь носом в родную шею, а после целует в неё же. — Доброе утро, Гуки, — Тэхён опускает на стол чашку с только что сваренным бодрящим утренним напитком для себя и мужа. — Придумал, что ты хочешь на день рождения? Я же не отстану, — Чонгук проговаривает в кожу, продолжая обнимать со спины. — Мы уже это обсуждали, — Тэхён поворачивается в крепких руках и касается его губ. Чонгук ощущает вкус кофе на собственном языке, углубляя поцелуй. Он не желает отстраняться, будто в это утро ему абсолютно некуда торопиться. — У меня всё есть, а главное — у меня есть ты, — Тэхён цепляет зубами колечко пирсинга на его нижней и прикрывает глаза. — Ты гораздо вкуснее кофе, — Чонгук ныряет руками под домашнюю футболку мужа и проходится кончиками пальцев по его груди, перебирается к спине, а потом спускается ниже, к пояснице, — И я это не принимаю за ответ, — он приподнимает Кима, усаживая на столешницу, становится между ног и ловко оттягивает резинку штанов, явно не собираясь ограничиваться одними лишь поцелуями. — А как же твоё совещание? Тебя ждут в офисе, разве нет? — Тэхён игриво улыбается, чувствуя его ладонь ниже пояса. Они заводятся с пол-оборота, точно это их первый раз. — Без меня не начнут, — Чонгук сжимает его член и плавно ведёт по всей длине, не скрывая своего блаженства оттого, как Тэхён плавится под настойчивыми пальцами.       Чон стоит перед ним в классических брюках и идеально белой рубашке, которая надёжно заправлена под ремень, но Тэхён, увлёкшись моментом, за пару секунд освобождает её края, лаская обнаженные участки тела. Действительно, кто может начать собрание без генерального директора?       Деловой образ нисколько не мешает Чонгуку опуститься коленями на напольную плитку и продолжить бодрое утро на уровне паха Тэхёна.       Ким, в свою очередь, до сих пор не может привыкнуть к двум вещам. Первое: к тому, как его накрывает бесчисленным количеством мурашек, словно эта близость впервые. И второе: к тому, как мастерски Чонгук умеет отсасывать, с каким старанием и азартом. А этот его внешний вид будоражит ещё больше. Сейчас он активно скользит только губами, без помощи рук.       Тэхён шумно выдыхает и закусывает нижнюю губу, отдаваясь этим набирающим скорость и глубину проникновениям во влажный рот мужа. Сминает, пропуская между пальцами его волосы на затылке, которые были аккуратно уложены пока Тэхён не вцепился в них и не взял управление процессом в свои руки, в буквальном смысле этого слова.       Чонгук за всё то время, что они живут вместе, чувствует каждое его незначительное движение, каждый взгляд и звук, что так томно срывается с губ при столь интимном контакте, точно они и правда одно целое. Оба разделяют одурманивающее удовольствие на двоих, обмениваются друг с другом через кожу, наполняя каждую клеточку желанием и любовью, что неизменно и с прежней силой полыхает в их сердцах и душах.       Он знает, что ещё несколько таких глубоких толчков в горло, и Тэхён не выдержит. Резко вынимает член изо рта, тут же ловит широко распахнутые глаза в недоумении. В них отображается что-то типа «Какого чёрта ты прекратил?! Я же почти…» — Издеваешься, Гуки? — затуманенный и одновременно ошеломлённый взгляд сверху вниз так и приказывает завершить начатое. — Нисколько… — шёпотом проговаривает тот, медленно обводя языком головку члена и зазывающе смотрит исподлобья. — Пока не скажешь, что тебе подарить на день рождения, будешь ходить голодным… — саркастическая усмешка. Манипуляция? Её проявление с положительной стороны? Вероятно. Чонгук сейчас не ждёт, он требует ответа, и немедленно. Он знает все слабые стороны своего Тэ. — Я прошу тебя, Гуки... Ты из меня верёвки вьёшь, — Тэхён облизывает пересохшие губы и готов умолять, чтобы тот дал ему кончить. Становится полностью зависимым во властных руках мужа. — А потом я скажу, я тебе клянусь, просто… — замолкая, Ким надавливает на его затылок, и тот повинуется, верит в обещание, и через пару мгновений доводит до разрядки, жадно глотая его семя. Тэхён сбито дышит, и его пробирает дрожью в очередной раз. — Я с тобой с ума сойду, Чонгук. Нельзя так, любимый, — отрывисто шепчет Тэхён под сладостную улыбку удовлетворения от спонтанного минета, впиваясь в шею под воротом рубашки, тянет кожу, нежно лаская языком. — Я тоже, — и куда делся тот хищный и дразнящий взгляд? Чонгук отходит на пару шагов, хитро улыбаясь, прячет смятые края рубашки под ремень брюк и делает первые глотки уже немного остывшего кофе. Тэхён соскакивает с кухонной столешницы и, вернув стянутые штаны на место, берёт свою кружку и не перестаёт растягивать губы в довольной улыбке. — И-и-и? — Чонгук и правда не отстанет. — Н-у-у-у… — Тэхён мечтательно поднимает глаза к потолку. — Я не хочу подарок, я хочу кое-куда съездить. Я там никогда не был, но всегда хотел побывать. Мечта детства. — Как в Лас-Вегасе? — Чонгук не может сдержать смех, и Тэхён его мигом подхватывает. — Куда ты хочешь, Тэхёни? Поедем в любую точку мира, куда угодно, — Чон целует его в кончик носа и хочет поскорее услышать ответ. Цепляет подбородок, чтобы обратить на себя внимание. — Только пожелай, родной. — Обещай, что не будешь смеяться, — Ким вдруг заметно мнётся, перестаёт хохотать и поджимает губы в некоем смущении.       Не то чтобы он стесняется, просто желание не совсем вписывается в их взрослую жизнь. Кажется нелепым. Оно скорее больше подходит детям или подросткам, но мечты на то и мечты, какими бы странными и безрассудными они ни были для окружающих. Особенно мечты, не дающие покоя с юных лет. — Как я могу над тобой смеяться, Тэ? Всё, чего ты хочешь, все твои пожелания для меня важны, даже если это будет… — Чонгук отводит взгляд в сторону, пытаясь подкинуть пару вариантов навскидку. — Даже если ты решишь отправиться в Диснейленд, то я буду идти рядом, кормить тебя сахарной ватой и с радостью отстою грёбаные очереди на те аттракционы, на которые ты укажешь пальцем, — мужчина оставляет лёгкий поцелуй и вновь смотрит лишь в карамельные и такие обожаемые глаза напротив. — Только будь счастлив рядом со мной, мой Тэхёни. Тэхён готов разрыдаться в эту секунду, потому что… — Ты угадал, Гуки, — глаза заблестели моментально.       Тэхён уже сбился со счёта, задаваясь одним и тем же вопросом: как Чонгуку дано понимать его, принимать и при этом не высмеивать, говоря, что это детские глупости и делать там нечего, нет. Между ними любовь и обожание. Это служит ответом на все вопросы. — Я никогда не был в Диснейленде и всегда хотел туда… Но, возможности не позволяли посетить... — Чонгук умиляется и гладит своего мальчика большим пальцем по щеке. Тэхён обвивает его за талию, вжимается подбородком в плечо, мысленно и вслух произнося: «Спасибо, мой любимый. За всё, что ты для меня делаешь...» «Спасибо, Чонгуки»       На каком-то телепатическом уровне Чонгук читает прикосновения мужа, разбирая мысли в его голове и слова в его голосе по слогам. Это греет сердце. И Тэхёну было совершенно не обязательно проговаривать вслух. Чонгук всё чувствует без всяких слов. Тэхёну этих самых слов никогда не хватит, чтобы подобрать нужное количество в благодарность на поступки мужа. Это и есть один из способов безмолвно произнести «люблю», признаваясь друг другу одновременно в тысячный по счёту раз. — Калифорния или Франция? — Чонгук касается губами виска и уточняет, куда именно тот желает отправиться. — Я не знаю, Гуки, — Тэхён пожимает плечами, ведь он и понятия не имеет, что из себя представляют самые известные парки мира. — Значит… — Чонгук отстраняется и потирается кончиком носа о его, Тэхёна, нос. — Через две недели мы будем орать во всё горло на калифорнийских аттракционах, таких как космическая гора или американских горок Incredicoaster, — Чонгук сводит брови к переносице, пытаясь вспомнить скорость, которую они развивают, — Кажется, что-то около пятидесяти пяти миль в час за четыре секунды, а потом пойдём в особняк с привидениями. Я был и в Париже, и в Анахайме, это в сорока километрах от Лос-Анджелеса, и должен признаться, в последнем на порядок круче, мой Тэ, — он чмокает в губы и поворачивает голову вбок. — А вы чего тут? Шпионите за нами, да? — Тэхён тоже переводит внимание на две пары заинтересованных глаз.       Цербер тут же начинает урчать и переминаться с лапы на лапу, а Шани, заметно подросший и окрепший за два месяца с момента появления в стенах дома, приветственно поднимает свой роскошный, пушистый чёрный хвост и вальяжно машет им из стороны в сторону, точно опахалом из перьев павлина, прямо перед носом пса.       Острые кончики его ушей, на которых такие же угольные кисточки, как у рыси, улавливают голос Чонгука, и котёнок подаёт свой, отвечая на кошачьем. Эти двое четвероногих успевают сделать запредельно невинные выражения мордочек, будто это вовсе не они таращились на своих хозяев во время утреннего отсоса на кухне.       На самом деле, они заявились сюда позавтракать, их миски стоят рядом, и Шани больше не боится сбегать по длинной лестнице, как поначалу, когда они только-только начинали ладить с Цербером. Котёнок тогда опасался ступить ниже третьего этажа.       Сейчас же носятся, как угорелые, но уже не в попытке наброситься, а в попытке начать добрые игры, которые нравятся им обоим.       Шайн отлично набирает вес и никаких отклонений по его здоровью не наблюдается. Полноценный, здоровый и безмерно ласковый котёнок, который совсем скоро станет не менее чудесным котом, любящим умоститься сверху на лежащего рядом Цербера и громко мурлыкать, неустанно умывая шершавым языком себя и его за компанию. — Тогда Калифорния, — Тэхён возвращает внимание мужу и делает последние глотки кофе. Им уже давно пора. Чонгуку в офис компании, которая заметно процветает и развивается, а Тэхёну собираться и двигаться в сторону университета.       Спустя час Тэхён паркуется у здания учебного заведения и, завидев Юнги, машет рукой. Тот поднимается на ноги и устремляется к другу. Выглядит он не очень хорошо. То ли не выспался, то ли вообще не ложился. — Ты не заболел? — Тэхён не может не заметить изменения, что произошли с Мином после инцидента между ним и Чимином.       Он всё чаще стал находиться где-то в своих мыслях, не здесь. И это совершенно на него не похоже. Вечно весёлый, общительный и пиздливый Юнги теперь слоняется как тень. В разговоре бесконечно переспрашивает и просит повторить фразы. Где в этот момент его внимание непонятно, но оно явно отсутствует. Скатился до нижних отметок по шкале средних баллов успеваемости.       Кажется, ему эта учёба уже не шла, не ехала. Создаётся впечатление, что он посещает пары только потому, что «надо». Интереса и огня в глазах с каждым днём становилось всё меньше и меньше. И сейчас он практически погас, к этому всё идёт. Живёт и учится по накатанной, будто это ему больше не надо. Будто и первое, и второе его перестало волновать. Вечно хмурый, молчаливый и отстранённый. — Не знаю, нет, — Юнги протягивает руку и, взглянув в глаза, тут же отводит свои. Он совершенно не желает идти на пары и вообще выходить из комнаты. По его выражению лица это становится слишком очевидным. — Пошли перекусим, у нас есть двадцать минут, успеем, — Тэхён толкает его под локоть, а тому пофигу, он послушно поворачивается за другом, и они направляются в кафе на территории университета. — Он меня так и не разблокировал, — внезапно проговаривает Юнги и гипнотизирует противоположную стену. — Кто? — Тэхён начинает понимать, о ком речь. И он не раз пытался завести с ним беседу о Чимине, о том, что произошло, но каждая попытка заканчивалась либо молчанием со стороны Юнги, либо резкой сменой темы диалога. Но сейчас Мин первый решает поднять этот наболевший сюжет из воспоминаний. — Чимин? Ты думаешь о нём до сих пор? — думает. Юнги не переставал о нём думать с того долбанного дня.       С той минуты, когда Тэхён строго объявил из динамика телефона, что Пак улетел. Что тот больше не желает его видеть, слышать и знать. Юнги ни единого намёка не бросил ни Киму, ни Чону о том, что не проходит и суток, чтобы он не открыл в галерее мобильного снимок, на котором четверо улыбающихся парней, тесно прижавшихся друг к другу, чтобы получился удачный кадр. Щека к щеке, и его рука на плече Чимина.       Он не признаётся в симпатии и угнетающей тоске по этому человеку. По сути, чужому для него человеку. И каждый вечер перед сном он разворачивает селфи и вглядывается в тёмно-карие глаза и пепельного цвета волосы, вспоминает тот нелепый поход в кино, ту нелепую ночную прогулку вдоль воды, ту холодную лавочку на набережной и не менее нелепое предложение поесть рамен, от которого Чимин улыбался.       И на нём тогда больше не было безэмоционального нечитаемого выражения. Он был с ним настоящим. Просто смотреть на изображение с экрана смартфона в попытке уснуть. С каждым днём всё сложнее справляться с воспоминаниями и беспрестанными обвинениями в собственных поступках себя самого.       А ещё сложнее не скучать по нему. Потому что Юнги упорно молчит и не хочет делиться даже с лучшим другом о том, что незаметно для себя влюбился в Чимина по уши, как только тот исчез из его жизни. Даже с Тэхёном, которому он доверял и продолжает доверять, но не говорит о том, как запустил в собственной голове обратный отсчёт до возвращения Пака в Сеул.       Скрывает, потому как понимает «что толку в словах, они всё равно ничего не смогут изменить», тем более если эти слова будут сказаны не тому человеку, которому адресованы.       Юнги так отчаянно ждёт его прилёта в Корею, чтобы донести до него, как раскаивается и как ему жаль, и извиниться. Надеется хотя бы на прощение от него, о чём-то большем ему даже подумать страшно. Без шансов, совершенно. — Он никогда не уберёт меня из чёрного списка и не станет слушать. А я всё звоню ему по два раза в сутки. Всё думаю, вдруг в этот раз я услышу длинные гудки… чёрт! — Юнги шумно тянет носом воздух и не поднимает головы, будто сидит не в кафе, а на собственном приговоре. — Э-э-эй, — Тэхён тянется через стол и гладит с заботой тыльную сторону ладони. — Ты скучаешь… — он сейчас не спрашивает. Тэхён утверждает и печально улыбается уголком губ. — Пора в аудиторию, скоро звонок, — Юнги отрывается от сиденья и, наконец, смотрит в глаза. — Пошли, а то опоздаем, — Тэхён ловит такой пустой и отстранённый взгляд, будто это и не Юнги вовсе, будто от него осталась лишь оболочка. Поднимается следом, обнимает его за плечи. Лекция начнётся через пару минут.       Ближе к пяти часам вечера в слегка заёбанном состоянии, не в том понятии, в котором бы хотелось, по столичным пробкам возвращается домой Тэхён, не забыв позаботиться об их с Чонгуком ужине. Он заехал за заказом в ресторан. Потому как понимает, что муж приползёт уставшим вдвое сильнее и уж точно не менее заёбанным.       Буквально спустя полчаса Чонгук паркует автомобиль в гараже на территории особняка, расстёгивает в облегчении пару верхних пуговиц, хватает с соседнего кресла небрежно брошенный пиджак и шагает к двери главного входа. — Я дома, Тэхёни, — он стягивает туфли, которые тоже ненавидит, и проходит в кухню. — Это был не день, а полный пиздец, — целует накрывающего на стол Тэхёна, моет руки и без каких-либо сил усаживается на стул. Он даже помочь ему не в состоянии. Порой от нервного напряжения и перегруза усталость куда сильнее, чем от физической работы. — Как хорошо, что ты у меня есть, Тэхён, — его взгляд становится серьёзным, на что Ким за секунду останавливается с тарелкой в руке. — Ты — единственное, что украшает мою жизнь, я бы один не смог, — вымученная улыбка, а Тэхён подходит и обнимает со спины, выцеловывает шею и так же, как и в первый день, не может надышаться его запахом. — Я люблю тебя в три с половиной раза больше, — полушёпотом на ухо, и лёгкий укус за его мочку. — Ты самое прекрасное, что у меня есть, мой Гуки, — Тэхён прижимается крепче, а Чонгук целует его запястья, что обвивают шею. — И вы тоже у нас самые лучшие, — Тэхён хихикает, замечая две пары голодных глаз совсем рядом у ног. — А теперь дружно садимся ужинать! — закончив с раскладыванием приборов и расфасовкой уже приготовленной еды, Тэхён кормит питомцев, иначе они так и будут заглядывать в рот с жалостным выражением во взгляде. — Тэ, посмотри, как Шани разъелся, — пережёвывая мясо, Чонгук кивком головы указывает на громко хрустящего сухим кормом кота. — Так недолго, и Цербера перегонит, — смеются оба и быстро заканчивают с вкусными блюдами. Оба были очень голодны. — Тяжёлый день, Гуки? Надеюсь, проблем нет? — Тэхён обычно сам ждёт, когда тот поделится, не лезет в дела компании, потому как для него это полная неизвестность.       А Чонгуку нечего скрывать, просто если возникают мелкие проблемы, он старается не омрачать ими Тэхёна. Помочь он всё равно не сможет, а вот принимать близко к сердцу и переживать ещё как будет. — Всё хорошо, Тэ, правда, просто… — Чон делает небольшую паузу. — Я час назад звонил Чимину, у него в Лондоне только наступило утро, и он слишком подавлен. Он вчера дело провалил. Первое и единственное проваленное дело за все годы его практики, — Чонгук зачёсывает назад волосы и потирает лоб. Тэхён может представить, каково Чимину, он ведь не терпит провалов, потому как их у него не бывает, а тут… — В общем, по его голосу, дела плохи, — после их «расставания» с Юнги, Чимин очень редко связывался по телефону с Чонгуком и ещё реже с Тэхёном. Он действительно был загружен и занят. Но чтобы потерпеть неудачу, зная его потенциал и опыт… Дела и правда плохи. — Знаешь, Гуки, я, кажется, нахожу некую связь и полагаю, что мне не кажется, — Тэхён облокачивается на локти и заглядывает в глаза мужа. — Юнги, у него упала успеваемость, Чимин провалил дело. Первый ходит чуть ли не серого цвета, второго мы пока не видели, только слышали, но и по тому, что ты сейчас рассказал, несложно догадаться, что там тоже всё хуёво. Не находишь это странным совпадением? — он щурится и грызёт нижнюю губу изнутри. — Ни на какие мысли тебя не наталкивает начинающийся пиздец в жизни обоих? — Чонгука не наталкивает. Он понимает, к чему ведёт Тэхён, но пока не знает, к чему вообще эти выявления закономерностей и тому подобное. — У меня идея, — Ким складывает руки на груди и откидывается на спинку стула. — Пригласим их на мой день рождения, — судя по взгляду Чонгука и по тому, как в удивлении он поднимает брови, идея так себе, и он не особо в восторге от предложения мужа. — Тэхён, они… — он шумно выдыхает и отводит глаза в сторону. — Я не представляю, как они себя поведут при встрече. Да и захотят ли этой встречи. Они сильно обижены, Тэ… оба, — он чешет в затылке и, прекрасно зная Чимина, может гарантировать то, что ни к чему хорошему и утешительному это не приведёт. Пак не из тех людей, что закрывают глаза на подобный обман и в какой-то степени унижение. Как правило, он разрывает малейшие точки соприкосновения и обрубает возможность даже мизерного контакта со своим обидчиком. Пак сильный, и он никогда не плачет. Он просто без жалости и сожаления убирает людей из своей жизни, прощается навсегда и молча, без объяснений и выяснения причин, почему и зачем так поступил тот, второй. — Да и к тому же ты сам настаивал, чтобы мы не вмешивались в их отношения. Если пригласим и скроем тот факт, что Юнги тоже будет, то… боюсь сюрприз превратится в злую шутку, и сделаем только хуже. — Да не будем мы встревать, Гуки, и делать из этого тайну мы тоже не станем, — Тэхён отчего-то начинает улыбаться, он ведь думал над этим полдня, дожидаясь ужина и приезда мужа, чтобы поделиться, чтобы он его поддержал и понял. — Вот смотри, первому звоним Чимину, он ведь к этой дате как раз собирается домой, то есть, работа помешать не должна, — Тэхён так увлечённо это проговаривает, будто принимает участие в некоем квесте, пройдя испытания и решив загадки которого ну просто обязан забрать главный приз. — Я сам его позову, а после просто послушаем, что он ответит, и всего-то. Если он даст согласие, я скажу, что и Юнги там будет, и мы снова подождём его реакции. А дальше видно будет, — Тэхён победно улыбается, словно эта беседа уже состоялась, и они летят вчетвером. — Блять, Тэхёни, это общение с Пак Чимином на тебя так повлияло? Какие-то интриги, пошаговые планы? Он тебе пару уроков, что ли, преподал перед тем, как отправился в Лондон? — Чонгук отрицательно мотает головой и остаётся под впечатлением от лукавства и продуманности своего Тэ. — Ладно, давай попробуем, но успеха не гарантирую, имей в виду, — Тэхён тут же открывает телефонную книгу мобильного, находит нужный контакт и слушает длинные гудки. — Сколько у него сейчас времени? Минус восемь часов от нашего? — шепчет Тэхён сидящему напротив Чонгуку, и как только из динамика доносится голос Чимина, включает громкую связь и кладёт телефон на столешницу перед ними. — Не отвлекаю, Чимини? Ты как? — Тэхён чувствует, что мужчине на другом конце провода не до веселья, поэтому его тон мягкий и понимающий. — Тэхёни, как же я рад… — Пак слабо улыбается на его приветствие, подходит к огромному окну в своей лондонской квартире и щёлкает кнопкой зажигалки.       Он ещё дома, на часах половина одиннадцатого утра по его местному времени. Чимин не хочет жаловаться на свои временные трудности. Он хочет скорее вернуться в Сеул из этого пасмурного и дождливого города, ведь там пара его таких близких друзей. — И я рад, — по-прежнему вкрадчиво и мягко. — Я на самом деле по делу, Чим, — Тэхён начинает немного нервничать, ведь от ответа Чимина зависит весь успех задуманного. Ну или тотальный провал, что тоже как вариант, который Ким всячески отметает. — Всё что угодно, Тэ, я весь внимание, — Пак даже не пытается предполагать или строить догадки, чего вдруг Тэхёну от него могло понадобиться. Он слишком устал от мозговых штурмов и решений чужих головоломок. — Я приглашаю тебя на свой день рождения, он через две недели, придёшь? — у Тэхёна аж руки похолодели, это же надо так переживать и хотеть устроить их встречу с Юнги.       День рождения всего лишь повод встретиться, а лучшие друзья вряд ли смогут отказать в визите. В конце следующей недели Чимин действительно свободен и планирует прилетать домой. Он не знает, что ответить, но точно знает, что хочет спросить: — Юнги тоже будет? Тэхён увеличивает глаза и безотрывно смотрит на мужа. Взгляд немигающий и совершенно удивлённый. Он так сразу и не ожидал подобного вопроса. — Да, Юнги тоже приглашён. Нас будет четверо, — Тэхён проговаривает фразу осторожно и внутренне готовится к отказу. Чонгук тоже напрягается, он практически уверен, что от Чимина последует резкое и категоричное… — Я приду, Тэхён. Я буду на твоём дне рождения, — он медленно моргает, тянет сигаретный дым и вглядывается в высотки напротив. — Только есть один нюанс, — подключается к разговору Чонгук, и Пак распознаёт его ухмылку. — День рождения Тэхён хочет отметить в калифорнийском Диснейленде, Чим, — и сейчас от этих слов улыбка расцветает не только на лице Чонгука, но и на лице его лучшего друга. — Помнишь, как ты блевал после крутящихся чашек? Сколько нам было? Двенадцать? Одиннадцать? — Чон по-доброму смеётся, ведь ностальгия по пережитым моментам из детства греет сердца обоих, тогда ещё совсем мальчишек. — Это ты меня потащил после обеда на эти чёртовы вертящиеся карусели, — Чимин тоже прекрасно помнит, как его выворачивало наизнанку. И тихо смеётся в ответ. — Ну что же, раз такое дело, тогда из Лондона я прилечу сразу в международный аэропорт Лос-Анджелеса. Там и встретимся, — Пак не разучился мыслить логически. Зачем колесить туда-сюда по миру, теряя и тратя впустую драгоценные часы? Этот вариант он находит оптимальным и удобным. — Отлично, Чим, — подхватывают и Тэхён, и Чонгук. — До встречи в Америке? — До встречи в Америке, — утвердительно от Чимина, затем такое привычное «пока» и завершение вызова.       И даже несмотря на внутреннюю разбитость, не беря во внимание то отвратительное моральное истощение, в котором Чимин находится, он искренне радуется за счастье и любовь друзей.       Потушив сигарету и закуривая вторую подряд, перед глазами Чимина всё встало, как будто вчера. «Интересно, он меня хотя бы раз вспоминал за эти полтора месяца?»       Задаётся немым вопросом Чимин, чётко определяя для себя то, как глупо тогда поступил, утаив от Юнги что его интересует на самом деле. Точнее… кто.       Каждый человек способен на любовь. Даже такой прагматичный, руководствующийся лишь разумом, логикой и конструктивным мышлением, и никогда до недавнего времени сердцем, Пак Чимин.       Он наивно полагал, что время, как и всегда, расставит всё по своим местам, но только не в этот раз, только не с этими людьми, не с ними. Он был так сильно в этом уверен, он и подумать не мог, как глубоки собственные заблуждения на этот счёт, потому что время ничего не изменило, и уж тем более не стёрло из памяти того парня, студента, закончившего третий курс, дерзкого и уверенного в себе.       Юнги чем-то напоминает ему себя лет десять назад. Такой же наглый, изворотливый и хитрый, всегда отдающий предпочтения поиграть с человеческими чувствами, а иногда и жизнями.       И кто, как не Чимин во всей этой ситуации изначально понимал, как нужно действовать и поступать. Что говорить, а о чём промолчать. Но вся проблема в том, что он никогда не оказывался в подобной истории, он никогда не связывался с парнем-натуралом, ещё и таким схожим с ним по характеру.       Чимин профессионально давал наставления и советы, руководствуясь всеми своими уловками, блестящим знанием человеческой психики и поведения в том или ином случае, и это работало на все двести процентов ровно до того, пока дело не коснулось его самого. Как оказалось, разобраться в себе куда сложнее.       И теперь он стоит, как идиот, со всей своей логикой и сжатой в кулаке волей, и даже шагу ступить не может, потому что понятия не имеет, куда его завёл собственный разум со всеми его излюбленными выводами и умозаключениями.       Некая недосказанность скребёт изнутри. Эффект незавершённого действия срабатывает в полной мере на обоих и не даёт покоя. «Лучше поздно, чем никогда?» «Я поговорю с ним. Откровенно и начистоту. Я просто обязан пойти на это откровение, я просто обязан скинуть с себя этот груз, я должен попробовать выслушать и понять его. И отпустить, чтобы это не пожирало меня изнутри»       Он обязательно всё расскажет, но только в том случае, если Юнги озвучит свою неправоту и станет сожалеть о лжи первым.       Когда пересекаются две сильные личности, независимо от статуса и количества денег в кармане, то, как правило, происходит одно из двух. Либо они находят общий язык, создавая нерушимый и непобедимый союз, дружеский или любовный, неважно. Либо они сталкиваются лбами, оставаясь заклятыми врагами на всю оставшуюся жизнь. Третьего не дано. Время ничего не сгладило. Оно застыло. Застыло для них двоих.

      Чимин ждёт этой встречи, считая дни до своего возвращения в Корею. Ждёт своего же откровения перед парнем по имени Мин Юнги, заколдовавшим его глаза и полностью завладевшим его мыслями целиком. — Ты зачем его обманул? — Чонгук хмурится, внутренне осуждая Тэхёна. — Мы же не знаем ответа Юнги. — Сейчас узнаем! Никуда он не денется, поверь, — Тэхён, до предела уверенный в себе, теперь набирает номер своего лучшего друга. — Просыпайся. Чего голос такой хриплый? — Тэхён весело и с энтузиазмом приветствует его и отпивает морс из стакана. — Я просто читал и мало говорил, вот и голос такой осипший, — кому Юнги сейчас пиздит? Тэхён-то уже знает, как тот скучает по кое-кому. — А ты чего такой бодрый? Порадуешь чем-то хорошим? — Мин его не обманывает, откладывая учебник в сторону. Он всегда и по-настоящему без зависти разделит с другом счастье. Пусть у них с Чонгуком всё будет хорошо. Он так думал тогда и думает сейчас. — Порадую, — расплывается в проказливой улыбке Тэхён и поглядывает на мужа, снова переводя беседу на громкую связь. — Через две недели мы летим в Калифорнию, в Диснейленд, — торжественно заявляет Ким и расправляет плечи. — Здорово, фотки мне присылать будешь, именинник? — у Юнги сейчас дёрнулись вверх уголки губ. Это стало для него редкостью — просто начать от чего-то улыбаться. — Нет, не пришлю, потому что мы едем вместе, — на этой фразе удивляется не только Мин на том конце провода, но и Чонгук. Тэхён ставит его перед неоспоримым фактом. Молчание в трубке затягивается. — Ты чего молчишь? Откинулся, что ли, от счастья? — Юнги никогда не был в Диснейленде, так же, как и Тэхён, но сейчас возможность попасть туда его больше не привлекает. — Тэ… — задумчиво начинает он и подбирает слова, чтобы отказать и не обидеть. — Я тебя обязательно поздравлю. Поздравлю, когда вы вернётесь, но… — сейчас, сейчас, железные аргументы уже на подходе. — Во-первых, у меня нет возможности и денег, во-вторых, я не хочу вам мешаться. Третий лишний. А в-третьих, прогуливать универ. Я и так не в списках лучших студентов, так что… — Ты не третий, Юнги. Ты четвёртый, — короткая пауза для Юнги, чтобы тот включился всей головой в беседу. — Чимин тоже прилетит. Я только что с ним говорил, и он уже в курсе, что ты едешь с нами, — перебивает его отговорки Тэхён и подмигивает затаившемуся напротив Чонгуку. — По поводу денег: мой день рождения, и все траты я беру на себя. По поводу третьего лишнего мы только что всё прояснили, а по поводу учёбы: приятель Чонгука и тебе нарисует справку. Нас не будет всего пять дней, правда ведь, Гуки? — обращается к мужу, наклоняется через стол и чмокает его в губы. — Конечно! Привет, Юнги, — поддерживает разговор Чонгук, уверяя, что никаких проблем не предвидится.       Юнги безумно хочет поехать по одной простой причине. Там будет Чимин. Чимин, который узнал об их предстоящей встрече, узнал и не отказался. Получается, это что-то да значит. Получается, надежда на примирение всё-таки есть. Юнги не может не воспользоваться этим шансом. — Привет, Чонгук. Тогда, я так понимаю, я с вами, — осторожно соглашается он, боясь представить ту секунду, когда они увидятся. Кажется, теперь Юнги будет считать не дни, а часы до их встречи. — Отлично! — восклицает Тэхён и щёлкает пальцами пару раз, подводя итог своего успеха в деле по организации будущего совместного отпуска в честь личного праздника. — Увидимся на парах, там тебе сообщу, во сколько вылет и так далее, мы пока ещё не покупали билеты, — Ким заканчивает разговор, не зная, отчего хочет прыгать до потолка больше. От того, что скоро исполнится его детская мечта, или от того, что эти двое увидятся, поговорят и, возможно, пойдут на примирение. Одно он точно может утверждать — поездка обещает быть незабываемой.       Юнги разворачивает на экране тот самый снимок, увеличивая касанием пальцев изображение, фокусируясь лишь на одном лице, и не представляет, как будет смотреть в тёмно-карие глаза при встрече, когда Чимин окажется прямо перед ним. Потому что до невозможного стыдно. Потому что жутко неприятно от своего же вранья. «Я обязательно расскажу ему. И плевать, что там будет. Пускай считает меня кем угодно. Дураком, кретином, законченным придурком. Всё равно. И извинюсь. Я обязательно извинюсь перед тобой, Чимин»       Иногда так сложно сказать правду. Самую что ни на есть подлинную и чистую. Такую, казалось бы, простую и элементарную. Признать в себе вину и разрастающиеся чувства, давящие изнутри на грудную клетку. Проговаривать вслух и прямо в глаза человеку, чтобы он тоже узнал и услышал. Чтобы эта самая правда его уже больше не мучила. «Я должен попробовать, я просто обязан пойти на это откровение. Я просто обязан сделать первый шаг» — Ох, Тэхёни, а ты сейчас переплюнул в способностях плести паутину интриг самого Пак Чимина, — Чонгук собирает со стола тарелки и закрывает их за дверцей посудомоечной машины. — А вот и неправда! И вообще это во благо, так что ты меня только что оговорил, — Тэхён ему помогает и успевает пройтись кончиками пальцев по макушке Цербера и не забыть зацепить Шани. — Нужно будет договориться об их передержке на время нашего отъезда, — беспокоится он и опускается на корточки перед пушистыми милыми мордочками. — Не переживай, им будет там хорошо. Поскучают по нам немного, главное, что для них там созданы все условия. Это самое лучшее место в Сеуле для временного пребывания, — Чонгук тоже опускается на плитку пола первого этажа и гладит их обоих.       Ведь центр дрессировки собак, где он оставлял пса на время своих командировок, примыкает к большой территории целого комплекса зданий и услуг для животных. Там и гостиница для питомцев, и ветеринары, и внимание, и игры. Точно напоминает отель с развлекательной программой и аниматорами, только для усатых и полосатых. И он точно уверен в том, что Цербер и Шани будут в заботе и под надёжным присмотром, а после вернутся обратно в дом. Так и будет, вне всяких сомнений.

* * *

      Понятие течения времени… оно для каждого своё. Его скорость, ощущение того, что оно уходит, ускользает, и всякие попытки угнаться за ним лишь отдаляют ещё больше. Чем стремительнее погоня за этим неподвластным никому и ничему понятием «время», тем стремительнее оно для тебя уменьшается. И этот страх не успеть, не уложиться в последние секунды порой лишает кислорода в лёгких. Дефицит жизни в обыденных днях и серых буднях. Дефицит чувств, недостаток красок в бесцветных календарных датах.       Чимин и Юнги на протяжении последних двух месяцев слишком остро ощутили вначале полное замирание на месте, зависание в том дне, что стал для них последним перед отъездом Пака в Лондон. А после, полную недостачу минут вместе и наедине. «Я не успел» Одно из самых страшных осознаний, в чём можно себе признаться. «Я мог, но не успел»       Один — признать свою глупость, второй — остаться и выслушать чушь первого. Они оба забыли о главном. Время, каким бы бесконечным и неподвластным ни было, оно только и делает, что уходит, причём с невероятной скоростью и абсолютно для всех.       Шанс всё же «успеть» остаётся нерастраченным, ведь первому только двадцать один год, а второму двадцать восемь, и этот скоротечный миг нельзя упускать, ни в коем случае. У них вся жизнь впереди, как бы быстро не подгоняло это относительное и странное измерение существования, не имеющее никаких границ.       Для Чонгука и Тэхёна оно тоже несётся, потому как две недели пролетели словно пара мгновений.

* * *

      Вылет через четыре часа, чемоданы не собраны, Юнги за каким-то хером до сих пор не приехал в их особняк. Они договорились встретиться здесь и втроём отправиться в аэропорт, водитель их доставит на машине Чонгука. Единственное, что эта парочка сделала полезного, так это отвезла питомцев в центр для животных. — Тэ, нафига нам чемоданы? Давай сумки возьмём и всё? Остальное там купим. — Чонгуку не хочется паковать вещи, да и они покидают дом, если считать вместе с перелётом, на неделю. — Гуки, давай сложим один? Туда и моя, и твоя одежда поместится? — Тэхён не разделяет этой идеи, ведь зачем покупать там, если оно у нас уже есть тут. Экономия семейного бюджета в действии. — Давай тогда сумку одну на двоих, — Чонгук вообще готов ехать, в чём стоит, и не забивать себе мозг. — Нет, надо чемодан! — спорит Тэхён и протестующе сдувает со лба нависшую чёлку.       Собственно, поэтому они до сих пор и не собрались. Больше разговоров, а толку пока что ноль. Оба слышат звонок в видеодомофон и спешат впустить Юнги внутрь. Ну вот, теперь все в сборе. Ну, почти все.       Авиабилеты они состыковали так, что их рейсы прилетают с разницей в три часа. Чимин прибывает позже, так что четвёртого подхватят в аэропорту Лос-Анджелеса. — Вы чего копаетесь? — Юнги закатывает небольшой чемодан на первый этаж, а следом и собственные глаза от представшей перед носом картины, и упирает руки в бока. — Тэхён, ты в трусах и футболке собрался ехать?       Их самолёт вылетает в десять вечера. Приземляются они около пяти часов по местному, разница между городами внушительная. Лос-Анджелес отстаёт на целых шестнадцать от Кореи, так что получается путешествие назад, в прошлое. Радует то, что дорога в пути занимает по их меркам ночь, там и выспятся. — Юнги, это всё Тэхёни, я в принципе готов, — Чонгук хотя бы в джинсах и футболке, поверх которой натянута толстовка на молнии. — Ким Тэхён, если ты сейчас же не закинешь свои шмотки хоть в рюкзак и не наденешь штаны, я сам тебя соберу. Только потом не жалуйся, — Юнги настроен серьёзно, его пока что не начал бить мандраж перед судьбоносной встречей, но он явно на нервах, а тут ещё Тэхёни в боксерах мечется по кухне в попытках дохлебать свой кофе, после чего благополучно вырубится на борту самолёта.       Спустя полчаса ожиданий Юнги, сидящего смиренно на диване перед выключенным телевизором, эти двое спускаются с одним чемоданом. Тэхён снова победил и в этом споре. Можно подумать, Чонгук может ему отказать. — Ну что, присядем на дорожку? — Чонгук замечает, что у Мина душа не на месте. Парень беспрерывно грызёт губы, и его мысли точно не здесь. — Если Чимин согласился на эту встречу, значит, не всё потеряно, Юнги, — Чонгук понимает его беспокойство и кладёт ладонь на плечо, некрепко сжимая. — Все могут ошибиться, и вы не исключение, — он пытается его подбодрить, как-то обнадёжить, но не знает, есть ли в этом смысл, потому как понятия не имеет, что творится в голове у самого Чимина. Пак ему ничего не говорил и не делился своими планами относительно этого парня. — Поехали уже, — Тэхён первым прерывает ритуал, и они втроём покидают стены дома, держа путь в главные международные воздушные ворота Сеула.       Занимая свои места в салоне первого класса, к Юнги медленно, но верно начинает подкрадываться тревога. Его пока что не накрывает с головой от страха и паники, но это только пока что. Ему не хочется есть, не хочется пить и спать. Полёт продлится одиннадцать часов, за которые можно успеть всё по списку, но только не сейчас.       Он начинает себя накручивать, проигрывать в сознании диалоги. Думать, как лучше выстроить предложения и фразы, какие использовать слова, а какие нет. Но, как показывает опыт, вся эта мнимая подготовка в большинстве случаев приводит к тому, что как только настанет ответственный момент встречи и самого разговора — все мысли, идеи и словарный запас улетучиваются из головы, превращая человека в полнейшего идиота, который не в состоянии внятно формулировать то важное, которое просто обязан донести собеседнику напротив.       Тэхён с Чонгуком сидят впереди него, и сегодня у них точно не получится заниматься своеобразными «перекусами», как в прошлый раз, но они и не планировали. — Как думаешь? Они поладят? — шепчет Тэхён в самое ухо мужа и проводит языком по его мочке. — Надеюсь, Тэ. На Чимина это вообще не похоже, понимаешь? Он не из тех, кто идёт на уступки и компромиссы, — Чонгук прикрывает глаза. Так почему-то отчётливее разливается по коже тепло от того, как Тэхён буквально издевается над ним, орудуя губами в области излюбленной шеи. — Чимину проще вычеркнуть человека из жизни, чем попытаться понять или выслушать, — Чонгук набирает побольше воздуха и медленно выдыхает через рот. — Тэхёни, если ты не прекратишь, я тебя трахну прямо посреди прохода салона самолёта, и чтобы все видели, какой ты бестактный и озабоченный наглец, — на что Ким лишь хихикает, его это нисколько не пугает, а Чонгуку сложно сдерживаться, но деваться некуда, приходится терпеть. И кто бы мог подумать, что Тэхён станет таким?       Ещё несколько минут настойчивых и смелых приставаний, от которых у Чонгука течёт крыша, и Тэхён всё-таки оставляет его в покое. Они вдвоём засыпают на всё оставшееся время пути.       Юнги после долгих ёрзаний в кресле тоже пытался отключиться, но это и сном назвать невозможно. Что-то поверхностное и неприятное. Он слышал своё окружение и, казалось, видел сквозь опущенные веки лампочки освещения вокруг него. От такой непонятной дремоты начинает прилично гудеть голова. Юнги тоже вынужден терпеть и просто дождаться, наконец, встречи с человеком, без воспоминаний о котором не проходило и дня.       Они приземляются в пять часов уже по местному времени Калифорнии, проходят стандартный паспортный контроль, забирают багаж и собираются покинуть здание аэропорта, поймав такси. Чонгук позаботился об аренде автомобиля, но он будет в их распоряжении только с завтрашнего утра, а сегодня нет особой надобности. Так что такси их вполне устроит. — Давайте останемся и дождёмся Чимина здесь, — предлагает Юнги и не желает выходить отсюда без него.       Вообще, они это обсуждали, и уговор был такой, что встретятся на первом этаже в ресторане отеля за совместным ужином. Чимин прилетает в восемь. — Три часа?! — Тэхён округляет глаза в недоумении.       Да и какой в этом смысл? Тот вполне себе самостоятельно может отыскать дорогу к гостинице. Он здесь точно не впервые и неплохо ориентируется в этом городе. — Ну пожалуйста, давайте, Чонгук? — у Юнги вид такой, будто он готов остаться жить в пределах этих стен просто по причине того, что тут в скором времени появится Пак. «Я хочу его встретить» «Я хочу видеть на информационном табло авиалиний уведомление о его посадке» «Я хочу уехать отсюда вместе с ним» — Ох, блять, ну давайте, — Чонгук переводит просящий взгляд на Тэхёна, передавая без слов «ты разве не видишь, как ему это нужно?» — Всё, остаёмся, — хватает мужа за руку, не давая возразить, и они меняют направление движения, шагая к VIP-залу зоны ожидания.       Уже привычные удобные кожаные кресла и диваны, на которых они расположились. Чонгук потягивает виски со льдом, в его бокале замороженных кубиков гораздо больше, чем самого алкоголя, но цели напиться перед ним не стоит. Тэхён тоже угощается этим напитком, а Юнги сидит точно на иголках. Точно он не на мягком сиденье, а на жёсткой деревянной табуретке, сплошь утыканной острыми гвоздями.       Он то и дело судорожно проверяет время, поправляет волосы, а как только объявляют о прибытии рейса Лондон — Лос-Анджелес, то моментально поднимается на ноги и готов бегом бежать к пассажирам этого самолёта.       Внимательно разглядывая толпу незнакомцем и десятки посторонних людей, Юнги замечает пепельного цвета волосы, белую толстовку и рваные светлые джинсы. «А вот и он…»       Чимин пока что их не видит, но он и не ищет знакомые лица среди присутствующих. Просто идёт вперёд и, подняв голову, встречается глазами через половину холла аэропорта с таким до боли знакомым человеком. «Плохо ли мне без него будет?»       Возвращается к собственному вопросу, который задавал в пустоту, блокируя чужой номер телефона. Вот только он внёс его в чёрный список не для того, чтобы Юнги не имел возможности и доступа связи. Он проделывал это больше для себя самого. Нет сообщений и звонков — нет соблазна ответить, отреагировать или же самому набрать номер. «Ещё как плохо» «И было, и есть, и будет, если я так и останусь без него в этом мире»       Сейчас Чимин чувствует это особенно остро. С каких пор он превратился из чёрствого и здравомыслящего человека, в эмоционального и восприимчивого? Ответ на поверхности: он всегда был таким, правда, мало когда об этом помнил.       Они стоят напротив друг друга на расстоянии вытянутой руки. Тэхён с Чонгуком замерли немного позади, у Юнги за спиной, и помалкивают, ожидая, что же сейчас произойдёт. «Обними меня…»       Проносится в сознании двоих одиноких парней в тот момент, когда Юнги первым делает шаг вперёд, протягивает руку и чувствует тепло ладони от рукопожатия в ответ.       Этот взгляд. Юнги узнаёт его, и он вовсе не такой, как тогда, в парке возле реки Ханган. Перед ним сейчас безэмоциональная восковая кукла в человеческом обличье, которой абсолютно не знакомо понятие эмоций и чувств.       Но Юнги не придаёт этому значения. Он знает, что это всего лишь иллюзия, всего лишь защитная оболочка того образа, которому все годы старался соответствовать Чимин.       И прямо сейчас весь этот образ, вся эта маска надменности и пофигизма срывается с лица и разбивается вдребезги о плитку пола международного аэропорта штата Калифорнии, разлетаясь на мелкие осколки у ног обычного студента четвёртого курса, потому что Юнги удалось разглядеть под ней человека. У него получилось это сделать два месяца назад, и у него получилось сделать это сегодня. Снова.       Они жмут друг другу руки, не говоря ни слова. Следом подлетает Чонгук со своими обнимашками, да и Тэхён тоже не теряется, пытаясь разрядить обстановку. Юнги не сводит с Чимина глаз, и он замечает, как тот улыбается самой красивой улыбкой, которая только может быть.       Запрыгивая в такси и называя адрес отеля, они размещаются на сидениях таким образом, что Чонгук, Тэхён и Юнги садятся назад, а Чимин занимает место рядом с водителем.       Чонгук украдкой вынимает телефон и быстренько строчит СМС-сообщение другу. Через несколько секунд звук уведомления на мобильном заставляет Чимина заглянуть в только что полученный текст. «Это Юнги настоял, чтобы мы дождались тебя в аэропорту. Мы с Тэ не ебанутые торчать там битых три часа»       Чонгук сейчас сидит от Пака как раз по диагонали, и ему хорошо виден профиль и то, как Чимин довольно усмехается, пряча айфон обратно в карман джинсов.       Всю дорогу они едут молча, будто набрали в рот воды. Юнги и Чимин в своих мыслях, первый как раз расположился за спинкой кресла второго. А Чонгук что-то бормочет Тэхёну об улицах и зданиях за стёклами автомобиля. Тэхён впервые в этом городе так же, как и Юнги.       Закатывая чемоданы к ресепшену гостиницы, они проходят стандартную процедуру с паспортами при въезде и выдачей электронных карт-ключей. — Предлагаю принять душ, переодеться и через полчаса поужинать, — Чонгук жмёт на кнопку лифта, вызывая к верхним этажам, и он безумно голоден. Это несмотря на то, что они с Тэхёном перекусили и в самолёте, и в аэропорту. Что касается Чимина и Юнги, то те не ели вовсе, но сейчас точно не откажутся от чего-нибудь горячего и мясного.       Их номера на этаже идут друг за другом в последовательности: Чимин, далее совместные апартаменты Чонгука и Тэхёна, а после комната Юнги. Это Тэхён бронировал именно в таком порядке из личных соображений, а не просто так.       Спустя оговорённое время, вчетвером и практически одновременно они покидают свои комнаты, такие пунктуальные. Встречаются в холле и вместе опускаются в ресторан, который находится на первом этаже и относится к территории отеля. — Пойдём покурим, Гуки? — едва они успели закончить с едой, Чимин обращается к другу, чтобы тот составил ему компанию.       Подышать никотином после плотного ужина давно вошло в привычку, и, оставляя Тэхёна с Юнги наедине, они отдаляются от столика к специальному выходу, за дверью которого зона для курящих. — Тэхён, я хочу с ним поговорить, — всматриваясь в затылок Чонгука и Чимина, внезапно и резко выпаливает Мин. — С Чимином? О той истории? — Тэхён сводит брови к переносице и вопросительно смотрит. — Он мне нравится, — Юнги ловит застывшие зрачки друга и понимает, как ошарашил своим заявлением. — Вначале я думал, что это просто некая забава, понимаешь? Вывести его на чистую воду и остаться довольным собой, но… — он смотрит вбок и задумывается на пару секунд. — Но когда он улетел на два месяца, и наше общение прервалось, когда я перестал его видеть и слышать, когда я постоянно говорил себе, что он там себе кого-то найдёт, ведь Чимин такой… такой красивый, — возвращает внимание Тэхёну, а тот так и сидит, не двигаясь, в полнейшем смятении. — Да, он меня обманывал с первого дня в том, что он обычный парень, но мне плевать. Я хочу попробовать построить с ним отношения, а не просто остаться на ночь, — Юнги тянет из соломинки коктейль и немного расслабляется. — Ты наверно в ахуе, да, Тэхёни? Я же столько мусолил это радужное движение и тебя бесконечно подъёбывал, а теперь сам… кусаю локти и хуёво сплю, потому что думаю о нём, не переставая, Тэ, — Ким слушает и не верит своим ушам. — Его ложь можно оправдать, я его давно оправдал в собственной голове. Но вот он мою... Я не знаю, что он надумал насчёт меня, — Юнги складывает руки в замок, комкая между пальцев салфетку, и опирается на локти. — Когда он меня отвёз к общежитию, в те первые выходные после пива и игр в вашем доме, то он не ответил на то, как я погладил его волосы, а ведь он мог и хотел. Я видел, что он очень хотел. Когда я потянулся к его лицу в тёмном и пустом парке на набережной, он отпрянул, и поцелуя не вышло, — Юнги отрицательно мотает головой, убеждая Тэхёна, что ложь бывает разной. На этот обман можно закрыть глаза, что сейчас Мин и делает. — Он тогда знал о своём расписании, о том, что улетит на два месяца, но он даже не воспользовался ситуацией, не притянул меня к себе, не пригласил продолжить вечер за бокалом виски в его доме. Естественно, я бы к нему не поехал, но позже… — он снова начинает нервничать и перемешивать лёд на дне высокого стакана с напитком. — Я готов выглядеть перед ним полным идиотом, но я не хочу представлять, что Чимин достанется кому-то другому, что он будет смотреть на кого-то, трогать чужих людей и… — Тэхён наклоняется к Юнги через стол и кладёт свою руку на его, сжимающую в кулаке салфетку. — Чёрт, я ещё не встречал настолько порядочных, настолько умных и мудрых, которые не станут манипулировать в собственных корыстных целях. Да, он врал о своей ориентации, прикидывался другом, но только для того, чтобы узнать меня, как человека, — Мин снова отводит глаза и бегает ими по помещению, периодически останавливаясь на входной двери. Чимин с Чонгуком скоро вернутся с перекура. — Узнать не то, какой размер моего члена и как громко я могу выкрикивать его имя в постели, а осторожно сблизиться с более серьёзными намерениями. Рассмотреть то, что внутри, заглянуть в душу, изучить характер. Вот чем он руководствовался с самого первого дня. А я дурак. И я его понимаю и не осуждаю. Потому что много раз за эти чёртовы два месяца ставил себя на его место, и знаешь что, Тэхён? Я бы сделал то же самое. Я не исключаю того, что поступил бы именно так, — Юнги замечает периферическим зрением, как те появляются в зоне видимости и шагают обратно к столику. — Почему ты со мной не поделился этим, Юнги?! Почему? Я понять не могу, — Тэхён тоже замечает мужа и Чимина, поворачиваясь вполоборота, поэтому тараторит слишком быстро и понижает тон в голосе. — А нахуя, Тэ? Если он предпочёл включить полный игнор и исчезнуть так надолго… — Не скучали? — Чонгук забирается пальцами в волосы Тэхёна и чмокает в щёку. — Скучали, — нежно улыбается Ким и переводит взгляд на Мина. Тот тоже скучал, правда, не спешит проговаривать это вслух. — Гуки, я немного устал. Может, поднимемся в номер? — на ухо мужа немного тихо от Тэхёна. — Чего там секретничаете? — Чимин обращается к парочке напротив и хитро щурит глаза. — Больше двух, говори вслух! — шутливо требует он и подпирает ладонью подбородок. — Тэхёни хочет подняться, день был слишком насыщенным, перелёты так выматывают, — поясняет Чонгук и переплетает с ним пальцы. — Куда?! — встревает Юнги. — Время ещё детское, вы чего?       На часах около одиннадцати вечера, так что ещё действительно рановато расходиться по комнатам отеля. Тэхёну попросту хочется поскорее оставить друга с Чимином наедине, чтобы этот разговор состоялся, вот только Мин ни хрена не въезжает, и его лицо отражает неподдельное удивление. — Мы пойдём, — Тэхён первым поднимается на ноги, а Чонгук повторяет его действие, оставляя на столе долларовые купюры, количество которых явно превышает стоимость ужина. — До завтра, увидимся за завтраком, — они прощаются с друзьями и покидают свои места за столом. Скрываясь за поворотом в общем холле отеля, парочка направляется к лифту. — Тэхён, почему мы ушли? — Чонгук правда не понимает, в чём дело, потому как в то, что Тэхён вдруг так резко взял и устал, он верит меньше всего. — Потому что Юнги надо поговорить с Чимином, потому что он влюбился, — настала очередь Чонгука зависать в прострации с ошарашенными глазами на речи мужа. — Что? Кто? Тэ, я не ослышался? Юнги что… — Не ослышался ты, чёрт, вот почему они такие бараны? Неужели и мы такие были? — возмущается Тэхён.       Двери лифта давно открылись перед их носом, но сейчас, уставившись друг на друга, они не замечают происходящего вокруг. У Чонгука вид такой, словно ему дали мешком по голове, а потом решили удостовериться, всё ли с ним нормально, задавая нелепые вопросы вроде таких, как: «Голова не кружится? Идти можешь?» — А как он… Он… Это он тебе сказал? — Чонгук не может и двух слов связать, в его голове вообще не укладывается фраза «Юнги влюбился в Чимина». «Это розыгрыш, что ли, такой? Это что-то из области фантастики» — Да, только что, пока вы там дымом дышали, — Тэхён выглядит вполне убедительно, и он явно не шутит. — Юнги, он же всё про голубиные гнёзда заливал и про… — Ну… как оказалось, одно другому не мешает. Я сам только сейчас узнал, прикинь? — Ким усмехается, но на самом деле ему сейчас ни разу не весело. Это скорее нервная усмешка. — Надо позвонить Чимину и предупредить, что он его… — Чонгук быстренько тянется за мобильным в попытке поскорее отыскать того в телефонной книге и нажать на вызов. — Ты не будешь никому звонить, — спокойно, но требовательно произносит Тэхён, не прерывая зрительный контакт. Он накрывает руку мужа, в которой зажат уже разблокированный гаджет, своей, опуская вниз вдоль туловища. — Всё, что от нас требовалось и всё, что от нас зависело, мы сделали, пригласив сюда обоих. Пусть сами разбираются. Хватит с нас, Чонгук. — Чимин мне сказал примерно то же самое, — теперь настала очередь Чонгука удивлять и делиться недавними откровениями Пака, пока те были наедине в зоне для курения. Тэхён так и замирает перед ним, не моргая. — Когда мы выходили, он поделился, что признается Юнги во всём. В своей ориентации, хотя он уверен, что тот и так обо всём догадался. А ещё он уверен в том, что Юнги специально его провоцировал, а он специально не поддавался, чтобы себя не выдавать, — Чонгук прячет обратно телефон в карман брюк и не сводит с мужа глаз. — Что он пытался выкинуть его из головы, но всё безрезультатно, — Чон начинает растягивать губы в улыбке, но опять же, не от великой радости того, что тоже узнал об этом от друга прямо сейчас. — Он хочет, чтобы Юнги был рядом и не только по ночам для развлечения от нехуй делать, а всегда. Он не мог эти два месяца нормально и спокойно работать, потому как один парень по имени Мин Юнги вклинился настолько глубоко между рёбрами, полностью завладевая мыслями, что у него за малым не снесло голову за время, проведённое в Лондоне, — Чонгук выдыхает с облегчением оттого, что поведал об этом любимому, и продолжает вглядываться в лицо напротив. — Они ебанутые… Они просто чокнутые… Оба! Чонгук, я уже сам запутался в этой паутине из фальши и вранья между ними… — Тэхён раздувает щёки и выпускает воздух через рот. — Знаешь что? — он щурится и делает шаг ближе, приглаживая ворот его рубашки. — Что? — всё так же удивлённо вопрошает Чонгук. — Они сегодня или переспят, или поубивают друг друга. Пошли.       Позабытый ими лифт давным-давно уехал к высоким этажам, и Тэхён снова зажимает кнопку со стрелкой вверх, покорно дожидаясь. Чонгук с ним полностью согласен, мигом выбрасывая идею позвонить другу или написать СМС. «Пусть сами разбираются. Хватит с нас»       Между Юнги и Чимином повисает тишина, и оба чувствуют, как напряжение начинает витать в воздухе, становясь всё ощутимее и тяжелее. Недосказанность, неизвестность и полное непонимание друг друга служат тому причиной и не позволяют ни первому, ни второму начать этот необходимый диалог.       Юнги, естественно, забыл все надуманные и подготовленные фразы и слова, в голове пустота, точно вакуум. Таким тупым и обделённым интеллектом, как сейчас, он себя ещё не чувствовал. — Почему заблокировал меня? — хорошо, хоть голос не дрожит, но он кажется Мину таким тихим. Или это он так плохо себя слышит, будто заложило уши. — Потому что ты решил меня проверить, — после небольшой выдержанной паузы проговаривает Чимин, сидя рядом с ним и не поворачивая головы в его сторону. — Это же была проверка. Да, Юнги? — Да, — выдаёт на автомате тот и тут же жалеет о таком неверном и, кажется, провальном начале беседы. «Всё не так. Чёрт, какого хуя я вообще с этого начал?!» — Проверка, которую я не прошёл, — Чимин моментально заводится от злости, сам от себя такого не ожидая. Юнги проходится по живому и самому больному. «Этот мальчишка мало того, что обвёл меня вокруг пальца, так ещё и с такой наглостью смеет заявлять мне об этом в лицо? Даже не пытаясь оправдать себя и элементарно извиниться?!» «Зря я сюда прилетел…»       Чимин вмиг поднимается на ноги, одаривая его колючим и холодным взглядом, и покидает стол, не желая продолжать этот нелепый и ничего не разрешающий диалог. Поговорили, блять, по душам.       Он в спешке направляется вон из зала ресторана к лифтам, пытаясь как можно скорее покинуть это место и общество в компании Юнги. Запирается за дверью своего номера, открывает бутылку виски из мини-бара и чуть ли не дрожащими руками наливает в стакан из толстого стекла, наивно полагая, что это может его успокоить. Но это ошибочное мнение, потому как, даже выпив до дна и залпом, утешение в крепком алкоголе Чимин вряд ли отыщет. Эмоции в этот раз оказываются на редкость сильнее него. «Ну и какого я тут расселся? Идиот, я просто законченный придурок!»       Спустя пять минут, перестав сверлить глазами пустые тарелки, Юнги вбегает вверх по лестнице, минуя лифт, и дважды стучит в дверь не своего гостиничного номера. — Тихо, Гуки, — Тэхён отчётливо слышит стук в соседнюю дверь. — Сколько прошло времени после того, как мы ушли? — он вскакивает с постели и на цыпочках крадётся к выходу из комнаты, подставляя ухо к полотну. — Ты меня не перестаёшь удивлять, Тэ… — Чонгук присоединяется к его занятию, а Ким прикладывает указательный палец к губам мужа, чтобы тот не болтал так громко и бегает глазами по его лицу, приоткрывает рот от любопытства и продолжает ловить малейшие звуки по ту сторону номера. — Они разругались, Чимин быстро ушёл, а Юнги, видимо, пошёл за ним, точнее, к нему, — логическая цепочка шёпотом от Тэхёна. — Пиздец, ты явно от Чима этого нахватался, — также одними губами отвечает Чонгук и улыбается от того, как они вдвоём замерли, пытаясь подслушать. — Ну так с кем поведёшься, — шипит Тэхён и тянет губы в улыбке в ответ.       Юнги стучит ещё раз и не собирается отступать. Приближающиеся шаги и дверь открывается. Чимин смотрит словно не в глаза напротив, а в душу, медленно моргает и молчит. — Пьёшь в одиночестве? — Юнги заглядывает через его плечо вглубь комнаты и замечает наполовину наполненный бокал в тусклом свете ночника. — Не жалуюсь, — очередная ложь Чимина, хотя кого он обманывает? — Я не закончил, — Юнги прилагает все усилия, чтобы не опустить голову и не перестать вглядываться в его тёмно-карие. Он не хочет сейчас выглядеть бестолковым и безмозглым мальчишкой перед Паком. — Мне было достаточно того, что я услышал. Отправляйся к себе, Юнги, — он пытается захлопнуть дверь перед его носом, но тот выставляет руку вперёд, препятствуя этой попытке закончить толком не начатый разговор. Чимин не ожидал такой настойчивости. — Ты не услышал, Чимин, — Юнги поджимает губы и больше не выдерживает пронизывающий зрительный контакт, отводя глаза. От этого становится легче, и он в силах продолжить. — Ты услышал лишь то, что было два месяца назад. А то, что происходит сейчас, ты не можешь знать, — Мин делает шаг вперёд и останавливается на пороге. — И я никуда не уйду, пока не озвучу всё до конца.       Чимин отходит в сторону, даёт ему возможность и свободное пространство, чтобы пройти, щёлкая дверным замком и запираясь вдвоём изнутри. — Блядь, ничего не слышно! Он впустил его? Чонгук, он его впустил?! — Тэхён всё не унимается, потому как остаётся в полном неведении обстановки. — Ну, давай выйдем в коридор и послушаем под его дверью? — Точно! Пошли, только тш-ш-ш, — Тэхён собрался было в гостиничных тапочках пробраться к комнате Чимина, как Чонгук останавливает его за локоть. — Я, вообще-то, пошутил, Тэ! Ты совсем? Кто мне несколько минут назад втирал за то, чтобы не вмешиваться и пусть сами разбираются? — Чонгук откровенно в ахуе от действий Тэхёна. Агент, блин, под прикрытием. — Так, мы и не влезаем, да мы просто… — Нет, Тэхён, камеры на этаже, ты забыл? Вопросы могут возникнуть.       Но Тэхёну похуй на предупреждения мужа, он берёт той же рукой Чонгука за рукав, невесомо прикрывает дверь, и они на пару крадутся к чужому номеру. Всё так же прикладывают ухо и слушают, стараясь лишний раз не дышать. — Простите, у вас проблемы? — откуда-то появившийся сотрудник отеля вырастает за их спинами, обращаясь на английском. Эта парочка настолько увлеклась своим занятием, что перестала обращать внимание и хотя бы посматривать по сторонам, проверяя, а не идёт ли кто? Тэхён с Чонгуком выпрямляются в спине и с неподдельным шоком в глазах хлопают ресницами, будто увидели инопланетянина. — Вы не можете попасть в номер? — их внешний вид говорит сам за себя. Оба в халатах с вышивкой названия гостиницы и в тапочках.       Да уж, блять, попасть в номер в их планы точно не входило, во всяком случае, не в этот. Чонгук прощупывает пустые карманы халата и понимает, что дверь в свои апартаменты они захлопнули с ключом-картой, оставленной в специальном держателе. — Вы какого ху… Добрый вечер, — Чимин заканчивает фразу уже на английском и резко тянет ручку на себя, а там эти, в халатах и тапках. Останавливает внимание на человеке из персонала и немного теряется, не зная, что произнести дальше. — Так это не ваш номер? — корректно интересуется сотрудник, не переставая одаривать их дежурной улыбочкой. — Мы случайно оставили внутри карту, а это наш друг, — заикается Чонгук, а Чимин понимает, что здесь происходит и начинает говорить снова на корейском: — Уши тут грели, что аж цифровой ключ забыли. А, Гуки? Твоя идея? — Мы просто Юнги искали, а ты не знаешь… — Тэхён пытается выпутаться, но Чимина ему не надурить. На это только Юнги способен. — Знаю, — Пак распахивает дверь шире и кивком головы указывает на не менее охреневшего Мина. — Считайте, что вы его нашли, а теперь валите вниз за картой и к себе, — с психом отпуская ручку, Чимин снова остаётся с Юнги наедине. Он готов сейчас расхохотаться от выходки этих идиотов, но держит лицо, поэтому как-нибудь в другой раз. — Видел? Они вместе, Гуки, — воодушевлённый Тэхён шагает к лифту, позабыв о том, какой сейчас на нём наряд и обувь. Сотрудник отеля их покидает, удаляясь по коридору. Инструкции по получению нового ключа-карты им не нужны. На стойке регистрации у ресепшена всё это оформляется без всяких проблем, и довольные собой, они, наконец, попадают в собственный номер.       Чимин, не говоря ни слова оторопевшему Юнги, берёт со стола пачку сигарет, выходит на балкон и, опираясь на ограждение, закуривает. Мин со страхом, который уходит в ноги, следует за ним и встаёт рядом, вдыхая дым тлеющей сигареты. — Да, Чимин, это была проверка и игра, — с опаской начинает он, вглядываясь в его профиль и слушая молчание звёзд. — Моя игра, с моими глупыми, придуманными и установленными правилами. Она обернулась против меня самого, — Юнги нервно сглатывает, не замечая ничего со стороны Чимина. Он словно общается с тишиной ночи, спустившейся на город, находясь здесь в одиночестве и пытаясь выговориться перед самим собой. — Игра, в которую я с треском проиграл, потому что упустил вероятность появления чего-то важного. Я не знаю, что перемкнуло в моей голове, но я влюбился в тебя, Пак Чимин... Вот что я не учёл, — дрожь от только что произнесённых слов прокатывается по всему телу парня. Он облизывает губы и продолжает. — Когда ты улетел в свой ебучий Лондон, не проходило и дня, чтобы я не возвращался мыслями к тебе, к твоим нежным чертам лица, к твоему мягкому голосу, который я готов слушать постоянно, — ещё немного и его собственный голос оборвётся в самый ответственный момент, но Юнги берёт волю в кулак. Он должен сказать всё до конца, он просто обязан это сделать. — Это было игрой до тех пор, пока мне всерьёз не захотелось попробовать твои губы на вкус, и я никуда не хочу уходить, Чимин, потому что я влюблён не на шутку. Потому что каждый вечер я открывал в фотоплёнке то дурацкое селфи, увеличивал изображение и смотрел в твои глаза хотя бы с экрана телефона, пока не усну, — он переключает внимание на высотные здания и набирает воздуха в лёгкие. Задумчиво и обречённо продолжает. — У тебя наверняка есть кто-то в Лондоне, ну или в Сеуле, в общем… — Мин поворачивается к нему лицом и продолжает наблюдать совершенно отстранённую фигуру мужчины, что тянет сигарету до фильтра и тушит окурок в пепельнице. — Прости меня за эту ложь, я уже успел пожалеть тысячу раз, — Юнги замолкает в ожидании хоть какой-то реакции, хотя бы малейшей. Но её нет.       Чимин так и продолжает смотреть на сумеречный город и не шевелится. Чимин первый, кому Юнги признаётся в любви.       Простояв так пару минут, Юнги собирается развернуться к выходу, но Чимин тянет кончиками пальцев ткань его толстовки на запястье и ловит его глаза. Парень замирает и боится даже моргнуть. — Я не сказал сразу о том, кто я, потому что… — Чимин запинается на полуслове по причине того, что и он, и Юнги отчётливо слышат, как на соседнем балконе что-то упало. «Вот же, блять, продуманные!» «От дверей их отогнал, так они на балкон переползли?» — Вам хорошо оттуда слышно или мне говорить громче? А? Чонгук? — Чимин ещё не научился видеть сквозь бетонное перекрытие между их балконами.       И угораздило же в этот самый момент Тэхёну присесть на корточки всё в том же халате, из бокового кармана которого вывалился на плитку его мобильный, тем самым выдавая их с потрохами. Рассекретились, ничего не скажешь. Рядом Чонгук, изрядно покрасневший и затыкающий ладошкой рот, дабы не заржать на всю округу от их тотального провала в роли шпионов. — А чего опять сразу Чонгук? Это не я! — Чон и правда не понимает, почему лучший друг такого о нём мнения. Тэхён поднимает телефон и артистично хмыкает, подмигивая мужу. — Живо валите в номер, и Тэхёна своего забери, — командует Чимин, отрицательно мотая головой и не в состоянии сдержать улыбку. — Да ушли мы, ушли, — хихикает Чонгук и… — А, чуть не забыл! Завтра в восемь утра идём на завтрак и выезжаем, так что не проспите, — он запирает балконные створки изнутри комнаты. И ни Чонгук, ни Тэхён больше не станут их подслушивать.       Чимин вновь становится серьёзным и обращает взгляд на Юнги, которому не стало смешно. — Я хотел удостовериться, хотел распознать в тебе возможность или невозможность нестандартных предпочтений в выборе партнёра, — Пак отпускает край толстовки Мина и прячет руки в карманы. — Увидеть и услышать твоё настоящее отношение к однополым парам и любви между ними. Мне всего лишь хотелось понять, способен ли ты иметь схожие со мной интересы, — он печально улыбается и отводит глаза в сторону. — Я знаю, что традиционные отношения крепко сидят в нашем сознании с рождения, с детства. Что об этом мало кто говорит, потому что, по сути, это является негласным законом, правилом общества. И люди этому соответствует и почему-то утверждают, что всё должно быть именно так, будто это что-то между тем разумеющееся, и ничего иного нет и быть не может. Или так, или никак, — Чимин снова поворачивает голову к Юнги и щурится, делая маленький шаг навстречу. — Я просто пытался рассмотреть многогранность твоей личности. Я просто пытался выяснить, является ли она таковой. Так что, это ты меня прости. Я солгал первым, я тоже виноват, — теперь замолкает Чимин и ни на секунду не прерывает зрительный контакт. Он никогда ни перед кем не извинялся. Сегодня он просит прощения впервые. — Я сделаю всё, что ты скажешь. Всё что угодно, Чимин, только не прогоняй меня, — отрывисто и тихо, полушёпотом от Юнги.       Чимину кажется, что Юнги сейчас говорит правду. Он замечает, как дрожат его ресницы и как ходит ходуном его грудь от волнения и переживания. Он берёт его руку в свою и чувствует похолодевшие кончики пальцев и немного влажные ладошки.       Так всегда бывает, когда человек прилично нервничает или напуган, когда опасается сделать что-то не так.       Так бывает от переизбытка эмоций.       Так бывает, когда хочешь кому-то понравиться и угодить.       Так бывает, когда стараешься изо всех сил не совершить ошибку и ни в коем случае больше не обидеть.       Так бывает, когда до мурашек боишься потерять своего человека, который прямо сейчас стоит напротив и смотрит своими тёмно-карими. Теми, в которые ты не мог заглянуть долгих два месяца и думал, что уже никогда не сможешь вновь всматриваться в их глубину и очарование.       Касаться светло-пепельных волос и чувствовать себя самым счастливым на планете только оттого, что можешь находиться рядом с ним, что можешь сжимать его ладонь и дышать с ним одним воздухом. Что этот самый человек тоже хочет быть рядом и отдаст за эти мгновения всё. Чимин сейчас абсолютно уверен в том, что Юнги не притворяется. — Ты всё ещё хочешь узнать, как это… целовать парня? — ещё один шаг вперёд, и Чимин большим пальцем очерчивает его скулы и подбородок. — Я хочу целовать не просто какого-то парня, я хочу целовать тебя одного, — как только Юнги договорил последнее слово, то не успел опомниться, почувствовав тепло и мягкость на собственных губах.       Он опускает веки и подаётся ближе, становясь теснее, обнимает за талию, а второй свободной ладонью скользит по плечу вверх, касаясь голой шеи. Запускает пальцы в такие мягкие и красиво уложенные волосы на затылке, жалея лишь об одном. О том, что этот поцелуй не может длиться вечно. Нервное напряжение улетучивается. Спадает. Они учатся друг другу доверять.       Чимин спускается руками по его груди и обвивает обеими за талию, не желая отрываться от желанных губ. Он не спешит, он тоже хочет растянуть это удовольствие, разделённое на двоих. Углубляет поцелуй, и Юнги отвечает, касаясь краешком языка его, и тянет носом воздух, потому как, даже стоя практически на улице, кислорода становится катастрофически мало.       Через несколько секунд губы обоих начинают гореть от той жадности, с которой они начали ласкать друг друга, а ведь они даже зубы в ход не пустили. Отдалившись на миллиметры, Чимин улыбается в поцелуй и смотрит затуманенным взглядом из-под полуопущенных ресниц. — Чего ты сейчас хочешь? — Юнги касается края его истерзанных губ своими и хватает ртом воздух, которого по-прежнему недостаёт. — Хочу, чтобы ты остался… Потому что я тоже влюблён, — Чимин пытается отдышаться и упирается своим лбом в его. — Я хочу, чтобы ты знал: ни в Лондоне, ни в Сеуле у меня никого нет. — Остался навсегда? — Юнги решается задать слишком серьёзный вопрос для первого совместного вечера. — Для начала до утра, — Чимин немного пятится назад и, переплетая с ним пальцы, ведёт обратно в номер. — А потом посмотрим на твоё поведение, — легкая и добрая улыбка. Пак не собирается заниматься с ним сексом, как Юнги уже успел подумать. Чимин не так прост. Пора бы это уже усвоить.       Он отпускает ладонь парня и забирается на убранную постель в одежде, призывая жестом присоединиться и прилечь рядом. Юнги укладывает голову на одной подушке с Чимином, поворачивается набок, к его лицу, и утыкается носом в плечо, обнимая как самого близкого и дорогого. Опускает потяжелевшие веки и не замечает, как погружается в сон практически за минуту. Обоим за долгое время становится так спокойно. Так хорошо. Это лучше, чем секс.       Высшая степень доверия и любви к человеку заключается не в попытке «потрахаться», не в диком влечении обладать его телом. Высшая степень доверия и любви кроется в желании разделить сон. Просто уткнуться носом в тёплое плечо, закрыть глаза и уснуть на одной подушке, растворяясь в моменте душевной близости.       Желание вместе засыпать и просыпаться — это и есть тот главный показатель нужности друг другу. Когда объятия одного человека начинают быть для тебя самым уютным и спокойным местом на земле, а всё, что происходит вокруг, за их пределами, меркнет и становится абсолютно не важным и не значимым.       Когда в полудрёме переплетаешь пальцы с родными, которые не отпустят ни при каких обстоятельствах — внешний мир моментально становится лишь серым шумом на фоне ваших жизней, соединённых в одно целое и нерушимое. Это может означать только одно. То, что здесь и сейчас, в этой комнате, на одной кровати с тобой находится правильный человек, подаренный самой судьбой.       Не у каждого есть такое счастье, но им почему-то повезло. И всё, что теперь остаётся делать — это оберегать, любить и никогда никому не отдавать.       Чимин никогда ни с кем не спал. Каждый раз после секса он даже не целовался, а просто натягивал на себя одежду, в которой пришёл, разворачивался и сваливал в свой, как тогда ему это казалось, идеальный мир независимости и одиночества. «Ты моя единственная слабость, Мин Юнги»       Чимин невесомо целует его в макушку чёрных прядей и вдыхает запах волос, а после проговаривает одними губами: «Я от тебя тоже никогда и никуда не уйду»       Его мобильный лежит сбоку, на прикроватной тумбочке, и Чимину удаётся дотянуться, не потревожив Юнги. Он ставит будильник на семь тридцать утра, возвращает телефон на место, кладёт свободную руку на его, продолжающую обнимать за талию, а первой, на которой тот сладко посапывает рядом, не перестаёт поглаживать плечо и тоже закрывает глаза, находясь в таком до сегодняшнего дня неизвестном спокойствии и гармонии рядом с любимым человеком. Юнги первый, с кем ему захотелось разделить сон.

* * *

      Проснуться с утра пораньше под звуки орущего звонка будильника и пробивающиеся сквозь стеклянные створки балконной двери первые лучи солнца, которые начнут ослеплять глаза, стоит их только приоткрыть, становится пыткой для обоих. Юнги лениво разлепляет веки и понимает, как затекла половина тела. Он так и пролежал без движения всю ночь в одном положении, но он не торопится перевернуться на спину, он не желает переставать касаться Чимина. — Давай выключим и никуда не пойдём, — Юнги крепче сжимает его талию, шепчет в кожу на шее и осыпает лёгкими поцелуями. Им и без Диснейленда тут заебись. Чимин улыбается, не поднимая ресниц, и хочет остановить время, потому что на этот раз его бесконечное течение на стороне их обоих. — Но мы не можем, — он перемещается на подушке, поворачиваясь к Юнги лицом, и нежно цепляет пальцами замявшуюся густую чёлку, спадающую на глаза парня, в которые не может насмотреться. «Неужели, я нашёл своего человека? Неужели ты со мной, Юнги?»       Пак снова приближается к его губам, не отводя от них взгляд, и останавливается, давая возможность Юнги продолжить, и, конечно, Мин не может устоять, и на этот раз целует первым и по-настоящему, потому как никакая это больше не игра. Столь сильные и глубокие чувства, вспыхнувшие в сердцах этих двоих за довольно короткий промежуток времени, невозможно называть игрой и проверкой. Этой лжи и фальши между ними и близко нет. — Тебе нужно к себе, — шепчет Чимин и проводит языком по ряду его нижних зубов. — Приведём себя в порядок, а то эта любопытная парочка скоро припрётся снова к моему номеру, а мы не собрались. — Почему нужно ехать так рано, Чимини? — Юнги путает пальцы в его красивых светло-пепельных прядях, к которым он потерял всякую надежду прикоснуться хотя бы раз, и потирается своим носом о его, Чимина, нос. — Потому что там огромные очереди на аттракционы, и нам ещё добираться чуть больше сорока километров до Анахайма, — Чимин объясняет ему точно капризному ребёнку, не желающему вылезать из постели, даже зная о том, что тот отправится в один из крупнейших и известных мировых парков развлечений.       Если бы Юнги пришлось делать выбор между Диснейлендом, славой и баснословной кучей денег, он без колебаний выбрал четвёртое, которого нет в этом списке такого, казалось бы, привлекательного и заманчивого для любого человека.       Ему нужен только Пак Чимин и ему плевать, сколько у того денег. Ему совершенно плевать, есть ли они у него вообще или нет. — Ух, блять! Вы ночевали, что ли, сегодня под этой дверью? — Чимин, открывая её шире для Юнги в попытке проводить его в соседнюю комнату, практически отпрыгивает на пороге собственной, потому что там эти, правда, уже не в халатах и тапках, а в джинсах и толстовках, такие бодрые и свежие. Оба растягивают губы в до жути идиотской улыбке и глядят то на одного, то на второго. — Мы только подошли, Чим, — Чонгук хлопает ресницами и бессловесно поздравляет их с примирением. — Вы провели тут всю ночь, да? — ну у Тэхёна аж свербит услышать это голосом Юнги или Чимина в подтверждение и без того очевидной представшей картины. — Да, и мы теперь вместе. Мы пара, ясно вам? Можете успокоиться, — Чимин берёт руку Юнги в свою и сгибает в локте, чтобы их неугомонные друзья удостоверились в том, что всё замечательно. — Так вы потрахались? — на этот раз хором от обоих. — Да что ж такое, нет! Мы просто спали, — этот ответ явно не устраивает ни Чонгука, ни Тэхёна, потому как на их лицах недоумение вселенских масштабов. Ну, спали так спали, что уже неплохо.       В следующую секунду, даже не смотря на «просто спали рядом», без бурной реакции не обходится, потому что Чонгук с Тэхёном, точно сговорившись, набрасываются на них, стискивая в крепких объятиях настолько, что отрывают пятки от пола, приподнимая вверх. На что их друзья треплют Тэхёна за волосы и щёки, желая имениннику стандартное: счастья и здоровья. — Дебилы, — констатирует факт Чимин и хихикает, снова возвращая свою руку Юнги.       Через двадцать минут, которые Тэхён и Чонгук дожидаются друзей на кожаных диванчиках этажа, Чимин и Юнги покидают свои комнаты, соединяют пальцы в замок, и всей компанией едут на нижний уровень, чтобы перекусить и выпить чашечку ароматного кофейного напитка.       В такие ранние часы аппетита как такового нет, но, чтобы не ехать на голодный желудок, они закидывают в себя круассан и ничего больше. На территории парка великое множество кафе и местечек, где можно полакомиться фастфудом и сладостями.       Ну какой Диснейленд может быть без сахарной ваты, воздушных шаров, ободков с круглыми мышиными ушками, сувениров с мультяшной тематикой и толстовок с Микки-Маусом? Без этого всего вообще никуда.       Арендованный автомобиль уже припаркован на внутренней стоянке для постояльцев гостиницы. Ключ от него оставлен у администратора на ресепшене. Чонгук занимает место водителя, Тэхёни, естественно, рядом с мужем, а новоиспечённая парочка на заднем сиденье.       Они не попали в пробки на дороге, так что добрались достаточно быстро. На протяжении поездки Чонгук врубил какие-то песни, играющие по местному радио, а остальные, улавливая знакомую мелодию, старались подпевать как можно громче, демонстрируя свои навыки в этом деле. Салон авто наполнился весельем и смехом двух молодых пар, которым посчастливилось из миллиардов чужих людей отыскать своего, такого нужного и обожаемого. Они не заметили, как добрались до места. — А пойдёмте на чашки! — Чонгук, видимо, вспомнил детство и сверкает глазами на Чимина, который одним взглядом даёт понять, что он против этой ебанутой затеи. — На чашки, Гуки? Ты хочешь на чашки? — Пак приподнимает брови и опирается ладонью на его плечо. Голос немного осипший, потому как что может быть прекраснее, чем поорать на американских горках в свои двадцать восемь лет. — А ты разве нет? — Чон откровенно издевается, зная, как Чимина укачало, когда им было по десять или одиннадцать. — Сам пиздуй на эти чашки. Вон Тэхён на них не был, идите вместе, а мы на вас отсюда посмотрим, — на самом деле не лучшая идея, учитывая то, что все четверо совсем недавно пообедали. — Давай на камень-ножницы-бумага? — и откуда у Чонгука эта уверенность, что выиграет именно он? — Если я побеждаю, то ты и Юнги валите на аттракцион, в противном случае — я и Тэ, — он складывает руки на груди, и Чимин из каких-то соображений, явно нелогических и взвешенных, как он любит, принимает вызов. У Чимина — ножницы, у Чонгука — камень. — Вот, блять! Я думал, ты бумагу покажешь! Юнги, пошли, — Чимин тянет его за собой к этим адовым чашкам и примерно представляет итог дурацкого развлечения. У обоих на макушке красуются скруглённые чёрные ушки.       Юнги в новенькой толстовке такого же цвета, что и ободок, а у Чимина тоже с Микки-Маусом, только белая. Они купили их здесь и сразу же переоделись в новые вещи. На них нет радуги из шести оттенков, как на тех, которые у Тэхёна и Чонгука дома, но это же мелочи.       Тэхён смотрит им в спину и усмехается, не представляя, как хреново станет Чимину после так называемого безудержного веселья. — У меня есть для тебя маленький подарок, — Чонгук, пользуясь моментом уединения, вынимает из своей сумки ярко-красную коробочку от Cartier и открывает, демонстрируя её содержимое. — Чонгук, это… — Знак бесконечности, который ты выводил указательным пальцем в воздухе перед нашим первым поцелуем в кабинете офиса компании, — он достаёт браслет из белого золота, на котором выделяется перевёрнутая восьмёрка из того же металла, символизирующая вечность. Надёжно застёгивает на запястье мужа, держа его руку в своей. — Ты моя бесконечная любовь, Ким Тэхён, — Чонгук опускает взгляд и повторяет касанием контур главного элемента в украшении, а после ловит губами слезинку с его щеки и проводит пальцами по прядям ярко-голубых волос. — Я так люблю тебя, Гуки, — Тэхён улыбается и часто моргает из-за скопившейся солёной влаги, целует с нежностью и благодарностью за эту жизнь рядом с ним. — А я тебя в два с половиной раза больше, мой Тэ, — притягивает ближе, купаясь в ласках мужа и тоже начинает улыбаться. — Чонгук, я убью тебя, я тебя уничтожу! — успев выплюнуть весь недавний обед, рычит в его сторону обозлённый Чимин, вмиг нарушая всю интимность и трепетность момента, и опускается на ближайшую свободную лавочку. — Ты изверг, Чон Чонгук! — Юнги, заботливо промокнув ему рот салфеткой, распечатывает бутылку с минеральной водой, чтобы хоть как-то облегчить это состояние. — Хватит там слюнями обмениваться! Тут человек умирает по твоей милости, между прочим! — у Чимина вид неимоверно милого и смешного подростка со всеми этими прибамбасами от Дисней.       Видели бы сейчас подчинённые его крупной юридической фирмы, они бы точно не узнали своего босса, привыкшие к единственному образу в строгом, классическом костюме.       Тэхён с Чонгуком присаживаются рядом, и второй всё же извиняется, поправляя чёлку друга. Чимину вскоре становится легче, и они гуляют по разным локациям этого волшебного, сказочного места чуть ли не до самого закрытия. Порой одного дня недостаточно, чтобы заглянуть в каждый уголок, но к окончанию времени посещения все четверо буквально не чувствуют ног от усталости.       Практически полностью выдохлись. Чонгук по-прежнему садится за управление автомобилем, остальные клюют носом и не разговаривают друг с другом. Это было незабываемо для каждого из них. Они словно окунулись в детство, такое беззаботное и безоблачное. Как хорошо, что день рождения Тэхёна собрал всех вместе и воссоединил, в прямом смысле этого слова. — Я не хочу без тебя спать, Чимин, — Юнги сжимает чужие пальцы всю дорогу до отеля и, прислонившись виском к плечу, шепчет фразу, уловимую только для него. — Можно мне прийти? — Нужно, — еле слышно от Чимина в ответ. — Я тоже не всё сказал, что хотел… — Пак целует в любимую макушку и прижимается щекой к взъерошенным вечерним ветром тёмным волосам. — Просыпаемся! — Чонгук на удивление полон энергии, или это только так кажется на первый взгляд. Тэхён не разделяет его прилива сил, готовый рухнуть, где стоит, и отключиться в ту же секунду. — Через полчаса, Юнги. Я буду тебя ждать, — одними губами над его ухом, и великолепная четвёрка покидает салон авто, проходит мимо ресепшена, вызывает лифт, и они расходятся каждый в свою комнату.       Ровно через тридцать минут Юнги стучит дважды через дверь от своего номера, и ему не приходится долго ждать, пока откроют и разрешат войти.       Перед ним Чимин, успевший принять душ и переодеться в обычную футболку и джинсы. Юнги, впрочем, тоже. И эта улыбка на лице Пака, которую невозможно прочитать.       Как только Юнги переступает порог, Чимин запирается изнутри, хватает его за запястье и с силой прижимает к стене настолько резко, что тот успевает слегка удариться об неё затылком.       Через всё те же стеклянные створки балкона, которые высотой от пола до потолка, сочатся через сетчатый, прозрачный тюль огни небоскрёбов ночного города. В комнате не включён ни один источник света, можно разглядеть лишь силуэты и различать друг друга на ощупь.       Чимин отпускает руку Юнги и выставляет свои ладони вперёд, упираясь в стену за его спиной, сгибая в локтях по обе стороны от парня напротив, тем самым находясь слишком близко от его лица. — Почему не спрашиваешь, чего я хочу? — Чимин ведёт кончиком языка по мочке уха, и Юнги слышит это шумное дыхание, ощущает его своей влажной от чужой слюны кожей. — Потому что я знаю… — сердце с каждой секундой стремительно набирает обороты, биение учащается у обоих. — Я хочу остаться, — твёрдо, на грани слышимости от Юнги. — Потому что хочу того же, что и ты, — Чимин, от уверенно сказанных только что слов парня, улыбается и спускается ниже, тянет запах его тела, прикусывает шею и тут же обводит языком то самое место, где только что были зубы.       Следующее мгновение, и Юнги, крепко сжимая бока, разворачивает его, меняясь местами, теперь припечатанным к стене оказывается Чимин. Юнги и правда владеет всеми ему знакомыми методами. Они и правда слишком похожи. — Скажи это, — Чимин просит, он должен услышать чужое желание вслух, хриплым и сбившимся от нарастающего возбуждения голосом. — Скажи, чего ты сейчас хочешь, Юнги. — Тебя… — низкий тембр окутывает своей глубиной и нарушает тишину гостиничного номера. — Я хочу всего тебя и только тебя, потому что я люблю, потому что мне нужен ты один, — Юнги забирается под ткань его футболки, оглаживая кубики пресса и грудь. Чимин повторяет его движения гораздо напористее и смелее, независимо оттого, что сейчас его припёрли к стенке и не дают определённой свободы действий.       Вся нежность, осторожность и трепетность уходят на второй план. Они хотят друг друга физически так сильно, будто до сегодняшней ночи ещё никогда в жизни не желали никого другого. По правде говоря, так оно и есть.       Разум и сознание плывут у обоих. Их поглощает похоть и страсть. Необходимость откровенных прикосновений к обнажённым телам друг друга стирает границы и общепринятые рамки понятий неприемлемой однополой связи и любви. Они ныряют в это чувство с головой, забывая обо всём. Они нужны друг другу и сейчас, и потом. Они будут необходимы друг другу каждый день. Всегда. — Сегодня ты точно не отделаешься одними поцелуями, — Юнги закусывает его нижнюю губу до крови, отчего тот вздрагивает и снова хитро улыбается. Они чувствуют вкус крови во рту, такие беззастенчивые действия заводят обоих.       Никто из них не собирается останавливаться, ограничиваясь столь невинным контактом, как вчера, например. — Любишь пожёстче? — в голосе Чимина влечение и азарт. Юнги слышит, как тот ухмыляется. — По-всякому, Чимин, главное с тобой, — прямо в губы. И снова пылкие, горячие и мокрые поцелуи с языком, изучая рты друг друга, не отстраняясь ни на миг. — Я тоже хочу тебя, Юнги. Я люблю тебя и безумно хочу, — на секунду оставив его губы, отрывисто проговаривает Пак и достаёт из кармана джинсов квадратную коробочку и тюбик интимного геля. — Как тебе такое предложение, м-м-м? — о чём Чимин думал? На что рассчитывал? Что тот запаникует, струсит и сбежит в отдельную комнату?       Полагал, что может напугать? Перед ним не мальчик, который и знать не знает, что такое секс. Да, у Юнги не было подобного опыта, но он прекрасный ученик. На что он лишь прижимает мужчину своим телом теснее, ни грамма не сомневаясь в намерении продолжить начатое. И быть ему сверху или снизу — не имеет никакого значения. Он любит Чимина, и это объясняет абсолютно всё. — Ты всегда с собой носишь презервативы и смазку? — просто интересуется, ну так, на всякий случай. — Да и… когда ты успел это купить? Ты же никуда не отходил и… ты прилетел сюда с этим? — его мозг, даже находясь под эйфорией от соблазна и горячих рук, гуляющих по спине и талии, не разучился выстраивать логические цепочки. — Не всегда, Юнги, а только сегодня. И, да, я прихватил их с собой из Лондона, готовый во всеоружии к встрече с тобой, в том числе и к такому повороту событий, — Чимин даёт ответы на все поставленные вопросы. — Это ты сегодня от меня не отделаешься, — он бросает запечатанную коробочку и тюбик в сторону кровати и ловкими пальцами стягивает с него футболку.       Подбирается к кромке джинсов, в то же мгновение и Юнги освобождает его от верхней части одежды, оставляя Чимина раздетым по пояс. — Я не отказываюсь от своих слов, любимый. Я сделаю всё, что хочешь. Всё, что скажешь, только попроси, — Юнги намекает на то, что согласен на любые его прихоти и желания.       Чимин просто молчит, но прекрасно понимает, о чём речь. Подцепляет пальцами пуговицу, а затем ведёт застёжку молнии вниз, успевает нащупать твёрдость от своих прикосновений к нему. Юнги не отстаёт, и через пару секунд они остаются в одном белье, а ещё через пару таких же секунд и без него. Обжигающее дыхание напротив и одно на двоих.       Чимин обхватывает обоих и неторопливо ведёт снизу вверх и обратно. Юнги стискивает челюсти. Он впервые испытывает запредельное удовольствие от чужих рук. От чужих мужских рук на собственном члене. Просто потому, что знает — он не с кем-то, он со своим человеком, у которого тёмно-карие глаза и светло-пепельного цвета волосы.       Юнги упирается лбом в его ключицу, ему сложно давить в себе стоны, которые только лишь от пальцев, умело сжимающих его член. Подобной яркости ощущений с ним ещё не было.       Чимин отпускает его и себя, заключает ладонь парня в свою. Юнги снова с жадностью впивается в его губы и шагает, не прекращая целовать, к кровати. Толкает вперёд, и матрас прогибается под спиной Чимина, а Юнги нависает сверху, переплетает пальцы обеих рук, заводя за голову и вжимая ещё сильнее собственным весом в простыни. — Мы можем поменяться, только скажи, — он вновь предлагает, только уже более конкретно.       Он готов ко всему для своего Чимина. Сейчас он больше всего хочет сделать приятно ему, чем себе. Но зачем такие жертвы, когда можно обойтись и без них, растворяясь в удовольствии вдвоём и одновременно. — Я хочу так, как сейчас. Я хочу быть снизу, — от услышанного по всему позвоночнику пробирает словно электрическим разрядом, и Юнги проходится губами по его плечам, выступающим косточкам, цепляет зубами цепочку на шее. — Если тебе станет неприятно, скажи, и я… — Мне будет приятно, потому что это ты, Юнги, — Чимин закатывает глаза, когда тот медленно проталкивается внутрь, так осторожно, боясь испортить эту близость и быть грубым.       Мин только сейчас понимает, почему Пак не пригласил его в номер сразу по возвращении из парка. Он готовился к встрече. Мужчина заведомо знал, чего хочет. И чем закончится вечер он тоже знал. Сегодня он ведомый в сексе, и эта позиция сводит его с ума.       Вся, как выразился Чимин, жёсткость испарилась и осталась в коридоре этого номера после того, как член Юнги оказался в нём. Слишком нежно, слишком чувственно, слишком приятно. Чимин протяжно и сладко стонет, жалея лишь об одном. О том, что эти движения уже на всю длину не могут длиться вечно.       Такой ласковый, такой заботливый партнёр, любимый и желанный до потери сознания, который наращивает темп, обхватывая его своей крепкой ладонью, и двигается в такт собственным более чётким толчкам. — Скажи, что тебе хорошо… скажи, что нравится, Чимин, — Юнги должен это услышать, просто обязан сквозь всхлипы и шумные выдохи, сквозь зажмуренные глаза и отпечатанные следы от ногтей на его свободном запястье. Это нужно ему как воздух, который снова покидает лёгкие. — Ты потрясающий, Юнги, только не сбавляй темп, только не останавливайся, — Чимин на грани, он на пике ослепляющего оргазма.       Юнги не сдерживается, он не в состоянии справиться с самим собой. Ещё несколько рваных толчков вовнутрь, и презерватив наполняется спермой, а брызги вязкого семени Чимина пачкают кулак и животы обоих. Они кончают с разницей в секунду, утопая в бесконечно-нежных ласках и тесном касании обнажённых тел друг друга.       Чимин не открывает глаза, не веря своему счастью, не веря тому, что с ним не кто-то, а его Юнги.       Запыхавшись, Мин стягивает уже ненужную защиту, отбрасывая на пол, занимает место рядом с любимым, поворачивается к нему лицом, опираясь на локоть, и убирает со лба прилипшие взмокшие от пота пряди, любуясь его безупречным профилем и телом. — Чимини, я буду любить тебя всегда, ты слышишь? Чимин слышит и растягивает губы в довольной улыбке, ловит его пальцы и целует тыльную сторону ладони. «Когда ты улетел в свой ебучий Лондон, не проходило и дня, чтобы я не возвращался мыслями к тебе, к твоим нежным чертам лица, к твоему мягкому голосу, который я готов слушать постоянно…» «…каждый вечер я открывал в фотоплёнке то дурацкое селфи, увеличивал изображение и смотрел в твои глаза хотя бы с экрана телефона» «Я сделаю всё, что ты скажешь. Всё что угодно, Чимин, только не прогоняй меня…» «Я хочу целовать не просто какого-то парня, я хочу целовать тебя одного…» «Я хочу всего тебя и только тебя, потому что я люблю, потому что мне нужен ты один»       Возвращаясь к недавним воспоминаниям, Чимин мысленно прокручивает в голове фразы и признания Юнги, а после… — Я не хочу быть твоим парнем. Я не хочу быть твоим любовником… — он поднимает веки и медленно моргает, произнося это тихо в высокий потолок. — Я хочу быть твоим мужем, Юнги, — кажется, после этих слов дыхание прекращается у обоих, а сердца на миг замирают. — Потому что первое, что я хочу видеть каждое утро, когда открою глаза, — это твои опущенные ресницы и замявшуюся ото сна чёлку, — Чимин укладывается набок и устремляет на него полный обожания взгляд. — Я буду для тебя кем угодно, потому что первое, что я хочу услышать, когда наступит новый день, — это фразу «доброе утро, любимый» твоим тихим и сонным голосом, — со всей серьёзностью и, не прерывая зрительный контакт, отвечает Юнги. — Это значит «да»? «Ты самое прекрасное, что у меня есть, Пак Чимин» «Ты самое прекрасное, что у меня есть, Мин Юнги» — Это значит «да».