Наблюдая падение звезды

Раннее утро, все поголовно сонные как мухи, исключая наверное одного лишь Чон Уёна. Сан от раза к разу поражался как его коллега умудряется выглядеть таким свежим и энергичным, если одно только его время на работе занимало по семнадцать-восемнадцать часов каждый будний день. А вот кого не поражала, а скорее пугала энергичность тренера, так это подопечных. Младшие смотрели на своего хореографа-классика, как на вечный двигатель, когда он со всем энтузиазмом подгонял их в качественном исполнении упражнений по растяжке. Порой юноши даже жалостливо поглядывали на второго тренера, который выполнял растяжку вместе с ними, но кажется смотрел совсем не на учеников, и не потому что вдруг не знал всех тех упражнений. Простенькие упражнения были меньшим из зол предстоящей трёхчасовой тренировки, следом начинался прогон давно известной и всё же не отточенной до идеала хореографии. Но атмосфера сегодня была какая-то совершенно иная. Не было ощущения напряжения между наставниками, как и недовольных взглядов одного на другого. И на этом новые впечатления не кончались, ведь Чхве Уён теперь останавливая музыку не подходил к мальчикам дёргая и поправляя их, теперь он показывал правильные и ошибочные движения на личном примере, для парных привлекая и своего, казалось бы недавно ненавистного коллегу. Иногда их демонстрация правильного исполнения завораживала настолько, что ученики намеренно строили из себя дураков, лишь бы вновь увидеть искру пробегающую в сценической харизме старших. Третий час прошёл к концу, удивительно быстро и легко, в приятной разряженной атмосфере. Уён сам запыхавшийся пожелал всем хорошего перерыва, выключил музыку и встал у стены лишь успев взять в руки телефон. Ученики быстро убежали кто куда, в раздевалку и столовую, оставляя преподавателей наедине в душном закрытом танцевальном зале. Сан навис над балеруном упираясь рукой о стену, к которой невольно заставил того прижаться лопатками. Чхве наклоняется и, второй рукой придерживая чужой подбородок, целует худого юношу, явно шокированного этим жестом достаточно, чтобы сразу же со всей силы прикусить губу и кусок языка непутёвому обольстителю, следом отвешивая звонкую пощёчину. — Да ты совсем с ума сошёл что-ли?! Я кто тебе чтобы меня так целовать?!-, больше риторически спрашивал худощавый хореограф у коллеги-здоровяка, который стоял перед ним с самым что ни на есть виновато-глупым взглядом, который только можно было представить. — Разве ты не первый начал со мной флиртовать? Ну, тогда, во время занятия..-, со всем возможным непониманием проговорил Сан, вытирая ладонью прокушенную до крови губу. — Боже, да ты же тупой как пробка - ударил себя же по лбу со всей драматичностью Уён. - Смотри, не знаю как там у вас - австралопитеков, но у нас хомосапиенсов, сначала выстраивается знакомство, затем начинаются встречи и ухаживания, и только после этого поцелуи, и возможно!!! Заметь, только возможно! Секс. Встретимся когда нагонишь мою ступень развития, тогда, может мы и поговорим о том, как происходит растяжка перед шпагатом. Статная худая фигура неторопливо удалилась, оставляя в голове Чхве Сана за собой лишь чрезмерно заумное оскорбление, которое дойдёт до него в полной степени лишь через полтора часа, и ещё несколько часов раздумий понадобится чтобы понять есть ли у него шанс, если соблюсти упомянутую последовательность. Но сам факт не давал покоя, в какой момент эта строптивая бестия - Чон Уён, в его глазах стал не просто красивым хорошо сложенным парнем с излишней долей проблематики, а потенциальным партнёром и головной болью, было не известно. ______________________ Звон ключей и уже знакомый порог крохотной прихожей заваленный обувью, с кухни доносится запах горячей лапши утопленной в острых приправах. — Джун-а, это ты без меня ешь? - как-то устало бубнит Чхве, разуваясь и проходя к источнику запаха не сняв куртки. — Еда только приехала. - отзывается Ким, уткнувшись в книгу со всем возможным недовольством. — Это чё? - ещё более озадаченно изгибает брови танцор, пытаясь забрать книгу из чужих рук, чтобы рассмотреть обложку. — Не трогай! - чуть не доходя до крика возмущается продюсер. - Эти бредни, мне тот красавчик дал. — А, ты про Сонхва-хёна? — С каких это пор вы настолько близки? — Да я в последние месяцы каждый рабочий день его вижу, пора уже и обращаться с уважением. Ким закатывает глаза, цокает, зло зыркает на озадаченного друга: — Он меня отшил. Сказал, нам не о чем говорить, и вообще я козёл. — Чё, прям так и сказал? А книгу почему дал? — Ну типа.. я сказал что книжка бредовая, а он обиделся и ушёл, сказал пока не прочитаю нам не о чем говорить. — Хм, звучит странно, прочитай что-нибудь, мне даже интересно стало что ты бредом называешь. — Ну смотри, - Хон перелистывает страницы до момента обведённого карандашом на котором остановился - “Галактика — суровая штука. Чтобы в ней выжить, надо знать, где твое полотенце.” — Как это сказать-то - Сан вздыхает и чешет голову - Звучит вполне себе заумно, да и ты вон уже что-то прочитал, может всё не так плохо? Музыкант фыркает недовольный отсутствием поддержки со стороны друга и наблюдает как тот тянется к лапше. — Я говорил что взял её и тебе? — Ты сказал что еда только приехала. — Ты не просил на тебя заказывать. - закатывает глаза Ким, отодвигая еду к себе и продолжая “пытку” чтением. — Хён был прав, ты козёл. - смеётся Чхве, отвешивая щелбан другу и получая в ответ хлесткий шлепок книгой по руке. - Но лапшу я забираю, той что ты мне на уши навесил я не наемся. — Ты от кого таких колкостей понабрался? - потирая переносицу спрашивает старший, сдавая позиции в защите драгоценного пропитания. — Учусь у лучших. - скорее сам себе проговаривает танцор принюхиваясь к уже разваренной и потерявшей часть остроты гуще. - Ты же всегда нос от острого воротил, почему такую взял? — Дружок “Господина Пака” плохо на тебя влияет. - только и звучит в ответ. — Он на меня не влияет.. наверное. — Ну-ну, а мне кажется у нас обоих шансов нет, эти двое похожи на парочку. — Да ну нет.. И вообще. С чего ты это взял? Ты же этих двоих почти не видишь. - набивая рот бубнит парень. — Ну, я рассчитываю на приобретение музы, поэтому мне интересно наблюдать за ним. А ты о своей балеринке не затыкаешься. — Ты хоть думай что говоришь, ты - вскакивает с места ударяя по столу Чхве - Сам же говоришь про свою “музу” как будто отношений хочешь! Повисает неловкая пауза, обстановка накаляется, пока один покраснел в лице то ли от смущения, то ли от гнева, у второго почти дёргается глаз и заходили желваки. Если один из них решится выкрикнуть ещё хоть одно слово, вероятно будет разведён огонь войны на общей территории. Сан тяжело вздыхает и молча усаживается на место, вполне взаимно прожигая соседа пристальным злым взглядом. — Перестань себе врать, Хонджун, ты противный, упёртый и самовлюблённый, ни одна выгода в жизни не заставила бы тебя заняться тем, что ты сам считаешь глупостью и тратой времени. Ким хлопает книгой по столу, чуть не отшибая чужую ладонь с палочками: — Придурок, определись сначала со своими чувствами, потом меня учи, понял? Продолжишь наговаривать - поедешь ночевать к своей балеринке! - срывается на крик, почти дьявольский и полный гнева, хрепящий и содрогающий все струны души, сам не ожидавший подобного от себя, исполнитель. — Да, я, кхм, я тебя понял. - давится Сан. Тишина, пускай даже эта кухонная ссора была бы игрой, победителей и проигравших в ней не нашлось. Споры о любви на протяжении всей истории были самыми пылкими и самыми сложными, лишь потому, что каждый видит любовь совершенно по своему. Любовь - это звезда которая притягивает внимание на небосводе, но смотрят н а неё с разных точек, расстояний, в разное время и целях, и все, все, кого не спроси, смотрят.