Глупые мысли

Проходит два долгих года с тех пор, как Селти нашла свою голову. Город быстро забыл информатора, и порой Шизуо казалось, что он его выдумал – ведь этот парень всегда казался не от мира сего. Что, если он сам придумал себе врага, которым можно было оправдывать и разрушения, и большую часть проблем. Он слишком сильно выделялся на фоне остальных. И непозволительно много места занимал в мыслях самого мужчины. Селти приглашает в гости, и по тому, как Шинра ни разу не упоминает информатора, Шизуо понимает, что он правда исчез из их жизни. И это не было бы странным, но он не слышит его упоминания уже очень давно. И не догадывается, что никто просто не хотел бы вспоминать о нем при блондине. Вечером он думает вернуться к Шинре и признаться в галлюцинациях, когда слышит знакомый запах. Но ноги сами несут вперед, и с каждым шагом ему становится все хуже. Он едет в Синдзюку, чувствуя себя последним идиотом, но когда выходит на станции, и в нос бьет та самая вонь, перестает сомневаться. В старый офис Орихары Шизуо приходит молча, буквально выдавливая металлическую дверь. И встречается, наблюдая на лице информатора быстрые метаморфозы эмоций. Даже если это все еще игра помутившегося рассудка, ему плевать.

***

Изая откровенно растерян. Он здраво опасается Шизу-чана, но тот молча подходит еще до того, как он придумывает реплику и план действий: и оставлять офис открытым не хочется, и умирать в закрытом пространстве собственной квартиры тоже. Он привычно набирает вслепую экстренное сообщение, но рука разжимает телефон, когда любопытство берет верх. Если бы монстр хотел убить, уже должен был начать. Но нет, он сидит на кухне так, словно ждет чай. Слишком спокойный и привычно мрачный. Когда на реплики Изаи он лишь устало закрывает глаза, чувство самосохранения задвигается интересом до лучших времен. Ноги болят, но пользоваться тростью при Шизу-чане не хочется абсолютно. Больше всего он ненавидел это виноватое выражение – олицетворение его, Изаи, слабости, и тупости самого вышибалы. Монстры не должны стыдиться того, что они монстры! Это так тебе не к лицу. Почему-то именно чувство вины Хейваджимы всегда доводило Изаю до белого каления. Шизу-чан сидит неподвижно, не спуская глаз с приближающегося Изаи. И закрывает глаза, когда тот подходит вплотную. Экс-бармен дергается от насмешливого шепота на ухо, но лишь сильнее жмурится. Позволяет провести по щеке и внезапно распахивает глаза. А Изая кипит от обиды и дергает обесцвеченные волосы, задирая голову. Такой послушный. Шизуо позволяет снять с себя бабочку и молча провожает взглядом отлетевшие пуговицы с любимой рубашки. Это начинает злить. Орихара горит от возбуждения, и он старается сжимать пальцы сильнее, чтобы унять дрожь. Блондин морщится от боли. На Изаю накатывает усталость. - Чего ты хочешь? Ответ Шизуо проходится языком по шее. Это просьба и покорность. Хорошо. Он смущенно краснеет, когда Изая раздвигает ему ноги. Но смотрит, когда сам Орихара тоже раздевается. В спальне темно, свет идет только из коридора, и Шизуо любуется мужчиной в неверном освещении, когда тот достает смазку и презервативы. Изая это видит. У блондина тревожно мечутся глаза, когда Изая начинает его растягивать. Ты ведь не планировал, что этот день так закончится? Я все понимаю. Информатор недовольно разводит сжавшиеся ноги, и Шизуо сдается, зажмурившись. Он мелко дрожит и неровно дышит, но успокаивается, когда брюнет мягко целует его в губы. У Шизуо высокий болевой порог, и он лишь глубоко дышит, чтобы справиться с болью. И смотрит из-под ресниц, покрываясь румянцем от возбуждения. И выгибает спину, и отвечает на мокрые поцелуи. Блондин смотрит, но не следит. Орихара знает такой взгляд. Шизуо отказывается от контроля, не следит за Изаей и передает ему бразды правления. Ноги начинают болеть так, что грозятся перебить удовольствие. Но и без этого становится грустно. Старая обида кошкой скребется в груди. Его обнимают, укладывая на себя. Заметил, что Изая ищет опору? Это сложно назвать нормальным сексом хотя бы потому, что эмоции от него сильные, но совсем не те, что должны быть. Изая хрипло стонет от удовольствия, и напряжение внутри слегка ослабевает. У Шизуо нормальное человеческое тело. Слишком твердое, возможно. Чуть более горячее и до безумия спортивное. И касаться его кожи так же приятно, как двигаться внутри. Хейваджима гладит спину, и Изая слышит, как чужое сердце каждый раз ухает, если руки опускаются слишком низко. Это смущает, да? Изая снова поднимается на руки, но прячет опущенную голову. А потом Шизуо берет его за волосы и притягивает для поцелуя. Целует страстно, перенимая инициативу, и кладет руку на ягодицы, задавая темп. И Изая впервые громко стонет. Блондин целует чужую шею, оставляя засосы. У Изаи болит скальп в хватке Хейваджимы, но он не против. Шизуо вертит чужой головой, и мужчина выше поднимается на руках, когда его тянут, чтобы вгрызться с плечи. Он не замечает, что плачет. Шизуо до вскрика сжимает чужую ягодицу, когда кончает. Они закончили, а Изая плачет и не может успокоиться, по-детски утираясь руками. Шизуо обнимает. Лежит рядом, не успокаивая и не давя. Он не извиняется и не объясняется, но хотя бы находится рядом. И Изая не особо о чем-то думает, но на краю сознания проносится убеждение, что он в безопасности: Шизу-чан, как верный страж, никого не пустит, пока мужчина не успокоится. А не пускать есть кого.