Три дня заставят тебя подчиниться

Марк никогда еще не просыпался с такой болью, как сейчас, наверняка он чувствует себя хуже, чем в те дни, когда его преследовал альтернатив. Руки тряслись, рот горел, ноги постоянно натыкались друг на друга, он не знал, стоит ли их вытягивать в темноте, но паранойя была достаточно сильна, чтобы его дрожащее тело не сдвинулось ни на дюйм. Вскоре свет осветил темную комнату, высветив силуэт его друга, нет, альтернатива лучшего друга с улыбкой от уха до уха и полиэтиленовым пакетом в руках. — О, Марк, кажется, ты наконец-то проснулся. Сказал альтернатив, но Марк не слушал, потому что в ушах стоял постоянный шум, он не понимал, откуда он исходит, но у него была версия, что он ударился, когда потерял сознание. Но это не мешало ему отходить при каждом шаге Сезара, он боялся, он был неуверен в себе и не хотел рисковать, чтобы тот подходил к нему. Хотя, конечно, его усилия бесполезны. — Иди сюда, милый, я куплю тебе что-нибудь поесть. Другой сказал почти обманчиво идеальным голосом, и на секунду он хотел поверить, очень хотел поверить, что все в порядке и что это действительно Сезар, но этот темный взгляд, темные пятна на руках старшего и рост указывали на то, что это не его друг. Но все же он доверял, доверял руке, протянувшей ему поднос с подогретой едой, водой большого размера и парой таблеток. С большой осторожностью он стал брать в руки каждую из вещей, раскладывая их на чистом полу, но стараясь ничего не выбрасывать, стараясь быть простым, чтобы не разозлить собеседника, и, похоже, ему это удалось, потому что вскоре он уже прижимал холодную руку к противоположной щеке. — С-сезар... Его голос сорвался на стон, когда он услышал имя друга, он не ожидал ничего подобного, но не жаловался на близость. Возможно, он мог сказать, что чувствует себя менее некомфортно. — Я так рад, что ты стал таким послушным, неужели эти три дня взаперти научили тебя быть хорошим мальчиком? Сезар поцеловал его в щеку с обманчивой добротой, а обманчивой она была потому, что чужая рука сильно сжимала его лицо. Больно, конечно, больно, но он мог только издать слабый стон боли и все, он знал, что жалобами только усугубит ситуацию. В конце концов, ему нужно было быть послушным, чтобы его не убили, хотя он не знал, что ему больше нравится - быть живым или мертвым. Дрожащими руками он взял бутылку с водой и поднес ее к губам - во рту ужасно пересохло после того, как он несколько часов подряд кричал и вопил без остановки, умоляя о помощи, но безуспешно. Вскоре он обнаружил, что принимает лекарство, которое принес ему Сезар, внимательно рассмотрел его и с облегчением вздохнул, увидев, что это обычные таблетки, обычное обезболивающее, а не какой-то странный наркотик. Он с трудом проглотил две таблетки, и вскоре голод захлестнул его пустой желудок. Сезар внимательно наблюдал за ним, не сводя с него глаз, и хотя это его беспокоило, он ничего не мог сделать, чтобы избежать этого; темноволосый мужчина вскоре поднялся со своего места и встал сзади, чтобы обнять его, обхватив своими пятнистыми руками его бедра. — Сегодня я тебя покормлю, дорогой, я хочу позаботиться о тебе. Слова отскочили от его ушей, а лицо вскоре покраснело, когда ложка с едой на подносе оказалась возле его губ, и, не имея другого выбора, он принял заботу. Он ел, жевал, глотал и снова ел. Последовательность действий, к которой он вскоре привык, настолько, что потерял бдительность по отношению к альтернативу, который кормил его будто ребёнка. Он не жаловался, ему нравилось это интимное внимание, но вскоре он пожалел об этом, когда свободная рука Сезара начала спускать его штаны, играя с его ногами, пока он кормил его. Его тело начало отзываться дрожью, пытаясь как можно сильнее сомкнуть ноги, но это было невозможно – Сезар с силой царапал его ноги. — Ну же, только не говори мне, что ты не хочешь, чтобы я позаботился о тебе сейчас, мой маленький Марк? Он задрожал еще сильнее от этих слов, они прозвучали скорее как угроза, чем как вопрос, и тут он понял, что вся забота была направлена на то, чтобы подготовить его к этому моменту, и он заскрипел зубами от этой мысли, теперь уже в ужасе от предлагаемого контакта. — Сезар... Я не хочу этого делать... Его трусы были спущены, и его охватил ужас от того, что он так обнажен, гораздо больше, чем когда-либо. — Пожалуйста, остановись! Я сделаю все, что захочешь, но, пожалуйста, остановись... В ужасе взмолился он, чувствуя, как эти черные пальцы угрожающе поглаживают его колечко мышц, и, что еще хуже, вызывая сильнейшую тошноту, которую он когда-либо испытывал в своей жизни. — О, мой маленький Марк, это то, чего я хочу. Он почувствовал, как язык Сезара лизнул его ухо, продолговато лизнул, предупреждая о том, что скоро произойдет, и без предупреждения пальцы вошли в него, вызывая жжение, от которого он застонал, заплакал и сильно прикусил губы до крови. Как только он их ввел, так сразу же и вынул, и с удивлением, но в то же время и с облегчением понял, что назойливых пальцев больше нет. — Ого, кажется, ты меня удивил. Он не понял слов, пока не перевел взгляд с него и не увидел похотливое выражение лица альтернатива. Он узнал, узнал, что он совершенно девственник. Он никогда не прикасался к себе, его католические обеты были самым ярким подтверждением его веры, так как они исполнялись буква в букву, и это включало в себя целомудрие до брака. Но, похоже, Сезару было на это наплевать, потому что, к его ужасу, он уже вытащил свой член из-под брюк. — Я всегда хотел сделать тебя своим, и осознание того, что ты так чист только для меня, возбуждает меня все больше и больше. Их взгляды встретились еще раз, прежде чем его тело сильно толкнуло на землю, в результате чего он поскользнулся и ударился лицом. Но он не почувствовал боли от падения, страх не давал возможности ощутить ее. И он нарастал, нарастал снова и снова, чтобы увидеть, как Сезар угрожающе расстегивают свою ширинку, чтобы поместить свой деформированный член между его щек, заставляя головку этого члена целовать его вход, пачкая его спермой, показывая разницу в размерах между его членом и нелепой маленькой дырочкой. Сезар выглядел очень возбужденным, Марк паниковал, плакал и срывающимся голосом умолял его остановиться, не делать этого и еще тысячу других вещей, на которые Сезар только отмалчивался. Сезар положил руки ему на бедра, крепко сжимая, и наконец вошел в это влажное отверстие, такое мокрое, тугое и чистое, как кольцо мышц. Конечно, ему пришлось приложить силу, чтобы войти, большой размер его члена вынуждал его к этому, но это не имело значения, ощущения были лучшими из всех, которые он мог испытать. С другой стороны, Марк страдал, он плакал и кричал, пытаясь вырваться, но не мог, грех уже был совершен, и Спаситель никак не мог простить его за столь нечистый и отвратительный сексуальный контакт. О Боже, его сейчас вырвет от только что съеденной пищи, и он бы вырвал, но его горло было слишком занято криками и агоническими воплями, чтобы выдавить из себя все органы. Так было до тех пор, пока крики не прекратились, сменившись громкими вздохами от боли, слезы катились по щекам, а его лицо полностью покраснело. Зубы болели так сильно, что он стиснул их, но не знал, что еще сделать, Сезар входил в него все сильнее и сильнее, и, несмотря на то, что чувствовал себя на пике, все равно продолжал. — ПРЕКРАТИ ЭТО! НЕТ! МНЕ ТАК БОЛЬНО, СЕЗАР, ПОЖАЛУЙСТА, НЕТ! Он умолял его остановиться, но тот просто не слушал его и продолжал, пока не оказался полностью внутри него, настолько, что если бы он посмотрел вниз, то увидел бы большую выпуклость, образовавшуюся в его животе. — Перестань драматизировать, дорогой. Все внутри, и я уверяю тебя, что скоро ты почувствуешь себя гораздо лучше. Сезар развел ноги так, чтобы брюнету не было неудобно, но все оказалось еще хуже: при каждом движении он чувствовал, как внутри него все движется, вызывая еще большее жжение и дискомфорт. Ему действительно было плохо, но если посмотреть на это с хорошей стороны, то боль становилась все меньше и меньше, жжение уже не было таким сильным, но, конечно, отвратительное ощущение продолжалось, несмотря на прошедшие долгие минуты. — Ты должен благодарить меня за то, что я позволил тебе привыкнуть. Ты такой милый, что мне хочется быть в тебе, чтобы ты оставался свободным только для меня. Начались грязные разговоры, и странно, что его собственный член подал признаки жизни от комплимента, он не хотел в это верить, не хотел верить, что ему это начинает нравиться, но в животе появилось другое жжение, более теплое, и хотя оно было очень горячим, это было странно приятно. — Сезар, нет... остановись... Его мольбы стали стихать, когда он начал двигаться и почувствовал все, каждый удар и трение внутри. Боль почти полностью исчезла, уступив место нарастающему жжению в животе. Голова начала кружиться, он перевел взгляд, в котором не было ничего, кроме ужаса и стыда, на противоположные глаза, которые смотрели на него с вожделением, тяжело пыхтя и собираясь съесть его живьем, словно вкусный ужин, его лицо покраснело еще больше от лести. Он никогда не чувствовал себя таким желанным, но цена за это чувство была слишком велика. Это было так неправильно, так ужасно, хотелось, чтобы это был сон, но ощущения были слишком реальными и болезненными, чтобы быть глупым кошмаром. Движения вдруг ускорились без предупреждения, еще больше разжигая жжение внутри него, и, когда звук влажных шлепков заполнил комнату, стоны сделали то же самое. Он уже не знал, что чувствовать, голова совершенно кружилась от новых ощущений, нахлынувших на него. Как он мог не чувствовать этого, когда Сезар так сильно заботился о нем, надеясь, что он привыкнет, делая все таким странным? Ох, как же сильно путались мысли, и он забыл о боли, сосредоточившись на члене, который бился и бился в нем, отчего он терся щекой о холодный пол, и ни с того ни с сего дискомфорт внутри него становился все более... вкусным. Как непристойно было наслаждаться этим до слюней от такого количества ласк, да, так было до тех пор, пока Сезар каким-то движением не коснулся какой-то точки внутри него, это было так неожиданно и неизвестно, что он связал это с чем-то таким, что как бы не должно быть. — Сезар! Я... это очень странное ощущение, пожалуйста, хватит! Туман в его мозгу позволил ему произнести только несколько слов, прежде чем он снова застонал от удовольствия, он мог только понять, как что-то распространилось по его животу и члену, пока не пробуравило все внутренности его тела. — Пожалуйста! Мне кажется, я сейчас описаюсь... Нет! Нет! Марк застонал и стал испускать все более громкие и придыхательные стоны, его тело содрогалось, а ощущения в животе были настолько сильными, что он выгнул спину дугой до такой степени, что стало больно, появились слезы, и когда его покинул разум, Марка, наконец, настиг оргазм. Он начал корчиться в судорогах, из его члена брызгали струйки спермы, а вход сжался, что делало почти невозможным дальнейшее издевательство альтернатива над ним, но с небольшой силой все возможно, поэтому он продолжал трахать Марка во время оргазма, пока не сопроводил его прекрасными ощущениями, окрасив его стенки внутри этой вязкой беловатой жидкостью. — О Б-Боже, Марк. Сезар застонал, слюна потекла у него изо рта вместе со стонами и почти звериным рычанием - то, что Марк так сильно сжался, когда кончил, доводило его член до невероятного оргазма. Он крепко сжимал бедра другого, пока на них не остались багровые пятна, но это было неважно, ему было все равно, насколько глубоко он вошел в шатена, он любил это каждой клеточкой своего тела. И он продолжал трахать его до тех пор, пока ощущения после оргазма не оставили его более чем удовлетворенным. Он был настолько сосредоточен на том, чтобы трахать Марка до беспамятства, что не замечал, когда тот издавал тихие стоны, теряя голос от того, что так много стонал, он прекрасно чувствовал, как дрожат его ноги, и они поддаются усталости. Руки Сезара были их единственной опорой, так что колени Марка продолжали касаться пола. Этот образ был слишком силен для его сердца, и, не заботясь о том, что он все еще внутри, он притянул его к себе, обнимая его тело. — Ты был так бесподобен, милый. сказал он мягким голосом на ухо брюнету, который лежал в растерянности от всего произошедшего, едва приходя в сознание в его объятиях. — Правда?.. Марк говорил едва слышно, но это было неважно, он оценил усилия, которые тот приложил, чтобы разговорить его; он начал делать мелкие поцелуи и засосы на плечах и шее, просто так, ради удовольствия и прихоти. — Ты так красиво стонал, выкрикивая мое имя, так много раз просил остановиться, даже если твоя прелестная дырочка сжимала меня, чтобы я не вышел. От этих слов Сезара Марк смущенно закрыл глаза, да так смущенно, что задрожал еще сильнее, чем раньше. Сезару было все равно, он продолжал услаждать слух Марка ласковыми прозвищами, непристойными словами и преувеличенной лестью до такой степени, что кареглазому мужчине стало стыдно за себя, вплоть до рыданий, что он позволил себе все это и оказался в объятиях альтернатива, говорящего ему такие приятные вещи. Сладость была настолько сильной, что его мысли перевернулись, как и желудок, и он кончил тем, что позволил Сезару согреть свой член внутри себя. Он уже ничего не мог сделать, он был в ловушке, и оставалось только наловчиться тому, чтобы не испытывать терпение Сезара.