Blush response

— Пойдешь со мной на свидание? Джейд смотрит на него, как на больного, вилка с салатом замирает в воздухе. — Ты нормальный? — Она приподнимает бровь. — Я же тебе еще месяц назад сказала, что трахаюсь с Коталем с исторического. И не променяю этот потрясающий секс даже на твои дурацкие очки и горячие губки бантиком. Уж прости. Ханзо шарит глазами по кафетерию в поисках жертвы. Китана очень красива, но она уже замужем. У Сони со спортивного фигура просто роскошная, но она вроде бы обручена с тем слащавым дурачком с факутета культуры и искусств. Ли Мей не в его вкусе, у Милины с факультета иностранных языков ужасный голос и кривые зубы, Ашра странно наряжается, библиотекарша Камелиона вообще по его мнению аутистка и ведет себя так, будто боится, что ее вообще заметят. Блять, ну хоть кто нибудь, ну. Он не хочет идти вечером в бар и цеплять первую попавшуюся, чтобы перестало ныть в животе от смутного липкого страха. — А чего это ты вдруг решился? — Джейд вилкой цепляет с его тарелки половину вафли с кленовым сиропом. — Я тебя сколько лет клеила, а ты все морозился. Морозился. Час от часу не легче, — думает Ханзо и видит, как в кафетерий заходит Лиэнг со своим дружком с кафедры химии. Он отворачивается и сверлит взглядом свою тарелку. — Да ты опять покраснел, — тянет Джейд и смотрит туда, куда он смотрел секунду назад. — Оу, — она вскидывает брови и округляет глаза. — Оу… мать моя женщина. Профессор Мстительный Призрак кажется запал на… — Захлопнись, — шипит Ханзо и ему жарко, и его подташнивает, и ему хреново, и он сейчас просто сдохнет со стыда. — Все не так, хватит придумывать всякую чушь! Блять, отдай сюда, — он цепляет свою половину вафли с ее тарелки и кусает, а челюсти ноют от давления и зубы скрипят, налетая друг на друга. Джейд даже рот приоткрывает от такого отпора. Он никогда особенно ей не грубил, это всегда была ее привилегия. Она задумчиво жует салат еще минуты две, потом вздыхает: — Тебе нужно найти способ с ним поладить, дружок, ни к чему хорошему эта вражда не приведет. Хрена с два, — думает Ханзо и поправляет очки. Хрена с два, — думает он и не здоровается с Лиэнгом в пустом коридоре, походя мимо. Хрена с два, — думает, обнаруживая свою насильно отобранную вчера рубашку постиранной и выглаженной на своем рабочем столе. Где блять галстук, — злится Ханзо и чувствует смутную вину, что выкинул чужую белую рубашку в мусорку, едва добрался до дома и содрал ее с себя. Через пару дней ему возвращают машину с рабочим кондиционером и жить становится немного легче. К тому же Куан Чи заказал таки новый кондиционер в его аудиторию, который клятвенно божились установить к концу недели. Пока же ему выдали дряхлый напольный вентилятор, хоть чутка облегчающий существование. Да быть этого не может, — думает Ханзо, пялясь на перерезанный шнур на следующее утро. В аудитории словно в печи, его закатанные рукава липнут к рукам, новый купленный галстук душит, а очки ползут вниз по носу. Он разворачивается и широкими шагами выходит из своей аудитории, поднимается на пару этажей выше, идет по коридору и оранжевое раскаленное солнце зажигает преисподнюю уже в его глазах. — Ты, — он с ноги открывает дверь в лекционную Лиэнга, — ты меня, блять, решил доконать? Тот только пришел и едва успел выложить на стол телефон и еще какую-то мелочь. Эхо голоса Ханзо разлетается по пустой аудитории, постепенно теряясь между столами и лавками. — Простите? — Морозный взгляд останавливается на нем и вмораживает в пол, но Ханзо не в том настроении, чтобы вмораживаться. — У вас какие-то проблемы, профессор? — Ты — моя главная проблема, — он тычет в его сторону пальцем, — твой братец половину моей группы завалил на экзамене, а ты теперь решил оставшихся угондошить жарой! Лиэнг на секунду хмурится, приоткрывает тонкие губы, пробует слово на вкус и перекатывает на языке: — Угон… дошить? Простите, это сленг? Неважно, — он берет в руки пульт от новехонького кондиционера и включает. И Ханзо сейчас его просто убьет. — Вы, я смотрю, продолжаете клеветать на моего брата. Ваша группа пришла на экзамен абсолютно неподготовленной, хотя Би-Хан и просил завхоза распечатать и передать весь материал вашим студентам еще за месяц до экзамена. Никто из них не был готов. — Ты, — Ханзо мало вслушивается, на него несется волна холода из кондиционера, шевелит волосы и кожа покрывается мурашками, — ты сломал кондиционер в моей машине и… — Чушь, — отрезает Лиэнг. — … в моей аудитории! — Абсурд, — качает головой Лиэнг. — Ты, падла, лишил меня даже вентилятора! — Ханзо подступает ближе и химик все так же сидит, спокойно следя за ним из своего кресла. — Братец твой был мудилой, но ты… Он нависает над ним, угрожающе, предупреждающе, и как же его бесит этот ледяной взгляд, оценивающе рентгенящий его с макушки до самых пят. Да, сука, — думает Ханзо, — в прошлый раз твоя взяла, потому что я вовремя не среагировал. Теперь же ты в невыгодной позиции. Ответной реакции все так же нет и Ханзо наглеет — ставит ладони на подлокотники кресла, смотрит сверху вниз в морозные прищуренные глаза: — Не связывайся со мной нахрен, понял? Иначе… Он все предусмотрел. Все, кроме галстука, за который и хватается бледными пальцами Лиэнг и дёргает на себя резко, так резко, что почти ломаются шейные позвонки и пережимает горло. У Ханзо перед глазами смазывается, очки летят на колени химику. — Не угрожай мне, — говорит ему почти что в рот Лиэнг, и лицо обдает зимней стужей, да нет же, просто кондиционер повернул поток холода в их сторону, — на пустом месте. Никогда. Галстук выскальзывает из его пальцев и Ханзо чуть не валится, отступая на несколько шагов назад. Кашляет, ослабляя натяжку ткани на шее. Щеки горят огнём. — Не приближайся к моей аудитории, — хрипит он и сжимает кулаки, и отворачивается, и в животе тянущий узел, — и к моей машине. В особенности — ко мне. Лиэнг пожимает плечами: — Так ты сам пришел. — Окликает, когда Ханзо уже почти у двери. — Вы очки забыли, профессор.

***

Да быть этого не может, — думает Ханзо и понимает, что познал настоящую, всеобъемлющую, ничем не разбавленную ненависть. Сучий мудак его унизил дважды, и самое обидное, что буквально играючись, не прикладывая особых усилий. Ханзо тянет свое вечернее железо и руки от нагрузки начинают трястись. Он представляет, как обматывает гребаный галстук вокруг шеи Лиэнга и затягивает до тех пор, пока у того не издыхает все ледяное высокомерие из глаз. Он бы посмотрел, как мудак бы тогда стал отрицать все свои мелкие мерзкие делишки, надо же, каков подонок. За идиота его держит, не иначе. Да быть этого не может, — думает Ханзо, когда Лиэнг заходит в его аудиторию после пары и молча ждёт, когда выйдет последний студент. — Что надо? — Бросает Ханзо с самой своей безразличной интонацией, хотя руки чешутся втащить ему. — Я занят. Лиэнг кладёт на стол свой телефон: — Я обещал, что уничтожу твое ликование по поводу увольнения моего брата, — из глаз его стужа так и прет, ледяная пустыня, долбанный мороз минус пятьдесят. — Я исполняю свое обещание. Он жмет кнопку. И звучит музыка, и звенят бокалы, и кто-то хохочет во все горло. И один голос спрашивает другого, как он смог это все провернуть, а второй, сильно пьяный, ему рассказывает, что дал студентам совершенно другой материал для изучения перед экзаменом. И первый хохочет и спрашивает, зачем ему все это понадобилось, а второй отвечает, что ему просто весело наблюдать, как грызутся друг с другом преподы. И Ханзо стоит, и Ханзо падает, и Ханзо проваливается под землю, в саму преисподнюю, но на самом деле он все еще стоит и ничего не произошло. — Второй — завхоз, — говорит он хрипло, и ненависть к лысому ублюдку медленно растекается по венам. — А первый — кто? — Сектор, с физмата, — говорит Лиэнг все так же спокойно, — с ними был Томаш, мой товарищ с кафедры. Вы пересекались в кафетерии. Он уже давно втирался в доверие. И Ханзо смотрит на него растерянно, неуверенно, потерянно. Смотрит и медленно до него начинает доходить: — Ты не ломал мой кондиционер, да? Он уже и так знает ответ, но на всякий случай внимательно слушает, когда химик мрачно и ровно отвечает: — Нет. Да быть этого не может, — думает Ханзо и заливается краской. Блять, хана, смерть, гроб. Очки сползают на нос и он поправляет их пальцем. — Ну… мне жаль, — давит из себя он и как-то сдувается весь, будто выкачали воздух. — Простите. — Не слышу, — говорит Лиэнг и подступает ближе, — громче. Ему жарко, долбанный вентилятор не работает, кондиционер еще не установили. Рубашка липнет к спине и рукам, прядки выбившихся из пучка волос — к шее. Он кусает щеку изнутри. Час от часа не легче, — думает Ханзо и говорит: — Я извиняюсь. — Блять, да купи ты себе уже нормальные очки, — цедит Лиэнг и сдергивает их с носа Хасаши, — в чем вообще проблема? И через пару минут, сидя на собственном столе, Ханзо думает: да быть этого не может. Его язык так глубоко у химика в глотке, что нутро пылает адским пламенем, но рубашка больше не липнет к спине, потому что под ней шарят жадные руки. — Еще раз, — низким голосом говорит Куай ему в шею и кусает. Его, оказывается, зовут Куай. — Не слышу. Ах ты сука, — думает Ханзо и отрывает пуговицу с его жилетки. Ликует, торжествует, нахер эту сраную идеальную жилетку под идеальным приталенным пиджаком. Он ему потом еще спорткар поцарапает. Но все же отвечает, захлебываясь, хватая ртом воздух: — Извини… — Уй, блять, матушки-святы, — Джейд, сунувшаяся было в аудиторию, быстро сваливает обратно за дверь и уже оттуда сообщает: — Голуби, блять, дверь на замок закрывайте! Грязноротая зараза.