Детективное агентство "Штольман и Селезнев". История вторая. Путешествие.

Павел, нахмурив брови, слушал то, что происходит в коридоре. Явно раздавалась стрельба, глухо рокотали то ли выстрелы бронебойных орудий, то ли взрывы, но ко всему этому примешивались оживленные выкрики солдат. Что там творится? Почему ему явно чудится радость в их речах? — Лежи здесь, — велел Павел Петру. Тот выглядел препаршиво, но Селезнев не мог ему доверять, он мог и притворяться. — Выхода отсюда в любом случае больше нет, поэтому только силы потратишь. Булатов промолчал. Он вообще решил не говорить больше ни слова. Павел не стал дольше ждать: открыл дверь прошел по узкому перешейку до галереи и столкнулся с перемазанным побелкой и засыпанным каменной крошкой Марселем. — Она сделала это! — воскликнул он, схватив Селезнева за плечи. На его лице светилась широкая улыбка, странно выделяющаяся на фоне серо-черного лица. Павел мельком подумал, что неужто и он сам так выглядит. — Кто и что сделала? — спросил он, хмурясь. Все вокруг еще сидели на боевых позициях, но было видно, что они едва сдерживаются, чтобы не вскочить с места и не закричать от радости. Павел вдруг удивленно прислушался. Во дворе стрельбы слышно не было, она звучала в отдалении у площадки за отелем и со стороны ресторана. — Да твоя мадам! — засмеялся Марсель, перейдя на «ты». Он похлопал Павла по плечам и отступил на шаг. — Я не знаю, как они так быстро добрались до Грезина и обратно, но только что здесь было человек двадцать людей с оружием. Они очень быстро разобрались с теми, кто шел к нам, и разделились на две части. Похоже, теперь дело пойдёт веселее. Мы, конечно, тут немного задержимся, но, по-моему, пора идти дальше. Дождаться бы того, кто дал бы нам указания. Павел слушал Марселя, и его сердце бешено стучало в груди. Он до этого момента старательно не думал о том, что могло произойти с Соней, поэтому сейчас, когда он осознал, что она сумела сделать всё так, как было задумано, и вернуться невредимой (он не знал об этом, но чувствовал, что так оно и было), стало понятно, что всё это время он держал себя в страшном нервном напряжении, которое теперь в один миг его оставило. Захотелось сесть на землю и некоторое время просто дышать, не двигаясь. — Вы только посмотрите! — воскликнул один из военных, и Павел немедленно понял, что он говорит о Соне. Это мужское восхищение пополам с удивлением он ни с чем не перепутает. Он ринулся к окну, желая немедленно убедиться, что Соня жива, цела и невредима, вызвав у наблюдавшего за ним Марселя смешок. Ох, как же ему хотелось так же броситься наверх и избавиться от страха за жену и детей! Ничего, ничего, уже скоро! Впрочем, его радость тут же увяла. Ему придется говорить с Элизой и сказать ей, что Жермен убит. Что за поганая жизнь? Пройти войну, чтобы погибнуть от рук ублюдков из своего же народа, когда думал, что все уже позади! Сволочи, настоящие сволочи! Павел же выглянул на улицу через разбитое окно и едва подавил нервный смешок. Софья как полководец перед боем стояла на груде развороченных ворот и что-то доказывала Жослену Оде, который пытался её удержать. Шляпки на ней не было, зато было тяжелое мужское пальто не по размеру и рукавицы. Она не выглядела пострадавшей, скорее наоборот — чересчур бодрой и решительной, будто ничего и не произошло. Павел прекрасно понимал, о чем именно она спорит с полицейским. Соня, окончательно высказав свою позицию, шагнула было вперед, но Оде вновь ей не позволил, уберегая от возможных опасностей. Софья взмахнула рукой, пытаясь объяснить, что все активные действия переместились на другую сторону здания, а ей необходимо найти мужа, и встретилась глазами с Павлом. Она запнулась, хватая ртом воздух, а Жослен завертел головой, пытаясь понять, что происходит. Проследив за направлением её взгляда, полицейский замер, а потом покачал головой. Он понял, что все его возражения пропадут втуне. Так и вышло: Софья слетела с горы искореженного металла и обломанных досок в мгновение ока и преодолела двор за несколько секунд. Ждать больше сил у неё не было. Павел, который прекрасно понимал, что из окон за ними могут наблюдать недоброжелатели, перескочил через подоконник и оказался на улице, думая о том, что, случись что, он успеет Соню закрыть. Слава Богу всё обошлось. Никто не притаился во тьме, желая выстрелить в Селезневых. Софья долетела до мужа и повисла у него на шее, прижимаясь к нему, как можно сильнее. Ничто сейчас не могло бы заставить её разомкнуть руки.