********
… … … … … … … … …Что… …я сделал…? Я не мог нормально соображать, пока шел к дому, тяжело ступая, пока холодный ночной воздух обволакивал меня. Голова кружилась. Слишком много мыслей проносилось в голове. Я вошел в дом и поднялся по лестнице в свою спальню, после чего закрыл дверь и запер её на ключ. Я поставил сумку на пол и достал учебники, надеясь отвлечься от мыслей, сосредоточившись на чем-то другом. Но это было бесполезно. Я всё время вспоминал события этого вечера, перебирал в памяти каждый момент, пытаясь найти хоть что-то, хоть какую-то пользу от всего этого. Хаяма тебе изменяет. Это… это просто недоразумение! Я… доверяла тебе… Это… был твой план…? Ты… чудовище…! Я больше никогда не хочу видеть твоё лицо. ТЫ ИДИОТ! Ты… любишь меня? Только хотелось бы, чтобы всё… обернулось не так. Миура, я— Ты же знаешь, что я на это не способен. Я… Я люблю тебя, Хикигая. …Я… Но ты не готов любить меня. «ЧЁРТ ПОБЕРИ!» Гнев вспыхнул во мне неконтролируемой яростью, как будто всё, на что я должен был злиться в мире, овладело мной в этот единственный момент. «ЧЁРТ!» Я хлопнул по столу перед собой, отчего некоторые канцелярские принадлежности подпрыгнули. Затем я ударил по столу ещё раз, и ещё, и ещё, и ещё, и ещё, пока на столе не появилась вмятина, а мои руки покраснели и онемели от боли. Я швырнул учебник через всю комнату и одним движением отправил содержимое стола в полет на пол спальни. «ЧЁРТ, ЧЁРТ, ЧЁРТ, ЧЁРТ, ЧЁРТ!» Мои руки были красными от ударов, но я почти не чувствовал этого. Я чувствовал только жгучий, раскаленный до бела гнев, который силой овладел моим телом. Злость на себя. Злость на весь мир. Злость на всё, что пошло не так. Я не знал, как от него избавиться. Я знал только, что от этого мне ещё больше хочется ударить по столу. «ЧЁЁЁЁЁЁЁЁЁЁЁРТ!»********
… … … Не знаю, сколько я так простоял. В комнате не было никаких звуков, кроме медленного тиканья часов на стене, и никакого света, кроме маленьких лучиков лунного света, пробивавшихся через открытое окно в мою сторону. Я не мог не думать о том, насколько смехотворной была вся эта ситуация. С того дня, когда Миура попросила меня о помощи в Клубе услуг, все вокруг изменилось. Миура стала той, кем всегда хотела быть. Юкиношита рассказывала нам о том, как она ценит нашу компанию в Клубе услуг, чего она никогда бы не сделала раньше, и что она сделала, вероятно, только после того, как Хаяма научил её снова доверять другим людям. Даже Юигахама изменилась: она стала из кожи вон лезть, чтобы отметить моменты воссоединения Клуба услуг, чтобы показать нам, как сильно она дорожит нами как друзьями. Все изменились… кроме меня. Мне вспомнились слова Хаямы, сказанные мне на крыше в конце культурного фестиваля год назад, после того как я унизил Сагами перед её друзьями, чтобы заставить её вернуться на церемонию закрытия. Почему именно таким путём ты решаешь проблемы? Почему, интересно? Хотелось бы получить ответ на этот вопрос раньше, до того, как я выброшу из головы всё, что у меня было с последними людьми, которым я был небезразличен в этой школе. Но это было невозможно. Мне нравилось думать, что я поступаю так, потому что знаю людей лучше, чем они сами себя знают, но так ли это на самом деле? Ведь до этого момента мне везло в том, как я относился к окружающим меня людям. Когда я довел Юигахаму до слез во время совместной экскурсии на рабочее место, она вернулась через несколько дней и вела себя так, как будто я не сделал ничего плохого. Когда в прошлом году я унизил Сагами на крыше, мне было всё равно, как я довел её до слез, потому что у меня с ней не было никаких отношений, и она не была моей подругой. Я думал, что могу видеть сквозь их фасады лживых, коварных людей, которые скрываются под ними. А потом я унижал их, потому что мне не нравилось, как они нечестно себя ведут, и потому что я считал, что они этого заслуживают. Но это была не полная история. Если быть честным, я унижал их, потому что думал, что они этого не заслуживают. Я только хотел, чтобы они это заслужили. Я хотел найти оправдание — что-то, что угодно, — чтобы наказать их, подобно тому, как, по моему мнению, был наказан я за одиночество, даже если они сами не совершили ничего такого, что заслуживало бы наказания. Я не хотел признавать, что, возможно, моё одиночество не имело никакого отношения к ним, а было связано с тем, что я хотел верить в такое видение мира, которое было более жестоким, чем оно должно было быть. Я хотел верить в мир, где друзья предают тебя, девушки лгут тебе, чтобы потом посмеяться над тобой, где романтика — это чуждое понятие, предназначенное лишь для немногих избранных, а не в мир, где друзья заботятся друг о друге и где кто-то вроде Миуры может влюбиться в кого-то вроде меня. Когда я окончательно пришел в себя, то почувствовал, что из кармана моих брюк что-то торчит. Я понял, что ещё не успел открыть подарок Юигахамы. Я достал маленький завязанный мешочек, который Юигахама подарила мне в этот вечер, и уставился на него, размышляя, имею ли я право претендовать на этот подарок как на свой собственный. Он был достаточно мал, чтобы поместиться на ладони, но оказался на удивление тяжелее, чем казалось. Внутри он казался рассыпчатым и комковатым, двигался, когда я сжимал его, и опускался обратно на дно, когда я отпускал его. Он был податливым, но не мягким, как набор мелких шариков, бросающихся друг на друга в темноте. Я решил, что от того, открою я подарок или нет, ничего не изменится, поэтому открыл его и, потянувшись внутрь, обнаружил небольшой браслет из бисера, похожий на тот, что можно было найти на прилавке дешевого магазина декоративно-прикладного искусства. Когда я присмотрелся, на некоторых бусинах были буквы. С одной стороны были три бусины с выгравированными на них фиолетовыми буквами «ХЮЮ», а с другой — три бусины с выгравированными на них золотыми буквами «ЛДН». Хикигая, Юкиношита, Юигахама. Лучшие друзья навеки. Ну, эм, в последнее время вам двоим было одиноко, так как вы не приходили в клубную комнату. Но там ведь весело, правда? Поэтому я хотела что-то такое, глядя на что, вы скажете: «О, я скучаю по клубу! Почему бы мне не навестить Юигахаму?»! Я знаю, что это немного неубедительно, но я потратила много времени на выбор подходящего подарка! Я даже сделала их сама, так что очень надеюсь, что они вам понравятся! Лучшие друзья… навсегда. Я стоял с браслетом в руках и смотрел на него. Это был первый подарок, который я когда-либо получал от кого-то. Мне захотелось встряхнуть её и рассказать ей правду. Она сказала, что это отстой. О чем ты говоришь, Юигахама? Это вовсе не отстойный подарок. Если уж на то пошло, я должен был благодарить тебя за это ещё больше, зная, что ты сама приложила усилия, чтобы сделать его вручную. Кроме того, именно ты приложила все усилия, чтобы приготовить что-то специально для того, чтобы мы втроем снова собрались в клубной комнате. Я не могу назвать ни одного человека в мире, который не был бы благодарен за это. Я имею в виду, правда, Юигахама, ты… Ты… Ты действительно… была хорошим другом… ты знаешь об этом…? Моё зрение начало расплываться. Я чувствовал что-то странное в своих глазах. То, чего я не чувствовал уже очень давно. Я плакал. Было странно стоять и осознавать, что я только что сделал, что я только что выбросил и никогда не верну. Именно в этот момент я наконец-то понял, что Миура и Юигахама пытались донести до меня всё это время. Всё не должно было быть так. Другая жизнь была возможна. Миура была тому доказательством. Но я не выбрал этот путь, и вот результат. В ту ночь я понял, каково это — быть по-настоящему и совершенно одиноким. И в ту ночь я поклялся никогда больше не позволять ни себе, ни кому-либо другому испытывать подобные чувства. Говорят, что любовь может изменить жизнь человека, но я думаю, что ничто не смогло бы изменить мою. Прости меня, Юигахама. Жаль, что я не успел сказать тебе, как мне понравился твой подарок, пока у меня была такая возможность.********
Прошло несколько месяцев, и наконец наступил выпускной, последний день в школе. Когда я вошел в школу в то утро, то увидел цветущую сакуру, выстроившуюся вдоль длинной процессии, ведущей к церемонии вручения дипломов, на которой мы будем присутствовать позже. Зайдя в класс, я увидел Миуру, весело болтающую со своими новыми друзьями. Она перестала общаться с группой Хаямы после того, что произошло на культурном фестивале в тот день. Она даже перестала разговаривать с Хаямой. Она также подстригла волосы, теперь они доходили ей только до плеч, и стала носить крошечный шиньон в виде свиньи, который ей подарил один из детей из детского сада, где она работала. После случившегося мы не разговаривали. На следующий день мы с Миурой снова стали чужими друг другу, как будто всё, что произошло между нами в тот вечер на культурном фестивале, полностью стерлось из нашей памяти. Меня это уже не так сильно беспокоило. Так будет лучше — подумал я. Для нас обоих. Она могла жить, как ей вздумается, а мне не пришлось бы причинять боль другим. И мы с Юкиношитой… больше не разговаривали. Она так и не оправилась от случившегося. Я не был уверен, что она сможет снова кому-то доверять. Юкиношита и Хаяма расстались, и никакие объяснения Хаямы не могли заставить её простить его за то, что, по её мнению, он сделал. Юигахама пыталась убедить её, что он ни в чем не виноват, что я всё подстроил, но, похоже, это не помогло. После этого она так и не смогла заставить себя вернуться к Хаяме, но теперь она уже не могла доверять и мне. Юигахама по-прежнему проводила время с Юкиношитой в клубной комнате, и та с тех пор присматривала за ней. Казалось, что без меня они стали ещё более близкими друзьями. Забавно, но это был не первый раз, когда мы были порознь. В последний раз, когда в нашей дружбе произошла трещина, мы преодолели её вместе, обсудив наши разногласия, чтобы этого больше не повторилось. Но в этот раз всё было по-другому. Это время не было так легко прощено. В этот раз я действительно остался один. Вскоре мы побывали на церемонии вручения дипломов, получили свидетельства об окончании школы и отправились по домам. Некоторые из нас остались, чтобы пообщаться с друзьями, но я точно не был в их числе. Теперь, когда меня больше не пускали в клуб, у меня не было ни одного человека, который мог бы составить мне компанию, не говоря уже о том, кого я мог бы назвать другом. В этом не было ничего страшного. Я привык к одинокой жизни, да и в клубной комнате я ничего не делал. По крайней мере, я пытался убедить себя в этом. Когда я оказался у ворот школы, то понял, что я там единственный человек: все остальные остались, чтобы попрощаться с друзьями и отпраздновать три долгих года совместной учебы в школе. Даже Юкиношита и Юигахама остались, чтобы поговорить с несколькими людьми, которым они помогали в Клубе услуг. Я знал, что в этой школе для меня уже ничего не осталось. Я понял, что пришло время двигаться дальше. «Хикигая!» Голос окликнул меня сзади. Это был голос, которого я не слышал уже очень давно. Обернувшись, я увидел позади себя Миуру, которая, пыхтя и отдуваясь, вытирала пот со лба, словно отчаянно спешила туда, где я находился. «Мне пришлось бежать… очень далеко… чтобы добраться сюда… понимаешь…? Не надо просто уходить… ничего не сказав… вот так…» «Миура…? Что ты здесь делаешь…?» Она глубоко вздохнула, выпрямилась, встала и посмотрела мне прямо в глаза. «Я пришла… попрощаться.» «…Разве ты не помнишь, что я заставил тебя сделать? Ты должна ненавидеть меня, а не прощаться со мной.» «Я же говорила тебе, Хикигая. Меня это не волнует. Меня это никогда не волновало.» «Тогда для чего ещё ты здесь?» «Я хотела… поблагодарить тебя.» «Поблагодарить меня…? За что? Я разрушил твою жизнь, Миура. Я разрушил твой единственный шанс быть с Хаямой, и даже твоя дружба с ним теперь тоже потеряна. За что ты можешь меня благодарить?» «…За то, чему ты меня научил. За то, что ты показал мне, кем я могу быть.» «Не говори глупостей. Я не показывал тебе ниче—» «Но ты показал! Я знаю, что ты так не думаешь… но это так. Без этого я бы не ушла из группы Хаято к тем друзьям, которые у меня есть сейчас.» «Неважно. Думай, что хочешь. Всё равно для меня это не имеет никакого значения.» «И я хотела сказать, что кое-что решила. Я буду учиться чтобы стать учителем.» «…» Я не мог ничего сказать на это. Я знал, что для неё это очень много значит. Я мог только молчать, стараясь отвести взгляд от её глаз. «Я собираюсь стать учителем, Хикигая. А ты что собираешься делать?» «Что я буду делать…? Что ты… хочешь сказать…?» Она подошла вплотную и обняла меня, прижав к себе. Но в её глазах была печаль. Это была та же грусть, что была в её глазах в тот день, когда она смотрела на меня в конце культурного фестиваля, много месяцев назад. «Я верю в тебя. Я знаю, что ты способен измениться. Я знаю, что это где-то в тебе. Больше никакой боли. Больше не надо унижать людей, чтобы доказать, что ты можешь. Только честность и попытки найти лучший путь.» Затем она отпустила меня и направилась к воротам школы, обернувшись в последний раз. «Может быть, не сейчас, может быть, не сегодня, но когда-нибудь… когда-нибудь… надеюсь, мы сможем встретиться снова, когда ты наконец будешь готов полюбить кого-то другого.» «Миура…» «Пока-пока, Хикигая Хачиман.» Затем она повернулась, вышла из ворот школы и пошла прочь. Хикигая Хачиман не верит в романтику. Это фикция, ложь, построенная на идее, что у того, кто тебе нравится, может быть хоть какая-то причина полюбить тебя в ответ. Потому что в реальной жизни такого не бывает. Вы не можете выбирать, понравитесь вы кому-то или нет. Вы можете думать, что вы идеально подходите друг другу, вы можете быть настолько хорошим другом, насколько она может пожелать, но ничто не говорит о том, что она будет воспринимать вас так как вы того хотите. Но это не роман. Это история обо всем, что я ненавижу в романтике, история обо всем, что в романтике в итоге доказывает мою правоту. И это история о том, как я, Хикигая Хачиман, всё же могу случайно влюбиться.