Лучи восходящего солнца осторожно дотронулись до белоснежной щеки сладко спящей барышни. От яркого света она немного поморщила носик и перевернулась на другую сторону. Словно вампир, скрывающийся от колких золотых лучей, девушка накинула первое, что попалось под руку на голову. Тут, как назло, петухи решили завести концерт, посвящённый пробуждению всего Хиллфорда. Невыспавшаяся особа была безусловно рассержена на местных пернатых музыкантов, но всё же ей пришлось раскрыть свои изумрудные глаза этому миру. Приподнявшись, она ахнула. Всё её тело ломило, как будто, она вчера вручную перекопала это самое поле, посреди которого и уснула. Разбитое состояние ещё было обосновано тем, что ей довелось поспать часа два, не более. Пробежавшись взглядом по окружению, Джози обнаружила мирно спящего юношу. Понимая, что времени остаётся совсем мало, она взялась будить его чтобы они смогли покинуть место происшествия. От ласковых поцелуев до сотрясания за плечи - всё это не привело ни к какому результату. Вдали стали слышны голоса фермеров, идущих на утреннюю службу. Срочно находя разбросанную вокруг сухой травы одежду, Джозетт попыталась привести себя в порядок. Лишь со второго раза заколов растрепанные волосы вперемешку с соломой, девушка вскочила, кинув темную накидку на брюнета и тут же удалилась прочь. Поспешно подхватив подол платья, что своей тяжестью стягивал весь материал вниз, она сориентировалась и свернула в сторону отцовского дома. Обнаружить пастора без сознания посреди поля уже странно, но обнаружить его в компании раздетой замужней женщины уму непостижимо. Идти домой, особенно в таком виде, было очень плохим вариантом, поэтому ничего не оставалось, как вернуться в свое родное гнездышко, к тому же, поместье Моне находилось куда ближе.
Вламываясь в дом детства, блондинка ринулась в ванную комнату, пробегая мимо кухни, на которой вкусно пахло утренней выпечкой. Роза во всю была занята приготовлением завтрака. Этот аромат согрел теплыми воспоминаниями, обнимая и успокаивая, но сейчас важно было сосредоточиться на избавлении от улик в виде розовато-бордовых пятен на шее и груди, устойчивого запаха мужского одеколона, и по-дурацки счастливой улыбки на лице.
— Господин Моне, все в порядке? — звук набирающейся воды в ванне повлёк за собой стук в дверь. Голос принадлежал Розе, которая явно удивилась, с каких это пор Филипп научился делать что-то в доме без помощи гувернантки.
— Роза, это я, заходи. — преодолев некоторые сомнения, Джозетт решилась впустить Розу к себе, чтобы ее поведение не показалось сомнительным.
— Джозетт? Моя девочка, что ты тут делаешь? — дверь открылась и в глазах Розы читалось недоумение. Теперь, когда у девушки есть новый дом и своя семья, она навещала их изредка, и уж точно не для принятия водных процедур.
— Просто… Так получилось, что мне нужно провести некоторое время здесь. — откинув платье в сторону, блондинка погрузилась в теплую пенистую воду. В мыслях промелькнуло, насколько неестественно звучит ее ответ, и она быстро перефразировала: — Я соскучилась по папе. Решила первым делом, с утра, сделать визит. Кстати, где он?
— Отец уехал на охоту час назад. — принюхиваясь к новому запаху в небольшой комнате, Роза подошла ближе к платью, приподнимая его за юбку и улавливая приятные, но незнакомые нотки бергамота, ночного жасмина и мускуса. И быть может, Роза бы списала это на новую парфюмерную коллекцию Джонатана, если бы ее сердце не подсказывало, что что-то здесь неладно.
— Джозетт. Это что? Сено? — потянув за тонкую жёлтую палочку, торчащую из белых локонов, Роза захлопала округлившимися глазами. — Джози, родная, что происходит?
Ничего не отвечая, глубоко внутри, ее подопечная понимала, что скорее всего не удастся скрыть правду от человека, который вырастил ее за место родной матери.
Обогнув роскошную небольшую ванную на золотых львиных ножках, Роза заметила нежно-малиновые следы на ключицах девушки что уходили вниз по ее телу, теряясь под пеной. Вдруг, ее посетила самая страшная мысль:
— Кристоф?!
Джозетт тут же спрятала светящиеся от радости глаза, но Роза этой радости не разделила. Женщина зажала рукой рот, чтобы не закричать, ноги подкосились, оставляя ее сидеть на холодном кафеле рядом с ванной.
— Джозетт. Расскажи честно, все как было. Он… Он тебя..?
— Нет! — оборвав ожидаемый вопрос, Джозетт поднялась, дотягиваясь до белого пушистого полотенца и оборачиваясь в него. Переступая бортик ванны, она первым делом присела рядом с Розой, положив разгоряченные пальцы на уже не молодую руку гувернантки.
— Мы любим друг друга.
— Что же ты наделала, какая же ты еще глупая! Ой, Джозетт, моя дорогая, — заплакав, Роза прижала нерадивую девицу к сердцу, с ужасом думая о том, что теперь может случиться, — Если кто-нибудь узнает. Если он решит это рассказать Джоану. Ой, моя девочка, что ты натворила!
— Чшш, я обещаю, все будет хорошо. Только не плачь, прошу! И потом, что бы ни случилось, это будет его слово против моего.
От этих слов, Роза завыла еще больше, дрожащими руками обвивая ее: - Нет, Джозетт. Ты забываешься. Твое слово никогда не будет иметь такой же силы. Вы находитесь на абсолютно разных уровнях. Джоан найдет выход как все перевернуть и ополчить весь люд против тебя.
— Я обещаю, Кристоф не сделает мне плохо. Он тоже счастлив, — прижимаясь к Розе, она чувствовала ее волнение, а стук в сердце женщины превращался в цокот бешеных лошадей.
Кристоф проснулся уже к позднему утру. Погода была серой, пасмурной и грязной. К его огромной удаче, никто так и не потревожил его место ночлега. В голове стоял звон, а общее состояние было сравнимо со днем, когда он на огромной скорости распрощался со седлом. Воспоминания откликались вспышками отдельных фрагментов. Внутренний голос молил о том, чтобы его худшие предположения не подтвердились. С огромным усилием поднявшись, нужно было начать двигаться в сторону города. Каждый шаг был сравним с ходьбой по мачте во время шторма. Ближе к городу, густой туман в голове рассеивался. Случайно Кристоф обнаружил следы полумесяцев на своих запястьях, синхронизируя это с произошедшим событием. «Этого не может быть», едкая ненависть к самому себе сжигала изнутри. Он не мог поверить в то, что предал Джоана и Хиллфорд, еще даже не начав служить. Воспитанный под строгими инструкциями и указаниями со стороны духовного просвещения, его охватила паника, так как серьёзность этого проступка неимоверно велика. Но больше всего юноша разочаровался в самом себе. Гнев сменился горьким самобичеванием.
Пребывая в горестных мыслях, дорога привела к центральной площади. Взгляд пал на бочку с дождевой водой, стоящую под крышей одного из домов. Никогда в его жизни прохладная вода не была настолько желанной. Пару раз умывшись, он почувствовал слабое облегчение. Вокруг уже во всю кипела жизнь. Всматриваясь в тусклые лица горожан, ему казалось, что абсолютно все знают о том, что случилось. Люди шептались, переглядывались, что-то обсуждали, и навязчивые мысли кричали, что говорят они именно о безрассудстве их нового пастора.
— Святой Отец, — тяжелая рука пала на плечо брюнета, заставляя того вздрогнуть.
Обернувшись, Кристоф увидел одного из горожан, что с глазами по пять копеек смотрел на взъерошенную фигуру.
— Вас ищет Джоан. — мужчина тяжело сглотнул, а его голос просел, — Это сро..чно…
***
Приближаясь к громоздким дверям главного зала капеллы, стук сердца Кристофа слился с рассекающим тишину быстрым шагом. За дверьми стояли крики, восклики и недовольные упреки. Басистый голос Джоана господствовал в воздухе, перебивая прочие звуки. Такая обстановка не предвещала ничего хорошего. Крис остановился перед самым входом, не решаясь заходить. Пульс гнал кровь с новой скоростью, руки не могли найти покоя, а перед глазами темнело. Паника беспощадно пронзила, не давая собраться с мыслями. О чем шел диспут было сложно просечь, стоял лишь грохочущий шум и неумолкающая ругань. Закрыв глаза и сосчитав до трех, Кристоф набрал в легкие как можно больше кислорода и с силой распахнул тяжелые двери:
— Вы желали меня видеть. — с огромной силой воли, он осмелился посмотреть в холодные глаза человеку, который как одновременно был близок ему по крови, так и отчаянно далек по духу.
— Кристоф! — раздраженно кинул Джоан, взмахивая своей рукой в сторону народа, что стоял с покрасневшими от злости лицами. — Я так и чувствовал вчера, что что-то произойдет! Мое сердце было не на месте!
Брюнет в ужасе замер, думая, что речь идет о нем. Его взгляд медленно перекочевал с дядюшки на озлобленную толпу, а затем на еще нескольких людей в лице Сэма, Арчи, мужчины средних лет и молодой девушки. Все они стояли по разные стороны друг от друга. Девушка утопала в слезах, мужчина сверкал бешеными глазами, Арчи бледный и нахмуренный, а Сэм поникши опустил голову вниз.
— Я требую справедливости! — мужской голос разорвал короткий промежуток тишины, опустившийся на зал. — Этот подонок должен за все ответить! — палец указывал на одного из близких друзей и помощников Кристофа - Сэма.
Понимая, что речь шла не о нем самом, Кристоф нервно выдохнул:
— Сэм, что случилось? — непроизвольно, он обратился в первую очередь к своему верному соратнику, вместо того чтобы выслушать недовольного горожанина, чем вызвал негодование народа.
— Что случилось?! Он изнасиловал мою дочь! — разъяренный отец был готов наброситься на всех, кто находился рядом, благо, другие люди помогали удерживать дистанцию.
— Нет! Прошу, Эмбер, скажи правду, — Сэм поднял глаза на девушку, но та лишь продолжала захлебываться слезами. — Мы же любим друг друга. Всегда любили. Ты же знаешь, милая, прошу.
— Лжец! Я нашел их прошлой ночью. Этот подлец залез в ее комнату, взял по неволе, она была невинна! Он испортил ее, теперь из молодой красавицы, моя дочь превратилась в прогнивший фрукт! — мужчина больно схватил дочь за руку, заставляя ее взвизгнуть. Люди, находящиеся в зале, вновь завели бурную дискуссию, периодически выкрикивая нелестные слова в адрес обвиняемого. Кто-то и вовсе свалился, услышав такие слова.
— Это правда? — молодой пастор уставил серьезный взгляд на девушку. От нее зависел исход этого тяжелого положения. Эта мрачная ситуация была отражением его проблемы, отчего от подсознательно спроецировал все на себя, понимая, что он может и должен быть на этом же самом месте.
Глаза Эмбер забегали между Кристофом, Сэмом и отцом. Она вся тряслась. Рука онемела от сильного зажима. Люди таращились, создавая еще более гнетущую атмосферу, давящую на нервы. Девушка не выдержала и вновь громко заревела. Отец рьяно дернул ее за руку, и она вроде как мимолетно кивнула, заставляя зал охнуть.
Арчи разочарованно выдохнул, пристально уставившись на девицу со взглядом полным неприязни.
— Эмбер… — Сэм еле слышно произнес ее имя, но та не посмела на него откликнуться.
— Я хочу, чтобы его казнили! Четвертовали! Сожгли на моих глазах! — отец во всю буйствовал, — Он будет прилюдно распят, он уничтожил мою маленькую девочку!
На этом моменте люди подняли единогласный возглас. Все хотели видеть наказание, чем страшнее, тем лучше. Спорить было бесполезно, и даже опасно, на таких раскалённых эмоциях может подняться бунт. Джоан решил взять все в свои руки, приказывая отправить Сэма в подвал, а народу разойтись прочь, пообещав им, что суровые меры будут предприняты уже завтра на глазах всего люда.
Зал опустел довольно быстро благодаря помощникам, что чуть ли не силой вытолкнули людей из капеллы. Джоан удалился. Сэма увели. Арчи слился с белой стеной, а Кристоф пытался справиться с поглощающей его тревогой.
— Она побоялась своего отца. Это было видно, — брюнет обратился к своему названному помощнику. Впервые, он видел испуг в глазах Арчи, что подкашивало его дух.
— Да, — голос собеседника был хриплым, — Мне так тоже показалось. — он смотрел в пустоту, сам не ожидая такого поворота.
— Мы должны что-то сделать!
— Что мы сделаем, Кристоф? Она признала его вину на глазах свидетелей. — белокурый недовольно взмахнул рукой.
— Неужели ты хочешь пустить это под самосуд? Ты знаешь Сэма, он бы не посмел.
— Ты это мне пытаешься доказать? — Арчи выпрямился, подходя к молодому пастору, — Ты докажи это десяткам разъяренных лиц, что готовы его собственными руками разорвать. У нас нет ничего, кроме официального признания жертвы. Что бы там ни было, он совершил глупость, и за нее теперь поплатится.
Пусть эти слова звучали сокрушительно, но Арчи был прав. Вариантов оставалось немного.
***
Спускаясь вниз по лестнице, изготовленной из грубо высеченных бревен, Кристоф направился к Сэму, находящемуся за небольшой решеткой. Стены были покрыты пылью и мхом. Слабый свет проникал через узкие щели в потолке, создавая призрачные тени.
— Ты решил, что будешь со мной делать? — парень сидел, забившись в угол, скрываясь в темноте.
— Нет, Сэм… — брюнет остановился рядом с комнатой заключения, положив руки на железные прутья. — Честно. Я не знаю, что мне делать.
— Звучит страшно.
Кристоф кинул недоумевающий взгляд в темноту, но тот лишь усмехнулся, поднимаясь и выползая из своего угла.
— Знаешь, страшно слышать от человека, у которого в руках власть, что он «не знает», что с этим делать. Это еще хуже, чем если бы ты пришел и сказал про плети и распятие.
— Ты хочешь, чтобы я наказал тебя?
Сэм покачал головой, приблизившись и положив руки на холодный металл. Его глаза полные отчаяния, разочарования, а главное, отражающие его разбитое сердце, говорили сами за себя:
— Я уже наказан. Наказан девушкой, которую я любил всем сердцем. Но я не боюсь. Я хочу, чтобы ты возмужал и взял ответственность за народ. Ты должен научиться принимать решения, Кристоф. Я уже сделал свой выбор и я не жалею. Теперь твоя очередь. Пора.
