Сосуд

Когда Вэй Усяня прижимают к дереву и целуют, сначала от испуга он кусается — до крови. Потом кровь со своего лица он стирает платком, платок прячет в цянькунь, и забывает об этом до попыток сделать пещеру своим жилищем. Вэй Усянь держит в руках платок с чужой кровью, думает о том, что Вэни понесли слишком большие потери, что Вэнь Лин говорила, что хочет ребенка от павшего мужа, но у нее осталась только прядь волос. — Ха, — говорит Вэй Усянь, бережно пряча платок с кровью обратно в цянькунь. — Это может сработать. Позже он признается себе, что к этому времени он был достаточно безумен, потому что, да, он делает это — берет горшок и начинает выписывать на нем символы печатей. Наполнить печати можно любой силой, но потом потребуются вливания светлой ци, но об этом можно подумать и позже, это не существенно, эксперименту это не помешает, а сейчас… сейчас у него есть глиняный сосуд, расписанный его печатями. — Сначала образец или печати наполнить? — хмурится Вэй Усянь, но решается, активирует печати, капает в клубящуюся тьму внутри сосуда каплю своей крови. И. Ничего не происходит. — Почему? — спрашивает у сосуда Вэй Усянь, хмурясь, а потом сам себе говорит: — Для новой жизни всегда нужны двое. Он смотрит в сторону выхода из пещеры, но печати могут погаснуть, всё оборвется, и он так и не узнает, был ли опыт удачен или нет. Поэтому Вэй Усянь достает из цянькуня платок с кровью. — Простите меня, прекраснейшая, — говорит Вэй Усянь. — Всё равно без вливания светлой ци ничего не выйдет, и вы так и не узнаете, что у вашей крови было… продолжение, смешанное с кровью моей. Он бросает платок в сосуд. И клубящаяся внутри тьма вдруг окрашивается в алый… и становится золотым туманом. Вэй Усянь таращится на сосуд. Говорит: — Получилось. Говорит: — Там что-то живое. Там… Его ребенок, родной, настоящий, кровь от крови его. Это странно. Это жутко. Это… восхитительно. — Вэй Усянь, я рано или поздно начну втыкать в тебя на ночь иглы, чтобы ты просто спал! — сердито говорит Вэнь Цин, когда Вэй Усянь будит ее посреди ночи. — Просто поделись своей ци, и иди спать дальше! — отмахивается Вэй Усянь, почти подтаскивая ее к сосуду. — Без ци он… она… оно… умрет. Вэнь Цин таращится на сосуд, смотрит на Вэй Усяня и говорит сердито: — Что ты сотворил, Вэй Усянь?! — Жизнь, — смотрит на нее Вэй Усянь. — Но без ци эту жизнь не удержать в этом мире. Наверное, они все были безумцами на горе Луаньцзан, потому что Вэнь Цин вливает в сосуд ци, потом приводит бабушку Вэнь, внук которой не пережил перехода, просит: — У вас есть золотое ядро, поделитесь. И ребенок родится. Бабушка Вэнь… делится при одном условии: — Я буду считать его внуком. Вэй Усянь только кивает — хоть кем, главное, чтобы ци поделилась. Он отчего-то глупо и странно хочет удержать эту жизнь, хоть сам на себя и сердит: — Я же пропащий человек, а хочу привести в этот мир кого-то своей крови. А через пару дней он замечает, что сосуд просто таки переполнен ци — до края, едва не выплескивается. Он спрашивает у Вэнь Цин: — Мне же не кажется? — Новая жизнь, — отвечает Вэнь Цин, — отчего-то всех воодушевляет. Да, у большинства не очень много сил, но… Она пожимает плечами, и Вэй Усянь качает головой: — Как бы не переборщить — я не знаю, что может получиться от такой переполненности ци. Через полгода он узнает, что получиться может ровно одно: ребенок выглядит значительно старше, учится быстро и выбегает из пещеры уже на третий день после того, как сосуд с ним осыпается прахом, являя миру здорового малыша. — Переполненность ци — плохо, — сообщает счастливо улыбающимся Вэням Вэй Усянь, отловив сына. — Да, а-Юань? А-Юань смешливо фыркает, но не спорит — он еще не умеет, хотя научится делать это очень быстро. А еще у него нет пупка. И Вэй Усянь называет его почетным Вэнем, потому что без них он бы банально не родился. Вэни не спорят. Вэни а-Юаня обожают. Вэй Усянь его тоже обожает. Он гордится им безмерно. И когда Лань Ванцзи спрашивает: — Ребенок?.. Вэй Усянь почти не лжет: — Я его родил. Он создал сосуд, который стал утробой для маленького а-Юаня. Так что можно сказать, что Вэй Усянь родил этого милого малыша. Но мир этого просто не примет. Поэтому Вэй Усянь лжет: — Да шучу я. И да, к этому времени он совершенно безумен, потому что ему хочется, чтобы Лань Ванцзи остался с ним — с ними — подольше. Но мир иногда жесток к нему, и Лань Ванцзи покидает их слишком быстро, а у Вэй Усяня на рукаве остается пятно чужой крови. И он думает: — А возможно ли появление ребенка у двух мужчин?.. А еще он обещал а-Юаню братика. И это сущее безумие, потому что и одному ребенку на этой горе небезопасно. Но да, Вэй Усянь безумен. Потому он чертит на сосуде печати и проводит эксперимент. — Вэнь Цин меня убьет, — говорит Вэй Усянь, глядя в золотящийся туман внутри сосуда. Вэнь Цин его не убивает, просто почти привычно наполняет сосуд ци и уточняет: — Ты использовал кровь Лань Ванцзи?.. — Да, — кивает Вэй Усянь. — В прошлый раз я мешал женскую и мужскую кровь, но в этот раз решил попробовать… не думал, что получится. — Получилось, — вздыхает Вэнь Цин. Второй почетный Вэнь на свет появиться не успевает — в этот раз ци поступает дозированно. Вэй Усянь боится сделать что-то не так. Не время для рисков, когда пострадать может кровь от крови его, так что нет ничего странного, что всё затягивается на год. — Я наполню сосуд своей ци, — на прощание обездвиженному Вэй Усяню говорит Вэнь Цин. — Мы слишком тянули с этим. Надо было… надо было отдавать больше. Лучше родиться раньше, чем не родиться совсем. Вэй Усянь не может шевелиться. Он видит, как к сосуду время от времени подходят Вэни и вливают свою ци, но знает, что они уже не успеют, и думает, что, да, лучше было поторопиться. Но он думал, что у него есть время. …которого нет больше у Вэнь Цин и Вэнь Нина… шицзе… Вэй Усянь безумен, да, но перед битвой он прячет а-Юаня и сосуд в пещере под столькими печатями, что не пройти, не пробиться, не причинить вред. Интересно, когда он умрет, печати осыплются прахом?.. . Лань Сичэнь знает, что брат вернется, когда поймет, что Вэй Усяня нет, что тот мертв. Он не ожидает, что брат ввалится к нему посреди ночи, прижимая к груди огромный керамический сосуд. — Что случилось? — спрашивает Лань Сичэнь. — Ванцзи?.. — У Вэй Усяня было двое детей, — говорит Лань Ванцзи. — Один из них не успел родиться. Помоги. Лань Сичэнь зажигает свечу, смотрит на примотанного к израненной спине брата малыша, переводит взгляд на сосуд, наполненный ци, говорит: — Давай, сначала снимем ребенка с твоей спины, Ванцзи. Ребенок не говорит — только трясется от ужаса и постоянно прячется под рукой у Лань Ванцзи. И это сложно, потому что нужно сменить повязки, а уговорить брата поменять повязки удается с трудом, только после того, как Лань Сичэнь клянется, что вольет в сосуд столько ци, сколько сможет. Сам Лань Ванцзи не может этого сделать — вся его ци уходит на восстановление и переправить ее можно… но очень рискованно. — Почему это для тебя важно? — спрашивает Лань Сичэнь. Лань Ванцзи не отвечает. Он смотрит на глиняный сосуд, наполненный ци, сжимает руки в кулаки. Лань Сичэнь вздыхает и кладет ладони на сосуд. И замирает. Под его ладонями — жизнь. Ребенок, который не должен был родиться никогда, но вот он, почти живой, почти рожденный, настоящий. — Что ты будешь делать с детьми? — спрашивает Лань Сичэнь. — Ты должен будешь вернуться в уединение, ты помнишь? — У меня есть брат, который позаботится о племянниках, — смотрит упрямо Лань Ванцзи, а Юань выглядывает из-под его рукава. Он умеет быть таким — упрямым и бескомпромиссным, когда дело касается того, что ему дорого… а Вэй Усянь был ему дорог. Очень. Лань Сичэнь вздыхает, продолжает наполнять сосуд ци и говорит: — Я позабочусь о них. Но ты столкнешься со слухами. Мальчик похож на тебя. — Пусть говорят, — роняет тяжело Лань Ванцзи. — Это защитит его. Их. Лань Сичэнь вздыхает. Придется ему объясняться с дядей о том, откуда у его брата появились дети. . — Пупок, — говорит Лань Цижэнь, оглядев Юаня с ног до головы. — Придется немного… причинить боли. У ребенка нет пупка — это ненормально, надо сделать его подобие. — Ты поможешь сокрыть детей Вэй Усяня в нашем клане? — почти не верит Лань Сичэнь. — Дети не должны нести кару за грехи родителя, — спокойно отвечает Лань Цижэнь. — Да и будь у Вэй Усяня лучшее воспитание, он бы не свернул на путь тьмы. А с детьми придется много заниматься. Очень много. Второй еще не явил себя на свет?.. Лань Сичэнь молча показывает на сосуд. Лань Цижэнь подходит, потом хмурится, вливает ци… и застывает, глядя на пыль от осыпавшегося сосуда и подхватив на руки ребенка. Тот выглядит значительно старше младенца, смотрит почти осознанно, руками тянется, а потом дергает Лань Цижэня за бороду. — Это точно сын Вэй Усяня, — вздыхает Лань Цижэнь. — И ты только что помог ему появиться на свет, — улыбается Лань Сичэнь. Лань Цижэнь вздыхает, но машинально укачивает ребенка на руках. . Лань Ванцзи становится рядом и говорит: — Я приношу извинения за… устроенное. — Будет пример детям, почему нельзя пить вино, — отмахивается Лань Сичэнь. — Мне кажется, или дядя их балует?.. Лань Ванцзи смотрит, как два сына Вэй Усяня бегают вокруг Лань Цижэня, радостно скандируя правила Гусу Лань, качает головой и громко напоминает: — Бегать запрещено. Юань узнает его и бросается к Лань Ванцзи, чтобы быть подхваченным на руки. Хаи спешит следом. Лань Ванцзи поднимает и его на руки. Мальчишки выглядят счастливыми, а Лань Ванцзи им даже улыбается. — Вот что меня тревожит, — говорит подошедший к Лань Сичэню Лань Цижэнь. — Дети очень походят на вас с Лань Ванцзи, когда вы были маленькими. Если я правильно понял, то для… зачатия использована кровь. Одна капля крови — и больше ничего не нужно. Даже личного присутствия. Лань Сичэнь рассматривает брата и… племянников?.. Те действительно походят на Лань Ванцзи непонятным образом. — Нужно попытаться найти способ для определения родства, — говорит Лань Сичэнь, — а до того, прошу держать свои мысли при себе. Если они окажутся необоснованными, а Лань Ванцзи будет надеяться… Лань Цижэнь только торжественно и грустно кивает. . Лань Сычжуй возглавляет свою первую ночную охоту, и Лань Цзинъи поддерживает брата, уверенный в успехе, говорит Лань Цижэню: — Да что с нами может случиться? Лань Цижэнь явно перечисляет про себя, что может случиться с его внучатыми племянниками, в которых он вложил столько труда и сил, которые были ему чуть ли не ближе, чем родные племянники, и чуть не отменяет охоту. — Дядя, — говорит мягко Лань Сичэнь. — Они готовы. Талисманы и флаги Цзинъи рисует прекрасно. Сычжуй умеет организовать людей и сражается лучше большинства остальных учеников. Им нужна эта охота. Им нужен опыт. — Я пригляжу, — кивает Лань Ванцзи. Лань Цижэня это не сильно-то успокаивает: — У меня плохое предчувствие. Словно на охоте вы столкнетесь с чем-то ужасным. Как покажет время, он не ошибается, и спустя три месяца в Облачные Глубины приезжают Лань Ванцзи и Вэй Усянь. . — Я был тогда совсем безумным, — говорит за чаем Вэй Усянь. — Я не понимаю, почему я решил это сделать… но я это сделал. И вот — у меня два сына. И у Лань Ванцзи два сына. Он говорит это спокойно и отпивает из своей пиалы чай. В комнате повисает тишина. Лань Сичэнь смотрит на дядю, который хватает ртом воздух, но пока слов не находит. Но всё это звучит довольно… возмутительно для ушей Лань Цижэня, вероятно. И очень желанно. Для них всех, потому что за годы эти два ребенка стали им родными. — У Лань Ванцзи два приемных сына, — мягко уточняет Лань Сичэнь. — Я был безумен, — напоминает Вэй Усянь. — Надеюсь, сейчас мой разум прояснился. Но… Лань Чжань, тогда, на горе Байфэн, когда ты украл мой первый поцелуй, пользуясь тем, что на глазах моих повязка, я сильно укусил тебя? До крови, а?.. А потом, когда ты встретил нас с Юанем… руку ты сильно распорол?.. Лань Ванцзи смотрит на Вэй Усяня, и у него в глазах читается… растерянное счастье. Вэй Усянь улыбается ему мягко и говорит: — Лань Чжань, вот как судьба складывается, все мои дети — твои дети. — Мои внучатые племянники, — кивает Лань Цижэнь как-то даже довольно, а потом строго уточняет: — Когда вы планируете детям рассказать?.. — Когда они вернутся с ночной охоты, — серьезно отвечает Вэй Усянь. — И… для вас всех это новость, да?.. Неужели никто пока не научился определять родство?.. Хотя бы отцовство?.. — Пока — нет, — спокойно отвечает Лань Сичэнь, — но, мне кажется, вы это исправите. И… можете ли вы рассказать, как создается тот сосуд?.. — О, — ухмыляется Вэй Усянь. — Обязательно. И даже покажу. Да, Лань Чжань?.. Лань Ванцзи сидит и смотрит на Вэй Усяня так, будто остального мира просто не существует. Впрочем, Лань Сичэнь его даже понимает. И хочет, чтобы племянники поскорее вернулись с охоты.