Стирая грани

***

      Рон уже минут двадцать стоял под душем. Горячая вода, льющаяся сверху, ударяясь о кожу, струйками стекала вниз, разнося по замерзшему после мороза телу приятное тепло. Рон обожал мыться в одиночестве и сейчас был очень рад, что все, кроме непонятно куда девшегося Гарри, уже давно помылись и ушли на обед, оставив его в блаженном одиночестве наслаждаться водными процедурами.       Только принимая душ наедине с собой, Рон мог чувствовать себя спокойно и расслабленно. А когда вокруг мелькали абсолютно голые подтянутые тела сокомандников, Рон всегда ощущал себя крайне некомфортно, ведь в душевой не было перегородок и получается, что все были на виду у всех. Хотя, похоже, кроме Рона это особо никого не смущало. Рон же старался, ни на кого не смотря, помыться как можно быстрее, но взгляд всё равно как назло то и дело натыкался то на чей-то голый зад, то на то, что было с обратной стороны зада, и Рон, краснея до кончиков ушей от неловкости, старался мыться вообще с закрытыми глазами.       В общем, за полтора года игры в гриффиндорской сборной, Рон понял, что идеальный вариант это подольше задержаться на поле после тренировки или матча, чтобы потом иметь возможность спокойно мыться в одиночестве.       «Интересно, Блейз всё еще треплется с этим придурком Смитом?» — возникла мысль в голове. — «Забини же говорил, что они со Смитом не встречаются, так какого тогда пикси этот пуффендуйский урод продолжает таскаться за Блейзом как плешивая собачонка?» — мысленно рассуждал Рон. — «Ещё и колдофото притащил. Откуда оно вообще у Смита взялось? Это он Блейза сфотографировал? И Забини тоже хорош, аж дар речи потерял, придурок!» — Рон нахмурился и, подставив лицо под струи воды, начал тереть его руками, стараясь избавится от раздражающих, вызывающих неуместную злость, мыслей. — «Мне плевать на Смита, плевать на Забини и особенно сильно плевать на то, что там происходит между этими двумя», — четко решил для себя Рон, запуская пальцы в мокрые волосы. — «Меня это не касается… Нет, вот Забини всё-таки сволочь! Ему ведь явно льстит, что это недоумок так за ним увивается!».       Рон уперся лбом в серый, явно видавший лучшие времена, кафель тяжело вздохнул и зажмурился. В груди всё сжималось в тиски так, что вздохнуть было сложно, а злость, не утихая, бежала по венам, и он, замахнувшись, ударил по кафельной стене кулаком, чтобы хоть как-то выплеснуть злость. Боль в руке немного привела его в чувства. Рональд сделал несколько глубоких вдохов и стал мысленно анализировать ход сегодняшней игры, чтобы переключить внимание. Первый гол Блейз забил ему из-под низа, применив финт Висневского. Мозг тут же услужливо предоставил Рону воспоминание, как Блейз, сжимая сильными бедрами свою метлу, быстро, словно фурия, несся к гриффиндорским кольцам, как сексуально на Забини сидит слизеринская форма, повторяя практически каждый контур его тела, как напрягались и перекатывались мышцы Блейза каждый раз, когда он замахивался для броска…       Внизу живота стало тяжелеть, и рука сама потянулась к уже полувозбужденному члену, пока память продолжала подкидывать образы сильного спортивного тела Блейза.       «Интересно, а без одежды он такой же идеальный, как выглядит в ней?» — подумал Рон. К памяти тут же подключилась фантазия, рисуя образ обнаженного Блейза Забини, рука сделала первое поступательное движение…       «Ну целуется Забини точно идеально».              Вспомнился вкус пухлых губ и как страстно они умеют целовать. Движения руки ускорились, с губ Рона слетел тихий стон и параллельно с этим стоном послышался звук открываемой в душевую двери.       Рон перепуганно дернулся, одергивая от возбужденного члена руку, и резко вскинул голову вверх, чуть не впечатавшись носом в кафельную стену. Струи воды ударили ему прямо в лицо, и он, мысленно чертыхаясь, снова стал быстро умываться, очень надеясь, что возбуждение сейчас спадёт, и Гарри ничего не заметит.       — Привет.       Рон так резко повернул голову, что у него хрустнула шея. Отплевываясь от воды и очень надеясь, что ему лишь послышался голос Блейза, он потер руками лицо, а затем взглянул в сторону входа и замер. На входе в душевую стоял голый, если не считать обернутого на бедрах банного полотенца, которое, кстати, висело так низко, что рисковало просто упасть в любую секунду, Блейз Забини.       И, Годрик помоги, он был еще идеальнее, чем Рон представлял себе минуту назад!       Рон, жадно всматриваясь, блуждал взглядом по поджарому телу. Острые ключицы, широкие плечи с перекатами мышц, сильная грудь с темными ареолами сосков. Под оливкового цвета кожей четко просматривались целых шесть кубиков пресса, которые с прокаченными косыми мышцами смотрелись весьма эффектно. Рон просто смотрел, смотрел и смотрел, явно впав в ступор. Даже шум ударяющейся о кафель воды перестал быть слышен. Стоящий теперь уже колом член призывно дернулся, моля, чтобы его коснулся внезапно появившийся объект их фантазий. Конечно, Рон не гей, чтобы возбуждаться, любуясь обнаженным мужским телом, но просто Блейз, чтоб его, Забини, как всегда был исключением. Ведь Мерлин свидетель, Забини сложен как чертов идеал мужчины, да на него даже у евнуха встанет! Поэтому Рон просто стал невинной жертвой обстоятельств, понятно? Согласитесь, если бы рядом с вами оказался Блейз Забини в одном лишь банном полотенце, вы бы тоже слюной изошлись.       Кажется, Блейз прекрасно знал, какое производит впечатление на людей своим сексуальным до дрожи телом, потому что сейчас он, в открытую наблюдая за реакцией Рона, самодовольно улыбался краешком губ, при этом не отказывая себе в удовольствии тоже внимательно рассмотреть стоящего к нему спиной абсолютно нагого Рональда. Взгляд карих глаз лениво блуждал по влажному от льющейся сверху воды, подтянутому благодаря регулярным квиддичным тренировкам телу.       Кожа белая как снег, небольшая родинка в виде сердечка под левой лопаткой, которую тут же захотелось очертить кончиками пальцев, по напряженным мышцам спины бежали вниз струйки воды, оставляя мокрые дорожки, попадая в небольшие ямочки на пояснице, которые Блейз бы с радостью очертил языком. Вода, стекая дальше, бежала вниз по белым, упругим и самым аппетитным в мире ягодицам… Салазар, возможно, заявиться в душ к Рону было не лучшей идеей, поскольку Блейзу хватило буквально полминуты, чтобы возбудиться. Подкачанные ягодицы Рона будто манили его к себе, приглашая их огладить, крепко сжать, шлепнуть, зацеловать, прикусить. Рот наполнился слюной, а пальцы буквально начали зудеть от желания хотя бы коснуться, и Блейз, забывшись, даже сделал пару шагов вперед.       Рывок Блейза заставил Рона наконец выйти из ступора, практически прижаться к стене животом, стыдливо пряча своё возбужденное до предела достоинство от посторонних глаз и ошарашенно закричать.       — Что ты тут забыл?!       Блейз моргнул, замер и наконец оторвал взгляд от пятой точки Рона, поднимая его вверх.       — Я пришел помыться после игры, — стараясь говорить абсолютно невозмутимо, хотя голос слегка понизился от накатившего возбуждения, произнес он. А затем демонстративно сдернул с бедер полотенце и отбросил его на небольшую деревянную лавку, экспонируя себя во всей красе, так сказать.              Со стороны Рона послышался приглушенный вздох, будто ему резко стало не хватать воздуха. И Блейз, вальяжно дефилируя к соседней от Рона душевой, с трудом удержался от очередной довольной усмешки. В отличие от Рона, он ничуть не смущался своего возбуждения, даже наоборот, гордо демонстрировал свой стояк, как знамя. Что поделать, если один взгляд на обнаженного Рональда Уизли действует на Блейза не хуже самого мощного афродизиака.              Рон почувствовал, что его бросило в жар, и, осознав, что пялиться на крупный, возбужденный и абсолютно идеальный по форме член другого парня очень неприлично, тем более, если ты не гей, резко уставился в пол, краснея до кончиков ушей.       — Это, вообще-то, гриффиндорская раздевалка, гений! — раздраженно выпалил Уизли, продолжая таращиться в пол. Его возбуждение по абсолютно неизвестной для Рона причине даже не думало спадать, наоборот, оно уже начало причинять легкую боль.       — Я в курсе, — послышался искрящийся самодовольством голос стоящего теперь справа Блейза. Рон тут же отвернулся так, чтобы опять быть к Блейзу спиной, вызвав смешок у Забини. Послышался звук открывания вентиля и гул старых труб, по которым неслась вода. — Но в нашей душевой сейчас страстно и очень громко мирятся Драко с Поттером, поэтому я не стал им мешать.       О кафель застучали новые струи воды, и Рон, мысленно строго-настрого приказав себе ни за что не опускаться взглядом ниже шеи Блейза, всё же обернулся, тут же встречаясь взглядом с парой карих глаз.       — И ты что, видел, как они… — Рон умолк, так и не закончив, четко ощущая, что краска теперь с лица распространилась и на шею.       — Нет. Мне хватило разбросанной по всей раздевалке гриффиндорской и слизеринской формы с фамилиями Поттер и Малфой и громких стонов, доносящихся сквозь шум воды, — усмехнувшись, ответил Блейз, подставляясь под прогревшуюся воду. — Поэтому я туда даже заходить не стал, а душ принять после такой напряженной игры мне явно стоит.       — Слушай, ты только не пойми неправильно… — Рон поджал губы, стараясь подобрать слова. — Но я не думаю, что нам стоит мыться вместе, учитывая…              Блейз, намочив свои черные как смоль волосы, вопросительно вскинул бровь, будто его член не стоял сейчас как чертова астрономическая башня.              «Годрика ради, смутился бы хотя бы ради приличия», — мысленно возмутился Рон, старательно, но не очень удачно, контролируя свой взгляд.       — Черт, как же приятно встать под горячий душ после того, как продрог до костей на морозе. — Блейз негромко застонал от наслаждения, на мгновение прикрывая глаза. И по телу Рона от этого томного стона побежали мурашки размером с кулак.       — Учитывая твою ориентацию, думаю, мы должны мыться раздельно, — наконец, хоть и не без труда, сумел закончить мысль Уизли.       — А при чем тут моя ориентация? — как ни в чем не бывало поинтересовался Забини, снова бросив на него взгляд.       — Как причем?       — Гарри тоже гей, но вы же моетесь в одной душевой. То, что я гей, не значит, что я буду бросаться на каждого парня, которого вижу. — Блейз повернулся к Рону спиной, теперь демонстрируя сильную спину и свой подкаченный зад и буквально выбивая из головы Рональда все контраргументы этим зрелищем. Нет, ну вот скажите, это вообще нормально?! — Главное, что ты не гей. Я к тебе приставать не стану, поэтому можешь расслабиться. — Оглянулся через плечо Забини, а затем нагло подмигнул и снова отвернулся.              Рон невольно нахмурился, поскольку от этих слов что-то странно сжалось в груди, будто Блейз нанес ему личное оскорбление.       «То, что я гей, не значит, что я буду бросаться на каждого парня, которого вижу», — мысленно перекривлял Рон.              Что это, блядь, должно значить? Он что, типа не во вкусе Забини? Он что, хуже Смита, в конце концов, что к нему даже приставать не хочется?       С трудом подавляя в себе желание подойти и хорошенько двинуть этого слизеринского пижона, нагло ворвавшегося к нему в душевую, Рон тоже резко отвернулся. Хотя подождите, какого, собственно, хрена? Забини же может демонстрировать свой стояк, который, видимо, остался после разговора со Смитом, раз Рон ему абсолютно не кажется привлекательным, во всей красе, ничуть не стесняясь. Так какого тогда боггарта Рон должен отворачиваться, стесняться и жаться к стене в собственной душевой, между прочим?!       Рон, гордо расправив плечи, повернулся к Блейзу лицом и, прикрыв глаза, снова подставил лицо под струи воды, запрещая себе стесняться или краснеть от смущения. Пусть Забини себе думает, что хочет, ты посмотри, приставать он не собирается! Ну и не надо, не больно-то и хотелось.       Блейз внезапно осознал, что так спешил в душ к Рону, что забыл взять с собой хотя бы шампунь. Он повернулся, чтобы попросить его у Рона и замер. Взгляд карих глаз снова лихорадочно забегал по стройному подтянутому телу, изучая Рональда теперь спереди. Изящная шея, вкус кожи, которой Блейз помнил до сих пор, подкаченные грудные мышцы с парой розовых сосков, которые тут же захотелось поласкать языком. Слегка просматривающиеся кубики пресса под молочной кожей. Как раз как любил Блейз, хотя сам он был более спортивным, поскольку мало того, что, будучи капитаном слизеринской сборной, тренировался больше других, так еще и два дня в неделю устраивал в Выручай-комнате, любезно представляющей им всё необходимое, дружеские боксерские спарринги с Драко, Тео и другими желающими… Вообще, о небольшом бойцовском клубе, что Блейз как бы нелегально открыл в стенах школы, уже знали многие студенты, одни участвовали в спаррингах, кто-то просто приходил поглазеть, а некоторые даже делали ставки, и Блейз, будучи слизеринцем, всегда имел с них неплохой процент. Но учителям, как вы понимаете, знать о существовании данного клуба совсем не обязательно.       Хотя, Салазара ради, делайте, что хотите, просто дайте Блейзу еще немного полюбоваться потрясающим телом Рональда Уизли. Струйки воды бегут по молочной коже, спускаясь всё ниже, прямо как и полный огня взгляд Блейза. Они стекают по выступающим тазовым косточкам к бедрам, но всё внимание Блейза сейчас приковано к кое-чему намного более важному.       Возбужденный член размером чуть больше среднего, с аккуратной розовой головкой, буквально манит Блейза к себе, умоляя хотя бы коснуться, и Блейз, чувствуя пожар внутри, держится из последних сил, чтобы не броситься вперед и просто зацеловать каждый миллиметр желанного до дрожи тела во всех незагорелых местах.       Струи горячей воды продолжали литься сверху, наполняя гриффиндорскую душевую клубами пара. Но Рон, несмотря на напускное безразличие к происходящему, уже не наслаждался приятными ощущениями. Он стремился как можно быстрее помыться и просто сбежать. Поскольку какое-то шестое чувство подсказывало ему, что задержись он тут еще немного и может произойти нечто непоправимое. Схватив с полочки шампунь, Рон быстро намылил голову и, не обращая внимание на щиплющую глаза пену, так же быстро начал его смывать. Как только он ополоснул волосы, его плеча коснулась теплая рука, и Рон подпрыгнул как ужаленный.       — Какого…       — Можно у тебя позаимствовать шампунь? — слегка хриплым голосом поинтересовался Блейз. Он стоял так близко, что качнись Рон слегка вперед и можно было бы прижаться к этому сильному возбужденному телу… — Мой шампунь и гель остались у нас в душевой, — будто сквозь вакуум послышался голос Блейза, и Рон слегка тряхнул головой, прогоняя дурацкие неуместные мысли. А затем схватил свой гель для душа, налил немного себе на ладонь и буквально всучил Блейзу сразу и гель, и шампунь.       — Держи, — буркнул Рон и тут же быстро отступил в сторону и отвернулся. Замерев, будто под остолбеней, он слушал хлюпанье удаляющихся шагов, затем плескание воды, когда Забини снова стал под душ, и тихое… пение? Рон удивленно вскинул брови, затем напряг слух, стараясь разобрать, что именно напевает себе под нос Блейз, и ярко улыбнулся, когда понял, что это самая популярная в этом месяце новая песня “Ведуний”, от которой тащились все девчонки. Это тихое слегка фальшивое пение никак не вязалось с тем сексуальным образом, что Рон лицезрел минуту назад. И который теперь прочно засел в его мыслях. В итоге интерес победил смущение, и Рон снова обернулся, но, Мерлин свидетель, лучше бы он этого не делал…       Блейз весь в душистой пене смывал с волос шампунь и делал это так, будто он был звездой и в данный момент снимался в рекламе этого самого шампуня. Ну или, допустим, в какой-нибудь эротической фотосессии для особенно развратных читательниц специальных выпусков “Ведьмополитена”.              Прикрыв глаза, он промывал волосы, продолжая тихонько петь, пока потоки воды уносящие пену омывали его сильное тело. Рон почувствовал, что сердце забилось где-то в горле, его резко бросило в жар, а стоящий колом член снова призывно дернулся, слегка ударяясь о живот и буквально умоляя о разрядке.       Рон снова резко отвернулся и, мысленно ругая себя на чем свет стоит за свою идиотскую любознательность, закусил губу до крови, стараясь хоть так унять возбуждение, поскольку дрочить на Забини при самом Забини было точно плохой идеей.       Тьфу ты, в смысле он, конечно, дрочил бы на образ какой-нибудь хорошенькой девицы с округлыми формами. Просто этот Забини Рону уже всю голову задурил, вот он и оговорился.              Неизвестно, сколько он так стоял под струями душа, как истукан таращась перед собой невидящим взглядом, но вдруг теплая рука снова осторожно коснулась его плеча, выводя из ступора. Рон повернул голову и осознал, что Блейз уже закончил мыться, поскольку его душ был выключен.       — Спасибо, — с мягкой улыбкой, хотя Рон бы скорее назвал её обольстительной, произнес Блейз, возвращая мыльные принадлежности.       Рон растерянно уставился на протянутые ему бутылочки, будто успел забыть, что сам их позаимствовал, затем полностью развернулся к Блейзу лицом, молча кивнул и принял свой шампунь и гель для душа, поставил на полочку и снова обернулся. Но Блейз не сдвинулся с места. Вокруг повисла неловкая тишина, они так и стояли напротив, почти соприкасаясь телами, но при этом не решаясь ни преодолеть эти разделяющие их десять сантиметров, ни уйти или хотя бы отодвинуться друг от друга.       Блейз бросил быстрый взгляд вниз, где красноречиво красовалось возбуждение Рона, которое сейчас находилось совсем близко от его собственного возбуждения.       Ему вдруг так нестерпимо захотелось коснуться Солнышка, что пришлось сжать руки в кулаки, до боли впиваясь ногтями в ладонь. Он снова поднял взгляд вверх и взглянул в синие глаза напротив.       Сейчас Блейз чувствовал себя будто укротитель, стоящий перед диким хищником. Одно неверное движение и это может стать концом, концом их недавно появившиеся еще не до конца окрепшей дружбы, концом всему тому, что он старательно выстраивал последние пару недель.       Вот только глаза Рона смотрели так, что сердце замирало. Полный желания, похоти, страсти и одновременно страха и нерешительности взгляд, заставил все внутренности Блейза сжаться в комок, будто перед прыжком с метлы, а затем Солнышко сделал то, за что Блейз будет благодарить Мерлина до конца жизни.       Рон бросил взгляд на рот Блейза и резко качнулся вперёд. Впечатываясь во влажные пухлые губы, но не успел Блейз ответить на поцелуй или хотя бы обрадоваться, как Рон так же резко отстранился.       — О, Мерлин, я… — сбивчиво залепетал он, синие глаза были полны ужаса, будто Рон сам не мог поверить в то, что сделал только что. — Я не должен был… Извини, я… не… Это слу…       — Ох, хватит болтать, — перебил Блейз и, решительно положив ладонь Рону на затылок, запустил пальцы в мокрые рыжие волосы и дернул Уизли на себя, сам впиваясь в мягкие губы требовательный поцелуем. С губ Рона слетел странный звук: что-то между перепуганным писком и стоном облегчения, а затем он, будто отпуская себя, прижался к Блейзу как можно крепче, и стал отвечать на поцелуй.       Просто потому что сейчас хотелось быть как можно ближе, буквально слиться с Блейзом, проникнуть ему под кожу, просто потому что Рону казалось, что он если не почувствует вкус этих потрясающих губ на своих сейчас же, то просто умрет на месте. Мозг будто отключился, решив позже разобраться со всем, что в эту минуту творило глупое сердце. Вот так просто в одно мгновение из головы выветрились все мысли и принципы, которых Рон так старательно придерживался, остались лишь нереальное желание и бегущая по венам страсть. Рон, почувствовав, как Блейз застонал ему в рот от облегчения, обвил руками его шею, продолжая исступленно целовать и наслаждаясь ответными ласками губ и умелого языка.       Сердце билось в груди как ненормальное, легкие жгло от нехватки кислорода, и Рон решил, что раз он уже переступил все грани дозволенного, то ограничиваться одним поцелуем точно не стоит. С новым стоном он как изголодавшийся зверь набросился на шею Блейза, слегка прикусывая и тут же лаская языком потрясающую на вкус кожу, оставляя на ней свои метки и чувствуя от этого какое-то странное извращённое удовольствие, будто зверь внутри него, который до этого бесновался, ломая изнутри грудную клетку, наконец получил своё. Руки же в это время лихорадочно блуждали по сильному телу, оглаживая сильные плечи, спину и рельефный пресс, но всё же не решаясь спуститься ниже.       Блейз практически плавился от этих грубоватых ласк и касаний, он, прикрыв глаза от наслаждения, слегка запрокинул голову, уперевшись макушкой в мокрый кафель, тем самым давая губам и языку Рона больше пространства для маневра, позволяя Солнышку впиваться в себя пальцами и зубами, жадно зацеловывая шею. Рон переключился на грудь Блейза, кажется, задавшись целью зацеловать его всего. Но несмотря на страсть, похоть и одновременно нереальное счастье, затмевающее рассудок, Блейз не мог не заметить, что Рон старательно избегает зоны бедер и, соответственно, всего того, что находилось ниже, что было очень, очень и очень плохо, учитывая, что возбужденный до предела член болезненно ныл, оставаясь без внимания, а Блейз не решался направить руки Рона ниже, дико боясь, что этого будет достаточно, чтобы тараканы в голове Рона, яро болеющие за традиционные “единственно правильные” устои общества, снова активизируются, и всё тут же закончится, так и не начавшись.       Спустившись до пупка Блейза поцелуями, Рон вдруг замер, и сердце Блейза замерло вместе с ним. Он посмотрел вниз и встретился взглядом с ярко-синими затуманенными страстью глазами, в которых, несмотря на всё происходящее, плескался страх. Рон явно не решался заходить дальше, более того, Блейз буквально видел, как с каждой долей секунды страх и сомнение в глазах Рона всё больше перевешивали желание и страсть.              Рональд бросил быстрый взгляд на возбуждение Блейза, член тут же призывно дернулся, от чего Рон сглотнул, слегка отодвинулся и снова взглянул в лицо Блейза, теперь страха и нерешительности во взгляде было ещё больше.       «Пиздец, просто потрясающе…» — Блейзу захотелось завыть от досады.       Но Салазар свидетель, он ни за что не мог позволить всему закончиться так быстро, тем более после того, как Блейз буквально изнывал от желания две недели, регулярно фантазируя о том, как именно будет происходить их с Солнышком первый раз. Не давая Рону времени на то, чтобы накрутить себя ещё больше или вообще сбежать, Блейз резко дернул его вверх и впился в губы требовательным поцелуем, Рон ответил не сразу, пару секунд он просто позволял себя целовать, а затем, к большому облегчению Блейза, желание Рона снова победило его идиотские принципы. Блейз поощрительно застонал ему в рот и слегка потянул за нижнюю губу, когда Рон снова ответил на поцелуй, и его руки опять начали блуждать по телу Блейза, пусть и не так уверенно, как раньше.       Блейз проник языком в желанный до одури рот, углубляя поцелуй и параллельно разворачиваясь так, что теперь Рон оказался прижат спиной к кафельной стене. Блейз, не церемонясь, стал оглаживать поджарое тело, то и дело задевая пальцами горошины сосков и чувствуя, как в груди напротив в сумасшедшем ритме заходится сердце. Рон задрожал от удовольствия, разжигая в Блейзе еще большее желание, хотя, казалось, куда уж больше.              Оторвавшись от потрясающих губ, Блейз, слегка прикусив подбородок, оставил несколько поцелуев на шее и ключицах, затем припал ртом к одному из сосков Рона и начал играть с ним языком.       Будь его воля, он бы зацеловывал и вылизывал Солнышко везде часами, заставляя плавиться от наслаждения и умолять о большем, но сейчас Блейзу казалось, что время играет против него и что просто поцелуев будет недостаточно, чтобы удержать Рона рядом. Нужно было действовать быстро и эффективно, чтобы Уизли стонал во весь голос, чтобы ему так понравилось, что он захотел снова, чтобы не смог больше обходится без ласк Блейза. Возможно, это прозвучит эгоистично, но Блейз буквально жаждал, чтобы Рональд Уизли стал зависим от него так же, как уже был зависим сам Блейз.              Он слегка прикусил чувствительный сосок, параллельно лаская пальцами другой, и наградой ему стал тихий стон, сорвавшийся с губ Рона, который тут же был прерван ещё одним более громким, когда рука Блейза опустилась на эрекцию Рона и сделала резкое поступательное движение. Рон вцепился дрожащей рукой в запястье Блейза, останавливая.       — Что ты… делаешь? — голос Уизли был таким потрясающе низким и хриплым от возбуждения, что у Блейза ехала крыша. Он с опаской взглянул в синие глаза, но, к большому облегчению, в противовес сказанным словам не увидел в них ни одной эмоции, которая говорила бы, что Рону это не нравится. Наоборот, зрачки были расширены от возбуждения, на щеках играл обворожительный румянец, а ресницы дрожали, впрочем, как и сам Рон.       — Просто хочу доставить тебе удовольствие, — голос абсолютно не слушался, и Блейз, не обращая внимание на вцепившеюся в его запястья руку, снова задвигал кистью по длине члена, каждый раз оглаживая подушечкой большого пальца чувствительную головку. Рон напрягся всем телом и сильно закусил губу, стараясь подавить стон, но он всё равно вырвался из горла.       Блейз же просто жаждал сломать последние границы Рона, заставить его проявить все свои истинные чувства и эмоции, перестать сдерживаться, отпустить себя. Ведь член Уизли стоял как чертова эйфелева башня и сочился смазкой так, что у Блейза рот наполнился слюной, но при этом Рон всё еще был зажат и скован. Блейз слегка изменил угол направления руки и перешел на подкручивающие движения. Похоже, это вышибло последние частички здравомыслия из Рона, поскольку он убрал свою руку с запястья и, уткнувшись Блейзу в изгиб шеи, громко застонал, сдаваясь на волю победителя, позволяя Забини делать всё, чего они оба на самом деле жаждали.       И Блейз сделал. Он, продолжая активно двигать рукой, прижался к Рону всем телом, упираясь своим возбуждением ему в бедро и стал целовать его шею, слегка прикусывая и оставляя багровые метки. Из груди Рона снова вырвался стон, он задрожал еще сильнее и вцепился одной рукой в плечо Блейза, а пальцы второй руки снова зарылись в темные мокрые пряди на затылке, прижимая чужую голову теснее к своей шее.       Блейз, не отрываясь от вкусной шеи, начал тереться своим возбуждением о бедро Рона, поскольку терпеть зудяще-ноющее чувство с легкой примесью боли совсем не было сил. Вдруг ладонь Рона накрыла его член, сжимая ствол в кольцо и начала рвано двигаться, а затем вообще стала копировать движения руки самого Блейза.              Теперь застонали оба, громко и чувственно. Потоки воды лились на них сверху, но никто не обращал на это никакого внимания. Губы снова столкнулись в жадном поцелуе. Впиваясь друг в друга, посасывая и прикусывая, они целовались с каким-то первобытным голодом, синхронно двигая руками и даря нереальное удовольствие друг другу.       Это было так охуительно хорошо, так нереально потрясающе, что Блейз, будучи возбужденным до искр из глаз, не выдержал первым, с гортанным стоном он, дрожа всем телом, сорвался в пучину оргазма, обрызгивая своим семенем руку и бедро Рона и вызывая у него новый поощрительный стон, хотя всю сперму тут же смыла вода.       Кровь стучала в висках, сердце билось как ненормальное, а ноги дрожали, пока по телу проносились волны нереального удовольствия. Удовольствия, которое ему доставил никто иной как Рональд Уизли. Но сам Рон еще не финишировал, поэтому Блейз, несмотря на собственный оргазм, даже не думал останавливаться. Он сбавил темп движения собственной руки, и с губ Рона тут же слетел разочарованный стон. Блейз не сдержал улыбки, тяжело дыша, он втянул в рот нижнюю пухлую губу Рона и слегка пососал.       — Сейчас, сейчас, моё Солнышко, — сбивчиво прошептал он в самые губы, всё ещё переживая отголоски оргазма, а затем слегка сдвинул Рона в сторону, чтобы льющаяся сверху вода не мешала, и быстро, чтобы у Уизли не было времени начать думать и анализировать, насколько это по его меркам правильно, опустился на колени и вобрал розовую головку члена в рот.       Слетевший с губ Рона стон был чувственным с нотками какого-то удивления, будто он не ожидал, что это настолько приятно, когда кто-то делает тебе минет. Блейз снова подключил руку, при этом не забывая ласкать языком чувствительную уздечку, и Рональд, рвано хватая ртом воздух, лихорадочно вцепился пальцами ему в плечи, чтобы не упасть, а Блейз, вобрав член поглубже, застонал от удовольствия, пуская горловые вибрации и заставляя Рона стонать теперь уже во все горло.       Горячая вода продолжала литься сверху, ударяясь о кафель и наполняя душевую паром. Рон, шальным от дикого возбуждения взглядом, во все глаза следил за Блейзом, который, стоя перед ним на коленях, одной рукой придерживал его бедро, фиксируя на месте, а второй умело ласкал основание пениса и, будто одержимый, прикрыв от удовольствия глаза и слегка постанывая, сосал член Рона так, словно никогда не пробовал ничего вкуснее.       Умелые пальцы в совокупности с проворным языком дарили невероятное, феерическое, божественное удовольствие… Да таких слов еще не придумали, чтобы описать, насколько это кайфово. Годрик свидетель, Рон никогда даже близко ничего подобного не испытывал. И сейчас он был готов буквально молиться Мерлину на Блейза Забини и его потрясающий рот, лишь бы тот не останавливался.       Надо же, как странно получалось. На коленях стоял Блейз, а покорённым, жаждущим, зависимым, отчаянно нуждающимся и готовым умолять, чтобы это никогда не заканчивалось, чувствовал себя Рон.       Конечно, Рону не было с кем сравнивать, если честно, так как несмотря на то, что ему уже почти девятнадцать, это был первый минет в его жизни, но с тем, что Блейз делал всё очень умело и знаючи, буквально заставляя Рона сходить с ума каждым касанием языка, сложно было поспорить.       Смотря на то, как Блейз виртуозно, словно пенис Рона был чертовой флейтой, работает ртом, нельзя было не задуматься, где он этому научился. И стоило Рону об этом подумать, как злость тут же вспыхнула в груди, мешаясь с возбуждением, поскольку сознание сразу нарисовало образ ублюдка Смита. Его Забини тоже так ублажал, интересно?       — Блейз… — сиплым голосом позвал Рон, но явно кайфующий от своего занятия Забини ничего не услышал.       Рон, не выдержав, запустил пальцы в темные мокрые волосы и потянул вверх, привлекая к себе внимание. Непонятно почему, но ему вдруг стало жизненно необходимо знать, занимался ли Блейз чем-то подобным со Смитом.       Блейз, почувствовав, как его потянули за волосы, открыл глаза и поднял взгляд вверх, член Рона уже слегка пульсировал у него во рту, оповещая о скором оргазме, но синие глаза при этом почему-то смотрели требовательно и зло.       — Ты делал такое со Смитом? — хриплым от нереального возбуждения голосом поинтересовался Рон.       Блейз, услышав требовательный вопрос, сбавил темп и вытащил член изо рта.       — Что? — переспросил он, продолжая двигать рукой по всей длине члена и подумав, что ему просто послышалось.              Рон на мгновение закусил губу от приятных ощущений, когда ловкие пальцы Забини очень умело закружили по уретре. Он крепче сжал пряди в кулаке и, смотря сверху вниз, повторил вопрос.       — Я спросил, делал ли ты минет Смиту? — сквозь зубы не хуже василиска прошипел он, взгляд синих глаз буквально искрил, обещая моментальную смерть, если ответ, не дай Мерлин, будет положительным. И эта явная ревность Солнышка заставила сердце Блейза сжиматься в груди от счастья, умиления и приятного тепла, поскольку Блейз всегда считал, что ревность является знаком высшей привязанности к человеку. Ведь мы не будем ревновать кого попало, верно? Ревнуют только тех, кто очень дорог, кого не хочется ни с кем делить и кого боятся потерять.       — Успокойся, Солнышко, — ярко улыбнулся Блейз, — между нами ничего нет, мы с ним даже не целовались. — От этих слов Рон почувствовал волну нереального облегчения, но предпочел не думать, чем это вызвано. — Давай, кончи для меня... — произносит Блейз, игриво подмигнув, и снова вбирает член в рот до основания, а затем начинает двигать головой, тут же беря активный темп, тем самым выбивая из легких Рона весь кислород и способность думать о чем-либо, заставляя сосредоточиться лишь на нереальных ощущениях, которые ему сейчас дарил греховный рот Блейза Забини.       Блейз, активно работая ртом, продолжает смотреть на Рона из-под густых ресниц, чертовски похотливо и ангельски невинно одновременно.       — Черт… Эти твои ресницы… — выстанывает Рон, запуская обе руки во влажные мягкие пряди и слегка двигая бедрами навстречу. — Они… сводят меня с ума…       Блейз самодовольно усмехнулся одним лишь взглядом, втянул щеки, создавая ртом вакуум, и, Годрик помоги, как же это невероятно охуенно. Этой своей манипуляцией он заставил все внутренности Рона скручиваться, от волны нереального, потрясающего, лучшего в жизни оргазма, который, зародившись где-то внизу живота, сейчас активно нарастая, бежал по венам, словно тайфун. Рон сильно дернулся, когда всё тело начало содрогаться от легких судорог и ударился головой о кафель, перед глазами всё поплыло, мир будто сжался только до внутренних ярких ощущений, пока он громко стонал от наслаждения, изливаясь Блейзу в рот и чувствуя, что сейчас буквально каждая клеточка его тела трепещет от восторга…       Блейз с хлюпающим звуком вытащил всё ещё слегка пульсирующий член изо рта и, оставив на тазобедренной косточке чувственный поцелуй, поднялся на ноги.       Рон, тяжело дыша, так и стоял, привалившись к стене с закрытыми глазами.       Равносильно с тем, как утихал оргазм, на его плечи ложилась ужасная неподъемная реальность. Он только что дрочил другому парню, доведя его до оргазма, после чего этот самый парень сделал ему потрясающий минет, заставив кончить себе в рот. Все это никак не вписывается в рамки дозволенного…       Рон буквально оцепенел от осознания произошедшего. Вся эйфория от оргазма бесследно исчезла. Сердце снова билось в груди как ненормальное, только на этот раз от вихрем накрывающего страха, стыда и чувства собственной ничтожности… Рон внезапно понял, что даже открыть глаза не может, чтобы взглянуть на Блейза, не то что пошевелиться.       — Солнышко…              Мягкие губы коснулись его плеча, оставляя нежный поцелуй и заставляя слегка вздрогнуть. А Рональд вдруг с ужасом осознал, что готов разрыдаться. Глаза были полные слёз, открой он их и солёные дорожки тут же побегут по щекам. Ведь как бы потрясающе ему не было минуту назад, сейчас было в миллион раз хуже. Злость на самого себя, паника и дикий ужас накрывали с головой. Ведь он умудрился вернуться к тому, о чем зарекся даже думать почти четыре года назад. Более того, сейчас всё было намного хуже, чем тогда, сейчас он буквально с головой окунулся в то, о чём так старательно пытался забыть все эти годы и самое ужасное, что ему это дико, нереально понравилось…       — Солнышко, эй, ты как? — послышался полный нежности голос, и Рон почувствовал, как костяшки пальцев Блейза трепетно очертили его скулу.       «Мне нужно уйти отсюда», — было единственной четкой мыслью среди хаоса бередящих душу чувств и эмоций. — «Скорее!»       Рон практически оттолкнул Блейза, сделал на ощупь пару быстрых шагов в сторону, подставил лицо под продолжающую бежать воду и только потом позволил всем слезам, стоящим в глазах, смешиваясь с водой, скатиться по щекам так, чтобы Блейз ничего не заметил.       Он, четко ощущая на себе пронзительный взгляд карих глаз, стал быстро умываться, а затем выключил кран и просто бросился на выход из душевой. Но Блейз, будто предвидя это, преградил ему дорогу.       — Не хочешь поговорить о происшедшем? — спокойно, но всё же требовательно предложил он. — Пожалуйста, не убегай от меня.       Рон нахмурился и весь напрягся так, будто ему предстояло драться за свою свободу. И Годрик свидетель, если Блейз сейчас же не уберется с дороги, то так оно и будет.       — Я не убегаю! Нам не о чем говорить, дай мне пройти.       — А по-моему нам есть о чем поговорить.       — А по-моему тебе лучше сейчас свалить, — почти прорычал Рон, впиваясь в лицо напротив убийственным взглядом. — То, что сейчас произошло, ничего не значит. Я не гей! Не гей, ясно?! — прокричал он, выходя из себя и снова чувствуя запоздалый стыд за содеянное.       — Хорошо, ты не гей, — снисходительно ответил Блейз, смотря своими карими омутами, кажется, Рону в самую душу. — Я не говорил, что считаю тебя геем. — Сейчас они напоминали две полярности, казалось, чем сильнее Рон выходил из себя, тем спокойней и понимающей становился Блейз. — Но всё же, я думаю, нам стоит обсудить то, что сейчас произошло.       — Нечего нам обсуждать! — Рон сжал руки в кулаки, резко захотелось придушить Забини за его невозмутимое спокойствие. — Я уже сказал, это получилось случайно и больше никогда не повторится. И если ты посмеешь кому-нибудь проболтаться об этом, — вот теперь в глазах Рона действительно легко читался не просто страх, а ужас и, пожалуй, ярость, — то я тебя просто…       — Я не собираюсь никому ничего рассказывать, клянусь, — четко и размеренно произнес Блейз.       — Отлично, потому что тут не о чем рассказывать, — ледяным тоном отчеканил Рон. — Вообще забудь о том, что тут сейчас было.       А затем быстро обогнул Блейза и так, будто за ним гналась стая гончих, выскочил за дверь.