Раненый

Ярцева непроизвольно дёрнулась от чужого голоса, упираясь спиной в стену. Сознание начало постепенно возвращаться, обнажая весь ужас ситуации. Перед переводчицей стоит штандартенфюрер Ягер, собственной персоной, а вокруг уже знакомая камера пыток. Дыхание участилось, паника начала накрывать с головой. Слёзы непроизвольно начали набираться в глаза. Клаус обернулся за закрытую дверь в пыточную и, убедившись, что звукоизоляция здесь неплохая, вновь вернул взгляд на Ярцеву. - Beruhige dich.(Успокойся.) - Не просьба, приказ, но он звучит уже не грозно, а скорее пугающе спокойно. Аня послушно затихла, но зрачки продолжали панически бегать по комнате. - Komm wieder auf die Beine.(Встань на ноги.) - Ягер делает полшага назад, освобождая немного пространства, чтобы она выполнила приказ, но не отходить далеко, чтобы быстро поймать девушки если она попытается удрать. Хотя некуда. Ярцева на трясущихся ногах поднимается, опираясь о стену. Тело кажется невыносимо тяжёлым, а голова всё ещё болит. Клаус вновь глядит на дверь, слегка нервно. - Hör genau zu,(Слушай внимательно,) - Ягер переводит взгляд на переводчицу, которая затряслась словно осиновый лист. - Ich werde dich nicht quälen. Ich werde dir Freiheit geben, aber im Gegenzug wirst du mir sagen, wo die Tanker sind.(Я не буду тебя мучить. Я дам тебе свободу, но взамен ты скажешь мне, где танкисты.) Анна затихла, пытаясь понять не послышалось ли ей. Ей предлагают свободу взамен на местоположение танкистов? Ярцева тут же дёрнулась, за свободу переводчицы придётся платить жизнями команды. Ягер ведь не просто так хочет знать где они. - Ich weiß nicht wo sie sind. (Я не знаю где они.) - Анна сжала губы и выдохнула. Всё равно она не выберется отсюда. ... Танк медленно петлял меж высоких деревьев, скрывающих его. Коля высунулся из шлюза, предпочитая осматривать округу так. - Чего там, Микола? - Степан, не отвлекаясь от дороги, окликнул командира. - Чисто, ни одного фрица на ближайшие метров сто. - Ивушкин вновь огляделся, вокруг лес. Не ясно куда ехать дальше, из головы напрочь вылетело всё то, что Николай пытался запомнить там, в госпитале, когда Ягер проявил несказанную щедрость и позволил Ивушкину взглянуть на карту вновь. Коля непроизвольно опустил глаза, задумался. А ведь он даже не понял, зачем немец это сделал, Николай просто действовал по правилу "Бери пока дают". - Стой, Степан, - Ивушкин опустился обратно в танк. - Темнеет, привал устроим тут, как раз деревья танк хорошо прикрывают. Будем думать, что дальше делать. ... На том и порешили. Танк для достоверности слегка ветками да листьями припорошили, мало ли. Костёр развели, но не большой, чтобы дым внимания не привлекал. Мрак постепенно опускался на землю, а за ним и прохлада. Пока не холодно, но мороз уже не за горами, но сейчас об этом никто не беспокоиться. Не ясно наступит ли завтра день или их уже ночью найдут и застрелят на месте. Ивушкин вызвался стоять на посту, а все остальные улеглись спать. Первая ночь на свободе. Николай вновь задумался. Почему-то мысли всё чаще возвращались к Ягеру, очень хотелось верить, что в обзорной вышке его не оказалось или он хотя бы успел выбежать. Коля даже не пытался найти причину, почему он вообще об этом думает, просто принял это как навязчивые мысли, даже не задумываясь о чем-то ещё. Кусты неподалёку зашуршали. Ивушкин вздрогнул и схватился за ружьё. Но даже не успел слова произнести, как послышался женский тихий голос. - Это я.