«Я вижу»

– Я бы хотел, чтобы солнечный свет навсегда затмила спокойная глубокая ночь.

***

– ...Ты подходишь. Можешь приступать к работе. – слышит он спокойный глубокий голос и осторожно кивает, стараясь совершать каждое движение как можно медленнее и следя за собственной речью, боясь вызвать малейшее недопущение, которое могло бы привести к сомнению. Но это было одно из лучших везений в его жизни. Тома - именно просто Тома - успел потерпеть ужасную аварию, пытаясь переплыть огромное расстояние от родного города до неизведанных им земель для встречи с пропавшим на несколько лет отцом. «Идиот, который рассчитывал в одиночку справиться с бушующим морем» – так часто мог слышать парень в собственный адрес, но, тем не менее, жгучие волны не смогли поглотить его, а это дало надежду на то, что его ждет судьбоносная встреча, которую он так жаждал. Вот только где бы он ни был, нигде не находилось ни родных следов, ни какого-либо намека на присутствие родного человека. «Идиот, который оставил всё, что у него есть ради полного краха.» – то, что он мог бы услышать в родной стране, вот только… У него не было ничего. И остался он ни с чем. «Я могу приобрести что-то своё!» - кричал в нем врожденный оптимизм. С первых дней парню не горело везение что с поиском жилья, что с работой, которая сменялась по щелчку пальцев. Первое - иностранцам здесь были явно не рады. Чуть загорелая кожа и блондинистые волосы с широко открытыми зелёными глазами заставляли жителей кидать любопытные удивленные, не редко ненавистные взгляды, от которых тот иногда вздрагивал, словно пронзенный. Второе - вернуться в родные края так же, как и вырваться оттуда оказалось сложнее, чем можно было предположить. Одно радовало - у него был удивительный дар находить язык с людьми. И в этом ему несказанно повезло, иначе бы, вероятно, он лежал где-нибудь выброшенным на улице в качестве попрошайки и вряд ли бы получил приглашение в качестве работника поместья известного клана Камисато, пока он упорно натирал стол для посетителей в одном из неприглядных ресторанчиков. От самой фамилии тот заметно напрягся, но мог ли он отказаться от перспективы улучшить качество своей жизни за собственный упорный труд? При том он не мог забыть, как одна из знатных семей известного рода проявила поддержку, благодаря которой с него ещё не содрали шкуру как с пришельца с дальних земель с изодранной одеждой и минимальным знанием языка. Он был…вне себя от счастья, пока не узнал, что вся семья, помимо единственного наследника, погибла, и вся тяжесть слегла на плечи старшего сына. – Это просто ужасно, я мог бы как-то выразить поддержку и сочувствие? – Тома почувствовал себя подавленно, понимая, что толком даже не смог поблагодарить за то, что ему подарили здесь спокойную умеренную жизнь. Одна из пожилых домработниц – Фурута – покачала головой. – Разве что упорным трудом, которого так не хватает этому несчастному дому. Помимо оставшейся немногочисленной слуги Тома замечал в доме метавшихся жриц. Наследнику клана, вероятно, приходится со многими иметь дело, но вскоре парень узнал, что после трагедии господин сильно ослаб, потому он находится под присмотром лекарей, но так же… Храм Наруками опасается, что поместье может оказаться в центре влияния озлобленных духов, которые всё чаще стали беспокоить жителей острова и могут иметь влияние даже здесь. «…теперь мы будем пересекаться чаще.» - гласило в полученном письме от мисс Яэ Мико, высокопочитаемой жрицей и его хорошей знакомой за время пребывания на острове, от которой и было приглашение вместе с неким предупреждением. «Обязанности вполне просты - следить за состоянием и порядком в крупном поместье клана Камисато и исполнять просьбы хозяина дома, особенно по ходу его лечения.» Не было никакого сомнения тому, что парень мог избавиться от своих забот. Вот только от обычной простуды явно не заказывают услуги священнослужителя. Тома отворил двери уделённой ему комнаты и вдохнул полную грудь воздуха, но был слегка разочарован тем, что в его крыле не было окон. «Просторно и мрачновато» Словно запертый. «Господин и госпожа Камисато вместе с младшей дочерью Аякой» Тома сменил одежду на переданную ему рабочую и вышел в коридор, где в центре на стене заметил изумительно разрисованный портрет с тремя людьми. «Его состояние не должно беспокоить тебя, но будь аккуратен. Храм Наруками не может не проявить поддержку и всеми способами избавить его от слабости» Для него было чистым безумием то, как оставшийся член семьи беспрекословно продолжал заниматься политическими делами, продолжая держать планку и имя своей семьи, которой нет в живых. Он понял, что несмотря на ситуацию многим не хотелось бы такого изменения, как упадка клана Камисато. Возможно меньшее, что он может сделать, это поддержать их старшего сына своей работой. А что насчет духов… Тома был довольно впечатлительным человеком и верил в существование нечистых сил, которые могли завладеть человеком, пока тот слаб и совсем не владеет собой, но всё же оставался спокоен, когда в дело вмешивалась верховная жрица. Возможно, наследник клана чувствовал бы то же самое. «Может он...узнал меня?» – Тома тихо вздыхает, оглядевшись по поместью. Парень успел за один день получить чёткие поручения на несколько дней вместе с уборкой в определённых комнатах в определённое время и готовки завтраков, обедов и ужинов, расписание которых так же строго соблюдалось. – Сейчас не лёгкие времена, поэтому тебе придется будет выполнять очень много работы. Господин...передавал, что будет рад общению с тобой, дорогой Тома. Вы бы знали, как он обрадовался, что ты в добром здравии и смог добиться спокойной жизни здесь. – Фурута слабо улыбнулась ему. Тома засиял от неожиданности и почувствовал себя взволнованным. Он почувствовал странное желание заговорить с Аято, словно со старым знакомым и обсудить всё, что происходило с ним за это время. Это ощущалось как то, что он давно не чувствовал. Что-то...родное, давно утерянное. Это чувство было лишь мгновенным и заменилось странным дискомфортом и лёгкой тревогой, как только он оказался наедине с собой. Здесь было очень просторно, но очень тихо. Огромный коридор, в котором он был Один? Взгляд Томы упал на лежащий веер на столе под портретом с семьей Камисато, к которому он тут же подошёл. И совсем далеко от его ушей дверь одной из комнат, ведущих в коридор, приоткрывается, и оттуда выглядывает лицо молодой девушки в фартуке и с ссадинами на руках. «Вы... Вы... » Перед глазами мутнеет, она прижимает руку к стене и делает тяжёлый медленный шаг вперед, к выходу, но грудь быстро вздымается. В её глазах читалось явное намерение донести нечто важное, нечто срочное для нового посетителя, но однако же виден заметный ужас и страх. Когда Тома поворачивается спиной она жмурится и собирается вскрикнуть, только… Рядом, словно стрелой, пронзило холодом. Девушка широко раскрыла рот, из которого стекала струей кровь, и попыталась сделать вдох, но слышался лишь хрип, а после тихие приглушенные давящиеся звуки. Язык был вырван, а из вспоротой груди торчал веер голубой окраски с ровными беспечными волнами.