***
Вечер, конец рабочего дня любого человека с нормированным графиком. Сонхва покидает жаркий и громкий, полный спорящих и требовательных людей офис планирования. Попадая на улицу, он уже привычно сверяется с наручными часами и бежит свой марафон на короткую дистанцию до ближайшего автобуса. Двух рабочих недель Паку с головой хватило, чтобы выстроить поминутный график на каждый будний день. Утром он встаёт за три часа до начала рабочего дня, а вечером ложится спать через три часа после конца рабочего дня. И из упомянутых шести часов нерабочего времени, четыре менеджер проводит в дороге от дома до работы и обратно, таким образом мы можем прийти к логическому заключению, что в структурированной жизни есть только два часа свободного времени, исключая выходные. Так вот, вернёмся к несчастному Хва, трясущемуся в набитом душном автобусе. В его голове однозначно крутится ворох мыслей о только закончившемся рабочем дне, он переживает о своих новоиспечённых айдолах, давлении которое на них может оказать компания и коллектив, но тихо ликует, что хотя бы защитил этих бедолаг от жестоких бюрократов. И правда, что же за люди эти бюрократы, ничего кроме бумаг с печатями, графиков и подписей их в этой жизни, наверное, не волнует. Приходит время выходить на нужной остановке и Пак неторопливо направляется в метро, там уже пересаживаясь на электричку, которая через мучительные полтора часа привезёт его домой. Наверное, это странно, но весь этот путь проходит не в наушниках, а с крепко обнятым рюкзаком и книгой в руках. Работник офиса с упоением возвращается в долгой дороге к перечитыванию одной из горячо любимых им книг. За шумом вагона и тихими, еле слышными разговорами других пассажиров, произведение обретает настолько гипнотическое чувство, что даже кричащий на ухо ребёнок или ссорящаяся посреди вагона пара не смогли бы отвлечь читателя. Но сегодняшний пятничный вечер оказывается большим исключением, потому что, достав из рюкзака книгу, Хва замечает пропажу закладки, и ещё более разочарованно вздыхает, понимая, что брошюра на которой он предусмотрительно записал номер страницы, тоже была утеряна из кармана пиджака. Всё, что идёт не по плану и может хоть немного походить на допущенную ошибку и невнимательность, всегда раздражало Сонхва. Да, он однозначно не стремился к идеалу, являясь человеком, который пишет в книге карандашом примечания на особо захватывающих моментах или даже выделяет любимые цитаты, но это вовсе не значит, что он готов мириться с полным хаосом, ведь иметь план — это безумно важно, даже если ты вовсе не знаешь, чего хочешь достичь в самом конце. Например, план Хва при утере всех знаний о странице, до которой он прочёл книгу утром — это разглядывание обложки до самого выхода из метро, короткая прогулка до дома, ужин, душ и мягкая постель.***
Хоть Ким и собирался направиться домой сразу же, как пообедает, учитывая что в его личном графике это был то ли завтрак, то ли ужин, но вот его менеджер так не считал, как и некоторые другие серьёзные «дяденьки», на минуточку, платившие ему зарплату. При всём нежелании творец осознавал, что обговорить всё, что интересно этим людям, сейчас куда важнее, чем недосып или вонючая квартирка, до которой он не может добраться уже вторые, а может даже третьи сутки, несмотря на смешное расстояние меньше улицы, разделяющее место жительства и работы. И всё же, когда певец смог освободиться от самых скучных на свете обсуждений «решающих его карьеру», на деле скорее торопившие его в написании новой музыки, что никоим образом не помогало бедолаге вернуть вдохновение, а так же ставили ультиматум, который гласил: «Берёшь наставничество над новой группой или едешь по всем возможным фестивалям выступать с прошлыми альбомами». Да, конечно, Хон продвигал себя в социальных сетях, но какой прок был в этом, если людей за одним столом с ним волновали только бумаги в трёх экземплярах, с поставленной на них подписью и печатью от высшего руководства? Сейчас же, после нескольких часов пытки докладами, статистикой, обсуждением всех самых неважных для творца формальностей, он буквально вылетел за двери кабинета и ужаснулся. В нескольких шагах от него стоял его друг, коллега и сосед по квартире — Чхве Сан, с таким видом, будто место, откуда он держал путь, высосало из него всё, что только может вместить в себя понятие «душа». Сан, увидев знакомую рыжую макушку, проморгался, не успевая опомниться, как оказался заключен в объятия самым нетактильным из знакомых ему людей. — Я уже успел подумать, что тебя уборщица заперла в студии. — Усмехнулся Чхве, утыкаясь носом в макушку соседа, по которому, честно говоря, успел соскучиться. — Эти изверги тоже что-то тебе затирали? Что им вообще может быть нужно от хореографа? — Бубнил Джун уже так, как его наверное могли расслышать и понять только два человека не считая родных. — А, да пустяки, я в порядке, хён, пошли домой, — мгновенным ответом на предложение последовал кивок Кима. — Ты, кстати, помнишь какой сегодня день? — Нет, а какое сегодня вообще число? Какой день недели? — Оживился Хон после чужого вопроса. — Никакой на самом-то деле, мне просто стало интересно, как ты отреагируешь. Сегодня пятница, четвёртое число. А ещё тебе стоило бы помыться, путешественник во времени. Сан звонко разразился смехом, пока сосед с укором смотрел на него за такие шуточки и лупил по спине: — Да кто бы мне это говорил, ты тоже не благоухаешь после того, как мариновался в студии весь день. На пороге квартиры Хонджуна встречает неприятный запашок гнили или чего-то сравнимого с ней. — Чем воняет? — Громко возмущается Хон, перешагивая через груду обуви, созданную всем коллективом из троих жителей квартирки. — Кстати об этом, — тяжко вздыхает Сан, — в твоей комнате, видимо, поселилось чудище, поэтому тебе придётся набраться мужества, чтобы туда зайти. Это мы сейчас ещё проветрили, утром так смердело, будто там кто-то умер. Ким закатывает глаза и ложится на пол, сдаваясь в попытке развязать шнурки. Уборка — это самое противное, чем можно закончить такой до боли неудачный день.