***
Диета начинается за пару месяцев до поединка, и чем он ближе, тем жёстче условия. Боец приводит себя в форму, идут напряженные тренировки, убираются лишние килограммы. Непосредственно жёсткая работа с весом приходится в заключительные дни перед боем. Сейчас господин особенно раздражителен и в любой момент готов вспылить, а его сон чуткий как никогда. Но появилось новое обстоятельство, которое делало и так непростой для Джу Дже Гёна период настоящим испытанием. На пятой неделе у Ким Дана начался токсикоз и не простой, а, как выразился доктор Со Хён, «редчайшей формы». Всё началось, когда однажды они вернулись с тренировки домой, и Дже Гён хотел зажать Дана прямо в прихожей, но омега вдруг ощутил сильный приступ тошноты. Попытки очистить желудок, согнувшись над унитазом, не увенчались успехом, но самочувствие омеги стало понемногу приходить в норму, и Дже Гён возобновил попытки. Но стоило им продолжить, Дан вновь ощутил недомогание и побежал в туалет. После ещё пары таких круговоротов альфа разозлился, решив, что Дан его попросту дурачит чтобы избежать секса, и попытался взять его, не взирая на жалобы и мольбы. Дан держался изо всех сил, но в один момент ловкой выдрой выскользнул из рук Дже Гёна, и сломя голову понёсся в туалет. Но добежать вовремя он не успел и на полпути его вырвало прямо на пол. Выйдя из туалета после избавления от того, что осталось, и после умывания, Дан застал Дже Гёна убирающим за ним рвоту. Альфа взглянул на него как на врага народа. — Господин, не надо было! Я сам бы всё убрал! Зачем вы!.. — Иди ты уже на хуй спать! Всё настроение испортил! — Извините… — В жопу твое «извините»! На следующий день всё повторилось. А потом ещё и ещё — каждый раз, когда они предпринимали попытки заняться сексом — у Дана начиналась сильная тошнота и никакие таблетки от токсикоза не помогали. А день боя неумолимо приближался. И если желание не быть заблёванным у Дже Гёна все ещё брало верх над его либидо, то джинкс не терпел никаких отлагательств. — А может, ты где-то накосячил? — лениво предположил доктор Ян, пока они вдвоём сидели в сауне. Мужчина хотел хорошенько попариться, сделать омолаживающие маски и просто расслабиться после рабочего дня, но, видимо, не судьба. — А может, тебе на хуй пойти с такими предположениями? — процедил сидящий рядом альфа. — Да я бы с удовольствием. Это уж повеселее, чем выслушивать твои жалобы… Альфа надулся пуще прежнего, но промолчал. Положение дел просто выбивало его из колеи. Дома ждал охуенно пахнущий сексапильный омега, готовый на всё, вот только его нельзя ебать. Хоть волком вой. — Я тут кстати о нём кое-что разузнал… Ну, о Дане. От моего знакомого, который сейчас работает в той же больнице, где работал он. Но раз тебе неинтересно… — Говори уже. — В общем, как мне сказали, он попытался соблазнить директора, чтобы получить привилегии, но это дело застукали, был большой скандал. А отличная успеваемость — это якобы результат его омежьих чар… Директор — человек уважаемый, так сказать, с репутацией, в наших кругах влиятельный, порядочный семьянин и прочее… Короче для Дана ничем хорошим это не кончилось. Кто-то говорит, что из SNUH его с треском выперли, а кто-то — что затравили и он сам ушёл. Но куда бы он потом не пытался устроиться — ему везде уже не были рады. Такие дела… Дже Гён щурился, глядя на доктора, так, будто пытался прочитать крошечные кривые иероглифы. — Соблазнил? Этот лошпед? Да он члена своего боится. — Мне эта история тоже показалась… Не очень правдоподобной. Доктор Ян действительно не мог поверить, что коварный искуситель, наделавший столько шума в больнице, и тот скромный молодой человек, с которым он обедал — это одна и та же личность. Просто в голове не укладывается. — Говорю тебе, продинамил Ким Дан мужика. Хобби у него такое… — Дже Гён расслабленно прикрыл глаза, откинулся назад, скрестив руки за головой, и перешёл на иронично-драматичный тон повествования. — Оставил не у дел со спущенными штанами и стоячим хуем в руке самого директора… И разгневался тот, захлёбываясь собственной спермой. И поднасрал Ким Дану не хило. Чтобы знал, как серьёзных дяденек со стояком наперевес обламывать. Доктор Ян потерял дар речи. Он строил разные теории, насчет того, что произошло, а Дже Гён одним махом внёс все недостающие его картине пазлы. — Сейчас Ким Дан работает на меня. В целом меня устраивает. Ему со мной — так вообще заебись. Поэтому какая теперь разница, кто там что болтает? Доктор Ян, удовлетворивший свое любопытство, тоже расслабленно откинулся назад, позволяя горячему пару делать своё дело. — Аминь…***
Услышав, как Ким Дан говорит по телефону, Дже Гён примчался к нему из своей комнаты. — Это твой врач?! А ну дай мне трубку! Ким Дан отдал свой телефон Дже Гёну и у них с доктором состоялся недолгий разговор. — Я отлично понимаю ваши эмоции, господин Джу, но за все годы моей практики я не встречал ничего подобного. При токсикозе часто отторжение вызывают какие-то определённые запахи или продукты питания. Но вот чтобы конкретные люди… Нонсенс. Эти слова подействовали на альфу как красная тряпка на быка. Доктор озвучил то, до чего он уже и сам догадался, но не хотел признать. — Меня не интересует, с чем вы там сталкивались! Меня интересует, когда эта херня кончится! Я на такое не подписывался! — Токсикоз будет ослабевать по мере того, как организм господина Кима будет адаптироваться к новым условиям функционирования. При отсутствии осложнений симптомы у большинства проходят к двенадцатой неделе. Но у некоторых может пройти и к пятому месяцу… — Пятому?! Так дайте ему какие-нибудь таблетки, чтобы он не блевал, или типа того! За что я плачу? — С нами регулярно на связи профессоры и доктора со всего мира. Мы сейчас усиленно работаем над вашей проблемой, но пока ни один из предложенных препаратов не оказывает должного эффекта… — доктор Со Хён глубоко вдыхал и выдыхал, пока разговаривал. По всей видимости, он курил. — Так работайте усердней! У меня сперма скоро из ушей польётся… — Эм, мы делаем всё, что можем, господин Джу… Но повторюсь… Это редчайшая форма. Поэтому прежде всего рекомендую вам набраться терпения и поддержать вашего омегу в данной ситуации. Ему сейчас тоже непросто. Ким Дан считал, что поддержка нужна сейчас именно господину и изо всех сил старался сделать дни перед матчем максимально для него комфортными. Он постоянно искал новые способы приготовить вкусные и полезные блюда и перекусы с минимумом калорий, при каждом удобном случае спрашивал, не нужен ли господину массаж, пытался развлечь его настольными играми или просмотром интересного кино. Тарелки летели в стену, столы с играми опрокидывались, а кино подвергалось жёсткой и беспощадной критике. Дже Гён был как бомба, готовая сдетонировать из-за любого неосторожного слова или движения, а ударная волна опрокидывала любого, кто оказывался поблизости. — А знаешь, почему всё так происходит, Ким Дан? — Потому что я ничего не могу сделать нормально. — А хули ты мне поддакиваешь?! Думаешь, твой подхлимаж как-то поможет? Стоит мне к тебе прикоснуться, так ты тут же бежишь блевать! Будто я для тебя хуйня какая-то! — Ну зачем вы так? — видя, как сокрушается альфа, Ким Дан не удержался и утешительно погладил его по плечу. — Вы вовсе не хуйня… Дже Гён удивлённо взглянул на него, подумав, что у него произошла слуховая галлюцинация. Ким Дан осёкся, поняв, что он только что ляпнул. Они смотрели друг на друга с одинаковыми выражениями лиц. — Ты сейчас ругнулся? — Эм, нет, я… — Ругнулся! Я слышал! — Дже Гён ткнул в омегу пальцем. — Всё бабушке расскажу! — Нет, не говорите ей, пожалуйста! — взмолился Дан, держа перед собой руки в молитвенном жесте. — Расскажу! Пусть знает, какой ты матершинник! И халтурщик! — Дже Гён сорвался с места и помчался в ванную, причитая на ходу. — Невозможно дома находиться из-за этого блядского запаха! Альфа с чувством захлопнул за собой дверь ванной. Ким Дан всякий раз удивлялся тому, насколько прочные двери дома у господина. Из ванной протяжно раздалось: — А я ебаться хочу!!! Сейчас он напоминал воющего в лесу голодного волка. Ким Дан не мог смотреть на это без сожаления и чувства вины за то, что не может быть полезен господину. «Он так страдает…» Это было похоже на злость и отчаяние человека, у которого отняли самое дорогое. Ким Дан искренне ему сочувствовал. Но страшнее вспышек ярости было только его молчание. Потому что Ким Дан знал — это лишь затишье перед бурей. Дже Гён сидел за столом, подперев голову кулаком, и изучал убирающегося на кухне Дана проницательным взглядом. На лице альфы то появлялась, то исчезала саркастичная усмешка. — Скажи, Ким Дан, каково это? — Что, господин? — Получать четырнадцать миллионов вон… За сомнительную работу по дому. — Сомнительную? Вам не нравится? Дже Гён взял со стола бутылку оливкового масла и с надменным видом стал лить содержимое на пол. Дан только что его помыл. — Ты тут лужу пропустил. Дан без эмоций посмотрел на него и молча пошёл за тряпками и ведром. — Знаешь, ты мог бы войти в книгу рекордов Гиннеса, как самый высокооплачиваемый домработник. Других-то заслуг нет. Нравится получать такие деньги за халтуру? Ким Дан понимал причину его злости. Было глупо делать вид, что всё хорошо. Стоило Дже Гёну даже аккуратно привлечь Дана к себе, как омега резко отворачивался, прикрывая рот ладонью, и боролся с рвотными позывами. Это была новая серия ударов по самолюбию Дже Гёна, производимая Ким Даном. — Мне очень жаль, господин. Я, правда… Ким Дан не договорил, увидев, как Дже Гён отрицательно мотает головой с улыбкой человека, видевшего саму суть вещей. — Не-е-е-е-ет, — щурясь протянул он вкрадчивым разоблачительным тоном. — Я не знаю, как ты это делаешь, сучёныш, но, когда это закончится, я получу своё сполна. Ким Дан ничего на это не ответил. Пытаться в чём-то убедить или переспорить господина сейчас — смерти подобно. Он решил попробовать сменить тему. — До поединка осталось три дня. Как быть с вашим джинксом? — Я об этом уже позаботился. Пришлось поднять старые связи. Раз уж ты бесполезен, приходится самому выходить из ситуации. Ким Дан стоял, держа в руках ведро с водой, и смотрел на Дже Гёна потухшим взглядом. — Понятно. «Он займётся сексом с кем-то другим…» Омега приступил к устранению масляной лужи, растекавшейся по столовой. — Господин, вам лучше куда-нибудь отойти. Вы можете поскользнуться на масле и упасть. Это очень опасно. — Не указывай, что мне делать у меня дома. Тем же вечером они захотели посмотреть какой-нибудь фильм, чтобы немного отвлечься. Выбор Дже Гён доверил Ким Дану. — Мне без разницы. Просто выбери уже что-нибудь. — Как насчёт «Поезда в Пусан»? Дже Гён оторвался от своего телефона и уставился на омегу. Вообще Дан любил дорамы про любовь и комедии, но в последнее время его так и тянет на хорроры. Ким Дан удивлялся сам себе, ведь он ненавидел насилие. Он часто слышал, что беременные должны созерцать красивые вещи, чтобы малыша в жизни окружали красота и гармония, но никак не убийства, кровь и кишки. Он даже посоветовался на этот счёт с доктором, на что тот его успокоил. «Если вы не чувствуете дискомфорта и вам нравится, то всё хорошо.» «Ну и вкус же у тебя, Медвежонок…» — дивился Дан, включая фильм. Они удобно устроились на диване перед телевизором. Дже Гён развалился, вытянув ноги, упёршись босыми ступнями в тёплое бедро омеги. К своему же бедру он прикладывал лёд, который дал ему Дан — альфа поскользнулся и упал, осталась небольшая гематома. Ким Дан сидел у подлокотника, поджав ноги под себя. В фильме его очень тронуло то, как отважно здоровяк Сан Хва оберегал свою беременную жену, и Дан не смог сдержать слёз, когда мужчина пожертвовал собой. Дже Гён весь фильм просмотрел с каменным лицом. Ночью Дану приснился странный сон, будто весь мир поразил какой-то новый J-вирус, превращающий людей в монстров-каннибалов, лишённых разума, известный также как вирус «Джинкс» (проклятие, порча). Случилось так, что господин заразился, а сам Ким Дан был учёным, ищущим вакцину, и держал господина на цепи, испытывая на нём новые образцы. Периодически омега совершал вылазки из их убежища, чтобы раздобыть консервы, медикаменты, боеприпасы, новые компоненты для создания вакцины, а также пищу для господина. Тот ничего не ел, кроме сырой человечины. Доподлинно неизвестно, сколько заражённый мог продержаться без пищи, но, если господина долго не кормить, он усыхал, и Ким Дан боялся, что господин усохнет насмерть. Точнее, умрёт окончательно… А поэтому раз за разом Ким Дан, вооружившись пушкой (обстоятельства заставили его научиться неплохо стрелять) и кухонным топориком, чтобы отсечь пару-тройку конечностей у тех, кому они больше не нужны, бродил по улицам лежащего в руинах Сеула. На лице Дана, разумеется, маска, чтобы брызги заражённой крови не попали на слизистую. Ещё до всего этого кошмара, когда жизнь была другой, Ким Дан смотрел фильмы про зомби и думал о том, что случись такое в реальной жизни, он будет одним из тех людей, что погибнут в первые же дни эпидемии. И тем не менее, он до сих пор жив и, можно даже сказать, приспособился к новым реалиям. И всё благодаря господину. Дже Гён заразился во время их совместной вылазки: из-за угла прямо на Ким Дана выскочил заражённый, и Дже Гён машинально прикрыл омегу рукой, не позволив укусить. Заражённый тут же был застрелен, но укус пришёлся прямо альфе в плечо. Осознав свою участь, Дже Гён потребовал от Дана, чтобы тот его застрелил. Сам же он, сколько не приставлял дуло к своему виску, так и не смог нажать на курок — слишком сильна в нём была воля к жизни. Он кричал на омегу, угрожал, запугивал, даже ударил по лицу, но Дан просто плакал, наставив на него пистолет. Он был не таким сильным, как господин. Господин стрелял заражённым точно в голову, не задумываясь. Без разницы кто это — друг или враг, заражённый должен быть уничтожен. Это уже не люди. Ему приходилось убивать своих товарищей из Team Black, с которыми он через многое прошёл, и Ким Дан знал, как тяжело это ему давалось. Но сам Дан никогда не был таким сильным. Тогда Дже Гён приковал себя к стене в их убежище, обмотав цепями шею и оба запястья, сделал усилие, чтобы высвободиться, и, удостоверившись, что никак не сможет этого сделать, сел на пол и стал ждать своего часа. Ким Дан сидел напротив, вне зоны его досягаемости (Дже Гён не позволял к себе приближаться) и смотрел на него, не переставая плакать. — Съеби уже, а? Без тебя тошно. Но Дан оставался с ним до самого конца. Дже Гён велел ему застрелить его, когда он превратится, но Дан сквозь рыдания повторял, что будет искать вакцину. Сначала потемнели сосуды, кожа будто стала прозрачной. Потом началась лихорадка, Дже Гён обливался холодным потом. Его трясло. Ким Дан принёс ему одеяло, но альфа со злостью отшвырнул его от себя и опёрся спиной на стену, закинув голову. Заражённая кровь быстро циркулировала по венам. Чёрные глаза, постепенно мутнеющие, неотрывно смотрели на Дана — альфа хотел наглядеться, перед тем, как впасть в забвение. Под глазами выступили тёмные круги. Он стал забывать элементарные вещи: как его зовут, чем он занимался до эпидемии, где они сейчас находятся, кто перед ним сидит. Ким Дан смотрел, как его господин умирает, и ощущал, как каждая клеточка его собственного тела постепенно умирает вместе с ним. Движения стали заторможенными. Человеческая речь постепенно перешла в рычание. Единственное слово, что ему удавалось произнести, это «мозги». Бомбардировки с воздуха продолжались до тех пор, пока было, кому бомбить большие города, и сделали Сеул практически мёртвым. Мёртвых теперь здесь жило больше, чем живых. Оставшиеся горстки живых объединялись в группы, были и одиночки, к которым относился Ким Дан. Перед самым превращением Дже Гён дал ему строгое наставление: «Не примыкай ни к кому. Все они спятившие ублюдки, нельзя им доверять.» И этому указанию Дан следовал до сих пор. Но с некоторыми выжившими иногда доводилось перекинуться парой слов. Делились последними новостями, менялись ресурсами, передавали из уст в уста сказки о том, что на земле есть безопасное место, где нет заразы. Сеул был объявлен карантинной зоной, выбраться из него удавалось единицам. Господина Ким Дан держал в тайне, как и своё убежище — наказание за сокрытие, а тем более кормление заражённого каралось выжившими сурово. Тебя живьём отдавали на съедение другим заражённым. Поэтому добычу мяса для господина Ким Дан осуществлял, когда садилось солнце, подвергая себя ещё большему риску — заражённые более активны ночью. Но ничего не поделаешь, господин должен питаться, чтобы не усохнуть. К счастью, ему еда требовалась не так часто, как живому. Омега чувствовал себя чудовищем, отрубая очередной кусок от очередного трупа. Девушка. Совсем молоденькая. У неё тоже были родители. Возможно, кто-то из её близких жив до сих пор и сейчас активно ищет её. А он, Ким Дан, отрубает от неё куски. Как он дошёл до такого? Он однажды смотрел фильм про зомби, где обезумевший от горя священник заманивал в церковь путников, обещая им кров, а потом скармливал их своей зараженной супруге, которую держал в подвале. Ким Дан не видел в этом никакого смысла, ведь та несчастная женщина больше не была человеком. Но, похоже, теперь он и сам пополнил ряды подобных безумцев. — Я дома! — по привычке говорит Дан, возвращаясь в убежище, и слышит, как зазвенели цепи. Это господин встречает его. — Аргххх-хагххх-рргх!.. Дже Гён скалит почерневшие зубы и тянет к Дану руки, пока тот спокойно снимает с себя снаряжение и верхнюю одежду, попутно рассказывая, как обстоят дела на улице и о погоде. Некогда чёрные выразительные глаза теперь мутные с бельмами, бездумно смотрящие в пустоту. Кожа мраморная. Рот, грудь и живот испачканы в старой крови и остатках мяса. К запаху Дан уже привык и почти его не ощущал. Из спины и шеи торчали дротики — так Дан вводил в него новые образцы вакцины. — Я вам кое-что принёс! Ням-ням! — Дан разворачивал пакет, доставая добытое сегодня мясо и бросает кусок господину. Тот нетерпеливо ловит его и начинает пожирать. Ким Дан общался с ним как с малышом и каждый день делал новые записи в своём дневнике. Туда он вносил изменения состава вакцины, воздействие каждого образца на господина, а также записывал особенности его поведения. Дан считал, что мозг заражённого ещё не погиб и что нужно стимулировать его и создавать новые нейронные связи. К примеру, он мог положить кусок мертвечины в ящичек с замком, который можно открыть вручную, и отдавал господину, чтобы тот сам додумался, как его открыть. Заражённый рычал и швырял ящичек из стороны в сторону, но после испытания десятого образца у него даже получилось, и для Дана это была уже маленькая победа. Ещё Дан читал ему вслух и включал музыку. Говорят, что заражённый ничего не чувствует, кроме голода, но Дан подмечал, что господин затихал и сидел смирно, когда ему читали. Все его реакции он заносил в дневник.28 августа.
Новых признаков интеллекта не подаёт. Сегодня слушали музыку. Нравится Моцарт. Долго смотрит в окно. Окном Дан называл огромную дыру в стене от снаряда. Каким-то чудом небоскреб, где они жили, устоял, хоть и изменился до неузнаваемости. На такой большой высоте было относительно безопасно. Дан разводил огонь по центру просторной гостиной, когда становилось холодно. Сейчас Ким Дан отдыхал, сидя на стуле, напротив господина, и смотрел как тот ест. — Я вас никогда не брошу, господин, — в который раз, как заклинание, говорил ему омега. — Грхххгхааа?.. — И обязательно найду для вас вакцину… Даже если на это уйдёт вся моя жизнь. — Агррхх-рррхааа… Он делает вакцину от J-вируса в импровизированной лаборатории в раздолбанном пентхаусе, не имея всего нужного оборудования, препаратов и даже стабильно работающего холодильника. Он читает живому мертвецу Достоевского и рассказывает последние события на улицах. С больной нежностью в глазах он наблюдает за своим зверем, поедающим добытую Даном для него человечину, пока на фоне тихо играет Турецкий марш. Всё это так нелепо, что можно было бы посмеяться, но в какой-то момент Ким Дан перестал ощущать сюрреализм происходящего. Так бывает, когда видишь сон, а еще — когда едет крыша.***
10:00 — в зал приносят весы для официального взвешивания, начинают приходить участники. Бойцы не разговаривают — им трудно. Позади изнурительные тренировки в весозгоночных костюмах, ванны с солью, сауна с температурой внутри до 90 градусов и жёсткая диета. Хочешь выйти на бой? Терпи. Слабым тут не место. Наконец, заветная фраза: — В весе! В ближайшие сутки организм придёт в себя и можно будет думать только о бое. Дан отодвигает для Дже Гёна стул, приглашая к заранее подготовленному столу. Дже Гён готов убить за кусок мяса и рычит как волк, когда Ким Дан просит не набрасываться на еду и тщательно пережёвывать. Рычит, но делает всё как говорит док Дан. Скоро пышущий силой и здоровьем зверь опять войдёт в клетку. Теперь дело за малым — разобраться с джинксом. Солнце садилось. Дже Гён надевал куртку, смотря на себя в зеркало перед выходом. Он договорился о встрече с омегой, с которым они какое-то время были любовниками. Сексом они займутся в отеле. — Уже уходите? — Да, — ответил альфа, не глядя на собеседника, — иду заниматься диким бурным сексом. До утра не жди. — Понятно… — Ты можешь ложиться спать. Наверное, сон особенно хорош, когда знаешь, что получишь четырнадцать миллионов вон вне зависимости от того, сделаешь ты свою работу или не сде… Дже Гён взглянул на Дана и у него перехватило дыхание. Омега только что вышел из душа и ещё не обсох. На нём шорты и майка с длинными бретелями, одна из которых соскользнула на плечо. Тонкая белая ткань почти не прикрывала грудь, а соски вызывающе просвечивались. Одежда липла к мокрому телу, облегая мышцы. Мокрые волосы убраны назад, из-за чего Дан сейчас напоминал косулю. Он весь был румяный разморенный от горячей воды, душистый, смотрел на альфу глазами, полными истомы. И такой мокрый. От этого зрелища у Дже Гёна в штанах разгорался пожар. Издевательство. — Ты!.. Прикройся! — возмущённо рявкнул альфа на Дана так громко и неожиданно, что тот растерялся. — П-прикрыться?.. — не понял омега и удивлённо оглядел себя. На нём были простые домашние шорты до колен и старая белая майка. Что он должен был прикрыть? Дже Гён ещё раз с болью в глазах оглядел его с ног до головы и с видом человека, которого бессовестно предали, развернулся к двери, чтобы выйти, но ощутив, как Дан аккуратно взял его за рукав, замер в ожидании. — Эм, господин? — Ну что?! — почти взвыл альфа, обернувшись. Теснота у него в паху уже стала болезненной. Ким Дан с почтением протягивает ему пачку презервативов. — Я очень прошу вас… Соблюдать меры предосторожности. — Ч-чего?.. — Если мы с вами заразимся венерической болезнью, Медвежонок может погибнуть. К тому же сейчас свирепствует ВИЧ и… — Ты, бля, за кого меня держишь, а?! — вскипевший альфа достаёт из своего кармана пачку презервативов, которую купил заранее, и демонстрирует её Дану. — На, любуйся! Супер-прочные! Доволен?! Дан встал как вкопанный и испуганно хлопал глазами, глядя на Дже Гёна. Альфа с оскорблённым видом засунул пачку обратно. — Простите, господин, я не хотел вас обидеть! Просто… Вы же любите… Без презерватива. Поэтому я немного волнуюсь… — Это с тобой, дурила! — Что?.. — Потому что ты!.. Это другое!.. — Дже Гён почувствовал, что начал заговариваться, а кровь вдруг как-то резко прилила к щекам. — Отъебись ты со своими вопросами! А ты!.. — он обратился к животу Дана. — Я это тебе припомню, пиздюк! У меня не забалуешь! — воинственно настроенный альфа ушёл, захлопнув за собой дверь.