Подобные

Тяжёлые кипучие волны били о края их лодки. Пахло серой. Его тошнило. Внезапно небеса раскроило напополам разрядом молнии. Кроули поднял глаза. Немой крик застрял в горле. Он заорал своим и спрыгнул на берег. Их тут же встретили залпы, стрельба, все тонуло в громовых раскатах и шуме прибоя. Он выстрелил несколько раз и упал, укрывшись за валуном. Нужно двигаться, нужно идти вперед. Он лежал на спине и задыхался. Сбросить маску и вздохнуть. Кроули дрожащей рукой потянулся к противогазу. Чье-то тело рухнуло ему на ноги. Голая ладонь рухнувшего, соприкоснувшись с кромкой волны, покрылась волдырями, как от ожогов. Кроули оттолкнул труп ногой. Нащупав автомат, нащупав автомат. Он проснулся. Единственным источником света было маленькое оконце под самым потолком. Кроули закашлялся и перевернулся на бок. Тело дёргал озноб. Звон открываемой задвижки. Кроули открыл глаза. Жестяная миска с сероватой жижей. Он закрыл глаза. Кроули стоял посреди пустыря. Вышка тяжело качала темную жижу из недр земли. К нему подошла фигура в сером комбинезоне. Махнула рукой. Фигура стянула маску. Фильтрующее воздух устройство, скрывающее нижнюю половину лица. Розовощекий, лысый, желтоглазый бугай. — Есть закурить? Кроули расстегнул молнию на кармане формы и вытянул пачку. — Сегодня спокойно. Бугай затянулся. Кроули тоже стянул маску. — Ты бы отошёл… — Я высчитал. 3 минуты и можно спокойно, — он выпустил дым, — разве что харчки с кровью. Хохотнул. Кроули натянул маску и пошел к вышке. Мягкая ладонь. Знакомый голос. И холод. *** — Вы держите его там уже пять дней. Ноябрь за окном. У него жар, несколько ушибов и сотрясение. В чём я не уверен, потому что ваш человек вывел меня, стоило мне только приблизиться. Хастур кивнул. — По моему приказу. Азирафаэль открыл было рот, но сдержался. Он сглотнул и спокойно сказал. — Это нарушение прав человека. Вы ведь даже обвинения не предъявляли. Я просил показать мне… — Он под моим началом. Нарушил приказ и отбывает наказание. Это все, что Вам нужно знать. — Хастур явно получал удовольствие от этого разговора. — Если случится так, что выяснится о неких правонарушениях, — он лёгким движением, смахнул крошки со стола, — во время отбывания наказания, что ж, задержится ещё ненадолго. Вы присаживайтесь, чаю, может быть? — Я не понимаю. Зачем? Хастур улыбнулся. И в этой улыбке было больше угрозы, чем в собачьем оскале. — Мне не нравится, когда у моих подчиненных складывается впечатление…безнаказанности. — Он не дал вашему подчинённому избить подростка. — Вора. — Черт, — Азирафаэль сжал челюсти и зажмурился. От абсурда происходящего хотелось расхохотаться. Он ведь буквально в паре десятков метров отсюда. *** Он шел вдоль проселочной дороги. Здесь было тепло и тихо. Он шел домой. Пахло летом. Босые ноги покрыты землей, мама опять будет ругать за испачканные шорты. Дом и сад совсем близко, он так хочет кушать. Сейчас Энтони готов съесть и суп, и салат, и второе с мясом. Солнце жарит нещадно. Кроули замер у калитки. Что-то не так. Входная дверь распахнута. Веет холодом. Кроули не дышал, вглядывался в темный проход. Внезапно из темноты в горячий воздух вырвалась темная тягучая жидкость. Она мгновенно залила сад, сминая травы и шипя. С бешеной скоростью превращала дом и посаженные деревья в бесформенные расплавленные бугры. Дома больше не было. Ничего не было. — Нет! Кто-то держал его руки, не давая вырваться. — Все хорошо, я здесь. Энтони, все хорошо. Кроули наконец открыл глаза. Азирафаэль нажал ему на грудь, заставляя лечь. В голову ударили боль, запахи и свет. Он лежал на постели в знакомой просторной комнате. Была ночь, наверно. Лампа на тумбочке зажжена. Лицо Азирафаэля было очерчено тонкой линией света. Он не сводил с Кроули взволнованного взгляда. «Если я в аду, что, черт побери, здесь делаешь ты?» — примерно такую мысль хотел высказать Кроули, но из горла вырвался только хрип. — Лежи. Как будто у него есть выбор. Кроули отвернулся и закрыл глаза. Сердце колотилось где-то у горла. В голову возвращались отголоски последних дней. — Где я? Совершенно бессмысленный вопрос. Он почувствовал, как кровать прогибается под чужим весом. На лоб легла смоченная тряпка. Кроули скинул ее и поморщился. Чтобы не рухнуть в бездонное забытье, ему пришлось открыть глаза. Азирафаэль сидел рядом, на кровати. — Со мной, — просто ответил он. Кроули перевел взгляд на соседние койки. В дальнем углу лежала женщина, она дышала глубоко и ровно. — Это миссис Роуд, — Азирафаэль поймал взгляд Энтони и оглянулся, — у нее вывих лодыжки. Поскользнулась на льду. Но с ней все будет в порядке. Кроули кивнул. Сил говорить не было. Он съехал вниз и повернулся доктору спиной. Перед глазами был только узор стены, темные потёки и трещинки застывшие в причудливых формах. Его головы коснулась мягкая ладонь. Пальцы зарылись в волосы. Это было непривычно. Кроули немного передвинулся, чтобы его спина касалась бедра доктора. Азирафаэль замер, но через мгновения пальцы вновь мягко погладили затылок. На Кроули накатила тоска. Он совершенно не хотел возвращаться туда. В пустой дом, к вышкам, к обезображенным телам сослуживцев. Наверно, это все жар и бред. Это не он. Кроули сжал мягкую ладонь, потянул к себе, все еще не глядя в сторону Азирафаэля. Тот поддался, подсаживаясь ближе. Кроули чувствовал его вес, и как прогибается кровать, и пальцы, крепко сжатые с собственной ладони. — Все будет хорошо. Тебе надо поспать. Поддаться обещанию было проще всего. Он закрыл глаза и провалился с темноту.