Больше смерти

Альбинос ухмыльнулся: - Нападай. Эта фраза стала своего рода выстрелом, ознаменовавшим начало соревнований. Я разбежалась, но вместо лобовой атаки вдруг свернула влево, на полном ходу присев и ногой проведя подсечку. Акудама оттолкнулся от асфальта, а я лишь видела, как эта тяжёлая туша летит прямо на меня. Отскочив вглубь переулка и сгруппировавшись, резко выпрямилась, приняв стойку. Альбинос уже стоял на ногах, и, качая головой, произнёс: - Эффектно, но ни разу не эффективно. На одного противника тратишь столько энергии… Мне уже страшно подумать, какой акробатической комбинацией ты решила бы меня убить. Даже невооружённым глазом видно, что в позициях слишком много незащищённых мест. А зачем весь этот шарм? Чтобы противник испугался шпагата в воздухе и сам же застрелился? Я против воли хмыкнула, хотя профессиональная честь была не то, что задета. Бесцеремонно схвачена, и скинута с моста. - Предлагаю повторить ту же комбинацию. Я подробно укажу на ошибки. Я неуверенно кивнула. Понимала, что альбинос мне не навредит, но всё равно было как-то не по себе. Отойдя вглубь переулка, обернулась и разогналась. Но когда я подводила подсечку… Моя нога прошлась по голеням акудамы и он начал заваливаться вперёд, как вдруг его руки схватили меня за плечи и утянули вслед за собой. Сначала я оказалась лежащей сверху на альбиносе, а в следующую секунду была уже подмята под ним и с приставленным локтем и горла. - Подсечка элегантная, ушиб и пару синяков мне обеспечены, - признал акудама: - Но на этом всё. Человек трезвый, падая, успеет оценить ситуацию и утянуть тебя за собой. В этом и минус данного приёма – он не то чтобы практичный. Сойдёт, чтобы покрасоваться, но не более. Из плюсов здесь наличествует внезапность, если противник не будет готов, а ещё лучше, даже не увидит тебя, точно вспашет носом землю, но дело мы будем иметь не с такими посредственностями, потому предлагаю разучить что-нибудь получше. Выслушав монолог акудамы, я понимающе кивнула. Но в следующий миг альбинос добавил: - Ну а сегодня я бы предпочёл просто полюбоваться балетом, - хмыкнул он, намеряно дразня меня. - Знаешь, может ты у нас и с расшатанной психикой, но мне нервный срыв в купе с биполярным расстройством не нужен. Усек? - Понял-понял, - смеясь, отмахнулся акудама: - Мне ж потом по шее от озверевшей жены получать, - заржав, я не сразу уловила смысл его слов. А когда меня осенило: - В каком это смысле, жены? Акудама озорно ухмыльнулся: - Я бы мог ещё пощекотать тебе нервишки, но.., - выдержал театральную паузу он, именно этим и занимаясь. - Очевидно, ты не очень хорошо изучила свой новый паспорт, - с этими словами альбинос занялся увлекательным делом – косплеем Чеширского кота из одноимённой сказки. И слава небесам, не покрываться шерстью, а растягивать улыбку до ушей. Я ошарашенно вытащила из сумки книжицу, и, полистав, наткнулась на крупный прямоугольный штамп, гласящий о регистрации брака. Протерла глаза, снова уставилась на документ. Чертыхнулась, матернулась, и, болезненно застонав и схватившись за волосы, съехала по стене. - Ты ж сказал, что побережешь мою психику, - завыла я: - Жена, женщина, миссис! Мне и двадцати пяти нету, какое на хрен замужество! – простонала я. - Гамофобия во всём смысле этого слова, - с напускной грустью вздохнул акудама: - Страх современного поколения перед супружескими обязательствами меня тревожит, - покачал он головой. Я на это заявление лишь истерически рассмеялась: - Да что ты говоришь! Брак – экономический кризис в социуме. Это ж расточительные свадьбы, добровольный отказ от комфортабельных условий съемной жилплощади метр на метр, пашня на трёх работах, кредиторы и коммунальщики, что дай бог являются только в наихудших кошмарах, тут вагоном расстройств личности не ограничишься. Суицидальные наклонности – это да, уже больше похоже на правду. Альбинос, с ошарашенным видом выслушав мою иррациональную демагогию, выдал: - Звучишь, как ветеран вековой бракосочетательной войны. - Правда? Ну значит я талантливое трепло. Замужем до этого дня даже на бумажке не была. И только поток слов меж нами поугас, как я серьёзно произнесла: - Ладно, заканчиваем этот цирк. Балерина выходит на сцену. Услышав свою же шутку из моих уст, акудама хмыкнул: - Давай, удиви меня очередным «фуэте». Я, дурачась, встала на носочки, поклонилась, а в следующую секунду выпущенной из ружья пулей устремилась по направлению к альбиносу, попробовав скрутить его. Проворачивала этот трюк не раз, он уже стал своего рода традицией в моём ремесле. Убивать нельзя – схвати, скрути, сломай нос и выруби. Уже на автопилоте, как открываешь и закрываешь ключами дверь, начала выполнять комбинацию из несложных движений. Хук правой, который должен был выиграть мне время на пируэт, и от которого акудама легко ушёл назад. Чертыхнулась, потому что уже на первой стадии всё пошло не по плану, но решила продолжить манёвр и скрутить альбиноса без страховки, коей должен был служить синяк на пол лица. Поднырнула под руку мужчины, схватила за запястье и, начав манипуляцию с конечностью, увидела акудаму, выворачивающегося из захвата. Не успела я до конца осуществить приём, как альбинос крутанулся вокруг своей оси и мягко подхватил меня за талию и чуть наклонил назад, будто бы вальсируя. - Заезженный ментовский приёмчик. Не ты будешь акудам ловить, а наоборот, так что привыкай. У тебя есть в арсенале хоть что-то опасное не для психики, а для здоровья? Представляющее реальную угрозу для жизни? - Пистолет, - хрипло выдала я, параллельно пытаясь ногами создать себе хоть какую-то опору. Все-таки висеть чуть ли не вниз головой в руках психопата было, мягко говоря, неудобно. Акудама мученически выдохнул, на что я вспылила: - Извини конечно, что весь последний год не проработала киллером. Уж исторически так сложилось, что агенты ГБА не обучены убивать. Наша группировка направлена на уничтожение преступности, но путём совершенствования каждого лица в частности.., - Была, - перебил меня акудама: - Со вчерашнего дня твои соратники ничем не отличаются от палачей. Даже уступают им в навыках. Это ведь откровенное чересчур идеализированное внушение, которое вбило вам в голову начальство. С преступностью бороться нужно всегда, но чтобы японский народ снова не поднял восстание, необходимо было что-то изменить. Колоссально. - А теперь всё возвращается на свои места, - выдохнула я: - Да, я знаю. Но мои соратники реально кровь проливали за этот идеал. И может, затеявшие всё это где-то и сидят на верхушке, в тепле и уюте, разменивая сотни юных жизней на одну свою, однако именно это юное поколение – абсолютно все наши ряды. Мы правда можем изменить жизнь к лучшему… - Они, - поправил меня альбинос: - Они – могут, не спорю. Всё необходимое в их руках. Но давай посмотрим правде в глаза, обратно ты уже не вернёшься. - Мы… Не выживем? – чуть ли не всхлипывая, прошептала я. Альбинос пару томительных секунд удивлённо таращился на меня во все глаза, а затем искренне рассмеялся. Наклонился ко мне поближе и чмокнул в лоб. Я тоже неуверенно улыбнулась. Могла бы сказать в своё оправдание, что такой актёрской игрой разгружала обстановку, но да кого я обманываю… Просто сглупила. Лукаво улыбнувшись, я подалась корпусом вперёд и сама поцеловала акудаму, да так неожиданно, что он едва устоял на ногах. Поднялась на носочки, чтобы едва достать до его нижней губы и обняла альбиноса. Пару быстрых ударов сердца Маньяк стоял, как вкопанный, толи передавая инициативу мне, толи утратив возможность двигаться от моей храбрости. А затем наклонил голову и нежно поцеловал. Акудама прислонил меня к кирпичной кладке и выставил ладонь над моей головой, отстраняясь. Я поежилась, лопатками уперевшись в холодную стену соседнего здания. Но в следующий миг альбинос уже страстно обнял меня и приподнял вверх так, чтобы наши лица оказались на одном уровне. Я обвила ногами его торс. По спине крупными градинами катился пот, одежда вторым слоем кожи липла к телу, а причёска растрепалась после тренировки. - Как же ты прекрасна, мой ангел.., - раздался благоговейный шёпот акудамы прямо над моим ухом. Его язык прошёлся по рьяно пульсирующей жилке на шее, вызывая мелкую дрожь во всём теле. Я закрыла глаза и запрокинула голову вверх, предоставляя альбиносу больше места. Его рука прошлась по чуть выпирающим рёбрам, ключице, и вдруг замерла на тонкой шее. Я, неохотно приоткрыв глаза, положила руку на ладонь акудамы, едва заметно кивая. Как вдруг альбинос вздрогнул и аккуратно поставил меня на землю, тяжело дыша: - Нет, нет, нет… Я даже не обучил тебя азам самообороны, что ты сделаешь, если я не смогу остановиться? - Исполню «Лебединое озеро», - пробурчала я, оправляя платье и причёску. - Я серьёзно, - обернулся ко мне альбинос, сложив руки на груди: - Пожалуйста, не провоцируй меня… Это может плохо кончится. - Это что, стимул для тренировок? – сдув прядь, попавшую на лицо, уточнила я: - Можно и так сказать. Домой возвращались мы поздно. Я причитала об изрядно потрепавшемся на внеплановом уроке самообороны платье, а альбинос как обычно колебался от ребёнка до взрослого, то отвешивая мне странные комплименты, то серьёзно что-то объясняя. Меня мучил вопрос: обе ли эти личности убийцы, или же только одна?.. С каждым разом диалоги с акудамой выходили всё более складными, но каждый раз в них и влезал двадцатисемилетний ребёнок с ножом. А пугала меня неизвестность: окончательное это изменение или нет. Пугал безумный взгляд наркомана, подсевшего на убийства. Костлявая рука, что душила меня. Голос Маньяка тогда, год назад, его раздирающий глотку вопль. Что, если он вернётся? «Кто сказал, что стабильность – это скучно», - подумалось мне: «Нож в сердце – тоже не весело». Зайдя в прихожую и захлопнув за нами дверь, я неуверенно начала: - Мистер Маньяк… - М? – обернулся ко мне альбинос. - Можно личный вопрос, - затопталась на месте я, глядя в пол. - Конечно, почему ты стесняешься? После того, что между нами было… Скажем так: слова акудамы произвели совсем обратный эффект. Мои щеки цветом напоминали спелый помидор, а вдобавок альбинос шуточно получил кулаком в живот. Рассмеявшись, Маньяк произнёс: - Ну, говори, что хотела. - Теперь не хочу. У вас настроение слишком хорошее, - снова уставилась в пол я. - Так. Ну-ка выкладывай, что там твою головушку терзает, - сказал альбинос, вставая на одно колено и пытаясь поймать мой взгляд. Я не выдержала: - Которая… Из ваших личностей, - тут я нервно сглотнула: - Совершает убийства? Акудама встал, отстранившись от меня. - Пожалуйста.., - слишком приторно начал он. От такого сладкого голоса в крови будто сахар поднялся: - Пожалуйста, не говори вслух о моих заскоках, м? Я быстро замотала головой, но акудама всё-таки ответил на поставленный вопрос: - Какие мне только диагнозы не ставили, но раздвоения личности у меня нет. Есть только… Только мания, которая порабощает разум. Происходит своеобразная борьба.., - заметив мой внимательный вид, альбинос поморщился: - Пожалуйста, никак не реагируй на это. На будущее. Я кивнула, сделав для себя пометку: «Не его настоящая сущность совершает убийства. Это будто бы врождённая зависимость. Как наркоман готов на всё ради новой дозы, так и Маньяк ради… Крови?». Хотя постойте. Правильно ли отделять врождённую маниакальность от личности? Это ведь единое целое… В-общем, всё немного сложнее, чем мне казалось. Выходит, если его рассудок – вещь цельная, то и убийства совершал он сам. Не другая личность, арендующая то же тело. Так сказать, сосед по комнате. Как же это… - Можешь, пожалуйста, по тише, - прервал мои мысли акудама. - Но я молчала… - Ты слишком громко думаешь. Я буквально слышу скрип шестерёнок в твоей голове. К тому же, у тебя мимика активно работает. Я пожала плечами, как тут мне в голову заглянула отличная вертихвостка-мысль: - Хочешь после ужина развеяться?