***
Алина Верховская устало выдохнула, плотно закрыла дверь за каким-то парнем, чьё имя она так и не запомнила, хотя тот намеренно представился несколько раз, лелея надежду позже оказаться в её отряде, и сползла вниз. Ведь приспичило сегодня вырядиться, как девка на выданье! Хотела в который раз выделиться, подчеркнуть то, что и так всем понятно. На носу повышение до капитана отряда. Потому-то Верховская и сменила удобные «тапочки» на туфли, а вместо длинной хлопковой футболки нацепила черный пиджак. Сдувая со лба прядь рыжих волос, девушка наконец сбросила ненавистные каблуки и блаженство растеклось по телу. Новая одежда заметно проигрывала старым клетчатым штанишкам на резинке. Ремень больно впивался в живот, оставляя после себя красноватый след. Сначала переодеться — всё остальное подождёт! Заношенная футболка болталась на ней, словно мешок. Едва заметные пятна энергетика у самого горла, от которых до сих пор попахивало чем-то приторно-химозным, привлекли взгляд, когда Алина прошлась около зеркала. Да, ей определённо стоило пересмотреть график работы. Щеки впали, образуя глубокие тени, под глазами плотно залегли синяки от недосыпа, а губы потрескались и стали невообразимо сухими, никакие масла и гигиенические помады больше не спасали. Верховская настойчиво пыталась не смотреть в собственные глаза. Раньше они блестели. Зелень в радужках цвела, с каждым годом только сильнее наливаясь яркостью. В них отражались самые чудесные моменты жизни: улыбчивая воспитательница с ямочками на щеках из «Дома Юности», белый кот с соседней улицы, навещавший их приют, голубое небо над головой, первый поцелуй и… первое убийство. Точно, ведь тогда блеск в глазах и пропал. Алина встряхнула рыжей шевелюрой и подхватила тяжёлую коробку, стараясь отвлечься от мыслей. Она так всегда делала. Стоило только столкнуться с какими-то проблемами, которые убийством не решались, — девушка тут же прятала голову в песок, вынуждая кого-нибудь другого этим заниматься. Брала больше заданий и создавала вид бурной деятельности. Признавать это всё ещё неприятно, но первоначальные стыд и злость отступили под натиском правды. В своей жизни пара что-то менять. Коробок в гостиной становилось всё меньше, хотя и до этого их было не то, чтобы много. Ещё вчера, до приезда группы в Йокогаму, несколько людей из мафии, посланных лично Чеховым, всю основную массу вещей аккуратно разложили по местам. Алине же оставалось возиться с тем, что нельзя было доверить посторонним. Какие-то важные документы и личное. Принадлежавшее Чехову она решила не перебирать — просто оставила в кабинете. Вещи Есенина поместились в одну коробку, и Верховская не смогла сдержать любопытства, заглядывая внутрь. Сверху лежал потёртый MP3-плеер, полностью обклеенный смешными стикерами, с которым Серёжа не расставался последние три года. Пара новых наушников, подаренных Марго после того, как парень пожаловался, что его старые стали совсем тихими. Под ними лежал вязанный свитер с оленем, именуемый талисманом. Алина улыбнулась и положила его на верхнюю полку, предварительно аккуратно сложив. Пожалуй, это была единственная вещь, которая всегда оставалась на своём месте в шкафу, в то время, как другие беспорядочно свисали рукавами вниз и постоянно меняли свое положение. На самом дне коробки лежала целая куча презервативов, которую девушка решила не трогать и просто задвинула под кровать. Должно быть, Серёжа наслушался бредней о маленьких азиатских членах и распереживался, что не сможет найти в местных аптеках размер под себя. — Есенин, сто хуёв тебе в жопу, — поджала нижнюю губу Верховская. — Да в Йокогаме столько женщин не найдётся! Следующая коробка принадлежала Марго Донской. Алина, поставив груз на острую коленку, чтобы освободить руку, поспешила открыть дверь в комнату. Их комнату. Идея делить жилое пространство с чокнутой художницей её не прельщала, но Верховская понимала, почему так распорядился Чехов. Девушки отлично сочетаются в паре, да и за Марго нужно наблюдать. Натворит ещё чего — всей мафией не разгребут. Девушка бережно провела пальцами по картонной крышке, тут же её снимая. Её встретил запах лака, которым Донская покрывала свои холсты. В углу были аккуратно сложены дорогие и сердцу, и карману кисти. Верховская слегка растянула губы в улыбке, вспоминая, как ещё совсем «зелёная» Марго упорно не хотела принимать такой дорогой подарок от Чехова. Алина помнит, как пыталась объяснить пятнадцатилетней девчонке, что так принято в мафии — командующий что-то отдаёт своему новому подчинённому. На самом дне, под кучей разного житейского хлама, Алина обнаружила старую Библию в потёртом кожаном переплёте. Аккуратно перелистывая пыльные страницы, девушка с удивлением отмечала, что между строк часто встречались написанные от руки заметки и фразы. Почерк без сомнений принадлежал Марго. Странно, ведь никакой тяги к Всевышнему до этого в ней замечено не было. Сам почерк был размашист, местами дрожал. Верховская слегка нахмурилась. Стиль письма может многое рассказать о человеке. Ей, когда она ещё училась в «Доме Юности», приходилось заучивать подобное. При первом изучении в глаза сразу бросилось то, что наклон почерка периодически менялся. Это могло свидетельствовать о низкой психологической устойчивости или о бессистемной смене настроения. Некоторые предложения были написаны дрожащей рукой, что ещё раз убедило Алину в эмоциональной неустойчивости. Некоторые фразы были словно под диктовку, ровными и без наклона. «С велением богов нам спорить не по силам. Долг смертных — принимать, что властный рок судил им». Алина нахмурилась сильнее, пару раз перечитывая строки, но так и не смогла предположить с чем Марго должна была смириться. Зябко дёрнула плечами, на душе стало неуютно. Верховская с глухим хлопком закрыла книгу и спрятала её в выдвижной ящик тумбочки, стоявший рядом с кроватью Донской. На самом дне коробки лежал серебряный крестик. Тонкий, аккуратно обрамлённый витиеватыми узорами. Сзади была гравировка, которую Алина смогла прочесть далеко не сразу из-за её маленького размера. «Раскаяние — путь искупления». Девушка уже слышала что-то подобное, только не могла вспомнить где. Крестик Верховская положила на подушку, чтобы тот сразу попался Марго на глаза. Прыгать на кровать она привычки не имеет, так что потерять не должна. На полу осталась последняя коробка. Мелкие буквы были острыми, словно зубья хорошо заточенной пилы: «Алина Верховская». Свою коробку девушка отнесла сразу в кабинет, выделенный специально для неё. Сам кабинет был очень тёмный и с хорошей звукоизоляцией, вся мебель выполнена по эскизам Алины. Плотные шторы задвинуты, не пропуская и капли света. В углу, рядом с постепенно чахнувшим фикусом, стояла массивная колонка, через которую Верховская часто слушала музыку. Щёлкнул выключатель, и вся комната тут же преобразилась. На белый диван было накинуто серое покрывало, очень мягкое на ощупь. Стол плотно придвинут к стене по самому центру, так что, любой человек, зашедший в кабинет, сперва увидит спину Алины. На стенах повсюду весели полки. Верховская терпеть не могла стеллажи или шкафы, а вещи хранить где-то надо. Также рядом со столом стоял комод из тёмного дерева, в который девушка планировала складывать все отчёты и папки за время своего пребывания в Йокогаме. В целом, комната выглядела пустой и идеально чистой, если не сказать стерильной. Алина села на пол в позу лотоса, и принялась перебирать своё добро. Первой вещью, которую девушка вытянула, была фотография в деревянной рамке. Из-под стекла на неё смотрели двадцать четыре подростка, в числе которых была и сама Алина. У всех на лицах строгость и скука, а два воспитателя, стоявших за спиной у шестнадцатилетних детей, расплывались в ярких улыбках. Смотря на их радость, Верховская и сама улыбнулась. Этой фотографии уже четыре года, а такое ощущение, что её сделали только вчера. Выпуск из «Дома Юности» был самым волнительным событием в жизни. Само по себе, это место являлось приютом для эсперов, которое покрывала русская мафия. Там растили будущих солдат, готовых отдать свои жизни за успех организации. Их забирали ещё в роддомах, благодаря способности одного из командиров мафии — Кирилла Оденцова. Этот мужчина мог определить способность у любого человека. Если мафия положила на ребёнка глаз, то в кротчайшие сроки родителям выдавали свидетельство о смерти, а самого малыша помещали в такое место. Её приют (а «Домов Юности» по всей России было более, чем достаточно) располагался где-то на окраине Новосибирска, больше не известно. Первые пять лет «Дом Юности» мало чем отличался от обыкновенного приюта. Когда подавляющему большинству исполнялось шесть, то начиналась усиленная подготовка. Порядки царили словно в армии. Утренний подъём не позднее половины седьмого, а отбой ровно в десять. В детях воспитывалась дисциплина под постоянным прессингом со стороны воспитателей. Привыкали все быстро. Мозги выклёвывали на постоянной основе, оно и понятно. Необходимо вдолбить удобные истины без вреда для психики. К каждому эсперу искали свой подход, способности тренировали по отдельности из-за их специфики. Некоторые, как, например, Алина Верховская, подходили для роли шпиона. Вторая вещь, попавшая Алине в руки, представляла собой ярко-красный шарф. Это был подарок Феликса Юсупова на вступление в ряды русской мафии. Верховская заметно нервничала в тот день, и не просто так — главу мафии достойны видеть лишь единицы. Тогда её и определили к Чехову, ведь тот специализировался в основном на шпионаже. Иерархия в мафии больше походила на пирамиду. На самой вершине сидел, развалившись на своём позолоченном стуле с красной обивкой, Юсупов Феликс Феликсович, непревзойдённый глава. Этот мужчина обладал, по мнению Верховской, весьма извилистым умом, раз умудрялся контролировать золотую жилу всей России. Так или иначе, ему подчинялись все банки страны. Впечатляющий результат, а ведь он глава всего двенадцать лет. На следующей ступени располагались командиры, коих было всего шесть человек, и каждый на чём-то преимущественно специализировался. Именно они курировали всю мафию с мягких подачек Феликса. Один из них — Антон Павлович Чехов. Его род деятельности включал в себя в основном шпионаж за всем и вся. Ольга, также входящая в самые сливки, контролировала всю наркоторговлю и бордели. Кирилл Оденцов покрывал «Дома Юности» и это, пожалуй, единственное, чем он выделялся. Про остальных Алина слышала мельком и ничем существенным они не отличались. Скорее всего, род их деятельности основывался также на торговле, только не в таких масштабах, как у Ольги. Командиры оставляли за собой право назначать и снимать с должностей капитанов. Капитаны — следующая ступень. Их было множество и у каждого внушительный отряд. Ниже капитанов только рядовые. Неожиданно раздался короткий звон телефона. Верховская даже вздрогнула от неожиданности. Пришло сообщение от водителя. С минуты на минуту приедет Чехов. Алина подорвалась с пола, пробежавшись вдоль коридора до комнаты. Девушка едва успела сменить футболку на вязанный свитер, как услышала визг тормозов на улице. Успешно миновав лестницу, она встала у стены в прихожей. Вскоре дверь открылась. — Антон Павлович, добрый вечер! — улыбнулась девушка, слегка сощурив глаза от залившего прихожую закатного солнца. Небольшая одышка неприятно душила лёгкие, хотелось вдохнуть как можно больше свежего воздуха, но крепкая мужская фигура застыла в проходе, словно отделяя её от внешнего мира. — Ничего не случилось по дороге? Я ожидала вас раньше. Антон Павлович Чехов, один из командиров русской мафии. На его счету преступлений больше, чем статей в уголовном кодексе. Влиятельный, явно не последний человек в стране, для которого надавить носком лакированного башмака на чьё-нибудь горло — такая же обыденность, как и свежий кофе ранним утром. Оказавшись с ним в одной комнате немногие могли сдержать позыва опустить голову как можно ниже. И непонятно, то ли всему виной немалый рост, то ли подавляющая аура. Однако же Алина, как человек, вхожий в узкий круг ближайших подчинённых, знала, что Антон Павлович очень добрый, насколько это возможно в его положении. И справедливый, не без этого. Он всегда снисходительно относился к чужим ошибкам, редко «задирал голову» и почти никогда не злился. Ростом Чехов был около ста восьмидесяти пяти сантиметров. У него была странная манера смотреть сквозь низ своих круглых очков, слегка приподнимая голову вверх. Глаза удивительно строгие; светло-серые, по краям цвет радужки резко темнел, становясь насыщенным синим. Нос широкий, высокий лоб и тонкие губы, чаще всего сжатые в тугую полоску от напряжения. Копна густых каштановых волос слегка завивалась на концах. Мужчина хоть и строгий на вид, но определенно симпатичный. Чехов ничего не ответил Алине, медленно стянул ботинки и прошёл внутрь дома, тихо и стремительно, словно ночная тень. Девушка растерянно хлопнула глазами и поплелась следом. Гостиная показалась Антону Павловичу тёмной и слишком тяжелой по атмосфере. Обои были зелёного цвета в светлую вертикальную полоску. Чехов где-то вычитал — подобные оттенки мало того, что плодотворно влияют на психику (очень полезно в его положении), так ещё и деньги притягивают. Большой кожаный диван располагался на мягком ковре в центре комнаты, а у стены напротив стоял кирпичный камин со всей необходимой утварью, от которого так и веяло уютом. Мужчина окинул комнату непроницаемым взглядом и опустился в кресло, устало растирая переносицу. Алина поджала губы. — Добрался хорошо, — наконец произнёс Антон Павлович. — Однако прежде, чем я оказался дома, на меня налетела Марго. Как выяснилось, куда-то пропал Серёжа Есенин. Он попросил водителя сделать остановку около парка на полпути сюда и не вернулся. Чёртов пацан меня своими выходками в могилу сведёт. Богом клянусь, как только вернётся — пристрелю. И ладно бы он до этого момента успел закончить свою работу — так нет! Скинул всё на Марго, а сам сбежал, как чёрт от ладана. Мы раза на два объехали всю Йокогаму, пока нашли тот отель, который Серёжа бронировал для остальных. Под расплывчатое определение «остальные» входили все, кроме Есенина, Марго и Алины. Эту троицу в русской мафии окрестили не иначе, как гончие, целую свору которых Чехов держал при себе. Девушки находили подобное название их неофициального отряда унизительным (ещё бы — их ведь прировняли к стае псов!), а Серёжа тихо посмеивался в стороне. Парню, по большому счёту, было плевать кого, даже если его самого, и как называют. — Антон Павлович, я могу разыскать Есенина при помощи способности. — В этом нет необходимости, — Чехов всё-таки улыбнулся. Алиночка ему нравилась — и сама не дура, и способность хорошая. — Я отправил на поиски Марго и Рей. Думаю, скоро вернутся. Антон Павлович попросил девушку заварить чай и принести его записную книжку. В конце концов, работы ещё непаханое поле. Сейчас, сидя за чашкой горячего чая и заполняя документы, Чехов ощущал себя пчёлкой-трудягой — летает, противно жужжит, цветочки опыляет, а всё без толку. Монотонная работа увлекала в беспорядочные думы. Мысли сменялись одна другой, не останавливаясь и не давая возможности хоть немного углубиться и заняться философией. Нечасто у него случалось такое странное настроение, которое даже не находилось слов описать. Вскоре мужчина потянулся в карман пиджака за пачкой дорогих сигарет, придвигая пепельницу ближе. Чехов в который раз проклял чёртова Юсупова с его скупердяйством и кораблями. Нахождение здесь одного из командиров не имело ни малейшего смысла. Разумеется, Антону Павловичу ещё предстояло найти нескольких предателей, но и это не давало ясности. В конце концов, с лихвой хватило бы одного Есенина. Он, конечно, малец вредный, без царя в голове, но толковый. Загулял бы на недельку и принялся за работу. Но Феликса Феликсовича дёрнуло послать Чехова. Для «налаживания дипломатических отношений», как он выразился. Ясно, как день, что глава преследует собственные цели, но какие — пока не совсем понятно. Алина Верховская сидела в дальнем углу комнаты и уже полчаса мучила японский словарик. Хотя язык она знала на достойном разговорном уровне, нервничала от этого не меньше. В конце концов, на этой миссии окончательно решиться — останется она на своей должности или же её повысят до капитана. Да и вообще, Алина впервые оказалась за пределами родины. Событие несомненно волнительное. Однако, в руках себя держать необходимо. Оплошать нельзя. «И когда только эта катава́сия завариться успела?» — удручённо вздохнула девушка. Их заданием в Йокогаме являлась поимка некого Игоря и всех, кто находился с ним в тесном сотрудничестве. Тип на удивление скользкий, хотя и умом не отличался, как думала сама Алина. Перед тем, как собрать вещички и прыгнуть в самолёт, махая ручкой напоследок, — успел заложить взрывчатку на самом крупном оружейном складе, принадлежавшем русской мафии. Снаружи дома послышался громкий шум. Антон Павлович и Алина одновременно повернулись в сторону коридора. Благодаря открытой уличной двери, на стене в отблеске заката расплывались тени двух людей невысокого роста. Когда же послышался характерный хлопок и коридор погрузился во тьму, можно было разобрать звуки борьбы и отборный мат. Вскоре в дверном проёме показалась светлая макушка Есенина, которая, в прочем, быстро оказалась на полу. Над Серёжей грозной тенью возвышалась Донская, сердито пыхтя. — Нашлась пропажа, — удовлетворённо вздохнул Чехов. Есенин, услышав голос своего непосредственного руководителя, быстро поднялся на ноги и принялся отряхиваться от пыли. Марго же, заручившись утвердительным кивком Чехова, тихо пожелала доброй ночи и поднялась в спальню. — Антон Павлович, прошу прощения, что так неожиданно откланялся. Просто по дороге увидел хороший бар, — Сергей натянул самое виноватое выражение лица, имевшееся в запасе, едва не пустил слезу. — Я, понимаете ли, не переношу разлуку с родиной. Вам ли не знать как я люблю Россию? Я же не первый год служу в Вашем отряде. — Разлуку с родиной он не переносит, — фыркнула Верховская, поднимаясь с кресла. — А женщины, которых ты кадришь в баре, видимо, помогают залечить глубокие шрамы на сердце. — Как обычно, зришь в корень! Я счастлив, что меня окружают столь внимательные и чуткие люди, как ты, Алиночка, — Есенин уже и забыл, что ему полагается оставаться печальным до того момента, пока он не покинет поле зрения Чехова, поэтому весело подмигнул девушке, как раз шагавшей рядом с ним. Антон Павлович неопределённо хмыкнул. К выходкам Серёжи он привык, хоть и изрядно от них устал. Мужчина кивком указал в сторону лестницы на второй этаж, краем уха слыша, как Есенин кинулся вдогонку Верховской. — Детский сад, — делая последний глоток чая, Чехов не смог сдержать улыбку.***
Следующим утром донельзя бодрый и совершенно нетронутый похмельем Есенин разбудил девушек. Портовая мафия ждёт отряд «Гончих» в полном их составе. Алина и Марго непонимающе переглянулись, сонно потирая глаза. Вполне можно было бы понять тягу Мори посмотреть на биполярного заместителя командира Антона Павловича — Сергея Есенина, слухи про которого давно покинули пределы родной страны, но вот на кой чёрт там пара совсем ещё «зеленых» мафиози? Впрочем, все высокопоставленные люди со странностями, так по крайней мере считала Донская. Когда все начали стягиваться в гостиную, часы пробили семь утра. Есенин разливал кофе по кружкам и что-то напевал себе под нос. Вдоль шеи, полосками-змеями, тянулись наушники, а сам плеер задорно выглядывал из заднего кармана брюк. Алина еле удержалась от того, чтобы не шлёпнуть его, проходя мимо. Уж больно вид был соблазнителен. — Ты ничего не перепутал? — поинтересовалась Марго. Горячий пар, валящий из кружки, которую девушка поднесла к губам, приятно щекотал лицо. — М-м? — непонимающе отозвался Серёжа, вынимая один из наушников. — Нахрена там мы? — Верховская решила не ходить вокруг да около, спросила прямо. Чем быстрее они утрясут вопрос, тем скорее она окажется в тёплой постели. — Скорее всего, Мори решил поглядеть на всех эсперов, присутствующих в Йокогаме со стороны русской мафии, — Есенин пожал плечами, делая глоток. Горячий напиток неприятно обжёг горло. Вот когда горло обжигает алкоголь — то другое дело. Где-то за стеной, в своём кабинете, что-то уронил Чехов и звучно ругнулся. Алина автоматически повернула туда голову. — А вдруг с войной приехали? Огай хочет удостовериться, что мы не представляем опасности. — Если бы Мори не проебал Игоря, никто бы и не приехал, — резонно заметила Верховская, наконец, возвращая внимание к Есенину. — У меня никогда не было мечты играть в «тут-и-там» с каким-то бежавшим мудаком. Серёжа понимающе кивнул. Годами выработанная на разного рода «пиздец» чуйка упрямо твердила, что добром это дело не кончится. И причиной послужит далеко не Игорь, будь он неладен. Что-то точно назревает, тучи сгущаются над головой. Быть может… Нет, не может. Такие мысли допускать нельзя. — Алиночка, весь мой следующий монолог слушаешь внимательно, так как касается он тебя напрямую, — Серёжа со стуком поставил пустую чашку на стол и откинулся на спинку дивана. — Когда мы будем в штабе портовой мафии — сидишь тише воды, ниже травы. Всё, что от тебя требуется — быть внимательной. Не допускай и мысли активировать способность. Алина, хищно сощурив глаза, согласно кивнула. Продолжая поддерживать зрительный контакт, Верховская пыталась понять, когда отношения с этим улыбчивым парнем успели накипеть до предела. Где же она так оступилась? Отвела взгляд, принимая поражение. Сам по себе, дом выглядел прилично и соответствовал статусу Чехова, думалось Алине, которая медленно переставляя ноги брела в спальню. Всё здание было начинено богатым зелёным цветом с редкими проблесками золота. Едва зайдя внутрь весьма небольшого строения, посетитель оказывался в тёмной узкой прихожей, совсем без окон. Над головой покачивалась люстра-фонарь, тонкие прутья составляли незатейливый узор переплетающихся ветвей. Стены были выкрашены серо-зелёным. Верховская никогда не различала оттенки столь же хорошо, как это удавалось Марго, по этому большего сказать не могла. Вдоль всего коридора висели картины без какой-либо цветовой палитры, нарисованные простым карандашом. Просто эстетичные деревенские дома, изображение безлюдной мостовой и поляна в глухом лесу. Из прихожей просматривалась кухня, расположенная прямиком напротив входной двери, а по правую сторону была только немалых размеров гостиная, да кабинет Чехова. На левую стену опиралась узкая деревянная лестница, ведущая на второй этаж. Тут находилась комната, которую занимали Алина с Марго, чуть в стороне расположился Есенин. Ему дополнительного рабочего места не требовалось, так как помещение содержало в себе всё необходимое. Самая последняя дверь вела в кабинет Верховской. Её работа требовала хорошей концентрации, поэтому туда никто не решился бы зайти. Где-то на потолке виднелся люк с выдвижной лестницей. Чердак оборудовали под просторную мастерскую. Был установлен дополнительный свет и закуплено всё необходимое. Алина заглянула туда в первый день. Место действительно уютное. Способность Марго называлась «Улыбка на картине». Донская могла создать любой предмет, имея при себе художественные принадлежности, только нарисовав его. Впечатляет. Ранним утром было прохладно, легкий ветер противным холодком проходился по всему телу. Марго, надевшая одну лишь тонкую блузку, завистливо покосилась на довольную Алину, которая натягивала на тонкие кисти рукава пиджака. Ей, Донской, следовало раньше вспомнить географическое положение Йокогамы. Она же, блин, находится на берегу Токийского залива, ясен пень, там частые ветра! Радовало одно — водитель приехал вовремя, долго ждать не пришлось. Девушки сели на заднее сидение с двух сторон от Есенина, который от такого положения дел ощущал себя словно в раю. Алина тоскливо глядела в окно. Этот город казался ей чужим и неуютным. Слишком большой и серый, высокие здания угрожающе нависали, словно грозясь раздавить её, мелкую сошку. А ещё Йокогама не стихала ни на минуту. Конечно, здесь не так шумно, как в том же Токио, где русские делали пересадку. Столица своим гамом не то, что утомляла — заставляла во время отдыха в отеле воткнуть беруши и сверху подушкой припечатать для закрепления эффекта. Когда машина с противным скрипом шин остановилась напротив здания штаба Портовой мафии, Чехов первым вышел на улицу. Около ступеней их ожидало около двадцати людей Мори, все в чёрном; учтиво поклонившись, гостей пригласили внутрь. Серёжа, оценив габариты здания, громко присвистнул. Запах. Это первое, на что Алина должна и обратила внимание. В конце концов, её основной род деятельности — шпионаж, а там, как ни крути, учитывать необходимо всё до мельчайших деталей. На первом этаже пахло затхлой сыростью, изредка отдающей порохом. Вряд ли здесь располагались архивы. Скорее всего, нечто вроде небольшого склада с оружием. Эту теорию также подтверждали тусклые лампочки, заливавшие серые коридоры противным жёлтым светом. Будь тут что-то важное — сделали бы хорошее освещение. Двенадцать «портовых» людей сопровождали русских мафиози к лифту. Оружие в их руках явно было исключительно для антуража, так размышляла Марго. Её почти забавлял этот цирк. Верховская шла рядом, стараясь незаметно разглядывать помещение. А ещё забавно принюхивалась. В штаб Портовой мафии отправилось всего четверо человек: Антон Павлович, возглавлявший группу, Серёжа Есенин, Алина Верховская и сама Марго Донская. Большая часть оставшихся людей из отряда были отосланы на поиск информации о предателях, укрывшихся в Йокогаме. Ещё парочка охраняла дом, где хранилось множество важных документов. Лифт остановился на самом верхнем этаже. Алина отметила про себя, что на таких этажах располагаются люди, как правило, высокомерные. Очередная обманка-иллюзия для мозга. Выглядываешь в окно — все люди маленькие и ничтожные, появляется чувство превосходства и контроля. Девушка усмехнулась себе под нос. Сейчас ведь совсем необязательно всё анализировать, как дозволил Антон Павлович, но эту глупую профессиональную привычку ничто не способно искоренить. Возможно, оно и к лучшему. Огай Мори стоял к ним спиной. Даже через свободный пиджак отлично просматривались подтянутые мышцы. Алина вместе с группой подошла ближе, и тогда он, наконец, обернулся. Перед её взором предстал очень красивый мужчина. На мгновение в голове у Верховской образовалась зияющая пустота. Она на автопилоте поклонилась вместе со всеми, только Антон Павлович продолжал стоять ровно, напряжённо всматриваясь в черты лица человека перед собой. Мори стоял напротив панорамного окна. Солнце жгло глаза, но отвести взгляда он не мог. Ноющие чувство предвкушения и интереса не оставляло Огая ещё с прошлой недели. Отчего-то он был заинтригован встречей с Чеховым. Про Антона Павловича ходило много слухов. Оправдает ли он завышенные ожидания портовой мафии? Что ж, Мори определённо на это надеялся. Ближайших подчинённых Чехова прозвали гончими. Говорят, звери любопытные. Любые задания выполняют быстро и без лишнего шума. Безупречные. На них тоже было интересно посмотреть. — Антон Павлович, — стоило только услышать звук открывающейся двери, Мори развернулся в сторону гостей. Подавить в себе желание обратиться привычным «Чехов-сама» было нелегко, но того требовала ситуация. В конце концов, в России принято обращаться именно так, а чужой менталитет Огай уважал. — Рад познакомиться с вами лично. Как вам Йокогама? — Неоспоримо прекрасна, но родные края милей для души, — натянул улыбку Чехов. Мужчина смог признаться сам себе, что не видит никакого смысла в этой встрече. Любую информацию можно узнать позвонив по номеру телефона. На крайний случай — отправить Есенина в качестве гонца. Он шустрый, с подвешенным языком, на каверзные вопросы отвечать подкован. Но всё-таки, Антон Павлович уже тут, стоит напротив Мори. — Вы ведь тут не впервые, насколько мне известно? — босс Портовой мафии хищно прищурил глаза. Чехов не переменился в лице, да и внутри у него ничего не дрогнуло. Меньшей осведомленности от Мори он и не ожидал. — У вас тут и недвижимость имеется. — Да, вы правы, Мори-Доно. Я уже несколько раз бывал в Японии, — Антон Павлович плавно опустился в кресло, краем глаза замечая, как потяжелела атмосфера рядом с Серёжей за его спиной. Есенин впился взглядом в его спину, словно клещ. Мужчина позволил себе усталый вздох. Сегодня из него высосут душу расспросами. — Я ведь врач, в первую очередь. В Йокогаме проводится множество любопытных съездов, главной темой которых являются эсперы. Не могу позволить себе пропустить подобные мероприятия. Верховская была достаточно близко и смогла детально рассмотреть Мори, даже составить примерный психологический портрет. Острым подбородком обладали, как правило, люди с гибким умом и редкостной хитростью. Наделены они так же красноречием. Маленький кончик носа являлся признаком жадности и злобы, но сама Алина скорее охарактеризовала бы Огая как человека, готового идти по головам ради собственной выгоды. Сам нос был идеально прямым и ровным, без каких-либо горбинок. Его обладатели, как правило, независимые личности, ведущие других за собой. Алина не вслушивалась в диалог. Её основной задачей было разнюхать как можно больше информации о Портовой мафии. Хоть такого задания официально и не поступало — Верховская поработала за Чехова, выдала его себе сама. Потом сама себя похвалит, не забудет. Уже было собиралась активировать способность, но наткнулась на пронзительный взгляд Огая, направленный прямо ей в глаза, и растеряла весь прежний запал. Этот взгляд хоть и был выжидающим, но безмолвное предупреждение не заметить было сложно. Алина почувствовала себя неуютно, словно стоит голая и раскрытая, компрометирующая. В чувство её привело прикосновение Есенина. Серёжа, не теряя своей привычно-ленивой полуулыбки, с силой ткнул в бок. Верховская едва заметно вздрогнула, опуская голову. Сдалась. Мори выработал у себя безошибочную чуйку на то, как кто-то активирует способность. В конце концов, он ведь босс портовой мафии — всегда нужно быть на стороже. Когда он обернулся через плечо, то увидел совсем ещё молодую девушку с растерянным взглядом. И это маленькое недоразумение решило попытаться обвести его вокруг пальца? Что ж, теперь ему любопытно. Марго же с этой сцены откровенно позабавилась. Алиночка… Всегда такая самонадеянная, словно действительно играла хоть какую-то роль здесь, словно могла сравниться с боссом Портовой мафии, перехитрить и залезть в его грязные тайны. Разумеется, Марго признавала тот факт, что Верховская обладает уникальной способностью. Без неё многое невозможно провернуть. Она всегда была на шаг впереди своих противников. Но Мори? Ей он не по зубам. Хоть он и не знал с чем конкретно имеет дело, но несомненно бы выиграл. У него больше опыта, он умнее и хитрее. Вот Чехов — другое дело, с ним Огаю было бы интересно. Но никак не с Алиной. Она скучная. Предсказуемая. Чехов удручённо вздохнул. Не хватало ещё испоганить дипломатические отношения по вине некомпетентности молодых сотрудников. Он ведь, чёрт возьми, отдал чёткое указание — сидеть тише воды, ниже травы. К сожалению, у Алины была эта жилка искателя приключений на пятую точку для всей делегации. А ещё излишняя самоуверенность. Видно, необходимо было прямо перед входом в здание напомнить, что они тут не больше, чем антураж. Их единственная задача — стоять за спиной и составлять красивую композицию. На такие мероприятия не принято приходить одному. Ну не положено, хоть убейся! — Так что там с кораблями, Мори-Доно? — Чехов решил прервать эти гляделки, где Алина явно проигрывала, и вернуться к изначальной задаче. Необходимо собрать как можно больше сведений, а ещё заговорить зубы, чтобы Мори к концу диалога не поднял эту тему. — Потонули, — равнодушно пожал плечами Огай, усмехнувшись своим мыслям. — К сожалению, я знаю едва ли больше вашего, Антон Павлович. — Судно ведь было оснащено оружием? — русский нахмурился. Всё, что ему было известно из скудных новостных сводок — основной причиной взрыва являлась утечка дизельного топлива и неосторожность рабочего персонала. — Хотя, согласно разговорам, причиной послужило само топливо. Сотрудники курили в неположенном месте. — Дизель не мог загореться от этого. Топливо не летучее, в отличие от того же бензина, — покачал головой Мори. Разъяснял он такие вещи только для, так сказать, «галочки», так как сомневаться в том, что Чехов не осведомлён в подобных элементарных вещах глупо. — Его необходимо было бы разогреть до температуры кипения, то есть до двухсот градусов, только после этого оно сможет загореться, хватило бы и искры. При таких температурах взрыв бы произошёл, но мои люди в этот момент находились и в котельном, и в машинном отделении. Поверьте, к работе я отношусь серьёзно. А вот что касается оружейных установок… — Мори замолк, словно обдумывая свои дальнейшие слова. — Вы что-то знаете, Мори-Доно? — Чехов кинул быстрый взгляд на Есенина, который даже слегка наклонился вперёд, стараясь впитать как можно больше информации. — Согласно моим сведениям, именно в тех помещениях началось возгорание. Как можно дальше понять — огонь перетёк и к топливному хранилищу. Признаться честно, меня больше волнует другое, — Мори задумчиво крутил в руках бокал с вином. Паззл в голове не мог сложиться, словно кто-то утащил важную деталь прямо из-под носа. — Ракеты не могли загореться сами по себе. Кто-то определённо хотел помочь нашему «товару» сбежать. Вы уже успели осмотреть тело, которое предположительно некогда являлось Игорем? Знаю, что опознать непросто, но… — Да, это не он, — Антон Павлович бегло усмехнулся от формулировки. — Игорь не был на корабле. — Такое просто невозможно, — Мори улыбнулся несколько раздражительно. Русская мафия действительно имеет совесть сомневаться в его профессионализме? — Мои ближайшее подчинённые лично проследили, чтобы он оказался на судне. К нему были приставлены лучшие надзиратели. — На судно он точно садился, в этом нет необходимости сомневаться. Однако, — Антон Павлович зябко повёл плечами. Его следующие слова могли бы прозвучать жутко, но, в конце концов, они живут в одной реальности с эсперами. Возможно всё. — К моменту взрыва его там уже не наблюдалось. Либо среди ваших людей были те, кому было выгодно вас передать, Мори-Доно, либо… — Задействовано третье лицо, обладающие способностью телепортации или замещения объектов, — закончил за Чехова босс портовой мафии. Мужчина нахмурился, между бровей залегла складка. — Однако, уверены ли вы, что Игорь не был эспером? Быть может, у вас были ошибочные сведения. Тогда негодовать следовало бы мне, раз русская мафия не позаботилась о достоверности информации, в результате которой погибло несколько моих людей. — Наверняка не был, — выдохнул Антон Павлович. Рукой откинул челку, слегка сползающую на лоб и потянулся к алкоголю, до этого момента остававшимся без должного внимания. — Он служил у Льва Толстого. Поверьте, этот человек научен многолетним опытом и не обделён внимательностью к деталям. Раз он так утверждает — я не стану оспаривать. Доверяю ему, как самому себе. Оба мужчины некоторое время молчали, уставившись в окно и хмуря брови. Они наверняка что-то упускают. Только вот что? Чехов воспринял эту ситуацию на счёт личных поражений. А проигрывать он не любил — тут же требовал реванш. Многолетняя служба поспособствовала укреплению гордости, плавно перетекающей в гордыню. В конце концов, он являлся членом русской мафии уже двадцать пять лет, неужели какой-то там Игорь способен его переиграть? Нет-нет-нет. Ему помогли. И, кажется, Чехов даже знает кто. Мори Огай поначалу искренне пытался думать о корабле и Игоре, но его мысли и взгляд то и дело цеплялись за рыжеволосую девушку, упорно уткнувшей свой взгляд в мыски ботинок. И всё-таки, что она собиралась сделать? Тот вариант, что девчонка собиралась напасть он сразу отбросил. Не в таком положении. Отсюда вытекает вывод, что её способность каким-то образом связана со шпионажем. И этот её порыв определённо не был санкционирован с руководством, об этом говорит искреннее раздражение со стороны Чехова. — Как вас зовут? — неожиданно раздался глубокий голос, принадлежащий боссу Портовой мафии. Алина подняла глаза. Мори смотрел чётко в её собственные. Зябкий холодок страха загулял по позвоночнику. — Алина, — еле выдавила, упорно стараясь поддерживать зрительный контакт. — Рад знакомству, — улыбнулся мужчина, прикрывая глаза и расплываясь в доброжелательной улыбке. — Какая у вас способность? Мне кажется, что я имею право на такой вопрос, — голос резко похолодел, когда Мори перевёл взгляд на Чехова, собирающегося что-то ответить. — В конце концов, эта девушка собиралась что-то сделать. «Дрянь дело», — удручённо подумал Есенин. Было бы глупо рассчитывать, что Огай проигнорирует подобный жест со стороны русской мафии. — Она эмпат, — улыбнулся Серёжа, в предупредительном жесте схватив Верховскую за руку. Благо, из-за спинки кресла Мори ничего не видно. — Умеет считывать эмоциональный фон. Её порыв обусловлен тем, что вопрос, который мы сегодня подняли, — крайне щепетильная тема и головная боль для всей русской мафии. — Да ну? — выгнул бровь Мори. Он и не рассчитывал на правдивый ответ, но как правило — в подобной ситуации человек растерян и сообщает информацию наиболее близкую к правде. Теперь он наверняка уверен, что спектр её деятельности действительно шпионаж. Антон Павлович, как и любой уважающий себя мастер заговаривать зубы, перевёл тему на новые контакты между русской и Портовой мафией. Потратил двадцать минут личного времени на светскую беседу, уклончиво отвечал на каверзные вопросы и, наконец, отправился со своим отрядом «гончих» домой. От встречи с Огаем Мори остался осадок, который Чехов мог бы сравнить с осадком от хорошего домашнего вина приличной выдержки. Босс Портовой мафии, хоть и был навскидку моложе лет так на пять, показался ему занятным человеком. С ним нельзя было расслабиться — сожрёт с потрохами и внутренними чертями. Умный и рассудительный Мори догадался о том, почему русский так быстро оставил тему с этим неладным судном в покое. Стоило мафиози во главе с Чеховым оказаться в пределах полюбившейся гостиной, который Антон Павлович по привычке называл залом, тот сразу кивнул остальным присутствующим. Те поспешно удалились, плотно прикрыв за собой дверь. Нечего им тайны организации слушать. Девушки попали в состав, как ни странно, по личной рекомендации Ольги, одной из командиров мафии, хотя одна из них только недавно выпустилась из «Дома Юности». Ольга была очень уважаемым человеком, поэтому проигнорировать предложение было тяжело. Антон Павлович как душой чувствовал, что женщина просто надеется позже вернуть их себе, когда Марго и Алина наберутся опыта и знаний. Но мужчина чётко решил, что не отдаст. Привязался. — Вы тоже считаете, что тут замешано не третье лицо, а целая организация? — Есенин пошёл во банк, выкидывая самые смелые предположения. Ему, как воздух, необходимо понять, думает ли его командир в том же направлении. — Гильдия, — на выдохе произнёс Антон Павлович. Серёжа тут же одарил его взглядом. Улыбнулся. Чехов действительно обладает внушительным интеллектом. Продолжает сверлить взглядом, ожидая дальнейших пояснений. — Если хорошенько подумать, то всё сходится. Гильдии ведь нужен «Тигр»? Уверен, что Игорь пропихнул в ряды Вооружённого Детективного Агентства как минимум одного шпиона. Причём свой человек у него там чуть ли не с момента основания организации, всё-таки его обучал непосредственно Лев Николаевич. Он в таких вопросах подкован. — Каким образом Игорю удалось убедить Гильдию в том, что его шпион способен вывести «Тигра» из-под опеки ВДА? — спросила Марго, краем глаза подмечая, как сидящую рядом Алину, которая только и успела рот открыть, перекосило от злости. Усмехнулась. В последнее время у Верховской нервы на ладан дышат. Всё бегает, волнуется и лелеет свою мечту о повышении. — Да и слухи ходят про парнишку одного, Рампо зовут. Говорят, что он чёртов гений. Не думаю, что шпион продержался бы до этого времени. Слухи про некого «Тигра» по преступному миру распространились с завидной скоростью. Чехов пока не знал подробностей, но этого загадочного эспера большой потенциал, раз все о нём так трясутся. — Продержался бы, не сомневайся, — Чехов украдкой наблюдал как Есенин за столиком в углу заваривал чай с чабрецом и мятой. Антон Павлович честно признавал, что сейчас предпочёл бы водку. — Твой первый вопрос действительно выглядит интересно, но сейчас это не главное. Завтра пущу по следу Игоря Дороти, а на вас другое — разобраться с Агентством. Пойдёте к ним где-то через неделю, нужно тщательно составить план. Необходимо узнать количество шпионов и перехватить каждого. Серёжа, действовать будешь по ситуации. — Понял, — деловито отозвался Есенин, заканчивая разливать чай по чашкам. — Водочки только долей. Серёжа мигом выполнил просьбу. Сейчас, когда все гончие сидели уткнувшись взглядом в ароматный чай и погрузившись каждый в свои мысли, Есенин чувствовал удовлетворение. Для парня поддерживать эту иллюзорную нормальность было необходимо. Без этого он ощущал себя рыбой, выброшенной на берег. Открывает рот, жадно заглатывая кислород, и тупо пучит глазки. А сейчас они выглядели, как настоящая семья. Чехов, разумеется, в образе доброго, моментами строгого отца, готового и по голове погладить, и ремнём по заднице отходить. В нём действительно чувствовалась эта святая отцовская опека, когда дело касалось «Гончих». К их просьбам он был внимателен, всегда прислушивался к каким-то замечаниям и предположениям. Казалось, что мнение каждого действительно учитывается. А ещё «Гончих» никогда не перегружали работой, чем не могли похвастаться остальные члены организации. Марго, не по годам осознанная, идеально подходила для роли старшей сестры, хоть и младше Алины на два года. Тихая, передвигается по дому словно призрак, по утрам в растянутой домашней футболке и с синдромом спасателя в придачу. Ещё и со странностями. Попадание десять из десяти. Алиночка представлялась ему как младший ребёнок в семье. Вечно ищет проблем на свою голову, с острым языком и иногда кусается. Вредная. Признаться честно, Есенин к ней испытывал двоякие чувства. Не то убить хочется, не то в покровительственном жесте погладить по макушке. Бывали у них и другие эпизоды, но он старался не затрагивать это. Как-то не по-семейному получается. А сам Серёжа походил на дядю, младшего брата Антона Павловича. Того самого на крутой тачке, который по поводу и без разбрасывается большими суммами, готового за своих племянниц глотки рвать. Что ж, отчасти это и было правдой. Алина с громким стуком поставила чашку на стол, выводя Есенина из мечтаний. С горестным вздохом он поднялся на ноги и отправился в свою комнату.***
— Марго, ёбаная ты сука, — громко выругалась Верховская. Утро не задалось с самого начала. Кто вообще додумался поселить их в одной комнате? Да если Алина ещё раз, вставая с кровати, наступит на любую принадлежность для рисования и грохнется, то воткнёт Марго её любимую, изготовленную из волоса сибирской белки, кисточку прямиком в сонную артерию. Её соседка по комнате — художница до мозга костей. Звучит как диагноз. Несмотря на то, что под её нужды выделили целый чердак — она продолжала тащить всё сюда. Ещё и способность, как назло, совпала с хобби. По этому Марго большую часть времени проводила за своими холстами и стабильно каждую ночь на неё снисходило вдохновение, так что во время своего творческого процесса ненужные материалы девушка просто откидывала в сторону. В сторону кровати Алины. И непонятно, то ли Донская искренне забывала об уборке, то ли делала это нарочно, выказывая недовольство таким соседством. Марго сонно протирала глаза, наблюдая за мельтешением Алины по комнате. Верховская, сердито пыхтя, рассовывала кисточки по пеналам, а холсты составляла в стопку у стены рядом с мольбертом. Стоило девушке выйти из комнаты, не забыв хлопнуть дверью со всей дури напоследок, как остаток сна канул в лету. Вот чёрт, опять Донская даже трёх часов не проспала. Третий день подряд. Уснёт потом где-нибудь, а ругань от Чехова выслушивать в обязательном порядке. Свесив босые ноги, Марго потянулась к скетчбуку на столе. Всё-таки, смотреть на кислую рожу Алины весь следующий день не было ни сил, ни желания. Грифель скользил по бумаге, вырисовывая сначала тарелку, а затем и еду на ней. Сегодня на завтрак будут роллы! — «Улыбка на картине», — Марго активировала способность и зачем-то зажмурилась. Сама не понимала, почему так делает, но это уже автоматическое. Сама девушка всё же подозревала, что с самого детства ей хотелось верить в какое-нибудь чудо вроде Деда Мороза, но единственным «чудом» в её жизни была собственная способность. Аккуратно поставив тарелку с полюбившейся Алине «филадельфией» на стол у окна, Марго скомкала рисунок и метко кинула его в мусорку около двери. Когда Верховская вернулась из ванной, её ждал готовый завтрак. Тихо зевнув, девушка пробормотала «спасибо». Ближе к полудню Марго и Алина спустились в гостиную. Есенин вчера в очередной раз загулял по барам. Причина была озвучена весьма занимательная. «Стресс после встречи с нашими Йокогамскими товарищами» — это если дословно. — Пьянь непросыхаемая, — выругалась Верховская. Настроение у неё было ни к чёрту. — Раз он не встал, то можно и прогуляться, — пожала плечами Марго. Разговоры у них в последнее время были какие-то вынужденные. Марго это беспокоило. Темы давно кончились, ещё на второй год службы в одном отряде. Вспоминать светлые деньки в «Доме Юности» у Алины желания не было, только душу травить. — Не думаю, что шататься по городу без Есенина будет хорошей идеей, — заметила Верховская. — А где, кстати, Антон Павлович? — Да чёрт его знает, — ответила Марго. Донская вымученно улыбнулась. Алина честно пыталась продолжить разговор. Как умела. У неё и в «Доме Юности» были проблемы с общением, как слышала Марго, но учитывая её нынешний образ жизни — они только усугубились. Верховская отличный шпион, однако специфика способности требует концентрации и тишины. Девушка теперь ведёт затворнический образ жизни, редко высовывается из кабинета, погрязла в бумажной волоките. — Как работа продвигается? — буднично поинтересовалась Марго. — Как обычно, — пожала плечами собеседница. — Заполняю отчёты. Свой кабинет почти оборудовала в спальню, теперь там уютно. Донская неожиданно повернула голову на подругу. Рыжие волосы, некогда выглядевшие аккуратным каре, отросли по плечи и теперь девушке приходилось собирать их в низкий хвост. Зелёные глаза отливали холодным блеском малахита. Под глазами тёмные круги, Марго искренне хотелось верить, что они от недосыпа. К её сожалению, правду она знала. Алина плотно сидела на тяжёлых обезболивающих, вроде кодеина. Если вспоминать все скудные сведения, озвученные самой Верховской, то это стало происходить из-за частого использования способности и простого перегруза. Однако, в это Марго верила слабо. На деле, головные боли появились в результате частого принятия антидепрессантов. Донская подозревала, что ещё в приюте у Алины появились первые признаки социофобии, которые врачи спутали с депрессией и начали кормить таблетками. С антидепрессантами она завязала, но пересела на обезболивающие препараты. — Я думала ты в завязке, — сорвалось с языка раньше, чем Марго успела себя одёрнуть. — Я тоже так думала. В любом случае, я нужна вам на ногах и в здоровом уме, иначе в следующий раз ты бы забирала меня не из чеховской лаборатории, а из камер Ольги. — И то верно, — выдохнула девушка, аккуратным движением руки заправляя за ухо черную прядь волос. — Кстати, а собак сегодня кто-нибудь кормил? Вопрос остался без ответа. И так ясно, что нет. Антон Павлович, небось, сорвался по звонку одного из подчинённых и понадеялся, что его зверинец покормит кто-нибудь из «Гончих». Алина и Марго прошли на кухню. Пока рыжая искала нож, Донская полезла в холодильник за мясом. Четыре собаки, услышав звуки, тут же оказались рядом. Трое пристроились прямо около стола, жадно облизывая свои клыкастые пасти и давясь вязкой слюной. Лишь Дороти присела у миски и флегматично наблюдала за тем, как Верховская орудует ножом над её завтраком. Дороти удивительная собака, стоило признать! Не зря она любимица Чехова и его бессменная компаньонка. Породистая, русская псовая борзая. Мягкая белая шерсть на ощупь была словно шёлк. Одним словом — красавица. Была в стае и ещё одна собака — пожилая сука по кличке Аня, еду которой приходилось приносить к лежанке в гостиной, так как из-за возраста ей было тяжело передвигаться. К своим четырнадцати годам она ослепла на правый глаз, который теперь покрыт белой пеленой. Любимая собака Есенина. Верховская пару раз пыталась полюбопытствовать чем обусловлен такой странный выбор, но натыкалась на колкие шуточки. За этим определённо стояла какая-то стрёмная история из прошлого, поэтому Алина перестала досаждать. Следующие полчаса для девушек прошли скучно. Марго позарилась на личную библиотеку Антона Павловича, а Алина улеглась на диван, где ей позже составила компанию Дороти, калачиком свернувшись под боком, и бесцельно щёлкала пультом от телевизора. Японские программы казались ей скучными и однообразными. Чехов вернулся около трёх, волоча в след за собой обездвиженную мужскую тушу. Марго грешным делом подумала, что это Есенин, но реальность оказалась куда интереснее. Это был один из людей Игоря. — Почему я выполняю за вас работу? — спокойно улыбнулся Антон Павлович. Верховская про себя отметила, что он очень зол, даже забыл про свои вчерашние слова. Оставалось только надеяться, что пару часов, проведённые с вражеским человеком в изолированной комнате подвального помещения, пойдут ему на пользу. — Алиночка, тебя взяли на эту миссию не просто так. С помощью твоей способности можно найти всех предателей за считанные минуты. Девушка опустила голову. Чехов разочарованно нахмурился, но больше ничего не сказал. Бодро спускаясь по ступенькам, Антон Павлович попросил перетащить тело в дальнюю камеру. Сам подвал был небольшим. Стоило спуститься с лестницы, как оказываешься перед тремя дверями, последняя из которых отведена для пыток. Что в остальных — Алина не знала. Чехов вернулся через пять минут уже в сменной одежде. Медленно прошёлся к противоположной стене, на ходу потрепав Дороти за холку. Собака улеглась рядом со столом, где мужчина хранил свои инструменты. Из выдвижного ящика Антон Павлович достал скальпель, вату и медицинский спирт. Послал Марго за солью. — С добрым утром, уважаемый, — елейно произнёс Чехов, пару раз похлопав пленника по щекам. Тот испуганно дёрнулся, стоило ему очнуться и переварить ситуацию. — Как могу к вам обращаться? — Дима, — голос у мужчины был настолько болезненно-хриплым, что Марго, вернувшаяся с кухни, невольно рукой огладила собственное горло. — Очень приятно, Дмитрий. Если вдруг захочется поболтать, зовите меня Антон Павлович, — Чехов мелодично растягивал гласные в чужом имени, словно предвкушая последующие представление. — Предлагаю вам сразу рассказать про Игоря. Скажем так, сократить то немногое, чем вы располагаете, — ответом послужило молчание. — Ну, что сказать? Долго мы с тобой дружить будем. Первым делом мафиози перерезал ему сухожилия на ногах, дабы пленник силы тратил не на попытки побега, а на разговоры. Названный Дмитрием сжал губы в тугую полоску, но не издал ни звука. В том, что «Дима» он только на словах перед ним — Чехов не сомневался. Стоило порыться в архиве, и в этом человеке признали бы какого-нибудь Максима Латышского. Но смысла копать под него не было. На рядовых мафиози рычагов давления со стороны в виде какой-нибудь улыбчивой бабули, проживающей под Тюменью в забытой богом деревушке, почти никогда не находилось. Только время зря потеряют. Антон Павлович присел на корточки и тягуче улыбнулся. «Дима» понял, что улыбка не сулит ему ничего хорошего, напротив — обещает пожалеть о собственном рождении. Рывком Чехов разорвал и стащил рубашку, обнажив худые ребра и впалый живот. Глава отряда поднимается и ногой бьёт по правую сторону, ломая девятое и десятое ребро, а пятка проходится прямо по желудку. Боль настолько дикая, что дыхание перехватывало даже от наблюдения за выражением лица. «Диму» вывернуло прямиком на бетонный пол. Дышать получалось через раз, парень большую часть времени просто лежал с открытым ртом не в силах перевернуться на спину, по щеке липкой струёй продолжал стекать желудочный сок. Антон Павлович уже успел заволноваться, что неправильно рассчитал удар и пробил лёгкое, но громкий болезненный вдох раздался почти оглушительно. Ногой перевернул «Диму» и принялся оставлять на теле достаточно глубокие порезы скальпелем. Через плечо обернулся на скучающую Марго и Алину, успевшую задремать, прижавшись спиной к стене. Донская, понимая намёк, резво подала Чехову запечатанную столовую соль. Мужчина аккуратно открыл пачку всё тем же скальпелем, зачерпнув ладонью горсть. Отбросил острый предмет в сторону для собственной безопасности (а то вдруг «Дима» неожиданно придёт в сознание и решит воткнуть чеховский скальпель ему или себе в шею, в чём сам Чехов, всё же, сомневался, но осторожность превыше всего) и принялся вытирать её в неподвижное тело. Соль попадала в раны в большом количестве, всё горело и начинало судорожно дёргаться. Раздался крик, почти не человеческий. Алина лениво приоткрыла правый глаз, флегматично заглядывая в лицо парня и устало зевнула. Ногой оттолкнулась от стены и вышла из комнаты, призывно задев плечом Марго. — Больно ведь, да? — Чехов как-то по-доброму усмехнулся, стоило дверям за спиной хлопнуть. Глаза у «Димы» от боли казались стеклянными и неосознанными, но Антон Павлович знал, что тот его прекрасно понимает. — И не говорите, что я вас не предупреждал, Дмитрий. Ведь и сами должны были понимать риски, когда перешли на сторону предателя. Конечно, я мог пообещать, что сохраню жизнь, но к чему это? И дураку понятно, что греть змею под боком не выгодно. Однако, есть вещи гораздо более осуществимые. Как вы смотрите на эвтаназию? Смею предположить, что положительно. Разумеется, перед этим мы устроим допрос, обезболивающие я гарантирую. «Дима» сплюнул остатки рвотной массы чётко на ботинок Антона Павловича, выражая всё своё призрение к этому человеку. Пускай он и не эспер, пускай единственная его роль в жизни — прятаться за экранами компьютеров, пытаясь принести Игорю пользу, но полагать, что ему неведома простая человеческая верность, глупо. Перед глазами проносятся яркие картинки. Это ведь дурной знак, верно? Дмитрий видит лицо матери. Радостное, с налитыми румянцем щеками, украшенное сетью веснушек. Картинка размытая, но всё ещё яркая и согревающая. Его мать была эспером. Что у неё была за способность он не помнит, но какая-то точно была. В России всё новое всегда принимали тяжело, а с эсперами — вообще туго. Многие просто завидовали. Никто не понимал почему у одного человека есть, а у другого, более достойного, отсутствует? Однако, вселенная в свои интриги никого не посвящала. Следующая картинка намного ярче и чётче. Двенадцатилетний «Дима» смотрит новости. Там говорится, что преступная организация, именуемая русской мафией, набирает силу. Они вербуют эсперов, заставляя их работать на себя и полностью контролируют. Мама испуганно дёргается, прикрывая рот рукой. Он обнимает её за плечи и обещает защитить. Не смог, не справился. Его отшвырнули, как дохлого котёнка. В России правила простые — либо эспер подчинится воле Юсупова, либо сдохнет. Мать так и не подчинилась. Последняя картинка, на которой он смог сконцентрироваться, — обезображенное лицо его матери. «Дима» хотел запомнить маму красивой и полной жизни, но не вышло. Разум настойчиво рисовал ужасы. Чуть позднее его нашёл Игорь. Отмыл, выкормил и пообещал, что они отомстят вместе. Тогда-то «Дима» и узнал, что русской мафии не существовало до этого момента. Были разношёрстные группировки бандитов, изредка сбивающиеся в кучки побольше. Мафиози тоже были такой кучкой, однако к власти пришёл Феликс Юсупов, тогда ещё совсем молодой, и начал захватывать группировки одну за другой, расширяя свою власть по всем городам России. За его спиной грозной тенью всегда стоял Чехов. Они — абсолютное зло. Так решил «Дима». И он любой ценой поможет Игорю их изничтожить.