Hillford | Хиллфорд

— Хиллфорд! Возрадуйся своей исключительности! Мы - люди, не подвергшиеся темным искушениям города. Мы - обитель чистоты. Мы - непоколебимая земля, которая выстоит не одно столетие. В наших венах течет беспорочность. Наша кровь полна силы, благодати, величия. Мы никогда не посмеем смешать ее с похабщиной, безнравственностью и Дьявольским наваждением, что окружает нашу Святую Землю! — на площади, возвышаясь над народом, высокая темная фигура с упованием зачитывала слова высеченные на собственном сердце. Джоан грозно всплескивал руками, в то время как селяне с открытыми ртами впитывали его слова. — Наши женщины благочестивы. Они подарят нам новое поколение гордости и самозабвенности. — продолжил пастор с горящими от собственной веры в эти слова глазами. Затаив дыхание, Элизабет кончиками пальцев нежно дотронулась до руки Кристофа, задумываясь о речи Джоана. Они стояли непосредственно в первом ряду, подле остальных молодых людей и были полностью погружены в слова одного из главных людей города. Джозетт, стоявшая в соседнем ряду позади, застала перед своими глазами этот мимолётный жест. Она опустила свой взгляд в сырую землю, чтобы не терзать себе сердце еще больше. Джонатан был единственный, кто зевал от ранней побудки и всячески крутился на своем месте. Прошло уже несколько месяцев со дня их свадьбы, отношения не наладились, но и не ухудшились, скорее была стабильная рутина типичного брака по расчёту. — Разве ты в это не веришь? — шепотом, блондинка обратилась к своему мужу, замечая его незаинтересованность. — Что? В эту дребедень? — он махнул рукой, — Я вырос в Лондоне, а не в этом хлевушнике. В городах уже новая эра, а эти пустоголовые так и живут в своем средневековье. Взгляд Кристофа был устремлен в серую брусчатку, он был погружен в свои мысли. Арчи же напротив, не сводил глаз с пастора, с замиранием сердца вслушиваясь в каждое слово и тихонько кивая, соглашаясь с его речью. — Однако, сегодня Хиллфорд проявит милосердие. К нам в город пожаловало три семьи. Беженцы из Бирмингема и человек, что прибыл с французской территории города Кале. И если с трудом, люди приняли факт того, что им придется мириться с новыми семьями с других английских земель, то на персону из-за границы в силу натянутых англо-французских отношений стали надменно коситься. Сами беженцы выглядели очень уставшими и голодными. Все, что с ними было это облезлые одежды и пара расползающихся чемоданов. Никто из местных жителей не решался протянуть руку помощи, все сторонились новоприбывших. Замечая тяжелое положение дел, мэр Хиллфорда распорядился, чтобы беженцы были расселены по свободным домам, а семья Дэвида взяла на себя обязанности следить за ними. Дэвид хоть и человек большого сердца с опаской согласился на свою новую должность, ведь деваться было некуда. — Аколиты, — Джоан обратился к первому ряду состоявшему из его учеников, — Книги, прибывшие вместе с беженцами, должны быть немедленно перебраны и сожжены. Нам не нужны их Дьявольские нравоучения. На этом его речь и подошла к концу. Уже к полудню все разошлись и площадь опустела. Каждый вернулся к своим обязанностям. Первые нотки весны были как симфония нежных пробуждений. По мере таяния морозов, открывая мозаику зелени, расцветал теплый и радушный день, обволакиваемый ласковым объятием солнца. Золотистое, теплое солнце просачивалось сквозь открытые окна большого кабинета капеллы выходящего в сад. В кабинете, несколько студентов принялись за дело порученное пастором. А как оказалось, книг было немало. Это даже удивляло, зачем люди, спасаясь от чего-то предпочтут вывести бумаги вместо поистине важных вещей. С другой стороны, многие книги и являлись настоящим богатством, но попали они не в те руки. Кристоф с сожалению проводил рукой по книгам, снимая с них слой пыли, что было абсолютно бесполезным, так как их ожидала скверная судьба в горящем камине: — Если бы только мы могли наладить отношения с другими городами. Мы бы могли привнести столько улучшений. В Лондоне полным ходом идет индустриальная революция, люди посещают музеи, приобщаются к искусству, а у нас до сих пор не все писать умеют. Нам нужны учителя, профессиональные врачи… — мысли в слух Кристофа нарушили тишину и заставили всех ужаснуться. Студенты вытянули свои лица и посмотрели на него так, будто он несусветную чушь сгородил. — Какая революция? — Сэм непонимающе похлопал глазами. — То есть. Т-ты хочешь уехать? — Эрик задал вопрос, который никто не хотел озвучивать. Арчи, отбрасывая очередную книгу в топку белого камина, не на шутку нахмурился со слов Кристофа. Он, как человек, который верил только в Хиллфордские устои абсолютно не поддерживал ранее прозвучавший монолог. — Нет же! — одумавшись, с долей грозности в голосе возразил брюнет, отвечая на вопрос рыжеволосого мальчишки. — Да, Эрик, не говори глупостей. — непривычно, Арчи заступился за Кристофа перед опешившими студентами, обрывая вопрос Эрика и закрывая эту тему для всего собравшегося люда. После небольшой паузы, парни вернулись к своей работе. Перебирая писания различных издательских домов, Кристоф наткнулся на небольшую книжечку, привлекшую его внимание. На темно-синей потертой обложке красовались блеклые золотые буквы. Пролистывая страницы, он не мог понять ни единого слова, так как текст целиком и полностью был на французском языке. Его взгляд приковали красочные анатомические иллюстрации, подробно показывающие строение частей тела человека. В Хиллфорде была своя маленькая библиотека, но подобных писаний в ней не хранилось. Пока остальные закопались в финальной стопке литературы, Кристоф поспешно сунул книжечку во внутренний нагрудный карман своего темного жилета. — Похвально. Вы проделали отличную работу, — высокий мужчина стоял в дверях наблюдая за учениками. Все тут же выпрямились, посмотрев на своего наставника. — Вы свободны на сегодня. — Джоан кивнул аколитам, подтверждая свои намерения отпустить всех. Парни не заставили себя ждать, по-быстрому умыкнув от грозных глаз, пока он чего-нибудь еще не надумал. В коридоре они разделились расходясь по разным концам учебного крыла. — Ты ведь не серьезен в своих намерениях? — Арчи следовал за Кристофом, так как их комната находилась по другую сторону от остальных юношей. Нагнав быстрым шагом товарища, блондин все же решил задаться волнующим его вопросом. — Нет конечно. Я просто говорил о том, что было бы неплохо посмотреть что за чертой. — будто спеша на пожар, брюнет уверенно и незамедлительно следовал в сторону покоев, пытаясь скрыться от нежеланных вопросов. — За чертой? — Арчи удивился такому нездоровому любопытству,— Крис, за чертой блядтсво и разврат, — он в негодованиях взмахнул рукой, —Хочешь посмотреть, поезжай к Стауфферам, посмотри на Джозетт. Резко затормозив, Кристоф остановился, гневно толкая блондина к стене: — Прекрати так о ней отзываться! — А то что? — прошипел тот в ответ, всем видом показывая, что не побоится вступить в физические дрязги. — Мальчики… — в коридоре раздался хриплый голос Марты, передвигающейся с помощью палочки. Тон женщины был абсолютно спокойным, будто то, что перед ней происходило было обыденным делом и ничего другого она и не ожидала от этих двоих. Она до сих пор видела в них маленьких детей, которых растила с пеленок. Услышав родной голос отражающийся теплым эхом в коридоре, оба юноши остановили свой пылкий разговор. Марта была единственной, кого они слушали душою и сердцем, а не из под палки как Джоана. Кристоф выпустил Арчи, а тот в свою очередь убрал с него руки. — Нам нужно поговорить. — скрипя, Марта закашляла, прикрывая тыльной стороной руки рот. — Мне нужно уехать в соседнее поселение. Пастор трагически погиб и у них нет никого, кто мог бы поддержать людей. — Мы с тобой. — синхронно прозвучали изумленные голоса юношей. — Нет, вы нужны здесь, — Марта подошла к обоим парням, обнимая их и прижимая к себе. — Вы - мои хорошие, — она с материнской нежностью положила ладони на щеки Кристофа и Арчи, усмиряя их: — Прекратите воевать, вы - братья. Под ласковым давлением Марты, обе стороны пришли к единогласному выводу отложить их бурные эмоции. Пусть они и не были связаны кровными узами, но все же она была права, оба молодых человека воспитывались под ее заботливым крылом. Зато куда сложнее было прийти к душевному спокойствию новоиспеченной Миссис Стауффер. Так как она единственная во всем городе владела французским языком, иностранного беженца решили поселить в небольшом, забытым всеми домике недалеко от резиденции Стауфферов. Доктор крутился вокруг своего стола, разбирая бумаги. По всей комнате были разбросаны его вещи, стояли покореженные, от тяжелой дороги, чемоданы из которых вываливались записи о предыдущих приемах. Беспризорные бутыльки застелили весь пол, перекатываясь от угла в угол. Медицинские принадлежности и инструменты поселились в абсолютно хаотичном виде. Осторожно переступая через весь этот полуразбитый хлам, Джозетт прошла к столу, заставив Доктора подскочить на месте. — Мадам! — Доктор Лестьенн аж подскочил, ведь он не ожидал увидеть кого-либо у себя в гостях, особенно находясь в таком неподобающем виде. — Все в порядке, — Джозетт жестом руки указала ему успокоиться. — Прошу извинить за неожиданный визит, просто хотела проверить, как у Вас дела? Лестьенн пробежался глазами сначала по Джозетт, а затем по тому хаосу, что он устроил. Доктор приложил руку к подбородку, задумчиво его потирая, после чего с небольшой улыбкой кивнул блондинке: — Все замечательно, Мадам. Просто рабочий процесс. Я бесконечно благодарен Вам и вашему мужу за столь теплый прием. — Конечно благодарны. Если бы не я, Вас бы заживо сожгли, — голос Джозетт сменился на более хищный. Она прошла к невысокому стеллажу, где уже были разложены лекарства. Ее тонкие пальцы пробежались по бутылькам, снимая с них стой пыли. Доктор почувствовал, как их разговор охладел. Он оторвался от своих бумаг и выпрямившись, посмотрел на девушку, что стояла к нему спиной перебирая непонятные для нее вещества. — И я Ваш должник. — Лестьенн кивнул ей, — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы оправдать мое проживание в этих стенах. Почувствовав, как внимание Доктора наконец переключилось на нее, Джозетт, закусив губу, задумалась. — Мне уже давно не спится, Доктор, — фигура в роскошном бежевом платье развернулась к нему. — Я уже давно потеряла покой. Джозетт проскользнула к столу, присаживаясь на него и показываясь доктору в свете ламп. Ее вид произвел впечатление действительно уставшей и поникшей женщины. Она сильно схуднула, а юный румянец сошел на нет. — Хмм.. — Доктор нацепил на свой крючковатый нос очки, разглядывая глаза нарисовавшейся пациентки, а после почесал затылок, — Испытываете ли Вы недомогание? Как у Вас с аппетитом? — Доктор. — она схватила его за рукав потрепанного от долгих побегов жакета, — Я просто хочу вырваться из этой тьмы. Последние три месяца я живу в пучине мрака, отравляющего мою душу. Я больше не могу нести это на своих плечах… в своем сердце. Лестьенн слушал очень внимательно, приоткрыв рот, но вряд ли понимал, о чем шла речь. Глаза его собеседницы были наполнены какой-то мертвецкой тишиной и покоем, которого никому бы не хотелось пожелать. — Прошу, сделайте что-нибудь. — она продолжила и на последней фразе голос девушки задрожал, а стальная хватка выпустила его рукав. Доктор нахмурил брови, опустив голову вниз и задумавшись над тем, как он мог бы помочь растерзанной душе девушки. Что бы в ее жизни ни случилось, она явно была не в порядке. Наконец, в его голову постучались мысли о том, что в его задрызганном сундучке еще остались пару бутылочек действенного зелья. Метнувшись в темный угол, он наклонился и стал копаться в своих провизиях, невнятно ругаясь на французском. В самой глубине он отыскал пару небольших бутыльков, что весело зазвенели в его руке. — Вот же они! Я думаю, Вам это сможет помочь вновь призвать Морфея в свою жизнь, — с кряхтением выпрямившись, он завел одну руку за спину, придерживаясь за поясницу, а вторую протянул Джозетт, подходя ближе к ней. — Что это? — этот вопрос звучал сухо, будто ее вовсе и не интересовало что там было, скорее она хотела знать, как быстро и эффективно ей может помочь чудо-лекарство. — Это опиум. — доктор поднес бутылек к своему глазу, и зажмурив второй, сквозь жидкость уставился на Джозетт. — Пару капель перед сном помогут облегчить Ваш недуг. «Опиум», это слово молнией поразило ее мысли. В ее груди жгучим комом смешались чувства радости и волнения. О чудо лекарстве давно ходили мифы. Она приняла в свои тонкие руки, протянутые ей два бутылька, а на ее бледном лице засверкала полупрозрачная улыбка. Это подметил и Лестьенн, отчего отдав бутыльки, все же задержал свою руку на ее запястье. — Госпожа. — он обратился к пугающе сияющим глазам, которых еще не успел застать за все то время, что знает девушку, — Прошу, только не переусердствуйте. Джозетт же ничего на эти слова не ответила, с упрямством выдергивая свою руку из охватившей ее ладони и впоследствии удаляясь восвояси, оставляя доктора наедине со своими мыслями, думая о том, насколько его пациентка послушна. В это же время, на другом конце лесного массива, в неоднозначном примирении со своим товарищем, Арчи сидел на пустой, покрытой мхом бочке, выпуская белые кольца дыма из своих легких. На земле неподалеку, подстелив плотный, кожаный плащ, Кристоф чистил свою охотничье ружье. Таким образом каждый скрывался от ненужных глаз, давая себе время на перекур в прямом смысле этого слова. Рядом с бочками, на которых расположился блондин стоял маленький каменный домик, что был заброшен уже несколько столетий. Размеры его были смешными, чуть больше сарая, и обычно такая постройка использовалась охотниками для ночевок. Они уже давно молчали, просто наслаждаясь тихим шепотом свежего ветра и тем, что над их душами не висит и не рявкает злостный пастор. — Почему ты не можешь отпустить ее? — тишина оборвалась. Глаза блондина прищурились, уставившись на Кристофа, что сидел к нему спиной, но отчетливо ощущал как за ним пристально следят. — Ты ведь даже не любишь ее. — Потому что мы все выросли вместе. — голос Кристофа был мягок, однако нотки раздражительности посмели проскочить в этой простой фразе. Было сложно понять, было ли это связано с тем, что он устал по тысячи раз объяснять всем про их с Джозетт отношения, или же потому что он все еще злился на саму девушку. Арчи откинул голову назад, прижимаясь к холодному камню стены домика. — Ты слаб. Тобой правят эмоции, а значит ты никогда не будешь в состоянии управлять всем этим людом. Тебе повезло, что Святой Отец оказался по совместительству твоим дядюшкой и скинул всех со счетов, чтобы оставить все для тебя. — блондин приложил дотлевающую сигарету к губам, делая затяжку, — Какая же ошибка… — «Повезло»? — Кристоф с удивлением процитировал слова Арчи, наконец оборачиваясь к нему. — Он ко мне всю жизнь как к собаке относился. — темные, пышные брови молодого человека выгнулись, передавая все негодование. На это зрелище, Арчи издал тихий смешок, попутно начиная закашливаться от неправильно набранного дыма в легких: — Если к тебе он относился как к собаке, то всех нас он даже за собак не считал, — с полной непоколебимостью в голосе, Арчи апатично пожал плечами, уже будто бы насмехаясь над своим тяжелым детством и в очередной раз подчеркивая заблуждения Кристофа. И брюнет, увидев в темных, томных глазах собеседника удручающий блеск, сам задумался о своем самообмане. Проникаясь мыслями о том, что плохо было всем, он ничего не ответил, отворачиваясь к своему ружью, и продолжая натирать его оружейным маслом еще более рьяно, чем раньше. — Может я вовсе и не хочу всего этого, — спустя некоторое время, Крис со вздохом позволил себе высказаться о том, о чем следует молчать. Он подставил колено под ружье, нажимая на рукоятку, чтобы раскрыть его и высыпать патроны. — Я не хочу занимать пост Джоана. — ведя диалог с самим собой, он выдавал все новые откровения из самых потайных уголков мыслей. Эти слова заставили Арчи встрепенуться и выйти из меланхолического состояния, открывая прищуренный взгляд шире. Давно они не беседовали по душам. Он понимал, что Кристоф не врет. — А кем же ты хочешь быть? — Не уверен. Но может… охотником. — от мыслей о странствиях по просторам Англии, вместо заточения в церкви, голос Криса звучал куда мелодичнее, чем ранее приглушенный тоской. Он вновь развернулся и посмотрел на собеседника, что встретил его с тихим смехом. — Охотником? Я скорее поверю тому, что тебя олень пристрелит, чем то, что ты охотник, — глаза Арчи заблестели, но ни в его голосе, ни в смехе, не было язвитости, к слову он и сам признавал, что Кристоф очень даже меткий стрелок. Скорее, ему стало внезапно легче от осознания, что в какой-то степени они все несчастны, и каждый хотел бы совсем другой жизни. Крис же наигранно навел на него разряженное ружье, прицеливаясь на своего давнего товарища. — Все правильно. Пусти мне пулю в лоб, чтобы я этого позора не видел, — блондин кивнул тому, наблюдая за тем, как на белых щеках брюнета стали проявляться ямочки от улыбки. Опустив ружье вниз, Кристоф засмеялся. Так же, как и Арчи, вот такими простыми, казалось бы, словами, он скинул тонну груза безнадежности давящего на его плечи. Понимая, что они на одном уровне моральном и физическом, а значит бояться осуждений ни к чему, это было хоть каким-то глотком свободы.

***

Дело шло к ночи. Джозетт как обычно наводила ночной марафет за своим туалетным столиком. Джонатан все еще находился в гостиной давая наставления замученной прислуге. Сомнения брали верх каждый раз, когда взгляд девушки падал на бутылек с заветным средством. Подумав, что терять ей нечего, она печально вздохнула, дотягиваясь до стеклянного сосуда и капая несколько капель в свой стакан с водой. — Ах да… и чтобы курятник завтра не смел будить меня сразу же после восхода солнца! — задрав указательный палец вверх, Джонатан пригрозил двум служанкам, что переглянулись между собой. — Но Сэр… это же петухи… — Это не мои проблемы. — он хотел додумать свою фразу, но не успел, так как из спальни раздался резкий звук разбитого стекла. Испугавшись, служанки ринулись в сторону звука, освобождая в первую очередь проход для хозяина, что также поспешил, резко отворяя дверь в комнату. — Что случилось? — они втроем стояли в проходе, не сразу понимая, что тут происходит. С пола донесся смех. Опустив глаза, они увидели перед собой Джозетт, что лежала около кровати с растрепанными волосами и безудержно смеялась. Рядом с ней лежало разбитое зеркало на позолоченной рукоятке. — Джозетт? — озадачено, Джонатан неуверенно подошел к своей супруге, опускаясь перед ней на одно колено. — Представляешь… — она еле говорила, пытаясь сдержать ничем не оправданное веселое настроение. Так и не досказав, она продолжила смеяться. Обе служанки уже в который раз за эту ночь безмолвно переглянулись, удивляясь ментальному состоянию обоих господ этого дома. Они решили потихоньку покинуть этих двух и удалиться с места происшествия, быть может, уйти караулить тех самых петухов. Джонатан поднял Джозетт, укладывая ее на кровать и наблюдая за ее нервным состоянием. Такого от вечно апатичной жены он еще не видел. На мгновение, его охватил страх, что быть может, Демоны и вправду существуют, и лишь время покажет, что еще можно ожидать от их баловства.