Детективное агентство "Штольман и Селезнев". История вторая. Путешествие.

Первый ряд Павел и Эдвард выиграли вчистую. Англичанин радостно потирал руки, подсчитывая прибыль. Он играл весь вечер, и удача к нему благоволила всё это время, поэтому уйдет он сегодня с полными карманами. Второй круг начался не столь успешно для Селезнева, но он усмотрел в отсутствии нужных карт закономерность и применил первую стратегию Якова Платоновича, что позволило к середине партии выровнять ситуацию, а к концу вновь выиграть. Смит ликовал, а Булатов становился всё мрачнее. Он прекрасно знал, что Павел карты не жалует, поэтому не мог ожидать от него какого-либо мастерства. К тому же семерик был не слишком популярен нынче, поэтому успех его старого товарища был для него неожиданностью. Третий раунд скоро должен был кончиться, и вновь Павел привел всё к их с Эдвардом пользе. Пётр был мрачен, а его партнер качал головой. — Вам сам чёрт малюет, Селезнев, — в конце концов сказал Бауман, откладывая карты. Он, впрочем, был доброжелателен. Весь вечер они на пару со Смитом обыгрывали всех, кто садился к ним за стол, поэтому три партии не сделали ему особой погоды. — И здесь вы вышли на трену, хотя у вас явно был проигрышный набор. Павел пожал плечами, стараясь не слишком довольно улыбаться. Ему малевал не черт, а Яков Платонович Штольман, который не умел довольствоваться малым и вывел аж тринадцать типов стратегий в зависимости от начального набора карт и дальнейшего развития событий. Чтобы проиграть в таких условиях, нужно было либо вообще не уметь считать, либо быть полным олухом, который не способен сосредотачиваться на деле. Селезнев считать умел и концентрировался с легкостью. И у него теперь была собрана первая статистика, подтверждающая, что три стратегии из тринадцати работают превосходно. — Еще партейку? — спросил Смит, который оценил преимущества игры со своим партнером и жаждал продолжить победную сессию. — Пожалуй, нет, — покачал головой Селезнев, пряча деньги в портмоне. — Я не любитель тратить столько времени на карты. Уже больше часа прошло, как мы сели за стол, пора сделать перерыв, как минимум, но если честно, я бы предпочел вернуться в гостиницу. Не хотел бы оставлять жену в одиночестве надолго. Ты вернешься со мной, Петя? — Нет, — буркнул Булатов, направляясь к бару. Он был недоволен проигрышем. — У меня есть еще дела здесь. — Удивительно, как вы легко отказываетесь от благосклонности Фортуны, — проговорил Бауман, собирая карты. Никто больше не пожелал присоединиться к игре. Только студент с надеждой смотрел на стол, понимая, что ничего ему не светит. — Не все приятели месье Булатова обладают такой завидной выдержкой. — У тебя здесь есть еще знакомые? — удивился Павел, обращаясь к Петру. — Месье Делиль, антрепренер, весьма азартный молодой человек, как мы успели убедиться — сказал Герт, пряча колоду в карман. Селезнев внешне этого не показал, но он был ошарашен. Что же это, Пётр водил знакомство с пропавшим любовником покойной актрисы? Вот так дела! — Приятель — это громко сказано, — ответил Булатов, поджимая губы. Он, похоже, сердился. — Видел, что он скучает, поэтому предложил ему сыграть, так же, как тебе, Паша, вот и всё. — Понятно, — пробормотал Павел, тоже подходя к бару и заказывая рюмку коньяка. Он не стал ничего говорить и даже взглядом не показал, какие мысли сейчас забурлили в его голове. Он видел, как внимательно Пётр смотрит на него. — Он, говорят, убил свою спутницу и скрылся в неизвестном направлении, — пояснил Булатов Бауману и Смиту. — Полиция разыскивает его. — Вот это пассаж! — покачал головой англичанин, то ли с порицанием, то ли с восхищением. Он протянул руку за тростью и поднялся со стула, чтобы дойти до бара. Тут Павел не смог не поморщиться, так топорно всё вышло. — Я с вашего позволения откланяюсь, — сказал он, ставя пустую рюмку на стойку. — Я бы не хотел, чтобы моя жена оставалась надолго одна. — Мы вас прекрасно понимаем, Селезнев, — криво усмехнулся Бауман, получая свою порцию горячительного. — В медовый месяц компания супруги куда предпочтительнее карточного стола. Павел кивнул, не став ничего отвечать, и, попрощавшись, вышел из таверны. К концу вечера интуиция его вовсе не умолкла, а напротив заголосила в полную силу. Что же здесь в конце концов происходит?