***
— Как там Беклемишев? У вас все хорошо? — расспрашивал старик, наливая кипяток в фарфоровые чашки. Они были выполнены росписью Гжель и выглядели ну очень красиво. — С Сашей у нас все хорошо, — Аня говорила медленно и монотонно, честно говоря, слушая ее голос, можно было и вправду уснуть. — Нюр, а ты моя любимая пиявица, знаешь почему? — спросил Серп. — Почему? — Потому что, даже будучи вампиром, у тебя иногда бьется сердце, а глаза становятся ясными, но все равно ты приносишь больше всех тушек. У кого-то она всего одна, у кого-то три, у кого-то пять, а у тебя намного больше и ты не останавливаешься, все кусаешь и кусаешь. А знаешь, что я делаю со своими любимыми? — Что же? — Быстро прощаюсь, мне бы хотелось, что бы ты не жила в муках, поэтому ты будешь первой, ты будешь первой, кого я убью, это прекрасное преимущество, если понимаешь о чем я. — И как скоро это произойдет? — Первое полнолуние через два дня, вот тогда ты и умрешь. — Как? — с полной непринужденностью спрашивала девушка, было ощущение, что ей вообще плевать, плевать на свою скорую кончину. — Не знаю, наверное, несчастный случай, может убийство или просто остановка сердца, которое и так не стучит, — дедушка усмехнулся, а русая выжала из себя улыбку. — А Сашка твой последний будет, а то пьет только своих двух друзей и все, мало крови –больше жизни, — мужчина вновь засмеялся. — Ну все, Анечка, можешь идти, дорогая! — Хорошо посидели, спасибо, Серп Иванович! — Пожалуйста, Анечка, пожалуйста... Покинув его дом, глаза стали нормальными, а сердце забилось. Смерть? Неужели все так плохо? Неужели она умрет первая? Слезы начали скапливаться на глазах. Дойдя до скамьи, девушка упала на нее и заплакала. Было очень страшно. Страшно умереть. — Все в порядке? — послышался знакомый голос, наверное, именно его зеленоглазая могла узнать из миллиона. Вытерев глаза и повернувшись к источнику звука, девушка произнесла: — Да, — к сожалению, уверенно это произнести не вышло, вышло лишь очень жалобно и поэтому тону сразу было понятно, что не все в порядке. — Эй, ты чего? — Саша сел на скамейку рядом с девушкой. — Знаешь, я так боюсь умирать. Одинокая слеза скатилась по лицу девушки. — Мы уже все мертвы, — парень усмехнулся. — Да, но не по-настоящему, сердце ведь до сих пор бьется, а значит, мы сейчас с тобой живы. — Но с чего ты взяла, что мы можем умереть? Разве вампиры не живут вечность? — Нет... Ты знаешь сколько полнолуний в году? — Честно, нет. — Тринадцать, так же, как и вампиров. Каждый из нас будет умирать в полнолуние. Девушка зарыдала еще пуще прежнего. Саше ничего не оставалось делать, он только обнял ее. Стало страшно даже самому, он не хотел быстро умереть, умереть через год – тоже быстро, он ведь ничего в своей жизни кроме стошки не видел, а хотелось бы. — Я умру первая, — произнесла девушка шепотом, чтобы никто, кроме него, не услышал. — Как первая? А когда полнолуние? — Послезавтра, только пожалуйста, давай так: ты не будешь переживать из-за моей смерти, хорошо? Ты найдешь себе до безумия красивую блондинку, похожую на Мерлин Монро, и ты будешь любить ее прямо как меня, хорошо? Забудешь и отпустишь меня, я не хочу, чтобы ты провел свой последний год один. — Год? Хочешь сказать, я последний? — Да, ты самый последний. — Знаешь, Ань, я никого так больше не полюблю и никакая Мерлин Монро не сравнится с тобой… Девушка слабо улыбнулась, очень приятно было слышать такие слова, а они были как никогда нужны. — И знаешь, почему-то я уверен, что хоть мы и упыри, нас спасут. Спасет Лагунов с Корзухиным, — Беклемишев посмотрел на зеленоглазую так проницательно, как это было можно. — Я люблю тебя! — воскликнула девушка. — Знаешь, я даже не так сильно боюсь просто умирать, как боюсь больше никогда не увидеть тебя, не увидеть твои голубые глаза, не посмотреть в них вновь, вот чего я так боюсь, понимаешь? Я боюсь больше не увидеть твоего прекрасного лица, такого красивого, не увидеть больше твоего шрама на брови, больше никогда не увидеть твою ухмылку... — Аня шмыгнула носом, эти слова явно дались ей не очень просто. — Я тоже люблю тебя, — Беклемишев вновь прижал девушку ближе к себе, дав ей выплакаться в рубашку. Ему на самом деле и самому хотелось бы разрыдаться, но он решил для себя, что сейчас, когда ей осталось так мало, он бы хотел остаться для нее крепкой опорой, а не размазней. — Все будет хорошо, я что-нибудь придумаю. Слова звучали многообещающи, но было ли так на самом деле?***
Последний день перед полнолунием, сегодня должен был состояться матч между командой из спорт-лагеря «Комета» и нашей командой, которую они назвали «Ловкачи». Конечно, сразу уже казалось, что наши проиграют, но на самом деле, наши ребята все покусанные Хлоповым, а тот в свое время настоящий футболист, а значит у наших тоже было преимущество. Матч начался, честно, смотреть не очень хотелось, мысли были совсем о другом, она умрет завтра и свой последний день она проводит, смотря как дети играют в футбол… На самом деле, Аня не думала о том, как же ей провести свой последний день, но наверное, она бы хотела нарушить много законов и уехать куда-нибудь, в Америку например, там и умереть, но только не в этот раз. Сейчас она холодный безэмоциональный пиявец, знающий о скорой кончине и ничего не предпринимающий для попытки отказаться от судьбы. Будь Аня человеком и услышав этот рассказ, никогда бы не поверила, что это может быть правдой. Гол, второй, это все отошло на второй ряд, сейчас она вообще ни о чем не думала, девушка будто находилась в трансе. Наверное, она уже смирилась. И вот матч уже закончился. Все радовались и кричали. Наши победили. Спускаясь вниз, девушка увидела Лагунова, который вновь пристал к Леве. — Какой ценой, Лева? — А мы что, выбирали? Это наш выбор? Разве я хотела стать этим монстром и умереть в первое же полнолуние, разве я этого хотела? А он этого хотел? Что ты к нам прицепился, а? Девушка будто с цепи сорвалась. Почему же Лагунов так беспечно считает что у пиявцев не жизнь, а сказка? Валера промолчал, видимо, сказать было нечего, он лишь отвернулся к Сергушиной и дальше поплелся с ней за ручку. — Зачем ты ему это сказала? — Он и так все знает, абсолютно все. Зачем он докапывается до тебя, зная всю ситуацию?! — Успокойся, Аня, никто не докапывается. Парень со стеклянными глазами как бы гипнотизировал ее, чтобы та стала опять такой же, и, на удивление, у него получилось. — Хорошо, прости, — произнесла девушка и удалилась.***
— Давай, Ань, пожалуйста, завтра будет поздно, слишком поздно... — Беклемишев не утомлялся, ему очень хотелось, провести этот день ярче всего. — Нет, мы идем смотреть Олимпийские игры, — девушка даже не поворачивалась, глаза были стеклянные, поэтому и не хотелось поворачиваться. Но руки парня сами ее развернули. — Ань, ты теперь меня слышишь? Она отвернула голову, лишь бы не смотреть на него. — Да я и так слышала, мы идем к Серпу. Парень тяжело вздохнул и притянул ее лицо к своему. Опять поцелуй. Наверное, последний в ее жизни. Отстранившись наконец, она смогла на него посмотреть, — Саш, я знаю, это сложно, но нужно идти. Пожалуйста, пойдем. — Хорошо, — парень был расстроен, но делать нечего, отказать ей он не мог.