«Досадно. Необъяснимо досадно»
Хоть это и звучало совершенно легкомысленно, но именно в этот момент вы были готовы броситься в объятия этого черноглазого юноши, уткнуться ему в грудь и молить о том, чтобы он укрыл вас от всего бремени женской участи. Именно сейчас, как никогда прежде, вас не волновали ни роскошь ночей, ни фонарный блеск свадебных огней, которые запускают, чтобы привлечь благополучие в дом молодоженов. Какой в этом всём смысл, когда вам было настолько плевать на того человека, что вы были готовы отдаться первому встречному симпатичному юноше? — Цзецзе выдают замуж, верно? — чужое дыхание почувствовалось прямо над вашей шеей. Вы, встрепенувшись, обернулись. Паланкин был достаточно свободным, чтобы вместить двух человек, но не настолько огромным, чтоб не сразу заметить присутствие второго человека. Топот слуг однообразно отдавался эхом, кружился в вашей голове, путая мысли. Перед вами находился юноша, чей силуэт совсем недавно так соблазняюще расплывался в закатном свете. — Небожитель? — вы прошептали, оторопев. — Небожитель, — надменно кривя губы, произнёс юноша, и вы удивились, сколько презрения он сумел вложить в такое уважаемое и почитаемое слово. Кажется, ему не очень понравилась характеристика, которую вы ему дали. Пальцами сминая кусочек алых свадебный одежд, вы, прикрывая рот рукой, опустили взгляд вниз. — Что ты здесь забыл? — А Цзецзе не слышала, что невесте в паланкин могут посадить мальчика, чтобы в скорейшем времени в семье родился наследник? Вы, с усилием подавив смешок, хмыкнули: — Но ты вовсе не похож на ребёнка.. Тебя не могли случайно сюда подложить, особенно так внезапно. Невольно вы представили себе всю комичность ситуации, если б она была такой на самом деле. Юноша, наблюдая за выражением вашего лица, встряхнув чёрными локонами, легонько усмехнулся, как если бы он тоже еле сдерживал смех. — Нам надо быть тише, Цзецзе. Слуги могут заметить и забеспокоиться. Ваше беззаботное выражение лица сменилось на прежнее. — Ох, точно. У меня ведь свадьба. И какая я после этого жена, интересно.. — Действительно, Цзецзе, давай вместе подумаем, — уголки рта юноши посетила тень игривой улыбки. — Жена ли ты после этого? — Мне кажется, — сказали вы, обиженно надувшись, — я бы по-любому не была бы ему верной женой. Я никогда его не видела, а ещё знаю, что он старый и будет использовать меня для плотских утех. Ваш вид был настолько невинен и в то же время забавен, что юноше пришлось приложить ещё больше усилий, чтоб подавить неожиданно спровоцированный смешок. Вы взглянули на молодого человека и опустили глаза. Своим ресницам вы прекрасно знали цену. Внезапно паланкин небрежно повернул, и вас бросило к юноше. Ваши руки соприкоснулись. Сердце ёкнуло в приятном предчувствии. — А как тебя зовут? Вы винили себя за то, что не спросили об этом с самого начала. — Цзецзе может называть меня Саньлан. Ещё больше вы винили себя за то, что позволяли себе так вольно лежать на груди молодого человека, который вам не принадлежит, и которому не принадлежите вы. Дрожа и с неохотой прошептали юноше своё имя. Право же, вы были не уверены, что эта информация важна мальчику, который решил поразвлечь себя тем, что проник в чужой паланкин. Однако вы оба знали о том, что ваше общество в этот момент друг другу приятно. А в вашей жизни это, возможно, последний миг свободы и светлых юношеских чувств. — Даже не верится, что когда-то я буду чахнуть в каком-то набитом золотом доме и говорить «А вот на закате моей молодости..» — буркнули вы, пытаясь развеять неловкую тишину. — Цзецзе будет рассказывать своим внукам, как в день своей свадьбы сидела на руках постороннего юноши? Вы возмутились. — Не дай Бог хоть кому-то такое сболтнуть! И опять же, я не совсем на руках, я просто.. На мгновение вы отвлеклись, но тут же осознали, что ваши бёдра сжимают таз юноши, который несмотря на всю неловкость ситуации сохранял уверенное сидячее положение, ещё и держал за руки, ненавязчиво переплетая пальцы. Вы были готовы провалиться сквозь землю, в который раз напоминая себе, что вы едите в паланкине навстречу жениху, в красных свадебных одеждах.. сгорая от колоритной эмоциональной гаммы. Руки юноши больше не держали ваши. Теперь они проникли под алые одеяния, осторожными движениями расстегивая пуговицы, стремясь к зоне декольте.«Ох, это ведь очень неправильно, верно, да? Но ведь ничего не поделать, если это мой последний шанс побыть девушкой рядом с юношей, я права?»
Вы как могли пытались отогнать от себя такого рода мысли, но с каждым новым прикосновением Саньлана ваше тело накрывало новой эмоциональной волной. Как только он коснулся вашей пышной, полуобнаженной груди, вы испустили тихий, томный стон. — Неужели Цзецзе такая чувствительная, — сладко прошептал юноша, — стоит ли мне продолжать? Вы оба прекрасно осознавали риск быть замеченными. Хотя, скорее всего, Саньлан за себя не особо беспокоился. Отчего-то вы чувствовали, что он сможет скрыться в любой момент и, при желании, скроет и вас. — Саньлан, — вы прерывисто вздохнули, — забери меня. Тонкие пальцы аккуратно стянули свадебные одеяния, обнажая ваше тело. — Тише, Цзецзе. Вы были не в силах сдержать сладострастные вздохи. Момент — и вы оказались притянутой за талию. Вы осторожно расположили руки на крепких плечах юноши, с мольбой о немедленном поцелуе в глазах. Как цветы на ветру, вы склонились друг над другом. Если б не этот проклятый паланкин, казалось, Саньлан без труда стянул бы с вас все эти обременяющие свадебные одежды. И вы бы смогли полностью отдаться порыву влечения. Поцелуй длился. У вас появилось предательски сильное желание зажать бедра руками. Смирение, страх — всё, что гложило вас до этого, — улетучилось, оставив после себя лишь быстрое биение сердца, охваченного ореолом любви. Саньлан притянул вас ещё ближе, и вы, обхватив сильные плечи, приникая к телу юноши, растворяясь в ритме его сердца и дыхании, были готовы забыть о гнёте реальности. Оторвавшись от него на долю секунды, вы, прерывисто дыша, спросили: — Ты ведь заберешь меня отсюда, Саньлан? Мы ведь всё ещё в паланкине. Саньлана, кажется, позабавил ваш вопрос. — Цзецзе уверена, что она всё ещё на пути к своему жениху? Вы в недоумении огляделись по сторонам, пытаясь натянуть на оголенное декольте спавшие одежды. Сквозь пелену алой вуали паланкина вы разглядели вовсе не бесконечную череду улиц или рядом идущих слуг, а роскошные покои, которые принадлежали не кому иному, как Собирателю Цветов под Кровавым Дождём.