***
Дни шли очень медленно, Роберт пытался связаться с Гровсом, но последний попросту не брал трубку телефона. Кеннет Николс доставал ученого, пытался узнать подробности испытания, даже пару раз звал Оппенгеймера выпить виски, но физик попросту отказывался. Тому причиной были его мысли о Барбаре. Он ненароком подслушал разговор её и его жены Китти и был немного даже опечален разговором двух девушек. Китти имела полное право на ревность, как и Барбара имела полное право на ложь. Оппенгеймер пытался поставить теорию о расщеплении нейтронов под воздействием сильного дождя, но попросту не мог. Не сопоставлялись факторы постоянных коэффициентов, то формула не работала как нужно, то от раздумий его отвлекала жена и так далее тому подобное. Полностью потеряв надежду, Роберт сказал, что поедет навестить Эйнштейна, взяв с собой Барбару. — Куда мы едем? — спросила девушка, рассматривая виды. Она была одета в оранжевое драпированное платье, что предоставила также Китти. Роберту нравилось то, как это платье сидит на Барби, ибо его жене не шли такие яркие цвета, а вот Барбаре — да. Ей шло всё. Также, чтобы не привлекать внимания, Барбара надела сверху платочек и солнцезащитные очки. Так она была менее привлекательной, но Оппенгеймер лишь улыбался, когда смотрел на неё в таком виде. Если честно, это не её стиль, но всё же Барбара выглядела суперски. И Роберту это нравилось. — К моему старому знакомому. Он нам поможет, — Оппенгеймер улыбнулся. Он не мог понять, как нейтроны могли быть связаны с перемещением Барби, но раз уж он не понял — значит поймет ум посильнее. Парочка ехала настолько долго, что девушка мягко засопела, пока они не попали в очередную ямку. Барбара проснулась, не на шутку испугалась, хотя раньше с ней такого не приключалось. Она понимала, что чем больше она находится в этом мире, тем сильнее она начинает быть похожей на людей. Ей это нравилось, поскольку она могла понять Роберта, мотивы мужчины и просто быть рядом, пока он пытается придумать способ, как девушке отсюда выбраться. По приезду, Барбара вышла и перед собой увидела двухэтажный дом на огромной территории: с небольшим озерком, лавочками и сквером. Ей нравились такие виды, нравилось смотреть на эту растительность, что не скажешь о Лос-Аламосе. Нравилось чувствовать себя живой и вдыхать этот чистый воздух, осязать его. Она кратко посмотрела на Роберта и он лишь одним кивком головы велел ей направиться первой и постучать в дверь безупречно-таинственного домик. — Д-да? — на пороге стоял низкий мужчина, чуть с животом и в нелепой прическе: его волосы были неряшливы, словно он только что проснулся после долгого и тяжелого сна. Его волосы были седыми, как и густые-смешные усы. Мужчина улыбнулся, когда за Барбарой увидел Роберта. — Здравствуй, — сказал Оппенгеймер, — Можно мы войдем? — Ах, да, Роб… входите. — ответил Эйнштейн и провел взглядом сначала Барбару, а потом Роберта. Нет, Альберту не было интересно что это за девушка, поскольку ученый знал о интрижках коллеги и порой закрывал на это глаза. Но вот то, что его очередная пассия такая красотка, не похожая на остальных девушек в этом городе, он не ожидал. Однако, от такого человека, как Роберт Джулиус Оппенгеймер можно было ожидать всё. Эйнштейн заварил парочке травянистый чай и угостил их печеньем с шоколадом. Барбара откусила кусочек прекрасного сладкого теста и изумилась от столь невероятно вкусного чувства. Она прежде никогда не пробовала подобную выпечку. — Мы по делу, — начал Роберт, сняв свою шляпу и из внутреннего кармана пиджака вытащил скомканный лист бумаги, вырванный из его тетради. На листе было сотни разных формул, задач, чертеж атомной бомбы в уменьшенном масштабе. Оппенгеймер протянул сверток бумаги коллеге, и, Альберт посмотрев на формулы, сказал: — Так значит, она попаданка? — Эйнштейн мягко улыбнулся, запив чаем. Барбара и Роберт переглянулись между собой. Физик знал, что такой человек, как Альберт Эйнштейн сразу обо всем догадается, но не так быстро. Однако Барби была насторожена, ибо начала понимать влияние Альберта. — Откуда вы узнали? — спросила Барбара, а мужчины улыбнулись на непонимание девушки. Сейчас она даже чувствовала себя как-то ущербно, по сравнению с этими учеными. Действительно, ведь Барби даже не училась в школе и институте. — Ты пахнешь по-другому, — отрезал Альберт, — Не так, как этот город. Да и выглядишь по-другому. У женщин в твоем возрасте уже есть дети, а ты не похожа на ту, которая вынашивала ребенка. У тебя безупречно ровные и белые зубы, а это редкость и тем более походы к стоматологу может позволить не каждый. Твои волосы натурально блондинистые и в очень хорошем качестве; любая другая девушка тратила бы сотни долларов, чтобы ухаживать за волосами и держать их в порядке, а ты родилась такой. Ты даже говоришь по-другому, с неким ребяческим акцентом, но многие дамы в таком возрасте поняли суть сего бытия и стараются быть серьезными, — ученый потер переносицу и нацепил добрый оскал, он не выглядел как враг и не был врагом для Роберта и Барбары. — Я сначала подумал, что ты какая-нибудь богатая дамочка, — добавил Эйнштейн, откусив кусочек душистого печенья, — Но, богатые дамочки не ходят с учеными по делам. Поэтому, ты — попаданка. — Странно, — Роберт вмешался в монолог Альберта, — Ты больше веришь в фантастическое, нежели в то, что она просто аристократка. — Ты женат на Китти и явно после неё не хотел бы ещё одну женщину-аристократку, поэтому я свел свои предположения в одно большое. Если я прав, я рад. Роберт выдохнул, ему хотелось бы всего, но не того, что Барбара попаданка. Порой, он думал о её возвращении в Барбилэнд и вовсе не хотел расставаться со столь милой девушкой, что как лучик солнца упал на такой хмурый и серый Лос-Аламос. И Оппенгеймер вместе с Барби пересказали всё, о чем знают: как она попала сюда, что во время взрыва был не стихавший ливень, что при прикосновениях между их телами проходит незначительный электрический ток, что Барбара мало по малу становится человеком, переменяв все привычки и естественные потребности. Эйнштейн после их рассказала на минуту задумался, иногда поглядывая на листок бумаги, что в начале ему протянул Роберт. Он и смотрел на Барбару, изучая её и ведь правда — она человек, но не такой, как мы все и это изумляло, удивляло и приводило в бесконечно проницательный шок. Альберт погладил свои усы и потом налил себе ещё чая, предложив Барбаре и Роберту, но последние отказались. — Судя по всему, во время дождя реакции нейтронов прошли не так, как требовалось ожидать. Они расщепились настолько, что открыли проход в квантовый мир, в котором жила Барбара. Этот мир не виден обычным людям, нам, он за пределами реальности и там всё идет не так, как у нас. Могу предположить, что таким способом есть и другие миры, о которых мы не знаем и узнаем только через тысячи лет, когда физика дойдет до своего предела, но дойдет ли она? — спросил Альберт, он снова улыбнулся, снова выпил глоточек жгучего чая, — А электрический ток это процесс или же вывод протонов и электронов, ведь нейтроны не имеют электрического заряда. Плутоний и уран — основы твоей бомбы, Роберт, они хорошо реагируют с определенной температурой воды. Скорее всего, из-за реакций плутония с водой и расщепления нейтрона открылся проход в квантовый мир, откуда пришла Барбара. Из-за резкого скачка с одного мира в другой, в ней остались частички протонов и электронов, что несла с собой бомба, поэтому при прикосновениях вы вдвоем чувствуете электрический ток… А как вернуть её обратно, думаю, повторить процесс, только задом наперед. — В смысле? — спросил Роберт. У него было столько вопросов к Эйнштейну, но мучал только этот: как это задом наперед? — Бомба же взрывается, а вам нужно уже взорвавшуюся бомбу привести в изначальный покой. Как это сделать — я не знаю. Нужны технологии далеко не нашего времени… — Мне что, создать машину времени? — Если сможешь, создай, — ученый посмеялся, — Но не медлите с возвращением, ибо квантовый мир — серьезная штука. Мы не знаем, чем может обернуться её времяпровождение в нашем мире. — Альберт, — обратился Роберт, — Ты знаешь о физике больше, чем я, ведь я просто теоретик, а у тебя была теория о пространственно-временном континууме. — Но, ты ведь отец атомной бомбы, — Эйнштейн усмехнулся, — Хочешь, чтобы я помог вам? — Да. Альберт задумался. Это его шанс узнать о физике намного дальше и глубже, чем он мог себе представить, тем более, ему была интересна компания Барбары, поэтому без всяких плохих намерений он ответил: — Я согласен. Приеду в Лос-Аламос на поезде, не хочу отсиживать столько времени в машине. — Будем ждать, — ответил Роберт. Парочка попрощалась с физиком и направились к машине, но сделать им этого не удалось, поскольку рядом с ней стояло два человека в черной форме. Оппенгеймер удивился. — Чем могу помочь? — спросил Роберт. — ФБР. - сказал один из людей и вместе со вторым достали свои удостоверения. - Мы по приказу Льюиса Штрауса. У мистера Штрауса есть к вам вопросы. Пройдемте в нашу машину, мистер Оппенгеймер и миссис… — Барбара, — сказала она, улыбнувшись. Роберт не понимал одного: что хочет от него Штраус, зачем он затеял эту игру и ведется ли за ними слежка, раз эти парни узнали о местоположении Роберта в таком огромном городе. Этого всего было не понятно, у него даже и времени на раздумья не было, поскольку он сразу вместе с Барбарой направились за людьми и сели в их черную бентли. Дорога была не такой длинной, как тревожной. Оппенгеймер переживал больше не за себя, а за Барбару, ведь девушка только пару дней в его мире, но её уже везут в непонятном для неё направлении и хотят от неё непонятно что. Боялся, что она разочаруется, обидится или куда хуже — затаит злобу на Оппенгеймера, что последний никак не хотел допускать. Его терзали и личные мотивы, и мотивы насчет физики, и всё прочее, но только не потерять её положение к нему. Только не это. Они приехали по указанному адресу через полчаса. В машине никто не разговаривал и было чувство, что Роберта везут на повешение, как и Барбару тоже. Мужчина даже усмехнулся про себя, поскольку умерев вместе с Барбарой не было так печально, как умереть в одиночестве. Сначала вышли мужчины, а за ними Роберт и Барбара. Перед ними открылся многоэтажный жилой дом, в котором могли располагаться разные офисы компаний, штабы или просто квартирки. В одной из таких квартир жил Льюис Штраус. Роберт и Барбара держались позади странных мужчин, ибо идти спереди им не позволили. Этот район не был известен Роберту, поэтому он не предпринял никаких способов побега. — Я давно хотела спросить, — осмелилась Барби, — Кто такой Штраус? — Мой знакомый, с которым у нас сложные отношения, — сказал Роберт, — Не бойся, он ничего нам не сделает. — А мне кажется наоборот, — руки девушки дрожали, а глаза бегали со стороны в сторону. Она была похожа на потерявшегося котенка, который отстал от своей мамы и ждет спасения. Тогда, наплевав на все опасения, Роберт взял за руку Барбару, переплетя их пальцы между собой. Было больно им двоим, но уже не так страшно. Чувства, что в тебе взрываются целый десяток бомб было не только у Роберта, но у Барбары тоже. Она стиснула свои зубы, взяв покрепче руку Оппенгеймера и со жгучей, но уже привыкшей болью держала его, осязала его, как никогда прежде. Ей были непонятны те эмоции и чувства, что сейчас проходили по ней электрическим зарядом. Она чувствовала себя особенной, не такой, как с Кеном и другими Кенами раньше. Роберт был не таким, как другие мужчины, которых она видела и его руки стали родными, даже настолько, что не хотелось отпускать. Внизу её живота что-то завязалось в тугой узел и, она прочистив горло, сказала: — Боль терпима, да? — Терпима, Барбара, — он взглянул в её глаза, найдя самого себя и искренне улыбнулся, позабыв в этот момент, что его буквально ведут в логово старого незабытого врага. Спасало только то, что Барбара была с ним, но и втягивать девушку в его дела со Штраусом никак не хотелось, однако, она вовсе не была против. — Мы дошли, — ответил один из мужчин и открыл дверь, пропустив парочку, что до сих пор держалась за руки, во внутрь. Квартирка Льюиса была большой, выходила на солнечную часть, поэтому она была светлой, в молочных тонах. На стенах располагались полочки со всевозможными книгами о политике и одна из этих полок отличалась: на ней было фото с супругой Льюиса и рядом фотография с его коллегами. Под ногами мягкий бархатный ковер, что обычный человек вряд-ли мог себе позволить, а вот такой человек, как Льюис — наверняка. Квартирка была очень уютной, видимо Штраус старался над интерьером. — Роберт Оппенгеймер, — к физику и девушке вышел сам Штраус. Он был в обычной рубашке с кожаными подтяжками и широких брюках, седые волосы как всегда зачесаны назад, а на переносице небольшие очки для зрения. Льюис расправил широко руки и искусно улыбнулся гостям, — И рядом очаровательная… Барбара. — Как вы… — перебила девушка, но Роберт аккуратно дернул её за платье, якобы не продолжать разговор дальше. — Не стесняйтесь. Располагайтесь как дома, — сказал Льюис и велел своим людям выйти в подъезд. Мужчина поправил подтяжки и сел на диван, дожидаясь гостей. Роберт сел напротив него, на черное кресло, а Барбара на такое же кресло рядом. — Что ты хотел? — с усталостью в голосе спросил Роберт и увидел на столешнице журнал Time с его фото и подпись: «Отец атомной бомбы», — Что это? — Не вышедший журнал, — Штраус усмехнулся, — Пока что, это только первоначальный вариант. — Ясно, — ответил физик, — Что хотел? — Охрана в Лос-Аламосе настолько болтливая, что уже в Манхеттене обсуждают твои похождения с этой девушкой, — Штраус облизнул губы и посмотрел в глаза Барбары, — Барбара. — Да? — отозвалась попаданка. — Откуда ты, Барбара? — Она из Нью-Джерси, Принстон, — ответил Роберт, поскольку знал, что Барбара не сможет сказать откуда она или придумает что-нибудь, а ведь Штраус политик. — И что её привело в Лос-Аламос? — Она… бухгалтер, — Роберт посмотрел на Барбару. Одним лишь взглядом он сказал ей: «Ничего не говори, говорить буду я». — И ты завел интрижку с бухгалтером… А Китти в курсе? — В курсе, — сухо произнес Роберт, — Слушай, если твои люди привезли меня сюда ради обсуждения моей личной жизни, то ты мог позвонить мне и я бы тебе рассказал о скелетах в моем шкафу, но вот твои вот эти беседы, твоя вот эта монотонность меня уже заебала, — было понятно, что Оппенгеймер очень раздражался от одного лишь присутствия Штрауса. — Оу, я мог не приглашать тебя, раз ты такой нервный, но поясни-ка мне, какого черта девчонка появилась на месте взрыва? И не спрашивай, откуда я знаю. Лесли очень разговорчивый, особенно под нужной выпивкой, — Льюис истошно усмехнулся, подправив свои очки. — Во первых, Барбара очень любопытная. Она лишь пришла посмотреть и её арестовала охрана, поскольку они не знали о ней. Во вторых, я нервный потому что твои люди буквально нас похитили. Этого достаточно? — Достаточно, — ответил Льюис, — Твой брат Фрэнк, устраивает торжество в честь своей свадьбы. Заходил, чтобы я передал тебе приглашение. — А почему он не сказал мне лично? — удивился Оппенгеймер. — Думал, что ты занят. — Ясно.***
Разговор со Штраусом дал понять, что эта подлая скотина знает обо всем, а значит попробует использовать эту информацию в свою пользу. Оппенгеймер понимал, что ещё нахождение в Лос-Аламосе под напором Кеннета Николса давило на него и он решил, что снимет квартирку в Бруклине, в которой могла бы жить Барбара и находится их штаб с Эйнштейном и другими учеными. А чтобы не было подозрений, он заберет Китти с детьми и поселит их в квартиру по соседству. Средств у Роберта хватало на такую авантюру, поэтому он сразу рассказал Барбаре о своей идеи, на что она положительно отреагировала. К вечеру, когда Роберт и Барбара приехали в дом, их встретила Китти. Роберт отвел жену и рассказал ей об этом. Сначала, она не могла поверить в свои слова, но потом кивнула и сказала, что ей нужно время, дабы собрать вещи, на что Роберт дал согласие. Осталось только рассказать обо всем Альберту, Эдварду Теллеру и Дэвиду Хиллу. Роберт и Барбара в очередной раз ужинали вместе. Китти давно легла спать и уложила детей. Она не хотела кушать в компании Барбары, но всё же пыталась по-доброму относиться к девушке ради своего мужа. Получалось это неплохо, но надолго ли? — Надеюсь, ты не разочаровалась в этом мире, — Роберт усмехнулся. На ужин сегодня были вареные макароны с натертым мясом и чай. — Почему я должна разочаровываться? — Ну, здесь существуют люди, как Штраус, как Кеннет Николс и даже как наш президент. Все они скользкие и противные. — Насчет Штрауса я согласна. Теперь я поняла почему ты так его не любишь, а с Николсом и президентом я еще не знакомилась, — Барбара улыбнулась, засунув себе в рот пару макарон, — Твоя жена очень вкусно готовит. — Я передам ей это, — на что Роберт улыбнулся в ответ, запив чаем, — А я не разочаровал тебя? — Даже наоборот, — девушка явно была смущена от вопроса мужчины, — Ты успокоил меня в волнительный момент. Даже Кен не был таким. — Что за Кен? — Мужчина, который бегал за мной в Барбилэнде. Он был таким странным, доставал меня часто и намекал на… интим. В общем, я рада, что сейчас я так далеко от него. — Ох, понимаю. Некоторые мужчины ведут себя как животные, особенно в моем мире. — Но, ты не один из них. Ты другой, — Барбара запила горячий чай, — В тебе есть то, что я не нашла в генерале Гровсе, Штраусе и в других мужчинах, с кем познакомилась за то время, пока я здесь. Оппенгеймер опешил. В его груди что-то заверещало: чем-то теплым, чем-то родным, чем-то тем, что называют домом. Барбара говорила очевидные вещи, но из её уст это звучало по-особенному, чем из уст дюжины женщин до неё. — Ты тоже другая, Барбара, — ответил Роберт, а в ответ девушка накрыла его руку своей ладонью. Они снова почувствовали этот электрический заряд, но было уже терпимо, не как в первый и прошлый раз. Барби сжала руку Роберта, что заставило онеметь руки мужчины от настолько мощного тока, однако пропускать этот момент не хотелось ни ему, ни ей. — Твои руки такие мягкие, — добавил Роберт, — Не как у других.