Bungou to Alchemist: Modern

Накамура сидел за столом в кабинете, подпирая голову рукой. Трудно сказать, о чём он думал. Наверное, о литературе, а вернее — о болезни, придуманной им самим для рассказа. — Вот открою новый синдром… Назову своим именем. Это он бубнил себе под нос, постукивая по столешнице красивой ручкой, купленной неделю назад. Дверь открылась и в кабинет зашёл Тосон, держа в руках пачку бумаг. — Накамура, у меня к тебе дело… Эллис тут же оживился и поднял голову. — Я Вас слушаю. — Нужно по городу проехаться… Сейчас сначала на Токугава к одному моему другу, потом репортаж в Азумэ-но-хара. — Хорошо! Это вот, выходим и едем? — Ага. Эллис подскочил, взял записную книжку, ручку, которой только что стучал по столу, взвалил на плечи фиолетовый рюкзак и смотрел на Тосона. — Выходи и жди меня возле серой «Импалы». Накамура решил лишний раз уточнить, всё ли он понял верно. — Шевроле? Тосон наклонил голову вправо и посмотрел на Эллиса так, как смотрят учителя, ожидающие, что ученик сам поймёт ответ на свой вопрос, и не придётся говорить очевидное «да». — А… Извините… Эллис смутился и нервно посмеялся. Он был ещё очень молод и имел привычку извиняться по поводу и без повода. Кого-то это раздражало, кого-то заставляло умилённо посмеяться. Он вышел из кабинета, надел большие чёрные наушники и быстро пошёл к выходу по безлюдному коридору. Улица была залита мягкими солнечными лучами. Это то, приятное сентябрьское солнце, которое уже не печёт, как июльское. Сентябрьское солнце — оно и ласковое и красивое. Тогда был две тысячи девятнадцатый год, когда летом в Кооцу ещё не было так жарко, а зимой — так холодно. Вскоре вышел Тосон. Он открыл машину, закинул чёрный ранец на заднее сиденье и сел за руль. Накамура разместился рядом и уставился в окно. — Токугава — это от цирка? — Ага. Там прокуратура ещё. Но меня интересует угловой дом, жёлтый с розовым, Токугава 16. Нам туда. — Хорошо. Ехать было недалеко и совсем скоро они припарковались во дворе. Ещё романтическое мышление Накамуры заставляло видеть необыкновенное приключение в каждой поездке, сопровождаемой солнцем. Это заставляло его вспоминать, как он, на тот момент совсем ребёнок, ездил с классом на страусиную ферму километрах в тридцати от его родного города. Свой первый рассказ он написал о такого же рода «приключении», стараясь задокументировать это воспоминание. Почему оно было ему так дорого? Пока ещё он помнит: из-за впечатлений. Из-за солнца, укрывшего их в тот день. Из-за электрических столбов вокруг дороги, а за ними — бескрайние зелёные поля. Был то ли конец августа, то ли начало сентября. В какой-то степени, Эллис сейчас ещё ощущал себя этим беззаботным и жизнерадостным ребёнком. А ему был уже двадцать один год.       Тосон подошёл к двери, приложил круглый зелёный ключ к домофону и потянул за ручку. Дверь открылась. Накамура по-ребячески подбежал к Тосону и они вдвоём скрылись в парадной. Токуда Шусей, друг Тосона, встретил их травяным чаем и безе, купленным в киоске рядом. Квартира у Токуды маленькая, но уютная, окна кухни и гостиной выходят на восток, окно спальни — на запад. Накамура оглядывал кухню взглядом художника. Коричневый гарнитур, бежевая в белую клетку скатерть на столе, кружки с простым рисунком. В целом, у Шусея было так ухожено, как редко бывает у мужчины, который живёт один. Объяснялось это очень просто: Шусей был хозяйственным и терпеть не мог беспорядок. Тосон задумчиво барабанил пальцами по столешнице. — Так что там, по поводу благотворительного концерта в госпитале? Ты, вроде бы, хорошо общаешься с Мори-саном. Он точно знает. Шусей пожал плечами и сухо ответил: — Да чего… Приехали артисты, песни спели. Всем понравилось… А ты чего это вспомнил? — Для статьи нужно. — А, ну да. — Вечно ты ничего не помнишь… Тосон помолчал, а затем спросил: — А к чаю есть что-нибудь? — Нет, — ответил Токуда. — Только сахар пиленый… — О, забыл совсем… Шимадзаки поднялся и прошёл к шкафу-буфету, достал с полки коробку сахара и вернулся за стол.