Hillford | Хиллфорд

Отель, принадлежавший семье мэра, был пропитан атмосферой изысканности, каждая деталь хорошо описывала как это поместье было сердцем сельского общества. Красные занавески, столь глубокие и тяжелые, заглушали звуки внешнего мира, подчеркивая торжественность события. Круглые столы, украшенные серебряной посудой и свечами, были расставленными по всему залу, готовые осветить путь каждому гостю. На них, словно на алтарях, тянулись ряды бутылей с вином и шампанским, искристо блиставших в теплом свете свечей. Сегодня было знаменательное событие. Выпускной вечер учеников капеллы. Церемония прошла под звон сотни голосов. Джоан гордо представил людям своих преемников, посвящая их в официальную службу Хиллфорду. Начиная с младших чинов, несколько парней, включая Сэма и Эрика приняли сан служителей Храма. Они были обязаны следить за капеллой, подготовкой алтаря, чтением священных текстов и поддержанием порядка. Арчи был удостоен звания помощника пастора, что позволяло ему участвовать в административных работах и в духовном обучении. Кристоф, как и было запланировано с его рождения, был наречен пастором Хиллфорда, получая пасторальное руководство и управление задачами капеллы. В этот вечер, он со всей серьезностью подошел к новой провозглашенной должности. Ответственность за жизни тех, кто с закрытыми глазами готов пойти за ним, сжирала изнутри. Спорить и воевать было бесполезно, отчего он просто решил принять свою судьбу. Реальность всегда бьет беспощадно, и все что остается, так это принять удар достойно. Сам же Джоан, провозгласил себя Старшим Магистром, или же Старшиной, оставляя в своих руках узды правления народом. По сути, все, что он сделал, так это создал пирамиду в виде верной свиты, укрепляя свое положение в Хиллфорде. — Пусть этот день станет новым началом для нашего сообщества, пусть Святой Дух наполняет наши сердца и направляет нас на пути праведности. Да будут наши молитвы обращены к Всевышнему, и да будет наша вера несокрушима. — монотонные слова Кристофа, исходящие из заученных текстов принадлежавших Джоану, были встречены поддержкой и лучшими пожеланиями. Собравшиеся выразили свою благодарность пастору за его преданность и решимость. Люди сверкали разнообразием эмоций. Танцы, и смех, который наполнял пространство мелодией веселья – все это составляло неповторимый ансамбль радостного вечера. И, быть может, среди этой толпы веселья, кто-то уже давно забылся в мире вин и шампанского. Людям было все равно, что отмечать свадьбы, поминки, нового пастора. Лишь бы бездельничать и пить. Однако, пока все веселились, Джозетт чувствовала себя потерянной в океане мало приятных для нее людей. Один только взгляд на эти бодрые лица, что всю жизнь только и хотели вытравить ее за пределы не только города, а мира в целом, омрачал весь вечер. Элизабет, как всегда, была в свете комплиментов, не стесняясь принимать их слева и справа. Каждый раз, когда Джозетт видела рыжеволосую диву, то чувствовала, как уверенность покидала ее. С перемешанными чувствами, блондинка наконец застала своего мужа рядом со столом, на котором щедро расположилась выпивка. Стоило ей подойти ближе, как Джонатан кинул косой взгляд на супругу, но ничего не сказал. В последнее время она стала вести себя крайне странно, и его беспокоило то, что она сходит с ума. По ночам она бегала как ненормальная по их поместью в одном тонком ночном платье, а порой с кем-то разговаривала, уставившись в стену. Джонатана даже сделал визит к ее отцу, чтобы отчитать его за то, что специально выпихнул дочь замуж, зная о проблемах, но тот лишь уверял, что она все еще находится в состоянии стресса, ведь брак для нее ситуация новая. Из-за того, что Джозетт почти не спала по ночам, Джонатан решил и вовсе съехать в соседнюю комнату, чтобы высыпаться. Все, о чем Стауффер переживал, так это о том, чтобы никто из Хиллфорда не узнал об их проблемах. Как истинному Хиллфордцу свой статус ему был куда дороже, чем, например, обратиться к врачу. Ее муж охотно разговаривал с хорошо одетыми людьми, позабыв о существовании супруги. Девушке ничего не оставалось, как просто пережить этот вечер. Она осталась смиренно стоять облокотившись о стол и смотрела в никуда, даже не предполагая, что за ней может кто-то наблюдать. Пытаясь не быть в поле зрения, взгляд Кристофа пал на ее тонкие, бледные плечи, плавно спускаясь к выделяющимся ключицам. Белоснежные локоны вились до ее тонкой талии облаченный в тесный корсет. Знакомый силуэт был таким хрупким и нежным. Всматриваясь в ее очертания, на лице брюнета появилась легкая улыбка. Как бы он не пытался лгать ей, но обманывать самого себя было невозможно, отчего он вызывающе не мог свести глаз с подруги детства. Одумавшись, юноша быстро осмотрелся, чтобы убедиться, что никому нет до него дела, после чего решил затеряться среди гостей, пытаясь не думать о том, чему никогда не случиться. Джозетт замужем, а он принял пост священнослужителя, их дороги навсегда разошлись. Постепенно вечерний закат сменился на тьму. Дело уже близилось к завершению торжества. Еле стоявшие на ногах люди разбились по парам и маленьким группам. От напитков почти ничего не оставалось. Все это время Джозетт хвостиком ходила за Джонатаном, пытаясь не потерять его в пьяной толпе. Периодически, она оглядывалась, подсознательно глазами ища свой объект досады и воздыхания. Джонатан резко затормозил и Джозетт чуть было не влетела в мужа, переводя удивленные глаза с толпы сначала на супруга, а затем и на людей, которые им повстречались. Ее поиски быстро закончились. Перед ней стоял тот, кому она хотела и одновременно боялась попадаться на глаза. По недовольному виду всех присутствующих, встреча была точно случайной. Кристоф был в сопровождении Арчи, что, как всегда, приветственно сжирал Джозетт своим «добродушным» взглядом. — Мои поздравления, — Джонатан протянул руку брюнету, а в его голосе заиграла ирония. Это было настолько заметно, что Джозетт уткнула взгляд в пол, не желая видеть их разборок. Юный пастор ничего не ответил, проигнорировав рукопожатие, зато Арчи с радостью решил подлить желчи в этот диалог. — Джонатан! Что-то давненько тебя не было. Твое лицо и так не шибко запоминающееся. Так и вовсе забыть можно, — блондин кинул легкую ухмылку в сторону молодого мужчины, намекая на долгое отсутствие его и его семьи в Хиллфорде. Из-за того, что Джонатан вырос недалеко от Лондона, многие люди не знали его. Старшее поколение помнило лишь родителей, а для молодых людей он был чужим. — Зато тебя точно не забыть, — шатен не растерялся, на его губах отразилась встречная усмешка, — Долго отмывался после скачек? Вроде год прошел, а все еще воняет, — указывая скорее на его ужасное поведение, нежели на внешний вид, Джонатан был бойкий на язык не менее, чем его оппонент. Глаза Арчи загорелись от такого оскорбления. Джозетт тут же нырнула за широкую спину мужа, чтобы никто не видел ее безуспешную попытку сдержать смех. Пожалуй, впервые она имела некое уважение к супругу. В глазах Кристофа мелькнуло раздражение, понимая, что теперь он ответственен за решение конфликтов. Блондин уже нахмурился и порывался на более тесный разговор, но главный служитель капеллы резко затормозил его. — Джонатан, просто наслаждайся вечером. Ты прекрасно знаешь, что больше не принадлежишь здесь, — Кристоф не желал ввязываться ни в какие разговоры, а уж тем более с данной парой, но нужно было сбавить накалившуюся обстановку, чтобы Арчи не превратил этот вечер в хаос. На такую фразу, высокий шатен лишь рассмеялся в лицо юному пастору, осматриваясь по сторонам, и вновь возвращая взгляд на собеседника. — Я не принадлежу здесь? А кто принадлежит? — он едко прищурился, — Хочешь сказать, что ты, Кристофер? Ах да, Кристоф. А почему у тебя имя то на немецкий манер? — поблескивая дорогими нарядами, мужчина уверенно сделал шаг вперед: — А Джоан? Или может быть, правильнее сказать Иоганн? Такое заявление было очень дерзким, учитывая устои Хиллфорда, и могло капитально разрушить восприятие реальности. Было видно, как Джонатан поставил Кристофа в полный ступор. Молодой человек никогда о таком и не задумывался. Имя как имя. Было довольно распространенным. Однако, Кристоф подметил что в чем-то он прав. Их разговор вовремя подслушала фигура, облаченная во все черное. Джоан молнией метнулся к молодым людям, что-то прошипев и поскорее утаскивая в сторону своих подопечных. — Ты что-то знаешь о Кристофе? — Джозетт тут же одернула мужа за рукав, пока тот решил залить неприятный разговор шампанским. Эта информация, что слетала с его уст, звучала так правдоподобно, что в девушке проснулись подозрения. — Не очень много, но моя семья когда-то в дребезги полаялась с Джоаном. Да и, по сути, мы уехали из-за того, что мой отец не согласился с новым устоем, что придумал этот массовик-затейник. Все, что мне отец всегда говорил, это то, что Джоан не просто темная лошадка, а целый смоляной табун. — Джонатан отпил из бокала, недовольно морщась, — Что человеку нужно было сделать, чтобы бежать с родины, сжечь все мосты и исказить свое имя? Он появился из неоткуда, и под его руководством Хиллфорд окончательно превратился в стадо неадекватных сектантов. — …Но Кристоф же родился здесь? — Джозетт захлопала глазами, тем не менее так и не получила ответа на свой вопрос. Шатен допил шампанское и отправился восвояси, теряясь в толпе пьяных лиц. Оставшись посреди пьяниц, она недовольно покачала головой. Вся эта суматоха вывела девушку из колеи, отчего она отправилась на балкон, чтобы побыть одной. По дороге она захватила бокал с кроваво-красным вином. Уже будучи в уединение своих мыслей, опираясь о перила, Джозетт устало смотрела вниз, прокручивая в пальцах ножку хрустального сосуда. Свежий, слегка прохладный ветерок безусловно помогал справиться с напряжением, но она чувствовала, как снова падает в бездну меланхолии. Вспомнив, что с собой у нее есть бутылек с чудодейственным средством, она вытащила его из потайного кармана платья. Недолго думая, Джозетт вылила все, что имелось в вино, выкидывая бутылек куда-то в кусты. Взболтнув содержимое, она прислонила хрусталь к своим алым губам, как вдруг раздался до боли знакомый голос. Джозетт тут же выпрямилась, чуть ли не выпустив бокал из своей руки. — Насыщенный вечер. — тише вора в ночи, Кристоф прокрался к ней, пристраиваясь неподалеку к перилам. Блондинка сделала вид, что не заметила его. Она лишь с еще большим упорством рассматривала скучные кусты под балконом. К горлу стал подкатывать колючий ком. Ей хотелось сказать так много, и одновременно ничего. Молодой человек перевел блестящие в ночи глаза на Джозетт. Он был не на столько глуп, чтобы не понимать, что происходит в ее сердце: — Джози, — услышав трепет в его тоне, на глазах Джозетт стали наворачиваться слезы. Никто и никогда не умел произносить ее имя так, как он. Девушка отвернулась, не желая показывать, что все еще имеет чувства к нему. Она и так выплакала океан слез за последнее время. — Поздравляю, Крис, — с трудом, но все же ей пришлось выдать хоть какой-то звук. Два сердца неутешно утратившихся во мраке замолчали. Нарушая этот понурый момент, брюнет подошел чуть ближе. Он забрал бокал из руки Джозетт, и отставил его в сторону, вместе со своим. Теплые руки легли на ее, нежно удерживая и разворачивая дорогого для него человека к себе. — Почему ты ничего мне не сказала? Мы ведь были так близки. Как так получилось, что ты просто вычеркнула меня из самого важного дня своей жизни? — Я боялась, — ее голос задрожал. Она не стала выдумывать никаких оправданий, а сказала, как есть. — Боялась? Чего? — брюнет непонимающе посмотрел на нее. — Того, что, собственно, и произошло, Кристоф, — Джозетт раздраженно выдернула свои руки, возвращаясь назад к перилам, цепляясь за них как за спасательный круг. — Ну раз это уже произошло, значит хуже уже не будет? Она не могла видеть, но почувствовала его едва уловимую улыбку. Такая несуразная элементарность пробила на эмоции, заставляя девушку одновременно улыбнуться и заплакать. Спустя секунду, она оказалась в родных объятиях, выплакивая, все, что накопилось в его бархатную темную накидку. Без лишних слов, они сошлись на том, что единственный выход избежания душевных мук – это примирение. «Кристоф», раздался голос из зала. Молодой человек выпустил девушку из объятий, взглядом указав на то, что ему пора идти. Джозетт тихо кивнула, прекрасно понимая, что теперь он принадлежит народу. Он покинул ее также быстро, как и появился. Улыбнувшись, девушка ощутила как с ее души упал камень, а в сердце заиграл огонек надежды. Подумав, что больше не хочет прибегать к опиуму, она решила вылить содержимое бокала. Посмотрев на небольшой мраморный столик в темном уголке балкона, Джози удивилась, что там уже отсутствовала половина вина, а ведь она так и не успела отпить. Внезапно, блондинка с ужасом осознала, что это вовсе не ее бокал. Она выскочила с балкона, кидаясь из стороны в сторону, чтобы найти своего друга. Он был неподалеку, в кругу нескольких людей. Устало принимая очередные за этот вечер поздравления, они залпом опустошили свои сосуды. — Крис! — она вскрикнула, метнувшись в его сторону, но не успела. — Что? Я обещаю, это только второй, — Кристоф обратил внимание на ее испуганный взгляд, ничего не понимая, и решив, что она скорее всего переживает за количество выпитого в этот вечер. Пустой хрусталь в его руках пугающе сверкал. Растерявшись, она робко забегала глаза по юноше, но признаться так и не решилась. — Мне что-то не хорошо, Крис. Нам нужно прогуляться, — не придумав ничего лучше, Джозетт схватила того за руку, уводя к выходу. Она всерьез была обеспокоена состоянием молодого человека, и понадеялась, что свежий воздух сможет как-то исправить ситуацию. Джозетт не на шутку испугалась, не представляя какая реакция может быть у его организма. Удерживая брюнета за руку, она не вслушивалась в его вопросы о Джонатане или враче, скорее пытаясь утащить молодого человека из людного места за собой.