- За здоровье!
- Хуйня тост.
Айхан зажмурился и закашлялся – случайно вдохнул обжигающее дыхание алкоголя в лёгкие. Виктор незамедлительно засмеялся и подавился сам.
- Лох.
- А ты зачем пьёшь, если тост хуйня?
- Давай вообще без тостов… Я хочу просто нажраться.
- Вот, это по-нашему.
Они чокнулись и залили следующие три стопки молча. Навагинский так же, без слов, замешал в высокие стаканы кровавую мэри и с широкой улыбкой подал коктейль собутыльнику. Айхан одним выразительным взглядом в сторону мартини вызвал у Виктора восторженный смех, в котором сквозило предвкушение.
Айхан и Виктор никогда не встречались вне работы. По правде говоря, даже по работе они обычно не встречались. И первая их встреча произошла случайно, и даже не в Сочи и тем более не в Якутске – в Калининграде. В магазине спиртного, когда Айхан разбил бутылку дорогого коньяка и расплакался. Уже тогда он был пьян в стельку, и Виктор нехотя расчувствовался и пообещал сотрудникам заплатить за него. Однако, как выяснил Навагинский позже, плакал Айхан не из-за разбитой бутылки, а из-за того, что сел на корточки и не мог встать.
Примерно так и началась их странная история общения. Дружбой это назвать не поворачивался язык ни у кого из них, а потому оба продолжали неловко жать друг другу руки при случайных, очень редких встречах на всероссийских мероприятиях, и обмениваться пустыми любезностями, когда рядом маячили незнакомые (Айхану) коллеги. Позволить себе лёгкий трёп они могли только в курилке, в которую Туймаада непонятно зачем ходил – ни он, ни его старый друг Ринчин не курили, и Виктор посмел подумать на себя или, что возможнее всего, на Московского – других причин соваться туда Айхану он не придумал.
По крайней мере, пока тот не сказал, что прячется иногда в курилках от других городов, посещавших совещания.
И вскоре Виктор заметил, что Туймаада действительно ни с кем не общается. Да и на мероприятиях он бывал очень, очень, очень, очень редко… Реально редко. В какой-то момент он как бы между прочим спросил товарища об этом, на что Айхан невозмутимо ответил: “Меня не приглашают”.
После этого Навагинский твёрдо для себя решил, что Айхан ему очень нравится.
Но не так, как можно подумать при первом прочтении. Было в этом подчёркнуто скромном, вежливом, тихом мальчишке, который оказался старше чуть ли не всей плеяды российских городов, что-то странное, что-то непонятное ни Виктору, ни, как он был уверен, остальным их коллегам. Вокруг него словно витал какой-то по-особенному тяжёлый, удушливый воздух, и Навагинский не смел списывать это на “ауру”. Это было что-то хуже. Намного хуже. Возможно, прошлое? Он не был уверен.
Но вместе с этой нестерпимой тревогой, которую он испытывал рядом с Айханом, Виктор чувствовал необъяснимую уверенность в том, что с этим парнем надо обязательно подружиться. Особенно ему. Если уж у Туймаады действительно есть какая-то стрёмная история древнего прошлого, то отрываться он умеет по полной. И пьяные идеи у него наверняка самые отбитые. И танцует пьяным он наверняка хуже всех. Тем более, что пить этот саха явно любил и не умел.
А потому Виктор первым предложил приехать к нему на лето в гости, хотя бы на месяц. Айхан молчал три дня, а затем ответил лаконичным: “ок”. И прилетел на следующий же день. Навагинский ни секунды не жалел о том, что решил пообщаться с этим странным парнем ближе, потому что в первый же день они нажрались и успели за одну ночь спиздить дорожный знак, подраться в пяти клубах, сломать детскую карусель в закрытом парке, обожраться персиков в чужом огороде, снова подраться (но на этот раз с собаками), упасть в канаву три раза за дорожным знаком, который они постоянно роняли; искупаться в море, где Айхан пару раз заставил Витю протрезветь – саха нырял в чёрные воды и пропадал где-то на минуту-две, только чтобы выплыть на другом конце пляжа и пьяной походкой продефилировать по пирсу в поисках того же дорожного знака; и даже просто посмотреть на звёзды, про которые Айхан на ломаном русском вперемешку с якутским что-то очень долго пытался объяснить Виктору, но оба друг друга не поняли и, в конце концов, решили дойти пешком до Абхазии. Правда, проснулись они на следующий день в Питере в каком-то лесопарке, и Айхан, похрюкивая со смеху, купил себе на память в сувенирной лавке музыкальную шкатулку с видом на Санкт-Петербург, которая играла “Подмосковные вечера”. Почему-то ему это показалось очень смешным.
С тех пор они встречались только чтобы нахуяриться в говно.
- В пизду мы начали с водки?
- Когда мы в прошлый раз начали с мартини и закончили водкой было неприкольно. Витя, мешай!
- А ты-то что делать будешь? – Виктор смерил товарища неодобрительным взглядом, уже вскрывая пакет сока и колу.
- Как что? Пить! И вообще, я привёз рыбу, а ещё я гость! Тем более… - Айхан икнул и на секунду замолчал, пытаясь вспомнить, о чём говорил, - Тем… более, в прошлый раз мы пили за мой счёт.
- Ты богаче меня.
- Пиздишь. Курортная столица.
- Алмазный магнат.
- Не только алмазный, мальчик. Ты, давай, руками работай. Меньше слов, больше дела.
- Да сейчас, сейчас… А рыбу мы как есть будем? Ты её разморозил?
Туймаада отставил пустой стакан с томатными разводами в сторону и уставился в одну точку, старательно пытаясь понять, зачем им было размораживать рыбу. Виктор не выдержал пятиминутного молчания и заглянул ему в лицо.
- Ау, Айхан! Так и знал, что зря с водки начали… Где рыба, Айхан???
- А нахуя нам её размораживать?.. Это же чир…
На этот раз в глубокие раздумья ударился Навагинский.
- И что?..
- Так чир… Строганина?.. Я думал, мы будем есть строганину…
- Бля… Ты гений. И готовить не надо.
Квартира Виктора была очень уютная: тёплый свет из люстры словно обволакивал гостиную в золотистый ореол света и играл в рюмках на столе цветами радуги. Витя поставил перед Айханом голубой стакан, наполненный до краёв, а перед собой – розовый, в котором алкоголя плескалось лишь на полстакана. Удивительно, но с Айханом Навагинский становился ответственным и оставался хоть на каплю трезвее: чтобы вспомнить дорогу домой и заснять самые интересные моменты приключений на телефон.
Туймаада осушил стакан залпом и незамедлительно попросил добавки.
- Шоулуох.
- Ты уже перешёл на якуто-русский, а мы даже водку не допили…
- Братан, - Айхан снова икнул и захихикал, - Я очень давно не пил, а ещё не ел дня два…
- Почему не ел?
- Работы было много… Непривычно… Много…
- Сказал бы мне, зашли бы хоть в ресторан и поели. Ну что ты как маленький, Айхан! – Витя неосознанно толкнул собутыльника в плечо и так и остался сидеть, прижавшись к чужой руке, нетрезвым взглядом разглядывая пустую стену перед собой.
- Не учи мен… Яйцо… Петуха… Или чё там было… Блять, эмэһэҕин салаа короче…
- Я понял, что ты на меня ругаешься, грубиян. Пошли гулять?
- Мы не допили и не доели!
- Точно, точно… Сейчас принесу рыбу.
- И доску.
- И доску. Подожди, нахуя?
- А строганина??
- А-а, бля, точно…
Виктор, пошатываясь, зашёл за барную стойку, нашарил на ней чистую деревянную доску для нарезки и, заглянув по пути в морозильник, вернулся обратно. Пока он пытался поставить всё на забитый стаканами, рюмками и бутылками стол, Айхан достал откуда-то нож, отобрал у него рыбу, доску, и принялся на удивление ловко и быстро для пьяного строгать чира. Витя сел на пол, чувствуя, как морозит воздух от рыбы, и блаженно улыбнулся, подняв взгляд на Айхана.
- Слушай, а как ты додумался есть рыбу замороженной? Сори за тупой вопрос, если чё.
- Во-первых, я ленивый, - Айхан сдул со лба чёлку, - Во-вторых, зимой, сука, холодно. И рыбу я раньше вообще не ел. У нас рыбу до русских ели только последние бедняки. Год выдался каким-то пиздецовым, пришлось опуститься до рыбалки. Сил готовить не было, я еле поддерживал огонь в камельке, чтобы не замёрзнуть до смерти, а потому просто бросил пару карасей в снег, перевёл дух и начал есть их так, сырыми. Кое-как пережил ту зиму. Весь скот почти слёг, с приходом весны у меня даже сил не было на то, чтобы воду сносить домой.
Навагинский почувствовал, что стало нифига не смешно. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь хрустом замороженной рыбы.
- Господи… Это ужасно.
- Да я пошутил.
Виктор недоверчиво нахмурился, пытаясь посмотреть Айхану в глаза.
- Блять, ты чё, серьёзно?
- Да нет, говорю же, пошутил. Дай тарелку, будем есть.
Туймаада действительно часто ужасно шутил. Или не шутил. Не поймёшь, когда он шутит, а когда говорит серьёзно. Заметил это Виктор только когда они стали общаться трезвыми чуть чаще, и пришёл в ещё больший восторг.
- Блять, как же ты меня бесишь, Туймаада.
- Не за что. Приятного аппетита. Принеси ещё соль и перец.
Навагинский довольно быстро понял, что правду об Айхане и его прошлом он, скорее всего, никогда не узнает. Но так было даже интересней.
- Ой, у тебя, кажется, новое сообщение…
- Да поебать.
- Нет, Айхан, оно от Московского.
Айхан вздрогнул и чуть не свалился с дивана, пытаясь дотянуться до другого конца стола. Виктор дал ему телефон в руки и стал ждать реакции.
Судя по поникшему взгляду и недовольной морде Айхана, сообщение в ночи было отправлено по работе.
- Что-то важное?
- Отчёт. Я совсем о нём забыл. Прости, Витя, походу, мне придётся тебя оставить…
- Ни в коем случае! Продолжаем банкет.
- А… - Туймаада беспомощно посмотрел в экран, - А моя работа?..
- Будем делать вместе. Мне чё, впервой отчёты Мише писать? Да я мастер водной стихии, детка.
- Не называй меня так, звучит мерзко… Как будто Московский со мной разговаривает… - Айхана снова передёрнуло, и он спешно запил наплыв омерзения водкой – пил он сразу с горла, закусывая параллельно рыбой. Навагинский рассмеялся и принялся открывать другие бутылки.
- Давай допьём водку и мартини, начнём распивать ликёр, расслабимся там, а вот уже потом…
- Заебись. Давай.
***
За отчёт они сели только через два часа, ближе к полуночи.
- Ладно, ладно, тихо! – Айхан, похрюкивая от смеха, пополз вдоль стены. – Где твой ноут?
- В… В комнате… Там… Сейчас приду к тебе…
- Сиди, сиди, я са-а-…
Айхан с грохотом свалился в зияющий темнотой дверной проём.
- Блять! Нахуя тебе дыры в стене?
- Это вход в комнату… Там на столе ноут… Возьми.
Навагинский распластался на диване, томно держась одной рукой за голову.
- Ситейная барышня, - кинул в его сторону валявшийся на полу Айхан, выглядывая из-за дверного проёма.
- Кисейная, Айх… ан…
- Ой, ой, ой, дохуя умный…
До стола Айхан дополз на четвереньках.
- Ви-и-итя-я-я… Я не вижу ничего…
- Иду-у-у…
Минут через десять в комнату заполз Навагинский.
- Айхан, вот он, на столе.
- Да где, блять?
- Сука, слепошара ебучий, вот! Ты его держишь!
- О… Давай работать, а то мне пизды от Московского прилетит…
- Кстати… про работу, что тебе там надо было сделать?
- Отчёт, стратегия развития города.
- Какого города?
- Якутска! Блять, отсталый...
- Кто бы говорил, ты ноутбук минут пятнадцать найти не мог. Я уже писал эту хуйню, сейчас всё по красоте сделаем. Как два пальца обоссать.
Айхан и Виктор умудрились нашарить в темноте два стула, включить ноутбук и даже открыть ворд, прежде чем Туймаада вдруг с прытью молодого жеребца не вскочил на ноги и со всех ног бросился в туалет, закрыв ладонью рот.
- Ой, ой, ой… Это нехорошо… - Витя прикрыл глаза, нахмурившись. Он опёрся подбородком о согнутую в локте руку и прикрикнул:
- Ты как, Айхан?
- Ложная тревога, я рыгнул.
Туймаада шаткой походкой вернулся в комнату, и они с Навагинским мерзко захихикали.
- Чё писать будем?
- Ну, давай начнём со вступления…
- Хорошо… Чё пишут по вступлении?
Витя помолчал, подумал, осмотрел пляшущие на потолке тени и сказал:
- Слушай, ты же особенный. Северная столица, культурный це-…
- Ты меня с другим Петровичем путаешь, братан.
- Не-не-не, братан, записывай… Нам завтра выступать, для тебя это первое за долгое время грандиозное выступление, тебе надо всех ошарашить, чтоб на следующие пятьдесят лет хватило… Не каждый день слышишь стратегии развития Якутска, в конце концов! Пусть вся Россия отметит этот день в календаре и боготворит тебя.
- Боюсь, место Московского я в этом плане занять не смогу и не то, чтобы претендую.
- Неправильно, надо претендовать. Вот я бы точно проголосовал за то, чтобы столицей сделали тебя.
- Я и так столица?..
- Нет, тормоз, столицей России! А что, далеко ото всех и вся, перспективно, и у тебя там очень даже мило!
- Блять, пиздаболка, все вы, русские, такие…
- Но-но-но, пахнет национализмом! Только я такой особенный, Айханчик… Айханушка… Как тебя ещё обозвать…
- Блять, Витя, чё писать-то?
- Ну, давай начнём с работающего населения… Надо определить бюджет.
- Удивительно трезвая мысль для такой стельки, как ты. Начинаем.
***
- А помимо развития Кангаласс ты мне что-нибудь ещё предложить можешь?
Навагинский уже полчаса тяжело дышал и фыркал в платок, пытаясь не заржать в голос. Яркая неотразимая улыбка застыла на лице Айхана, и почему-то Виктору такой вид собутыльника в костюме напомнил фарфоровых кукол, которых продавали в подземке.
- Несмомненно, Михаил Юрьевич! Мы собираемся развивать местное производство, и у нас уже имеются готовые планы по модернизации и развитию Якутского газоперерабатывающего завода, завода керамических материалов широкой номенклатуры, завода по производству извести, гипса и сухих строительных смесей, а также площадки для реализации изделий народных промыслов…
- Хорошо. Хорошо. Отлично. Просто прекрасно. Продолжай.
Московский нервно стучал ручкой по столу. Сидевший напротив него Александр сдержанно листал бумаги, делая вид, что готовится к своему выступлению. Донской, державший себя в руках из последних сил, мелко трясся, уткнувшись губами в сцепленные в замок ладони. Остальная часть зала с нескрываемым интересом смотрела на огромный интерактивный экран, на котором красовалась презентация с яркими заголовками – каждая буква была другого стиля и цвета, а в углу страничек красовались стоковые стикмены, слабо отражавшие содержание слайда: Навагинский и Туймаада вчера с восторгом и остервенением слепили презентацию, вдохновляясь каждой новой выпитой стопкой ягеря вперемешку с коньяком.
- К 2032-му году мы планируем насчитать 400 тысяч жителей, то есть на 100 женщин будет насчитываться 170 детей, а продолжительность жизни граждан составит 80 лет…
- Погоди, ты не миллионник? – Михаил перевёл удивлённый взгляд с пёстрого экрана на сияющее лицо Айхана.
- Что вы, Михаил Юрьевич! Засмущали. Но стоит учесть, что на январь 2023-го года у меня уже насчитывается 378 549 человек! Возможно, мы перевыполним план уже через годик или два!
- Всё, всё, я понял, пожалуйста, продолжай…
- Хорошо! Так вот, чтобы граждане доживали до этого возраста…
В этот момент кто-то отчаянно прыснул, и Московский, словно коршун, резко развернулся в своём кресле, оглядывая цепким взглядом аудиторию.
- Проявите уважение, ваш коллега выступает, - словно в поддержку столице дрожащим голосом сказал Донской, старательно отводя взгляд от экрана.
- Нет, нет, всё хорошо! Я продолжу, - Айхан невозмутимо перелистнул пару страниц из своего толстого отчёта и деловито подбоченился.
Навагинский огляделся, чувствуя, что не выдержит ещё час откровенного пиздежа. Подле него сидела Камалия, переводившая восторженный взгляд с Айхана на экран, с экрана на Московского, а с Михаила – обратно на Айхана. В прошлом году она была единственной, кто посетил “день рождения” Туймаады у него на родине, и Виктор отметил про себя, что эти двое, по всей видимости, довольно близко общаются… Глаза сами нашли Ринчина, сидевшего где-то в отдалении – дальше всех от экрана – но по его выражению лица можно было понять, что он совершенно точно выкупил прикол. Витя позволил себе улыбнуться и перевёл взгляд на сидевшего чуть впереди него Константина – это он не сдержался секундой ранее и чуть не засмеялся в голос. Сейчас он принял наисерьёзнейший вид, словно Айхан рассказывал о глобальном потеплении или о голодающих в Африке детях, неважно, о чём – главное о том, над чем нельзя смеяться ни в коем случае. Однако стоило Айхану ненадолго перевести своё внимание от отчёта и Московского на Уралова, как оба не могли сдержаться и тихонько глубоко выдыхали, сдерживая рвущийся наружу дикий смех. Виктор, правда, не понял, когда они успели так побрататься. Ранее он никогда не видел их вместе. Айхан всегда ходил либо один, либо иногда с Ринчином, а в крайнем случае – с Камалией, но и то было скорее исключением…
- Таким образом, к 3032-му году-…
- Что ты только что сказал?
Наступила тишина.
- К 3032-му году.
- Может, ты опечатался? Оговорился? Ошибся?
- Никак нет, Михаил Юрьевич. Это план на тысячу лет вперёд.
- Блестяще, - вставил Александр Петрович, и Донской, сидевший аккурат рядом с ним, не выдержал и захохотал во весь голос.
- Полагаю, с вас достаточно на сегодня, товарищи. Михаил Юрьевич, я отправлю вам отчёт на почту, тут ещё сто тридцать страниц-…
- Да, да, конечно. Буду ждать с нетерпением…
Айхан подмигнул Навагинскому, и тот в ответ показал ему большой палец вверх.
