Осколки разбитой жизни

      Он аккуратно раскладывает еду по тарелкам и отставляет в сторону сковороду.              — Аф! — любопытный мохнатый бочонок трется у его ног.              — Чоппер, ты все равно не будешь такое есть, — Галф улыбается и наклоняется, чтобы погладить этого чудного пёселя. — Но я тебя угощу подушечками, если ты ничего не скажешь своему хозяину.              — Аф!              Кажется, сделка состоялась и устраивает обе стороны.       Чоп-Чопу достается лакомство, а ему самому — несколько минут искренней собачьей радости.              Но есть еще кое-кто, о ком нужно позаботиться, поэтому Галф ставит тарелки на поднос, туда же отправляются приборы, а он сам — в кабинет, где с графическим планшетом и прочими инструментами сидит смертельно уставший Мью с огромными синяками под глазами.              Сердце щемит от одного изможденного вида дорогого человека, поэтому лапша размещается на столе рядом, а Галф тянется с поцелуем к этой голове, в которой столько мыслей и идей:              — Эй, отвлекись ненадолго — надо поесть.              Мью растерянно моргает несколько раз, словно возвращаясь в реальность, а потом смотрит так виновато — ну чисто щеночек:              — Я даже не заметил, как ты подошел! Прости!              Конечно, он очень сильно переживает, что его парень сейчас работает буквально на износ, но понимает, что перфекционисты по-другому не умеют, и утешает себя тем, что через несколько дней пройдет выставка — и этот марафон на выживание закончится.              Поэтому Галф тепло улыбается и вновь целует нахмурившийся лоб:              — Теперь мой черед о тебе заботиться и кормить.              Эти брови домиком в очередной раз бьют по его слабому сердцу:              — Прости! Но эта чертова выставка…              Он кончиками пальцев разглаживает залом, напоминая:              — Которую ты так хотел.              — Да, но эти чертовы правки! И почему все косяки всплывают, когда времени почти не осталось?!              Галф сочувственно кивает:              — Закон подлости, да. У меня такое тоже случается, когда нужно за ночь отредактировать видео по замечаниям заказчика.              Мью тяжело вздыхает и утыкается лицом в его ладонь, прикрывая глаза:              — Мне так стыдно перед тобой. Из-за всего этого пиздеца мы не можем даже сходить на нормальное свидание, а ты вообще ко мне чуть ли не каждый день приезжаешь, чтобы накормить и выгулять Чоппера!              — Мне не сложно, — он улыбается, но так тяжело смотреть на обычно полного сил и теперь поникшего парня. — Тем более, что у меня дополнительная выгода от этой ситуации.              — Это какая? — один глаз подозрительно смотрит на него, но уголок рта дергается в попытке не засмеяться, потому что Мью точно узнал свои же слова.              — Безлимит на Чоппера, конечно, — Галф смеется, видя, как драматично разочарованно вытягивается лицо его парня.              — Ну вот, меня променяли на собаку!              — Тогда стоит сказать, что есть еще супер-мега бонус! — он гладит щеку, на которой уже успела немного отрасти щетина, что приятно колет ладонь.              — Слабо верится, — парень бурчит, но смотрит с любопытством.              — Я могу проводить больше времени с тобой.              Мью горестно стонет:              — Ага, несколько минут в день! Я ужасный бойфренд!              Галф отрицательно качает головой:              — Это не так, просто у тебя сейчас тяжелый период. К тому же, мы с тобой еще спим вместе.              — А толку! — его парень, кажется, намерен получить докторскую степень по самобичеванию. — Я падаю трупом на несколько часов, когда ты уже крепко спишь.              — Этого достаточно, чтобы я чувствовал твое присутствие, — теперь у него хватает храбрости признаваться в таких вещах, — и это делает меня очень счастливым.              — Галф… — кажется, теперь звание “плакса года” переходит по эстафете его парню, потому что эти красивые темные глаза подозрительно блестят.              — Ешь давай! — а вот теперь он смущен из-за такой эмоциональной реакции. — А то твоя мама будет волноваться, что ты еще больше похудел.              — О боги! — Мью стонет, обозначая поражение. — Сговор с моей сестрой я еще могу пережить, но с мамой! Мне кажется, что это запрещено Женевской конвенцией как особо жестокое обращение — надо будет уточнить.              Галф фыркает:              — Я же не виноват, что мы с ней случайно познакомились!              — Случайно? — его парень фыркает в ответ, все-таки пихая в рот ложку риса с овощами. — Это слово нельзя использовать, когда имеешь дело с Джом: я на 1000% уверен, что моя сестрица сдала с потрохами маменьке, когда ты приехал ко мне, а та не упустила шанса “просто так зайти в гости”.              Галф криво улыбается, вспоминая эту “картину маслом”: они на кухне, перепачканные до ушей мукой, потому что Мью решил, что это хорошая идея — реабилитироваться и самостоятельно испечь какие-то пирожные. Он сначала возмущался, но потом пришел к выводу, что целоваться, сидя на кухонной столешнице, ему определенно нравится.              Но вот краснеть перед удивленно смотрящей на них леди — не очень, потому что за несколько минут, пока ее сын открывал дверь и пытался задержать нежданную гостью, привести себя в порядок не очень получилось, да и зацелованные распухшие губы обоих явно намекали на то, чем они тут только что занимались.              Но все обошлось малой кровью: госпожа Чончививат ни слова не сказала о беспорядке на кухне, выпила чаю и намекнула, что рада будет видеть Галфа на семейном обеде на выходных, потому что ее муж тоже очень хочет с ним познакомиться.              Его полный ужаса взгляд не вызвал жалости у этой железной леди, поэтому пришлось заверять, что с удовольствием, а потом шутливо бить по груди и плечам своего парня, который истерически ржал, что теперь Галф никогда не спасется из этого цирка-шапито в лице членов его семьи.              — Ты ешь, ешь! — он улыбается, потому что теперь союз с мамой его парня не пугает его так сильно, потому что та оказалась очень приятной и с отличным чувством юмора.              — Ем, — и тот замолкает, старательно прожевывая. — Это великолепно!              Свое смущение от похвалы лучше всего перекрыть притворным возмущением:              — Я, конечно, понимаю, что ты не писатель, но со словарным запасом у тебя туго: божественно, великолепно…              Поцелуй в пламенеющую щеку заставляет его умолкнуть:              — У меня просто слова заканчиваются от того, какой ты.              — Ой, ну тебя! — теперь его черед запихивать в рот ложку с едой, чтобы оправдать невозможность ответить на этот смущающий комплимент.              Они быстро заканчивают ужин, после чего Мью притягивает его к себе, утыкаясь лбом в плечо:              — Спасибо. Что бы я без тебя делал…              Галф улыбается, перебирая немного лохматые волосы, которые его парень яростно ерошит в порыве творческого бессилия:              — Лечил бы гастрит, конечно, но я на страже твоего здоровья.              — Останешься? — тот поднимает голову, чтобы вновь продемонстрировать жалобные глаза милого щеночка. — Обещаю: я через пару часов закончу!              — Останусь.              Потому что он сам этого очень хочет.       И потому что уже давно собирается с духом, чтобы кое-что сказать.              Поэтому Галф не спеша моет посуду, а потом принимает душ, чтобы развалиться на удобной большой кровати с ноутбуком, в очередной раз пересматривая смонтированное для выставки видео и ища огрехи.              Все должно быть идеально.       Таким же, как его мужчина.              Мью держит свое слово, и уже через два часа тот, свежевыбритый и влажный после душа, забирается к нему под одеяло и обнимает, как большая панда, руками и ногами:              — Наконец-то! Мне иногда кажется, что я просто умру над этим планшетом, и меня похоронят с ним в руках.              — Еще чего! — Галф хихикает. — Электронику надо сдавать на переработку, чтобы не загрязнять окружающую среду, так что обойдешься как-нибудь без него на том свете.              — Никто меня не любит! Никто меня не жалеет! — Мью старательно пытается не рассмеяться в ответ и начинает притворно ныть.              — Люблю. Жалею, — голос его чуть дрожит, признаваясь, потому что ему до сих пор нелегко говорить такие вещи вслух.              Зато эффект — просто волшебный: парень начинает словно светиться изнутри от радости:              — Мой хороший…              Галф смущается и по привычке утыкается лбом в плечо:              — Ты так каждый раз реагируешь, словно я что-то невероятное сделал.              — Сделал, — драгоценный поцелуй достается его макушке. — Сделал меня невероятно счастливым. И делаешь каждый день.              Ну вот, опять плакать!              — Мой чувствительный мальчик, — Мью тут же замечает его состояние и чуть поворачивает его голову, чтобы губами собирать соленые капли с кожи. — Это невероятно, но иногда мне кажется, что я тебя люблю сильнее каждый день, хотя куда уж больше.              Галф все еще всхлипывает, но теперь смотрит прямо в глаза:              — Даже несмотря на то, что у нас нет секса?              Ладони бережно держат его лицо:              — Не переживай об этом: все случится, когда ты будешь готов. Я с ума схожу уже от одних поцелуев.              — Кстати, об этом я и хотел с тобой поговорить, — его щеки вновь пылают.              — Да? — Мью серьезно на него смотрит, но не выглядит каким-то испуганным.              — Психотерапевт предложила мне отменить антидепрессанты, она считает, что я уже могу справиться сам.              Лицо его парня вновь сияет:              — Это же офигенно!              Он мнется в нерешительности, но все равно признается:              — Я уже две недели их не пью — и вроде бы отмена проходит хорошо.              — Х-хорошо? — Мью осторожно уточняет, наклоняя голову.              Галф кивает, смущенно улыбаясь:              — Да, были небольшие проблемы со сном, но я их решил за твой счет.              — Это чудесно! — его так сильно обнимают, что становится сложно дышать.              — И Мью…              — Да?              — Это еще значит, что мы можем попробовать, — он с трудом сглатывает, чтобы смочить пересохшее от волнения горло. — Ну, когда закончится твоя выставка…              И радостно смеется от счастья, потому что его буквально сметает радостный ураган из поцелуев и нежных слов:              — О боже… — поцелуй. — Галф… — поцелуй. — Я так рад!              Галф с наслаждением подставляет свою шею под горячие губы, но не может не предупредить:              — Я не могу гарантировать, что снова не будет… плохой реакции, но я очень хочу попробовать. С тобой.              На него смотрят невероятно счастливые глаза:              — Я готов бесконечно долго показывать тебе, что со мной тебе безопасно и нечего бояться.              Он проводит большим пальцем по улыбающимся губам:              — Я это знаю, уже знаю.              Мью чуть поворачивает голову, чтобы поцеловать его ладонь:              — Мы уедем! После этой чертовой выставки возьмем несколько дней выходных и уедем на другой конец страны! Чтобы никто из моего великолепного семейства нам не помешал в самый неподходящий момент.              Галф улыбается в ответ:              — Звучит великолепно.              Ему тут же достается хитрый взгляд:              — И у кого тут проблемы со словарным запасом?              — Ой всё! — он фыркает в ответ и затыкает этот чрезмерно болтливый рот поцелуем.              И тает, когда получает очень жаркий ответ, который является обещанием того великолепного, что еще будет между ними.