чмоня:
хен, я зайду к тебе в гости
это, кстати, не вопрос
я купил тебе каши, пачку таблеток, сейчас приду ещё куриный суп сварю
ты температуру мерил?
дяденька бан: минхо, не нужно со мной все в порядке, обычная простудачмоня:
я же сказал, что это не вопрос
если бы была обычная простуда, ты бы приходил как миленький на свои любимые лекции
дяденька бан: минхо я не хочу тебя заразить послушай меня хоть раз…чмоня:
брось, что за глупости
я уже подхожу
минхо блокирует телефон, закатывая глаза. он стоял около чужого подъезда с двумя пакетами в одной из рук и не собирался, как дурак, разворачиваться и возвращаться домой. быстро справившись с домофоном, пароль от которого чан однажды любезно ему сообщил, минхо открывает массивную дверь, позволяя ей захлопнуться, и заходит в лифт, чтобы подняться на нужный этаж. чан, сколько минхо его знал, жил один, поэтому прийти не вовремя или потревожить кого-то кроме самого парня, минхо точно не мог. и вот минхо у знакомой квартиры с номером "42", которая уже успела стать ему вторым домом. он с силой нажимает на дверной звонок и, чтобы хозяин его точно услышал, несколько раз стучит в дверь. — хен, открывай! — минхо ещё несколько раз тарабанит в дверь, прежде чем опять вдавить кнопку звонка до предела. — минхо, я же просил… — по другую сторону слышится копошение и звон цепочки, только дверь не открывается, кажется, наоборот – закрывается. — э, ты офонарел! если это шутка, то я уже говорил – у тебя плохо получается! — минхо несколько раз ударяет ладонью по кожаной обивке двери, — открывай давай, иначе все остынет и протухнет. по ту сторону слышится… скулеж? минхо хмурит брови, но продолжает стоять на своём. — если ты войдешь, я не смогу себя долго сдерживать, минхо… даже если ты человек… я могу навредить тебе, уходи. — да что ты заладил, мелешь какую-то чушь. у тебя жар? я просто накормлю тебя, проверю нет ли у тебя температуры, если нужно, сделаю холодный компресс, я умею, напичкаю тебя таблетками, сделаю фотоотчёт и отправлю хенджину, он волнуется вообще-то, как и я, на минуточку. и только после всего этого уйду, если ты так хочешь. боюсь, я не захочу, чтобы ты уходил, минхо-я… наконец-то замок щёлкает, и за дверью слышится копошение, кажется, чан отошел от нее, но это, по мнению минхо, к лучшему, теперь его никто не выпрет, не развернет прямо на пороге, отобрав пакеты, и не отправит прямиком домой. минхо проходит внутрь, небрежно сбрасывая обувь около двери, и сразу заворачивает на кухню, чтобы поставить на плиту небольшую кастрюльку с водой для бульона и достать из пакета остывшую кашу и другие продукты. — хен… — минхо по памяти заворачивает в чужую спальню, в которой находится хозяин квартиры, натягивающий на голову свою дурацкую шапку бини, — а я все думал, ходишь ли ты в ней по дому. — минхо хмыкает: странные привычки его старшего казались ему забавными. взгляд вскользь осматривает беспорядок в чужой комнате, и у минхо глаз дергается. по комнате словно торнадо прошелся: постель была расправлена, одеяло, безжалостно скомканное, лежало в середине, подушки были разбросаны по комнате, как и остальные вещи, которые чан всегда держал в порядке, а в изголовье, вместо тех самых подушек, лежала футболка минхо, которую он оставил у старшего, потому что попал под дождь, а после даже не вспомнил о ней. — забей, я потом уберу, давай только быстро. — голос чана заставляет непроизвольно вздрогнуть, он стал ниже и слегка хрипел. — у тебя точно все хорошо? — минхо догоняет его, останавливая на полпути к кухне, и прикладывает ладонь к чужому лбу, отчего чан заметно напрягается. лоб оказывается горячим. — хен, у тебя жар. — минхо констатирует факт, — я сделаю тебе холодный компресс, померяй пока темпе- — не нужно. — твердо отвечает чан, отпихивая чужую ладонь от себя, — минхо, послушай… чан выдыхает через зубы, что очень настораживает минхо, и разворачивается к нему, чтобы заглянуть в ничего не понимающие глаза. скрывать уже бессмысленно, и, если бы нюх минхо был чуть острее, он бы сразу догадался в чем же дело. — только не говори мне, что у тебя рак. ты меня пугаешь, хен. — минхо нервно смеется, старается найти ответ в чужом взгляде, но ничего кроме двух темных зрачков, почти поглотивших радужку, не видит. — нет, минхо-я… у меня гон. на несколько секунд в квартире становится тихо. минхо неверяще изгибает брови: этого не может быть, ведь чан точно был человеком. с первого дня, когда они познакомились, чан заверил, что не является гибридом, что он обычный человек, хотя минхо не имел ничего против дружбы с гибридами. и все эти два года минхо был уверен, что дружит только с одним представителем зверолюдей и знаком с другим косвенно… чан поджимает губы, тянется к своей шапке и снимает ее, показывая минхо пушистые волчьи уши. сомнения минхо рассеиваются, теперь он на сто процентов уверен, что перед ним стоит гибрид. — чан… — минхо выдыхает, отступая на миллиметр, — я не буду спрашивать, почему ты скрывал это от нас, ты обязательно мне все расскажешь. но почему ты… почему у тебя нет омеги? вы же, ну… разве можно проводить течку или гон в одиночку? — тут все немного сложнее… — волк отмирает, и всё-таки ускользает на кухню, чтобы открыть пакет с кашей, которую принёс минхо, — у тебя вода, кстати, кипит. минхо наконец-то отмирает, промаргивается, чтобы прийти в себя, и спешит положить в кастрюлю грудку и убавить газ. в голове с трудом укладывается, что волк, к тому же альфа, проводит свой гон в одиночестве. минхо вспоминает редкие рассказы хенджина о его течках, которые он проводил в одиночку, и о том, как ему было больно в те дни… разве чану не больно? — я могу как-то помочь тебе? хенджин мне как-то рассказывал, что если омега или альфа воздерживается в этот период, то им невыносимо больно… — хочешь, чтобы я воспользовался твоим телом и удовлетворил свои потребности? — чан заглядывает в самую душу, откладывает ложку в сторону, — ты уверен, что действительно хочешь этого? — выжидает. минхо мнется с полсекунды. — это глупо, минхо, — чан вздыхает, берется за ложку, лениво ковыряя содержимое пластикового контейнера: есть хотелось в последнюю очередь, когда рядом с ним находился минхо, — забудь об этом и уходи, пока подавители не перестали действовать. я хотел бы, чтобы ты остался, только это будет неправильно. друзья так не поступают, минхо-я. — я останусь, — уверенно заявляет минхо и отмахивается, — буду рядом и поддержу тебя, не хочу, чтобы тебе было больно, хен. — добавляет он совсем тихо, но острый слух чана все слышит. сердце волка пропускает удар. чан аккуратно поднимается из-за стола, уверенно сокращая расстояние между ними, и прижимается к минхо, заключая его в объятия и утыкаясь носом куда-то в шею. минхо чувствует, как тяжелеет чужое дыхание, грудная клетка размеренно поднимается и опускается, пока чан шумно вдыхает запах его кожи. — ты же понимаешь, — волк шепчет тихо и поднимается кончиком носа от изгиба к челюсти, заставляя минхо голову вбок наклонить, что чану только на руку, — что одними объятиями не отделаешься? минхо сглатывает, чувствует, как руки чана забираются под его футболку, обжигают кожу живота, заставляя его мышцы непроизвольно сократиться, и замирают на талии. — последний шанс уйти, минхо-я, — пальцы водят круги, мнут мягкую плоть, слегка впиваясь в неё ногтями, а нос продолжает тереться о то место, где у омег расположена особая железа, которая выделяла запах, — твой запах сводит меня с ума… — я же не омега, хен. — голос слегка дрожит, минхо продолжает взвешивать все "за" и "против", старается понять, что же ему делать и как именно он может помочь… только ответы на свои вопросы минхо уже знает... — ты мой человек, минхо-я… — чан рычит утробно, дышит тяжело, сильнее сжимает чужую талию своими ладонями: кажется, подавители перестают действовать, — когда ты спросил, почему у меня нет омеги… — он мычит, позволяет себе обвить руками чужое тело и прижать к себе ближе, чтобы минхо не ушел, — мой волк выбрал тебя, минхо. — это значит… — минхо осторожно касается чужой напряженной спины, скользит ладонями вверх, к лопаткам, и выводит ими круги, чтобы помочь чану расслабиться хоть немного. — это значит, что ты мой "омега", мой человек… и все, о чем я мог думать сегодня – это тоже ты. мне не нужны омеги, минхо, мне нужен только ты. поэтому я не хотел, чтобы ты приходил, но ты, как всегда, был упертым… и сам оказался здесь. — голос становится тише, запах молочной кожи, хранившей нотки геля для душа, который так нравился чану, заполнял легкие под завязку… море всегда удивительно спокойно перед бурей. минхо осторожно гладил чужую спину, заглядывался на серые уши, развернутые в разные стороны и почти прижатые к голове, наконец-то утихомирившегося волка, и чувствовал сильную хватку на талии и нос, который продолжал тереться о его шею. интересно, у хена есть хвост? это не то, о чем я должен думать, но все же… у хенджина же есть, точно видел, значит и у хена должен быть. он такой же чувствительный, как и у хенджина..? — хен, — минхо краснеет одними ушами и тихо зовет чана, когда чувствует чужой член, отчётливо упирающийся ему в бедро, — дай мне немного времени и сма- — я сам тебя подготовлю. — чан урчит недовольно, перебивает его и нехотя отстраняется от теплого и мягкого тела, — я же сказал, что не хочу тебе навредить, доверься мне. минхо выходит из душа, с полминуты топчется на месте, набираясь смелости, и направляется в чужую спальню: чан лежал на кровати, подмяв под себя одеяло и пряча нос в складках футболки минхо, которую крепко сжимал в кулаке. минхо подходит ближе, касается чужого оголенного плеча — чан снял футболку из-за невыносимого жара. волк вздрагивает, обращает все свое внимание на минхо и тихо скулит от вида молочной груди, на которой остались крошечные капельки воды, и розовых ореолов сосков: хотелось зацеловать, вылизать, закусать. минхо теряется от животного взгляда, но с места не двигается, ждёт пока чан соберёт себя по кусочкам, поднимется и притянет его ближе к себе. так и происходит. волк медленно садится в постели, скидывает ноги, ощущая стопами неприятную прохладу пола, заметно сглатывает, отчего кадык поднимается и опускается, и тянется ладонями к чужому телу. ладони касаются мягкого живота, большие пальцы вновь выводят круги на его коже, надавливают чуть сильнее, а после скользят к бокам и утягивают минхо к себе ближе. нос утыкается куда-то между ребер, чан прикрывает глаза и глубоко вдыхает, оставляя первый щекочущий поцелуй: сейчас о минхо хотелось позаботиться, хотелось сделать ему приятно. волк целует его снова и снова, щекочет губами кожу под ребрами, пускает по телу мурашки, пока его ладони крепко держаться за чужую талию. минхо мягко запускает ладони в чужие темные волосы, тихо охает, когда щека чана трется о его кожу, и аккуратно сжимает локоны, когда чан несильно кусает его, всасывая кожу, чтобы оставить краснеющее пятно – маленькую метку. он осторожно гладит его серые пушистые уши, пока чан зализывает засос. от прикосновений волк дергает ими и скулит, сильнее стискивая пальцы на теле минхо, оставляя красные полосы. — хен… — минхо выдыхает, бездумно зовет старшего, который покрывает поцелуями кожу у кромки боксеров, обжигает её дыханием, аккуратно кусает: старается держать себя в узде. ладони выпутываются из кудрей, спускаются на плечи, отстраняя чана, а сам минхо забирается на постель с ногами, усаживаясь на чужие колени. он трется промежностью о чужой член сквозь ткань домашних штанов и боксеров, заставляя обоих сдавленно простонать. в голове приятная пустота, минхо уверен в своих действиях – это не первый раз, не первый опыт с парнем в его жизни, – и не уверен только в одном… останутся ли они после этого друзьями. но гонит эти мысли прочь, отдает всего себя моменту, в котором он здесь и сейчас помогает своему другу справиться с гоном. — разве ты не должен бешено втрахивать меня в постель? — тихо шепчет, обвивая руками чужую крепкую шею: слишком интимно, слишком странно, слишком необычно и непривычно – но если минхо скажет, что ему не нравится такое начало, то соврет, по крайней мере, себе уж точно, — хенджин рассказывал, что- — прекрати говорить о хенджине, — чан тихо рычит, перебивая, и сильнее надавливает на чужие бока, заставляя минхо недовольно замычать, — ты человек, минхо, если я буду бешено вытрахивать из тебя душу – уверен, могу навредить. твоя… твое анальное отверстие не выделяет смазку, поэтому просто доверься мне, хорошо? — анальный секс сам по себе небезопасен, знаешь? — минхо тихо смеётся, вновь качает бедрами, заставляя чана резко выдохнуть сквозь стиснутые зубы, — но я доверяю тебе. минхо оставляет почти невесомый поцелуй на чужой щеке, заглядывает в глаза напротив и, кажется, тонет: радужка поглощена зрачком, отчего взгляд стал темнее и изредка опасно поблескивал в тусклом свете, который пробивался сюда сквозь дверную щель, в слабо освещенной комнате. по спине бегут мурашки, когда ладони чана наконец скользят вниз, ощутимо сжимают мышцы бедер и плавно переходят к ягодицам, а сам волк ловит взгляд минхо своим и снова смотрит так, словно пытается отыскать что-то, что находится по ту сторону темных зрачков. минхо не может отвести взгляд, даже когда его задницу сминают сильные руки, заставляют тихо замычать и приоткрыть мягкие губы, тяжело вдыхая и выдыхая. взгляд волка опускается на приоткрытые половинки губ, чан облизывает свои собственные и поддается вперед, помогая себе руками, которые тянут минхо все ближе и ближе к груди. поцелуй выходит мягким, чан сминает чужие губы своими, клыками нарочно задевает нижнюю и снова мнет. минхо тормозит в первые секунды — в голове случается диссонанс от осознания, что мягкие пухлые губы чана сейчас накрывают его собственные, втягивая его в нежный поцелуй, губы одного из его друзей; но после наконец-то отвечает, повторяя за чаном, и мычит в поцелуй, неспокойно потираясь своими задом и вставшим членом о чужой. чан рычит, кусается, оставляет поцелуи на уголке губы и вдоль линии челюсти, слабо смыкает зубы на шее под ней, оставляя одно их очертание, и широко лижет языком. минхо тихо хнычет, когда чужие зубы оставляют еще несколько кругов, кое-где прикусывая чуть сильнее, а руки забираются под кромку боксеров, оглаживая мягкие ягодицы и раскрывая их, чтобы задеть пальцами влажное колечко мышц. минхо грудью ощущает, как чан вновь утробно рычит, впивается в его плечо клыками, заставляя вскрикнуть, и довольно улыбается: ему удалось удивить хена. волк поднимается на ноги, удерживая минхо, и укладывает его на постель, давит на колени, поднимая их, чтобы снять нижнее белье, раздвигает в стороны, раскрывая их для себя, и жадно рассматривает блестящее от смазки кольцо мышц. — минхо-я, — от его голоса минхо дрожит, пожираемый одним только взглядом волка, и мычит в ответ, пока руки сами тянутся к ягодицам, демонстративно раскрывают их еще сильнее, заставляя чана заметно сглотнуть от вида сокращающегося вокруг пустоты ануса, — я же сказал, что подготовлю тебя сам. — недовольство волка резонирует с чем-то внутри, заставляя это что-то задрожать, пока грудная клетка мерно поднималась и опускалась. — я просто немного помог тебе, хе-о-ах… — большой палец без предупреждения толкается внутрь, заставляя минхо зажмурится и сорваться на стон, и гладит стенки изнутри, — хен… голос затухает, минхо дышит тяжело, старается привыкнуть к чужим прикосновениям, которые отличались от любых других и его собственных. руки чана были теплыми, даже горячими, сильными, пальцы – длинными, жилистыми, узловатыми… минхо бы сказал, идеальными для него. чан дразнит минхо ещё несколько секунд, заставляя хныкать, ведь одного пальца теперь было недостаточно и хотелось большего, и, наконец, покидает тело минхо, отчего тот затихает, прислушиваясь, чтобы узнать следующий шаг волка, и хватается руками за ткань, сминая ее в кулаках. постель шуршит мятой простыней. чан быстро находит тюбик непонятно откуда взявшейся смазки и открывает его — крышка в тишине, нарушаемой одними вздохами, громко щёлкает, заставляя минхо вздрогнуть и заерзать на месте. волк выдавливает содержимое на ладонь, мажет холодными влажными пальцами меж чужих ягодиц, проталкивая два внутрь, и разводит их в стороны. минхо дрожит от контраста, который создает рука чана, когда касается его горячей кожи, проникая внутрь. он судорожно выдыхает, чувствует как другой волк сминает его бедро, а после покрывает кожу поцелуями, заставляя поджать губы и дернуться в попытке свести колени от щекочущих прикосновений. — хен, у тебя точно гон? — дыхание сбито, минхо шепчет, приподнимаясь на локтях, чтобы встретится с чернеющим взглядом. чан раздраженно выдыхает, пальцы гнёт, отчего минхо вздрагивает, заметно напрягаясь, гладит изнутри с нажимом и заставляет дрожать, раскрыв губы в немом стоне. волк лишь довольно хмыкает, кусает обласканные бедра и повторяет свои действия, с особым наслаждением наблюдая за тем, как минхо разваливается от одних прикосновений к простате: он хнычет, толкается бедрами навстречу его пальцам, старается пропустить их глубже, голову запрокидывает от беспомощности в чужих руках и мычит, сминая простынь ещё сильнее. — помолчи. — чан довольно щурится, поддается вперед, целует тазобедренные кости, бесстыдно игнорируя член истекающий природной смазкой, и тянется вверх, к чужим губам, поймать которые с первого раза оказывается непосильной задачей. минхо мычит в чужие губы, кусается, дрожит и млеет, когда мышцы стягивает приятная боль, которая граничит с удовольствием: чан проскальзывает внутрь ещё одним пальцем. руки сами тянутся к чужим плечам, минхо жмется ближе, притягивает чана к себе, забывая обо всем на свете, и обвивается вокруг чужой шеи. чан разрывает поцелуи, мажет губами вдоль подбородка и вновь позволяет себе уткнуться в чужую шею. минхо пах кондиционером для белья, выветрившимся одеколоном, гелем для душа, стоявшим у чана в ванной, теплотой его кожи и чем-то ещё — обычно так пахли все люди, но запах минхо был особенным. чан бы поклялся, что узнал бы его из тысячи других. холодная смазка вновь обжигает, четвертый палец двигается свободнее, и сил терпеть уже просто не остаётся. чан отстраняется, дрожащими от возбуждения руками стягивает домашние штаны вместе с бельём и поджимает губы, медленно выдыхая через нос, от ощущения контраста температуры на собственной шкуре. минхо следит за ним из-под опущенных ресниц, облизывает губы и без того влажные, опухшие от постоянных поцелуев и укусов, и тихо, но довольно шепчет: — так и знал. — голос хрипит, а уголки губ тянутся в слабой улыбке. минхо заметил серый хвост, который размеренно ходил ходуном из стороны в сторону. чан не удивляется, только забирается обратно на кровать, несколько раз проводит ладонью вдоль ствола и низко стонет, в попытке хоть немного унять напряжение. уши прижимаются к макушке, волк выливает на ладонь достаточно смазки, не жалея ее количества, вновь ведёт ладонью вдоль собственного члена, остатки проталкивая внутрь минхо и смазывая податливые стенки, которые свободно впускали два пальца, изнутри. — ты готов? он… больше, чем ты мог ожидать или представлял. — ладонь ласкает член минхо, заставляет обратить на себя внимание и сладко простонать в ответ, сжимаясь вокруг пальцев. — разве так не веселей? — минхо шепчет тихо, улыбается своей кошачьей улыбкой и тянет волка ближе к себе, обвиваясь ногами вокруг чужого торса, — я доверяю тебе, мой альфа. чан выть готов от того, как минхо его только что назвал, и только неведомая сила сдерживает его от этого порыва. он вновь хватается за бедра минхо, которые тот любезно раздвигает так широко, насколько ему позволяет растяжка, давит на них, толкая вперёд, почти складывает чужое тело пополам. минхо прикасается к себе, ведёт руками вдоль тазобедренных косточек, одной рукой ласкает член, играет большим пальцем с чувствительной головкой, а второй — ищет чужую, чтобы переплести пальцы для уверенности и не отпускать. волк ещё несколько раз размазывает смазку, зеркалит действия минхо и наконец-то мажет головкой вдоль ложбинки меж чужих ягодиц, направляя ее внутрь. минхо задерживает дыхание, чувствует как мышцы расступаются под напором чана, впускают внутрь крупную головку и обхватывают её, отчего минхо стонет, непроизвольно сокращает их, заставляя чана выпустить весь воздух из легких, замереть и сдавлено простонать. минхо сглатывает, поджимает пальцы на ногах, руку от члена убирает, размазывая собственный предэякулят по коже бедра, находит руку чана и тихо шепчет: — ..хен, прошу, продолжай… и чан продолжает: он крепче хватается за его бедра, оставляя красные пятна, толкается вперёд, входит глубже, стиснув зубы от чужой узости, которая сводила с ума. минхо дышит рвано, его распирает от чувства наполненности: чан идеально заполнял его, заставлял мышцы ануса, отвыкшие от такого размера, приятно покалывать, расступаясь под чужим давлением. член отлично скользит внутри него, входит больше чем на половину… чан замирает, даёт минхо привыкнуть к размерам, вслушивается в его дыхание, берет одну из его ладоней в свою и тянется вперед, качая бедрами, чтобы поцеловать кончик каждого пальца и потерется о неё щекой, заглядывая в чужое лицо. минхо затихает, его грудная клетка мерно поднимается и опускается, он старается расслабиться, мягко гладит большим пальцем чужую щеку и наконец-то выдыхает. чан расценивает это призывом к действию и не ошибается. первые толчки несмелые, размеренные, чан практически скулит от того, как внутри минхо узко, горячо и влажно. он до жадности внимательно наблюдает за тем, как стенки чужого ануса обхватывают его член, иногда сокращаются, словно пытаются его поглотить, как член медленно исчезает внутри минхо, заставляя его дрожать и тихо и жалко стонать. минхо крепко держится за чужую ладонь, постепенно привыкая к размерам и чувству наполненности, громко стонет и вновь весь сжимается, когда чан меняет угол проникновения, головкой члена наконец-то задевая простату. чан продолжает фрикции, с каждым толчком позволяет себе двигаться резче, вбиваться ещё глубже, утробно рычит, стонет низко с минхо, который переплетает с ним пальцы, в унисон. голос минхо сводит с ума, волк внутри чана клокочет, урчит, вторя своему хозяину от удовольствия, ведь смог заполучить внимание от человека, которого выбрал в первый день их знакомства. воздух раскаляется, отчего дышать становится трудно. чан продолжает нещадно вбиваться в чужое тело, выбивая из минхо громкие стоны, вздохи и жалобные всхлипы. вновь слишком хорошо, чан слишком идеально заполняет его, слишком идеально скользит внутри и проезжает по простате; его слишком много, как и чувств, которые сейчас переполняли минхо, собираясь в соленые бусины в уголках глаз. минхо чувствует, как чан замедляется, чувствует широкие ладони на своей пояснице, которые скользят к позвоночнику, а после вверх, к лопаткам: чан поднимает обессиленное тело ничего не понимающего минхо, который только глазами хлопает, смаргивая влагу, скопившуюся в их уголках, и тянет на себя, заключая в объятия. минхо обхватывает его тело ногами и тихо хнычет. дыхание обоих сбито. чан вновь утыкается в чужую шею, довольно виляет серым хвостом, старается утихомирить сердце, которое стучало уж слишком быстро, и не кончить сейчас, ведь минхо из вредности нарочно сжимается вокруг его члена, двигает бедрами на встречу, старается вновь ощутить такое необходимое трение изнутри. — все хорошо? — голос чана хриплый, он шепчет, после пытается прочистить горло и шумно сглатывает, прикрывая глаза. к минхо возвращается сознание, которое собирается по крупицам, ведь душу из него всё-таки пытались вытрахать. он несколько раз моргает глупо, и с чувством ударяет чана по плечу, отчего тот ойкает и ближе жмется. — хен, — дыхание неровное, голос сел от громких стонов, на которые минхо не скупился, — если ты сейчас… сейчас же не… не дашь мне кончить, клянусь, мне будет все равно, что ты гибрид к тому же хищный… прошу… — минхо снова качает бедрами, стонет недовольно в чужих руках, пока чан тихо усмехается и оставляет щекочущие поцелуи где-то за ухом. — если так сильно хочешь кончить – поскачи. — горячее дыхание опаляет ушную раковину, пускает волну мурашек, которые бегут вдоль позвоночника и отзываются пульсацией в собственном члене, который блестел от естественной смазки. минхо близок к тому, чтобы заскулить от того, какой чан невыносимый даже в постели. — друзья так не поступают. — минхо хнычет, мотает головой из стороны в сторону, пока чан меняет позу, шире расставляет ноги, позволяя ему удобнее устроится в позе наездницы. — друзья так сильно не сжимают в себе чужой член, минхо-я, и не выстанывают чужое имя. — чан шепчет тихо, смотрит своими тёмными глазами, и придерживает минхо за талию, вновь выдавливая на коже круги. минхо краснеет от чужих слов, хватается руками за плечи и, опустив взгляд, несмело качает бедрами, поднимаясь и быстро опускаясь на чужом члене, и поджимает пальцы на ногах. ладонь чана находит чужой подбородок, цепляет его пальцами и поднимает так, чтобы их взгляды встретились. волк разглядывает каждую черту чужого лица, все, что можно рассмотреть в практически тёмной комнате, и притягивает его ближе, чтобы поцеловать. минхо зарывается в волосы на чужом затылке, снова старается быть ещё ближе к чану, чем они уже есть, пока сам чан мнет его бока, спускается к пояснице, гладит костяшки и скользит к бедрам, чтобы крепче сжать их ладонями и немного помочь минхо. сильные руки поднимают чужое тело и резко опускают, заставляя вскрикнуть от неожиданности: головка слишком точно ударила по простате, а после – задевая ее, плавно скользнул ствол. минхо дрожит от стимуляции изнутри, тычется в изгиб чужой шеи и тихо ругается, пока чан продолжает насаживать его на свой член, вновь набирая темп. минхо дышит часто, вновь и вновь стонет, хнычет жалко, шепчет проклятия, жмурится. чан стонет низко, рычит, отчего в груди минхо что-то приятно резонирует, с силой мнет кожу ягодиц, которые с характерными шлепками опускаются на его бедра, и боков. ещё совсем немного и чан точно кончит. …и кончится как человек. чан продолжает толкаться в теплое нутро, прижимает минхо ближе, отчего его член трется о живот волка. минхо совершенно не против, он только рад дополнительной стимуляции, сил совсем не осталось, руки не слушались, и это было для него единственным спасением. — м… мх… минхо, я… на пределе. — голос сбивается при каждом толчке, как и дыхание, узел начинает набухать, а член пульсировал, — сейчас будет… немного неприятно. минхо его совершенно не слышит, находясь на грани реальности, лишь мычит что-то невнятное, дышит тяжело и обнимает чужую шею руками: он прекрасно чувствовал, что скоро все закончится. и закончится феерично. чан делает несколько размашистых толчков, раздвигает чужие ягодицы, старается максимально раскрыть для себя минхо и вновь резко насаживает его по самые яйца, вгоняя узел в достаточно растянутое кольцо мышц, которое вновь растягивается, отчего минхо жмурится от тянущей боли и стонет протяжно, когда чувствует себя заполненным до краев чужим семенем. тело над ним дрожит, чан чувствует, как минхо сжимается вокруг его члена, а после замечает беспорядок на своей груди. минхо открывает глаза, старается отдышаться — это определенно один из самых ярких его оргазмов. внутри тепло. он все еще заполнен чужим членом. — не вставай, посиди так… ещё немного. — чан морщится, когда минхо ерзает в попытке выпустить из себя член, и удерживает его за талию. — в смысле? — минхо шепчет и недовольно хмурится, снова ничего не понимая. — понимаешь… я тебя повязал… — уши стыдливо прижимаются к макушке, а их обладатель утягивает уставшее и сонное тело в теплые объятия. — подожди немного, пока узел спадет. минхо бурчит что-то невнятное, жмется ближе, разомлевший после оргазма, и перед тем, как провалиться в глубокий сон, шепчет куда-то в изгиб шеи почти неразборчиво: — я проснусь и мы поговорим. — то есть твой организм... ты пытался сделать ЧТО? — последнее слово минхо почти выкрикивает, до конца не веря в происходящее. задница до сих пор болела после прошедшей ночи, но, слава всем богам, минхо вышел сухим из воды, не оставшись без неё. и сейчас имел возможность сидеть напротив волка, довольно качающего своим огромным пушистым хвостом, и пить малиновый чай. — пытался тебя оплодотворить. — спокойно повторяет чан, размешивая сахар в остывшем чае с мятой, который он заварил себе, чтобы успокоиться. — если бы ты мне еще и метку поставил, я бы тебе твой причиндал оторвал, клянусь. — ругается минхо, который все еще многого не понимал. — ладно это, забыли. но нам-то что теперь делать? и почему ты скрывал от нас, что ты гибрид? — не от вас, а от тебя. хенджин давно знал, что я волк, — глаза минхо забавно округлились от удивления, отчего чан не может удержать смешок: дружить с людьми - забавная штука, — ты же знаешь, что хищных гибридов не жалуют в нашем обществе, ведь в порыве эмоций мы можем натворить глупостей или навредить людям или другим гибридам, к тому же я альфа – сильный пол, который, вкупе с моей сущностью, представляет еще большую угрозу. вот поэтому я и скрывал от вас, людей, свою сущность. таких, как мы с хенджином, в универе все-таки не так уж и много, поэтому скрываться было легко. минхо внимательно слушает, кивает и выдаёт: — ну ты, конечно, и дурак. — чан жмёт плечами, мол: "ну какой есть", — я тебе за это глупое вранье… и хенджину за то, что покрывал тебя. — минхо забавно тычет двумя пальцами в воздух, угрожая оставить двух своих друзей без глаз, и губы поджимает, вдыхая шумно, но после выдыхает, продолжая свой допрос — а теперь попрошу поподробнее про "моего человека". — тут все просто и сложно одновременно. мой внутренний волк, мой альфа, выбрал тебя в качестве потенциального партнёра для… — чан поджимает губы, подбирая слова, — для создания семьи. в самый первый день нашего с тобой знакомства, я понял, что ты тот самый для меня. это просто, ты же понял? — минхо кивает, а чан вздыхает, — сложность в том, примешь ли меня ты. если бы ты был омегой, твоя сущность давно бы откликнулась на зов альфы и решила все за тебя, но поскольку ты человек – решение остаться со мной друзьями, что будет достаточно тяжело после того, что между нами произошло, или… попробовать вступить со мной в отношения принимать только тебе. на кухне становится тихо. чан замолкает, опуская взгляд в свою кружку, и делает несколько глотков, прежде чем поперхнуться от слов минхо. — ты слишком много болтаешь и думаешь, я уже все решил, пока ты втрахивал меня в свою постель. мы можем попробовать, думаю, у нас все получится. ты же помнишь, что я доверяю тебе? поэтому и ты доверься мне. — минхо улыбается мягко, наблюдая за смешной реакцией старшего, который явно не ожидал такого ответа, и быстро добавляет, — только имей совесть во время гона больше не вязать меня, пользоваться защитой и любезно принимать минеты, моя задница не выдержит таких секс-марафонов. минхо морщится, трёт поясницу и поднимается из-за стола, чтобы поставить использованную кружку в раковину. — тебе повезло, что это был последний день. — чан топит смешок в очередном глотке чая, и своевременно получает лёгкий подзатыльник, от которого ойкает, — ну ладно, обещаю. - он успевает ухватить минхо за руку и притянуть к себе ближе, заключая в объятия, снова трется о чужой живот, спрятанный под его футболкой и оставляет на нем мягкий поцелуй - теперь он имеет на это полное право. минхо ворчит только для вида ( он ещё успеет открыть ему свою ласковую сторону ), а сам привычно путается в чужих кудряшках и чешет серые уши, наблюдая за реакцией волка, хвост которого неустанно, словно маятник метронома, качался из стороны в сторону от удовольствия. ховрушка: ребят, я завтра выхожу, вы живы вообще? мой волчонок: хенджин-и, у нас для тебя есть новости ховрушка: вы че там уже умудрились учудить 🤨любимый чмоня:
мы с чан-и хеном встречаемся 🤗
ховрушка: так… подожди…… ВЫ ЧТО ПРОСТИТЕ??? это же шутка? вы два идиота и решили меня разыграть..?любимый чмоня:
вот какого ты о нас мнения…
мой волчонок: если бы это была шутка, это была бы самая худшая шутка судьбы надо мной… ховрушка: ФУ НЕТ ЗАМОЛЧИ МИНХО ТЫ ЗАЧЕМ НАШЕГО ЧАНА В ГЛУПОГО РОМАНТИКА ПРЕВРАТИЛ ВЕРНИ ТОГО, КОТОРЫЙ БЫЛ МИНХО