Отголоски: Ложь

Ураган со свистящим рокотом носился над полем. Бескрайнее зеленое море высокой травы, простирающееся до темнеющего горизонта, волновалось и бурлило под резкими порывами ветра. Острые листья нещадно хлестали голую кожу. Стебли безудержно шептались, сговариваясь, и жадно смыкались позади рвущегося вперед человека. Корни сплетались тугими узлами под нетвердыми ногами, сухие колючки хватали тонкую ткань футболки, пытаясь остановить, поймать беглеца в силки. Лжец. Уже все знали. Ветер стегал хлыстом спину, толкая несущегося путника вниз. На землю. В грязь, где свинье место. Поднимавшаяся вихрем пыль, удушливыми клубами ударяла в лицо. Грудь сдавливало колющей болью, дыхание спирало от напряжения. Парень судорожно хватал воздух нервно перекошенным ртом, глотая песчинки. Они корябали гранями пересохшее горло, отвратительно оседая на языке. Исполосанные стеблями предплечья щипало. Солнце почти угасло. Сумерки бледным светом выжигали уставшие янтарные глаза. Стопы не слушались, подворачиваясь и цепляясь потертыми белыми кроссовками за все подряд. Сил осталось слишком мало. За забором, у кромки леса, деревья остервенело качались и гудели, подобно разъяренной толпе. Футболка налипла на взмокшее тело. Колчека колотило под ледяными порывами, сдувавшими выступивший пот. Холодные струйки стекали по позвоночнику, рассыпаясь мерзкими мурашками по плечам. С каждой минутой чернильное небо заволакивало. Оно угнетало, давило низкими тучами, желая сомкнуться с землей. Прихлопнуть. Раздавить бегущего испуганного таракана. Лжеца.        Его оглушал вакуум, шум кровавых волн, бивших в виски. Сознание рвало громовыми раскатами. Единственная мысль металась пейнтбольным шариком, со звоном ударяясь о черепную коробку. Ложь. Это все ложь. Голову сжимало тисками паники. В ушах метроном отмерял жизнь навязчивыми ударами пульса. Джейсон несся в исступлении, не разбирая дороги. Лишь бы сбежать. Уйти. Исчезнуть. Провалиться… Прочь! Подальше от всех. Он бежал невыносимо долго. Горящие огни фермы исчезли. Их желтые отблески потухли, растворились в серой мгле. Стрекотание беспокойных сверчков едва пробивалось сквозь сонм бушующих звуков. Криков больше различить он не мог. Неожиданно ноги подкосились. Джейсон запнулся кроссовком за корень и полетел вниз, обессиленно рухнув в овраг. Все вокруг насмешливо крутилось каруселью, хотя он лежал ничком. Кепка сорвалась с мокрой от пота головы. Туман словно саваном накрывал замерзшее тело. Дрожь безостановочно била. Зуб не попадал на зуб от нервной лихорадки и усталости. Длинные стебли сухостоя склонялись над ним, куполом затягивая ров. Вот она, сырая могила. Буря прощалась, срывая травины и сыпя рыхлую землю на согнувшуюся фигуру на дне. Он один в бескрайнем океане, разлитом на километрах пустых полей. Один наедине с мыслями, колющими иглами в затылок. Один под гнетом рушащегося шквалом неба, жалкий, скрюченный червяк. Джейсон согласен сдаться. Утонуть в зеленых бушующих водах порослей. Он захлебывался тьмой, тягучей массой затекавшей в ноздри. Задыхался густой безысходностью, остервенело втягивая кислород. В ходящей ходуном груди вилось отчаяние, тошнотворно цепляясь и щекоча сотнями отвратительных лап. Душу рвало и крутило, спазмами зажимая живот. Сегодня, сейчас он готов уснуть и не проснуться. Впервые в жизни. Колчек с трудом разлепил глаза и бессмысленно уставился на кривые силуэты коряг на фоне неба. Дрожащие ладони сокрушенно закрыли лицо. Нет. Нет. Он не верит, что она сказала это.