Осколки разбитой жизни

      — Я дожил до этого момента! Я справился!              Галф со смехом смотрит, как его парень бросает чемоданы у входа в номер и с гиканьем тюленем валится на большую кровать, раскидывая руки и ноги.              — Хорошо-то как! И больше никаких правок!              Он садится рядом и гладит по голове, которая тут же поворачивается в его сторону:              — Конечно, ты справился — я и не сомневался в этом! Выставка была замечательной, все остались в восторге.              Галф и правда гордится этим невероятным и явно талантливым человеком, поэтому его сердце расцветало с каждой минутой все больше, когда он видел, с каким восхищением с ним разговаривают гости выставки. И понимает, что это не просто демонстрация таланта Мью, а еще и новые возможности, которые открываются перед парнем.              — А тебе? Тебе понравилось? — тот смотрит только на него.              — Очень, — он проходится большим пальцем по скуле, наслаждаясь гладкостью кожи. — Я, конечно, монтировал видео по твоим работам, но видеть их вживую со всем этим оформлением — это просто вау! Мой парень просто невероятный!              — Кстати об этом, — поцелуй касается его ладони. — Меня многие спрашивали, кто автор ролика, поэтому жди звонков с интересными предложениями — не мог же я не похвастаться тобой.              — Мью! — румянец расплывается по его лицу. — Это же был твой день! Ну зачем ты…              — И что? Мне не нужен какой-то отдельный день, чтобы гордиться своим парнем!              — Мью! — теперь он взвизгивает, потому что эти загребущие руки неожиданно и подло хватают его за талию и заваливают на своего хозяина. — Что ты делаешь?!              Тот не выглядит даже смущенным, обхватывая руками и ногами:              — Получаю свою заслуженную награду: валяться вместе с тобой и не думать о работе.              Галф перестает сопротивляться и обнимает в ответ, целуя темноволосую макушку:              — Отдыхай.              — И ты тоже, — Мью еле слышно бормочет ему в грудь, щекотно согревая дыханием. — Только не говори мне, что не устал, разрываясь между работой, монтажом моего видео и вынужденной обязанностью кормить этого недостойного!              — Это не обязанность, — он улыбается. — Дополнительная выгода, помнишь?              — Помню, — тот возится, устраиваясь поудобнее, и вновь затихает. — Но из-за меня у тебя было столько проблем… Эй!              Это Галф не выдерживает и вжимает эту болтливую голову в себя, чтобы та наконец перестала нести чушь:              — Вот, лучше помолчи! — а потом тихо добавляет. — Это радость для меня: быть с тобой рядом, особенно в тяжелые минуты.              Он не проговаривает вслух о том, что Мью делал для него ровно то же самое, когда Галфу было совсем плохо, но это витает в воздухе. И теперь у него есть ресурс, чтобы делать это для кого-то другого — и в этом его внезапно обнаруженная суперсила.              — Понимаю, — парень ласково трется лицом о его грудь. — У меня крылья за спиной вырастали, когда я видел, что могу хоть чем-то тебе помочь.              Молчание еще никогда не было таким уютным, и Галф понимает, что начинает дремать — вот так, когда под ним лежит уставший после тяжелых дней и не менее тяжелой дороги парень, но звук чужого пустого желудка намекает, что все-таки стоит подкрепиться. Поэтому он запускает пальцы в растрепанные волосы, осторожно гладя:              — Мью… Давай сначала сходим пообедать, а потом будет отдыхать.              Тот явно не готов прерывать свой отдых:              — Мммм…              Коварная идея приходит ему в голову: он чуть наклоняется и шепчет прямо в ухо:              — Мью, надо внести еще одну правку!              — Что?! — парень тут же дергается и открывает глаза. — Что случилось?!              Галф смеется из-за этого испуганного лица:              — Теперь я знаю, как тебя разбудить!              — Ты!..              Мью понимает, что того обманули, и теперь ему не будет пощады: эти чуткие красивые пальцы не жалеют его бока, щекоча, а зубы оставляют легкие укусы на плечах и груди.              — Мью! — он почти не может дышать от смеха и того счастья, что распирает его изнутри. — Ну прости! Ты просто не хотел просыпаться…              — И ты решил меня вновь ввергнуть в этот кошмар?! Жестокий! — но в противовес своим словам ласково целует его в губы. — Ты что-то говорил про обед?              — Обед, да, — теперь Галф задыхается от нежности. — Надо поесть, а то твоя маменька решит, что ты опять голодаешь, когда мы вернемся назад.              — Да ты шантажист со стажем! — парень театрально ужасается, а потом снова целует его. — Пойдем! Я видел, что рядом с отелем есть неплохой ресторан — надо же отметить завершение этой чертовой выставки.              Под одобрительным взглядом Мью он заказывает себе салат и стейк, но тут же предупреждает, когда официант уходит:              — Я могу все не съесть.              — Все в порядке, — рука ложится сверху на его ладонь. — Я рад, что твое питание постепенно нормализуется, и я меньше тревожусь, когда вижу, что ты не забываешь поесть. Поэтому наши ужины дома меня радовали вдвойне.              Его рука все еще болезненно худая, но уже виден небольшой прогресс в наборе массы тела, поэтому Галф улыбается в ответ и сжимает чужие пальцы своими, потому что он очень ценит такую деликатность: никакого пищевого насилия и запихивания ненавистной еды “для здоровья”, только мягкая поддержка и забота.              — Прогуляемся? — Мью возле выхода из ресторана протягивает ему свою руку.              — Да, — ладонь привычно комфортно ложится сверху.              Чиангмай достаточно далеко от Бангкока, поэтому раньше у него не было возможности сюда приехать, и сейчас Галф с удовольствием сейчас идет по узким улочкам, наслаждаясь немного непривычной архитектурой.              — А еще тут нас не достанет моя чудо-семейка! — это был решающий аргумент в пользу выбора именно этого города для путешествия.              И он ни о чем не жалеет!       Потому что даже в самой отдаленной провинции ему будет хорошо, если рядом — Мью.              Тот тоже на глазах расслабляется и уже улыбается не так напряженно, как последние дни, а когда Галф покупает ему мороженое, то вообще на седьмом небе от радости, с довольной моськой облизывая свою порцию и провоцируя на неприличные мысли.              И эти мысли достигают своего апогея к вечеру, когда приходит его черед принимать душ — и Галф вновь внутренне умирает от смущения, потому что Мью точно догадается, по какой причине он так надолго остается в ванной комнате. Поэтому его тело дрожит, когда он ловит пристальный и тут же потемневший взгляд своего парня.              Как всегда, первая мысль — сбежать.       Потому что он недостаточно хорош.       Потому что он все еще не уверен в себе.              Но ему улыбаются так тепло и нежно, что паника немного отступает:              — Устал? Давай, забирайся ко мне.              Галф застенчиво улыбается в ответ и ложится рядом, но напряжение вновь возвращается, а тело — каменеет. Это не остается незамеченным:              — Эй, ты чего? — Мью откладывает в сторону телефон и притягивает его еще ближе к себе, целуя в макушку. — Помнишь? Только если хочешь ты. То, что мы приехали сюда отдыхать, ни к чему тебя не обязывает.              Его голос срывается от волнения, в то время как руки судорожно цепляются за широкие плечи:              — Я хочу, но…              — Но? — нежные губы касаются лба. — Я могу тебе чем-то помочь?              — Я боюсь, что ты разочаруешься, — он с трудом признается. — Я снова не смогу возбудиться, а ты…              — Давай ты не будешь себя накручивать? — Мью бережно проводит пальцами по его щеке. — И вообще: у меня есть идея!              — К-какая? — на языке все еще разливается горечь разочарования в самом себе.              Парень откидывается назад на спину и вытягивает руки вдоль тела:              — Я полностью в твоем распоряжении. Ты можешь трогать меня, как захочешь, и управлять мною.              — Управлять? — он растерянно смотрит на Мью.              — Да, ты можешь взять мою руку и направить ее так, как тебе нравится. Ну или корректировать мои действия словами. Я целиком твой.              Его щеки горят от такого щедрого предложения, и прежний Галф бы точно отказался, но нынешний, куда более смелый и влюбленный, кивает:              — Х-хорошо, я попробую.              Его пальцы дрожат от волнения, когда осторожно касаются вздымающейся груди даже через ткань, но еще и от предвкушения, поэтому он умоляюще шепчет:              — Сними!..              Мью сразу же демонстрирует полную покорность и одним движением стягивает через голову футболку, чтобы затем вновь откинуться назад под его жадным взглядом. Теперь его рукам ничего не мешает трогать гладкую теплую кожу, а сам он восторженно наблюдает, как под его пальцами тут же напрягаются мышцы.              Галф несмело касается соска и замирает, разгоряченный мгновенной реакцией: Мью со всхлипом втягивает воздух через зубы, а руки сильно вцепились в простыню:              — Приятно?              Парень мучительно ему улыбается:              — Это я должен у тебя спрашивать.              Тепло и правда начинает аккумулироваться где-то в области живота и постепенно стекает немного ниже, позволяя члену чуть напрячься. Поэтому он смущенно кивает:              — Да. А могу я?..              Мью не дает ему договорить:              — Все, что угодно, мой хороший. Помнишь? Я в твоих руках.              Ему до сих пор нужно слышать постоянные подтверждения, но сегодня они звучат особенно горячо, поэтому Галф отчаянно вздыхает и перекидывает ногу через эти мощные бедра, чтобы сесть сверху. Под восторженный взглядом своего парня он тут же краснеет:              — Так удобнее трогать!              — Ну конечно, мой хороший, — огонь в этих темных глазах может сжечь заживо, — действуй.              Твердый член под его ягодицами, наверное, должен был вновь вогнать в то состояние ступора, но сейчас, когда Галф контролирует каждое движение, это уже не кажется пугающим — только очень горячим. Поэтому он как бы случайно чуть двигает бедрами, наклоняясь вперед, чтобы коснуться горошин сосков губами, и это громкое шипение заставляет его улыбнуться и поднять глаза.              Лицо Мью искажено, глаза закрыты, а руки, кажется, вот-вот порвут простыню.              — И ты согласен и дальше терпеть? — Галф снова наклоняется вперед, на этот раз чтобы мазнуть губами по красному уху.              Веки приподнимаются, чтобы его поразил полный отчаяния взгляд:              — Не уверен, что я переживу эту ночь — так хочется к тебе прикоснуться…              А он помнит, о чем они договаривались, поэтому опускает ладони на напряженные руки и поднимает их, чтобы уложить на свои бедра:              — Вот так будет легче?              Мью стонет так безысходно, что его даже становится жаль:              — Я точно умру!              Галф прислушивается к собственному телу и отрицательно качает головой:              — Не умрешь. Ты можешь меня там трогать и гладить.              И снова задыхается от восторга, когда жадные горячие руки проходятся по его бедрам, лаская и чуть сжимая, заставляя теперь и его стонать, упираясь руками в напряженную грудь:              — Мью…              Большие ладони двигаются чуть назад, но в последнюю секунду останавливаются:              — Блять! Прости!              Но Галф сам подается назад, чтобы его ягодицы оказались в этом идеальном захвате, и еле слышно шепчет:              — Пожалуйста…              И теперь он умирает от наслаждения, что его тело так охотно принимает эти голодные прикосновения, плавясь под ними, каждый раз, когда Мью сжимает его ягодицы. Галф наклоняется вперед, чтобы раствориться в очередном жадном поцелуе, уже не боясь, что теперь буквально трется своим членом о чужое возбуждение — настолько ему сейчас хорошо.              Но хочется еще больше, еще ближе, поэтому он отрывается от этих губ, чтобы стянуть с себя тоже футболку и остаться в одном белье, которое уже не спасает и насквозь мокрое от предэякулята. Мью в ответ на это зрелище прикусывает нижнюю губу и чуть дергает бедрами вверх, подбрасывая Галфа и выбивая очередной стон.              А он уже почти ничего не соображает кроме того, что хочет дотронуться, поэтому сдвигается еще немного назад, чтобы захватить дрожащими пальцами резинку боксеров и потянуть ее вниз, обнажая почти вертикально стоящий член с темно-бордовой головкой:              — О… — и нервно сглатывает. — Такой большой…              Мью, кажется, снова еле слышно матерится, а член дергается под его взглядом:              — Если ты так пытаешься меня еще больше возбудить, то спешу тебя уверить: больше уже некуда.              Но Галф завороженно тянется рукой, чтобы дотронуться до этого влажного великолепия и провести ладонью вверх и затем вниз, осторожно сжимая:              — О… Я не уверен, что смогу его принять целиком, — он слышит очередное шипение сквозь зубы и поднимает глаза на страдающее от возбуждения лицо. — Но я постараюсь.              — Блять!              Стараясь не сгореть заживо от стыда, Галф встает, чтобы стянуть с себя белье, и возвращается уже с флаконом смазки в руках, чтобы вновь забраться на напряженное как тетива тело и взять правую руку Мью. Под ошеломленным взглядом он выдавливает гель на эти красивые длинные пальцы и краснеет еще больше, поднимая взгляд:              — Я готовился в ванной, но если ты хочешь…              — Хочу!              Ответ звучит так быстро, что Галф даже смеется, но потом наклоняется вперед и упирается руками возле плеч возлюбленного, пока эти прекрасные пальцы осторожно смазывают его тело сначала снаружи, а потом и вовсе проникают внутрь, медленно и бережно растягивая. Его член трется между их животами, подстегивая возбуждение еще больше, но это позволяет ему максимально наслаждаться этим интимным процессом между ними, уже постанывая от удовольствия и самостоятельно насаживаясь.              Через непонятное для них обоих время, которое перестало существовать в их общем измерении, он поднимает голову, чтобы словить очередной безумный взгляд парня, который продолжает интенсивно ласкать его изнутри:              — Презерватив?              — Да, боже, да!              Мью шарит свободной рукой под подушкой и вытягивает искомый квадратик фольги, который Галф забирает дрожащими пальцами:              — Могу я?..              Парень стонет так отчаянно, что ответ понятен и без слов, поэтому Галф кое-как разрывает упаковку и неловко натягивает латекс на уже перевозбужденный член, заставляя Мью еще раз выругаться. А потом они оба замирают, когда он приподнимается, чтобы медленно, миллиметр за миллиметром, опускаться, кривясь и смаргивая слезы, пока наконец единение не становится абсолютным.              Мью вытирает его влажные щеки, шепчет теплые слова, нежно гладит бедра и умоляет не спешить — и Галф его слушается, замирая и привыкая, требуя очередной самый сладкий поцелуй. И только через некоторое время начинает осторожно двигаться, сам полностью контролируя ритм и глубину погружения. Мью чуть придерживает его за ягодицы, помогая подаваясь навстречу, когда убеждается, что ему не больно, а еще ласкает его член, заставляя извиваться и желать большего.              Поэтому очень скоро движения становятся грубыми и рваными, потому что головка внутри его тела попадает туда, куда надо: где формируется горячий источник, потоки от которого пронизывают все его тело и заставляют каждый раз изгибаться все сильнее и сильнее и стонать все громче. Но силы резко заканчиваются, поэтому Галф падает на влажную от пота грудь и тихо шепчет:              — Не могу больше…              — Могу я?..              — Да.              Его тут же опрокидывают на спину, чтобы задрать обе ноги на плечи и буквально нанизать на член, дотрахивая до оргазма буквально за пару десятков движений и заставив скулить от восторга:              — Мью!..              Парень жмурится, пот течет прямо в глаза, но это не позволяет тому забыться ни на минуту — и вот уже с губ Галфа сцеловывают стоны наслаждения, ожидая, пока дрожь утихнет, а затем Мью за несколько фрикций кончает и сам, уронив голову на плечо и прикусив нежную кожу от избытка чувств.              Его губы растягиваются в безумной счастливой улыбке: его тело не бракованное! Он может сам получать удовольствие и быть причиной наслаждения другого человека. Поэтому Галф тянется, чтобы нежно коснуться этих измученных губ:              — Люблю тебя очень.              — И я тебя, — ему возвращают ласку. — И я был прав.              — О чем ты? — он недоуменно хмурится.              — Ты невероятно чувственный и потрясающий! И я бы сто лет не вылезал из постели, но…              — Но? — теперь ему не страшно узнать.              — Но надо привести тебя в порядок.              Теперь черед Галфа болезненно шипеть, когда уже мягкий член покидает его тело, а Мью сочувственно улыбается, стягивая презерватив:              — Погоди минуту — сейчас принесу полотенце.              Несмотря на неприятные ощущения он провожает эту красивую мускулистую спину полным обожания взглядом: и за что ему такое счастье? Чем он заслужил?              Галф устало прикрывает глаза, слушая шум воды в ванной: да, и так бывает, что, рассматривая свое лицо в кривых зеркалах, так легко потерять себя в осколках разбитой жизни, но в их отражении также можно увидеть надежду на что-то невероятно прекрасное.