Отрицательный выигрыш

Время и случай случаются со всеми.

У каждого из них были тайны. Секреты, разложенные по кругу с учетом порядка равных мастей и значений. Одиночная карта в качестве стартового средства и две невидимые стрелки, перемещающиеся от замысла к хитрости. Такой видел стратегию Орден. Совсем другой расклад предлагал Руфус: безжалостно заработать наибольшее количество очков путем захвата всех карт и сбора комбинаций, в конце концов, сбросив имеющиеся ходы и уловки в отбой. Такой видело войну министерство. Несколько «точек выгорания», и она почти поверила, что этот лагерь был одним из убежищ Ордена. Оставшиеся кусочки зеленых папок со статистикой, что так часто демонстрировал Грюм с гордостью во взгляде. Повисшая на ветке схема вражеских расположений, карточка с разрешением под ее ногой и сгоревший от адского пламени портключ. Похожие друг на друга укрепления, служившие одним из главных звеньев при перемещениях. Выступления, интервью и договоренности. Обмен пленными. Тренировки. Война на этой стороне оказалась такой же. Предсказуемой. Каждый из них закидывал равную горсть монет в металлическую чашу. И, так или иначе, она перевешивала не в их пользу. Было такое чувство, будто они все погрязли в бесконечной игре в «Отбой». Орден с одной стороны. Пожиратели с другой. Как бы смешно это ни звучало, она боялась попасть под раздачу. Потому что Гермиона Грейнджер переступила черту. Пошла на сделку с тем, кто постоянно жонглировал ее чувствами. Стала соучастником по обману, а потом по виселице. Теперь приходилось кое-что прятать. Неудобное. Пугающее. Один-единственный хрупкий секрет в связке неумелых копий дешевых оправданий. Почти щадящая авантюра. — Держи ее! Гермиона зажала в руке палочку, пробираясь сквозь чахлые заросли кустарников, лихорадочно отмахиваясь от переливчато-змеиного цвета листьев. От холода пальцы сводило судорогой, мышцы на ногах пульсировали. В ноздри ударил спертый воздух, когда она свернула на поросшую травой дорожку. Казалось, в легкие забились разлетевшаяся от бомбарды каменная стена и труха дубовых балок. Частые подрывы превратили почву в кусок бесплодной, пропахшей амбициями земли. Этот бесконечно тянущийся за ней аромат смешивался с запахом крови и почему-то мокрой травы, упорно скребя стенки желудка. Справа от нее пролетел луч, разрезав напополам тонкое дерево. Она вовремя отскочила, напоровшись пяткой на остро заточенную ветку, скривившись от дискомфорта, причиняемого ей до этого забившимися в туфли мелкими камушками и сменившегося на болезненные покалывания в той области. Мокрыми от пота ладошками гриффиндорка стянула обувь, выкинув ее куда-то в кусты, и притаилась около дерева, стерев рукавом пот со лба. Десять секунд. Двадцать. Над головой разорвалась на части огромная импровизированная люстра. Изысканный элемент современной войны. Изящный и испепеляющий. Ее блестящие драгоценные камни и хрусталь разлетались по небу, создавая зловещие переливы. Тысячи сверкающих мелких бриллиантов, подвесками спускающихся к земле. Эти крошечные точки садились на ветки, дотла уничтожая развесистые кроны. Несколько привычных ругательств в ее сторону, вспышек, пролетевших мимо ее лица, и девушка облизнула то место, по которому сейчас стекала небольшая капелька крови, побежав дальше. Повсюду кружились смолянистого цвета снежинки, застилая выжженную заклинаниями тропу. Дышать стало еще тяжелее. Гермиона прикрыла рот ладонью, стараясь дышать носом. Ее волосы развевались от ветра. Холод прокусывал одежду, добираясь колючими языками до косточек. Пожиратели кричали ей вслед, время от времени подгоняя новыми вспышками. Охота на трофей больше не казалась ей такой ужасной. Хуже всего был неровный, бешеный пульс в висках, резцом высекающий леденящий ноги страх. Три интуитивных поворота влево. Две взрывные волны, ударившие в спину. Она упала, выставив руки вперед. Быстро поднялась, тряхнув палочкой, и почти поверила в то, что шансов больше не осталось. Не осталось? Как же ваше исчерпывающее войну эмоциональное опустошение? «Мы готовы помочь вам. Предоставить доказательства тотального изнеможения солдат. Указать на точки на карте, где их почти настигли ищейки после нескольких месяцев широкого фронта». «Солнце уже на горизонте!» — вторил первый голос. «Силы на исходе!» — слабо шептал второй. Битва все не начиналась… — Инкарцеро! В один момент у нее выбило дух, словно она оказалась в эпицентре внезапно вспыхнувшей шаровой молнии. Веревка обездвижила тело. Гермиона упала, ударившись подбородком о засохшую землю. Нос хрустнул. Перелом. Около уха скрипнули кожаные перчатки. Ее схватили за волосы, оторвав от земли, грубо перевернув на спину. На голове оказался мешок. Руки скручены и сложены у груди. Жесткая ткань царапала лоб. Ищейка сел на нее сверху, сдерживая ногами судорожные движения ее тела. Растрепанная от волнения девушка пыталась скинуть его с себя. — Не дергайся, — предупредил ищейка, надавив двумя пальцами в центр яремной ямки, — ты ведь не хочешь умереть раньше времени? Мужчина задрал ее рукав, прощупывая кожу пальцами. Она знала, что он хотел сделать. Напомнить ей, кто она такая. Выжечь метку. Наградить презрительным изъяном в напоминание о том, что магглорожденные не имеют права называться волшебниками и иметь палочку. Никакого милосердия к тем, чья кровь была такого же цвета, что и у чистокровных, идейных солдатов, рисковавших своими жизнями в абордажных боях среди грязнокровок. Как если бы погибнуть не «за», а «ради» было предписано законом при рождении. — Посмотрим, что тут у нас. Пожиратель беспрерывно хихикал на попытки девушки расцарапать жесткий рукав его одежды. У нее получилось оторвать одну заостренную пуговицу, откинув ее в сторону. Эти детали, мелочи — все, на что она могла рассчитывать, если ее не найдут или если к ее телу применят предписанную жестокость. Гермиона поморщилась от невыносимого треска своих ногтей. Сначала большие. Потом указательные. По пальцам текла кровь. — Так лучше, как думаешь? — с усмешкой в голосе произнес он, дотронувшись острием палочки до плечевой кости, почти вкручивая древко в кожу. — Non serviam. Глаза девушки закатились. Она вскрикнула от боли. Острая. Липкая. Режущая боль. Словно ее тело опустили в горячий воск, попутно вонзая четырехгранные штыки в спинномозговой нерв. Рот заполнился кислой слюной. Что-то вытекало из уголков ее глаз. Пытка длилась бесконечно. Боли не было конца. В голове путались мысли. Гермиона хотела позвать на помощь или попросить убить ее. Что угодно, чтобы разливающаяся по венам ртуть прекратилась, исчезла вместе с привязанностью к адской карикатуре реальности, приводящей к нарушению ее целостности. — Что за…? Магия покинула тело. Ищейка засуетился, рыская по карманам ее жакета. По животу покатилась палочка. Перед глазами плясали красно-желтые точки. Она вновь и вновь возвращалась ко дню, когда ее расстроил дождь. Почти парадокс. Почти вероятность. — Что это? — взревел мужчина, ударив ее по лицу. — Почему оно не работает? Что ты сделала? Отвечай! Гермиона сплюнула кровь на ткань, скривившись. То ли от нового удара, то ли от резкого хлопка аппарации, разносившегося в ее сознании скрежетом металла о металл. Крепкая веревка перестала сковывать ее движения. Почему-то она подумала, что сгорела. Знакомый запах пороха и гари. Отвратительная вонь. Своеобразный парфюм тяжеловооруженных солдат, чьи следы отпечатывались в местах, переставших существовать. — Омнивус, — ядовито протянул появившийся голос, продолжая стучать молоточком по ее вискам, — вижу, ты так и не научился общаться с девушками, — издевательски цокнул незнакомец, — неудивительно, что твоя жена бросила тебя одного, убежав к садовнику. Скажи мне, он точно не был твоим домовым эльфом? — Что ты здесь делаешь, Мэлл? — прорычал ищейка, чиркнув по ее грудной клетке ладонью. Тонкая палочка исчезла. Мужчина поднялся на ноги, хрустнув коленками. — Ты ведь знаешь, зачем я пришел, не так ли? — Нет, нет, — издевательски хохотнул Омнивус, сплюнув рядом с ее лицом, — эта грязнокровка теперь моя. Мне дорого за нее заплатят, — гриффиндорка не увидела, но была уверена в том, что он облизнулся, осмотрев ее с ног до головы. — Я заплачу тебе еще больше, — до чрезмерности четко проговорил Мэлл, — ты ведь этого хочешь? На землю упал тяжелый мешочек с характерным звуком. — Нет. — Нет? — притворно удивленно переспросил незнакомец. — Я не стану рисковать выгодной сделкой ради твоих прихотей, — выплюнул ищейка, опустившись рядом с девушкой. Он закатил второй рукав, вкручивая острие древка в вену, и, не решаясь проговорить заклинание, тихо зарычал: — Я все сказал. — Повторюсь. Отпусти ее, — настойчиво продолжил Мэлл с непоколебимой уверенностью в голосе. В глубине леса продолжало разворачиваться сражение. Оттуда доносились безудержный свист разрывающейся на части люстры, сводный хор проклятий и выстрелов. Рев, шуршание и искусственные раскаты грома будто огибали их по периметру, боясь быть уничтоженными затянувшимся напряжением. — Это приказ. — Приказ, — нарочито громко передразнил его Омнивус. — Интересно, от кого? — прыснул он, будто не мог поверить его словам. Гермиона сквозь зубы втянула в себя воздух, каждой клеточкой почувствовав стягивающую пространство темную магию. Она заполняла легкие, заглушая тишину своей непреклонной суровостью. Душно. Опять ей было душно. Волосы наэлектризовались. Откуда-то появившаяся тревога терзала внутренности. Хотелось выплюнуть волнение вместе с содержимым желудка. Вот почему. — От Драко Малфоя. Девушка услышала шорох забившегося в угол зверя. Звук рассекающей воздух палочки. Глухой удар. Где-то вдалеке раздались залпы оглушительной пальбы. Кто-то поместил испорченную грампластинку на платформу электрофона, прокручивая одни и те же слова Люпина о картах и их значениях, пока она медленно протягивала руку к заглатывающей ее пропасти. Младшая карта не может побить старшую, если она уже сыграна. Если…