***
Отель немного удивил Германа. Алиса, как, впрочем, и ее родители, никогда особо не заморачивалась ультрасовременным сервисом, предпочитая активный отдых и заранее планируя плотный график изучения окрестностей. Поэтому и показался странным выбор «Хард Рок Отеля» в самой людной гостиничной зоне Канкуна, построенного в виде электрогитары, с кортами, бассейнами, пятью ресторанами и гидромассажными ваннами в каждом номере. Теперь-то понял Герман, почему столь нескромной оказалась цена за этот пятидневный тур. Но ему-то что, куда еще девать свои солидные гонорары, если не тратить на прихоти единственной дочери? Золотое правило кратковременных путешествий со значительным смещением часовых поясов: сразу по приезде начинать жить по местному времени, и, поскольку прибыли они утром, Герман настроился на насыщенный день. — Считаю, сегодня можно начать с океанариума, — деловым тоном предложил он дочери, осмотревшись в роскошном номере. — Ты как? Готова? — Ой, пап, ты знаешь, мне сегодня так отдохнуть хочется! У нас же сейчас ночь, давай здесь побудем, смотри, как тут клево! — широким жестом обратила Алиса внимание на действительно шикарную обстановку. — И в бассейн попозже можно сходить, и в спа! Здесь просто фэшн, пап, ну не зря же мы столько заплатили! — Я не понял! Мы приехали, чтобы в гостинице сидеть? Так я тебе в Сочи спа найду, еще круче, кстати! — Пап, ну какой ты нудный! — закатила Алиса глаза, разваливаясь на огромной кровати. — Давай хоть раз отдохнем как нормальные люди! Один день хотя бы! А вечером — в ресторан, давай? — Ну давай, — пожал плечами Герман, который на самом деле был вовсе не против просто поваляться в комфортной обстановке, его уж точно никуда не тянуло. Он для Алисы старался, а она, видимо, взрослеет. Спа ей интересны, рестораны... — Эй, стоп! — резко села Алиса в кровати, увидев, как достал он из бара бутылку текилы. — Мы же в ресторан вечером собираемся! Короче, я передумала. Поехали в твой океанариум! — Да ладно, подумаешь, — убрал бутылку в бар Венский. — Ресторан так ресторан. А ведь действительно права была дочь, предложив остаться в отеле. Он на удивление хорошо отдохнул, впервые за много дней спокойно выспавшись без спиртного и бредовых видений. До вечера еще было время, и они прекрасно провели его у бассейна. Герман еще бы там посидел, расположившись на шезлонге с фруктовым коктейлем, но Алиса начала его подгонять. Ей, видите ли, нужно как положено для ресторана одеться! А когда она достала из чемодана платье, Герман понял, что действительно происходит нечто неординарное. Это было настоящее голубое платье! Пусть простое, легкое, но она сама решила его надеть. Венский даже не знал, что оно у Алисы есть, он припомнить не мог, когда ее в платье видел! Блестящие открытые туфли на каблуках повергли его в шок окончательно. — Ну как тебе, пап? — нерешительно вышла она на середину комнаты, остановившись перед сидящим в кресле Германом. Он невольно улыбался, глядя на ее стройную, точеную фигурку, охваченную пояском на узкой талии. Как же преображает девочку женственный наряд! — Да ты у меня просто красотка! — искренне восхитился Герман. — Мне рядом с тобой и стоять страшно! — Конечно, будет страшно, папа, в шортах и футболке, — обиженно сказала Алиса, у которой даже манеры изменились на откровенно кокетливые. — Ты же не собираешься в этом идти? Есть у тебя рубашка там, брюки нормальные... Одевайся быстрее, мы опаздываем! — Куда опаздываем? Стол захватить? Так мы его еще утром забронировали, не волнуйся, никто не займет. — Ну да, я знаю, — равнодушно сказала Алиса, хотя скрывать нервную дрожь, пытаясь сдвинуть с места дорогого папочку, было все труднее. — Я просто так сказала. Давай, пап, одевайся уже, мне на каблуках стоять трудно! — Так ты сядь... — Папа! — яростно топнула Алиса тонким каблучком, и Герман поспешил подняться с кресла. Ладно, раз ей так не терпится... Он долго колебался, собираясь в поездку, брать ли с собой рубашку и брюки, и взял их в последний момент, предполагая выход в какой-нибудь клуб. Для отельного ресторана тоже сойдет, здесь одни туристы, и даже в шортах его наверняка бы не выгнали. Но рядом с такой дамой как не нарядиться! Однако Алиса его видом, похоже, осталась недовольна, придирчиво осматривая с разных сторон и разглаживая на нем заметные ей складки. — Блин, ты ничего получше не мог взять? У тебя же куча штанов приличных! — А эти чем тебе не нравятся? Натуральный лен, между прочим! — Ладно, — вздохнув, махнула она рукой. — Сам виноват. Ну... — вдруг повернулась она лицом, подняв к нему ресницы и мягко взяв за обе руки. — Пойдем, папочка? Она изо всех сил сжимала зубы, чтобы не разреветься еще по дороге в специально заказанный зал, не зная, что конкретно ее там ждет, но отлично понимая, чем все должно закончиться. Она сама этого хочет, она все для этого сделала, но как же грустно это, как же ей сейчас трудно...***
Герман не ожидал, что все столики в ресторане будут заняты. Их с Алисой стол находился практически по центру, почти у самого подиума с прямоугольной аркой на заднем плане и черным роялем посреди сцены, который смотрелся абсолютно гармонично в роскошном, но в то же время выдержанном в одном строгом стиле зале ресторана с белоснежными скатертями на столах. — Здесь тоже ол инклюзив, что ли? — скептически усмехнулся Герман, рассматривая торжественно стоящие фужеры и уже готовые закуски явно из области высокой кухни. — А поесть нормально можно будет? — осмотрелся он в поисках официанта, но ни одного из них в обозримом пространстве не обнаружил. — Нет, ну как тебе это нравится?.. — Папа! — потеряв терпение, перебила его Алиса. — Ты можешь помолчать?! В ее голосе явно слышались истеричные нотки, и было впечатление, что она вот-вот расплачется. Герман скромно положил руки на колени: ну ладно, раз это ее нервирует. Хотя он так и не понял, почему нельзя посмотреть меню. Еще немного поколебавшись, он взял с тарелки какое-то дизайнерское канапе на палочке, засунул его в рот целиком и уже прицелился к следующему, когда, взглянув на Алису, увидел, как та закатывает глаза, будто бы он делает что-то неприличное. Закуски тоже, что ли, трогать нельзя? — Я пойду руки помою! — резко встала она с места, отправившись куда-то за сцену, но не успел Герман как следует осмотреться — она уже вернулась за столик, сев прямо и торжественно, и в тот же миг стал постепенно гаснуть свет. Остался освещенным только рояль, за которым уже сидел совсем молодой, одетый в черный смокинг темноволосый парень. Его на удивление изысканное, тонкое лицо показалось Герману отдаленно знакомым. Наверное, Венский мог бы вспомнить, где его видел, но пианист уже положил на клавиши руки, и с первых же нот, прозвучавших в тишине мгновенно замершего зала, дыхание у Германа остановилось. «Под небом голубым…» — просились знакомые до боли слова на совсем по-другому звучащую в исполнении фортепиано мелодию. Словно хрустальный горный ручеек, нежной трелью высоких нот льющийся так, будто пианист едва касался клавиш пальцами одной руки, играя лично для себя и раздумывая о чем-то глубоко сокровенном. Лишь один куплет сыграл он до того, как убрал с инструмента руки и поднял к потолку одухотворенное лицо, а последний затихший аккорд плавно влился во вступительные звуки уже другой — той самой — перевернувшей однажды жизнь, мелодии. «Дори ме. Интеримо, адапаре, дори ме…» — неуловимо выскользнувший из своего смокинга парень на сцене, оставшись в облегающем черном комбинезоне и все так же глядя вверх, стал подниматься на ноги, протягивая к потолку руку, и вдруг ему навстречу, материализовавшись из темноты, спустился на трапеции висящий вверх ногами партнер, выдернул его из-за рояля и снова взмыл к потолку вместе с ним в ярком луче прожектора под испуганный вскрик Алисы. Какое-то движение ощущалось рядом, все темное пространство вокруг жило и пульсировало, но невозможно было отвести взгляда от пары под потолком, где легко узнаваемый Грегор удерживал на руке партнера, творившего со своим подвешенным телом нечто фантастическое, плавно связываясь в узлы и раскрываясь снова, словно что-то невесомое и внеземное. Армандо — вдруг вспомнилось имя удивительного парня. Будто рассвет наступал в зале с усиливающейся энергией музыки, когда стал постепенно добавляться свет, и вместо исчезнувшего со сцены рояля танцоры, до того сидевшие вокруг Германа и Алисы за столиками, оставив на стульях цветные одежды и тоже оказавшись в черном, двигались в абсолютно знакомой Герману манере, синхронно копируя увиденные им однажды позы, нагнетая темп и ожидание главного. Уже понимая, что именно должно произойти, Герман задыхался, чувствуя, как бьет его дрожь, и прекрасно понимая закрывшую от переполнявших ее эмоций лицо Алису. И он появился. Во внезапно вспыхнувшем луче софита, выхватившем стройную фигуру в арке на заднем плане. А живые тела, словно скульптуры, замерли вместе с последним звуком затихающей музыки по двум сторонам ими же образованного прохода. Он стоял в белом, прекрасно сидящем на нем костюме явно для торжественных церемоний. Невероятный, недосягаемый... И какая-то музыка звучала снова, Герман не мог уже различить... Все расплывалось в глазах, не слушались руки, и даже очки снять было невозможно, и страшно было пропустить хоть миг этой волшебной феерии. — Не плачь, папа, — отдаленно долетел до него голос протягивающей к нему руку дочери. — Пойдем. Тебе пора. Герман не заметил, куда она исчезла, подведя его к светящемуся кругу, в котором стоял Филипп, он вообще ничего больше не замечал. Даже в приглушенном свете софита были четко видны ободки в любимых глазах, смотревших прямо и уверенно. — Я сейчас должен что-то сказать, — нарушил Филипп повисшую паузу. — Но я не помню что. — Это твоя постановка?.. — не отводя от него взгляда, все еще не веря в происходящее, спросил Герман. — Да. Я хотел, чтобы все было по-другому, но не успел... Я же не умею петь, как ты! Ты будешь со мной? — он вывел из-за спины руку и протянул на ладони кольцо. — Навсегда! — Пожалуйста, папочка, — прошептала за спиной Алиса. — Просто надень. — Я так понимаю, у меня нет выбора? — попытался улыбнуться Герман, но продолжать этот диалог Филипп был не намерен. — Нет! — категорическим тоном произнес он, решительно взял руку Венского, вложил в нее кольцо и, глядя исподлобья, угрожающе произнес: — Я не должен целовать тебя первым! Это было чудесно, легко и естественно — целоваться с ним под возгласы и аплодисменты труппы цирка «Дю Солей», однако даже в тот момент не верил еще Герман, что это все реальность, а не просто красивая сказка, организованная для него двумя сумасшедшими детьми. Но когда Филипп развернул его к арке, и Венский увидел там солидного сеньора в мантии, Герман стал возвращаться к действительности. — Наш брак не признают в моей стране, — улыбнулся Венский Филиппу на фоне читающего что-то по-испански судьи. — Там он нарушает законы. — А мы поедем в другую страну, Герман! — взял его за руку Филипп. — Чтобы были другие законы. — И чем там заниматься? — Ты больше не хочешь быть моим адвокатом, или что? — Или где. — Здесь можно визу в Канаду подождать, теперь это быстро будет. Мы все равно в Канкуне программу до конца сезона работаем. А можешь на Кубу пока поехать, там моя вилла. Наша, вернее, но она еще не готова... — А кормить по дороге будут? — Хорош болтать! — прошипела сзади них Алиса. — Слушайте лучше, а то и так непонятно, что говорят! Тебя замуж отдать, папа... легче уж самой пожениться! — Чего?! — Не отвлекайся. Кольцо надевай! Герману и самому уже надоело. Этой затянутой церемонии он желал лишь поскорее закончиться, и совсем не думалось о том, что ждет впереди, и ничего больше не пугало, и не было ни о чем сожаления... Быть его личным адвокатом? Его водителем, садовником или уборщиком, да какая разница кем?! Найти другую работу и другую страну гораздо легче, чем другого Филиппа. Герман на любую роль рядом с ним согласился бы, и все мысли его и желания уже полностью были в просторном номере отеля с огромной кроватью, двухместной гидромассажной ванной и выходом на большую террасу с видом на закат. Лишь считанные секунды на скоростном лифте отделяли его от совсем новой, совсем другой жизни, в которую уносил его однажды налетевший случайный ураган...