Этикет

Я не помню, чтобы кто-то настолько поспешно уезжал откуда-то. Все как-то смешалось в одно, я будто вылетала из реальности. Вот Сэмюэль сидит у моих ног, прося поверить ему. Он шептал о чём-то, что это не конец, что я не знаю правды, что его подставили. Вот Александр удерживает Сэмюэля и пытается поднять его с пола, но удержать мужчину в истерике трудно. Александр пытается спокойно достучаться до Макото, но тот не слышит, продолжая и продолжая уговаривать меня верить ему. Александр еле сдерживается, но продолжает отгонять от меня моего напарника. Кларенс хочет сказать что-то и мне, но Макото снова вырывается, и так по новой. Вот Эллиа помогает Александру, и его, наконец, уводят из комнаты. Эллиа успевает мне вручить оригинал записки из пиджака Беккера. Теперь мне стало понятно, зачем мужчинам нужен был Нобусада. Ради вот таких вот «штучек». Вот Ева, не сдерживаясь, громко кричит на Сэмюэля. Женщина почувствовала волю и позволяла себе выразить эмоции всего нашего общества в её словах. Я не одергивала её, лишь иногда бросая недовольные взгляды на неумолкающую фурию. Она бы так и проводила Макото до кэба в таком же тоне, но Александр жестом показал, что довольно. Ситуация его явно раздражала, но, вероятно, это скорее от криков. Почему-то мне казалось, что он неоднозначно отреагировал на все произошедшее. Я сидела на большой террасе, рассматривая сад поместья Александра и Рэйчел. Я пыталась осознать свои эмоции, молча разглядывая цветы в саду. Так необычно наблюдать за тем, как буря внутри меня сочеталась с теплой и яркой природой. Все цвело и распускалось, но я на этом фоне лишь тухла и старела. Почему-то я не испытывала злость к Сэмюэлю. Мне казалось, что это происшествие- лишь часть большой, неприятной и каверзной истории, в которую меня, думаю, никто не посвятит. Что мне стоит ждать дальше? Как Сэмюэль будет пытаться со мной связаться? Как на эти жесты будут реагировать Кларенс и принцесса Уэльская? К ним отношение у меня было скептическое. Если собрать все вместе, то получается, что Сэмюэль, конечно, не специально обратился именно ко мне. Очевидно, он знал, насколько плохи дела у моих родителей, и он знал, что они меня отпустят, надеясь, что Макото решит проблемы семьи. Дальше мужчина знакомит меня с Беккером, а при встрече они сильно ругаются. Беккер догадывался, что Сэм решит его убить? Почему же Нобусада так злился на меня? Казалось, записка старика должна была «спасти» меня, он указывал на моего…убийцу? Значит, Сэмюэль хотел убить меня? Но убил Беккера? Или нас надо было убить вдвоём? Я приложила холодную руку ко лбу, будто убирая лишние мысли из головы. — Я удивлена, как хорошо вы держитесь… Я обернулась, наблюдая за Рэйчел, которая в нерешительности стояла у входа в террасу. Я жестом показала, что все хорошо, разрешая ей присоединиться. Это было абсурдно, учитывая, что это я гостья в её доме, но, казалось, мы обе были в состоянии аффекта. Принцесса сделала паузу, галантно присаживаясь рядом со мной. Я неуверенно заерзала. — Если вам нужно уединение, я могу вам помочь, вас никто не будет трогать. Мужчины иногда слишком увлеченные люди, я понимаю, как это может быть тяжело. Я мягко улыбнулась девушке. Мне было приятно, что Рэйчел была чуткой и…доброй. Почему-то мне слабо верилось, что принцесса так ведет себя просто потому что помогает своему брату в каких-либо интригах. И помогает ли вообще? Её поведение показало, что её раздражает деятельность Кларенса. Мужчины иногда слишком увлеченные люди? Она понимает это? Неужели мы испытываем схожие чувства, не понимая общей картины происходящего? Хотя, наверное, принцесса все же знает. Я слегка покраснела, понимая, что девушка ждет ответа, но я совершенно не знаю, как реагировать на такое проявление заботы. — Миледи, вы очень заботливая. Я чувствовала, как душа девушки улыбнулась на такой комплимент. Я немедленно покраснела, понимая, что говорить так было…неприлично. Вся эта ситуация вызывала смешанные эмоции. Я не знала, как стоит себя вести. Настороженно? Попытаться выведать что-то? Рэйчел смотрела на меня с нескрываемым удовольствием. Ей явно нравилось, что я ей говорила. Ну и почему с девушками легче, чем с мужчинами? Не нужно ничего придумывать… — Не буду скрывать, я такая не со всеми. Как я представлю, что с вами могло случиться ночью… Александр был так бледен, я думала, ты погибла! Я не могла скрыть удивления. Они за меня переживали? Ну, если поведение Александра я еще хоть как-то могла объяснить, но Рэйчел? Она знала про меня? — Мне приятна ваша забота, миледи. Вы знали, что я буду в морге? Рэйчел держалась спокойно и не была против рассказать что-то, что я ещё не знаю. Я была так ей благодарна… — Конечно знала! Александр мне все уши прожужжал тем, насколько он недоволен планом мистера Макото. Он сказал, что держаться у женской юбки это не выход… Правильно я понимаю, что им было все настолько известно? Насколько же тогда был очевиден Макото? А он знал, что он у них как на ладони? — Агата, я понимаю, как вам тяжело. Попробуйте побыть нашем гостем. Вы мне сразу понравились, мне импонирует то, с какой стойкостью вы перенесли все то, что выпало на вашу судьбу за последние дни. На вид вы очень хрупкая, но в душе у вас стальной стержень. Я чувствовала, как стремительно краснею. Все члены королевской семьи так хорошо умеют делать комплименты? Возможно, это и правда был мой шанс. Макото говорил про то, что одним из его ходов было получение мной информации через Рэйчел. На душе было неприятно, насколько я пропиталась циничностью за последнее время. — Я побуду тут немного, пока мои эмоции…остынут. Потом мы с Евой должны будем покинуть ваш дом, я очень не хочу, чтобы мой отец знал об этом. Принцесса напряглась, но быстро закивала, на несколько секунд погружаясь в свои мысли. — Александр как-то сказал, что вы очень похожи на своего отца. Сейчас я понимаю, что это правда. Думаю, вам не стоит волноваться, леди Харрингтон. Они настолько хорошо знали моего отца? С этим тоже надо будет обязательно разобраться. — Мне очень приятно, миледи. Как вы думаете, что мне стоит делать дальше? Этот вопрос она явно не ожидала. Она внимательно посмотрела на меня, пытаясь уловить моё настроение, прочитать мысли. — Мы с Александром сегодня должны сделать несколько визитов. Думаю, прислуга покажет вам ваши комнаты с Евой, если, конечно, вы не хотите жить в одной… Рэйчел придвинулась ближе, коснувшись своим плечом моего. Этот жест будто намекал мне на что-то. Неужели принцессе интересно, почему Ева так бойко защищает меня? Я вытянулась, ожидая следующего действия Рэйчел. От девушки приятно пахло фиалками, персиками и совсем немного- сиренью. Я пыталась уловить запах Евы, но он терялся в моей голове…что-то яркое. От неё пахло приключениями. Назову это так. — Миледи, Ева моя любимая компаньонка. Мы многим чем друг-другу обязаны, но наша любовь- по истине невинна и платонически наивна. — Мне приятно, что вы со мной поделились. Тогда раздельные. Леди Харрингтон, мы обе понимаем, что я знаю больше, чем хотелось бы, и что всё вокруг нас- нечто большое и страшное, но запомните одну вещь: в нашем доме любой, кто заслуживает помощи- её получает. Мы с вами ещё не так близки, но будьте уверены, в этом доме точно найдутся люди, которым небезразлична ваша судьба. Прошу меня простить… Рэйчел встала, я последовала за ней. Я сделала короткий реверанс, благодаря за проведенное время вместе. Принцесса кивнула, улыбаясь. Девушка положила пальцы на мою руку в ласковом жесте. — Мы ещё сможем поговорить немного позже, леди Харрингтон. Ещё раз нежно улыбнувшись мне, Рэйчел быстро покинула террасу, оставляя меня в уединении. День прошел приятно. Мы болтали с Евой, стараясь не думать о том, что нас ждет дальше. Мы спокойно выбрали себе комнаты, и я с наслаждением расслабилась на кровати, пока Ева расхаживала по периметру и шутила над нашим с ней положением. С Евой можно было быть любой, и это было прекрасно. Мне было бы неуютно одной в этой огромной, богато обставленной комнате. Приятные бело-розовые оттенки разных дорогих тканей окружали меня, заставляя ощущать себя принцессой. Неужели Рэйчел живет так всю жизнь? Прислуга поставила несколько букетов цветов в комнате, наполняя пространство легким приятным цветочным ароматом. Гости могли сидеть на белом диване с кучей подушек, пока я поправляюсь около красивого резного зеркала. огромная кровать с красивым бельем и вместимым комодом завершали картину. Это было прекрасно! Ева подшучивала надо мной, грациозно расхаживая по комнате. Единственное, про что мы не говорили- про Сэмюэля. Обе понимали, что пока не стоит этого делать. Наступал вечер. Поужинав с Евой, мы решили, что сегодняшний день надо посвятить отдыху и стараться больше ни в чем не участвовать. Я пообещала девушке, что если что, я обязательно сообщу ей, на случай, если мне нужна будет помочь. Мы крепко обнялись и она быстро ушла в свою комнату. Я опустилась на диван, стараясь успокоить внутреннюю тревогу. Как бы не был прекрасен тот дом, в котором я сейчас нахожусь, меня не покидало ощущение тревоги. Если рядом с Евой я еще была в состоянии сохранить хотя бы видимое спокойствие, то когда я была одна, это почти не получалось. Я чувствовала, как неконтролируемая паника заволокла сознание. Тело будто не слушалось и жило отдельно от разума, самостоятельно. Легкие горели, пальцы рук дрожали. Я поняла, что лучшим решением будет выйти на улицу. Я стала поспешно спускаться, крепко обхватывая перила лестницы, надеясь, что я не упаду и разобью затылок окончательно. Ночной воздух обвалок меня холодом и свежестью, которая так мне была нужна. Я не замечала, как дрожала, как крупные мурашки покрывали всё мое тело, я не чувствовала. как мои руки дрожат все сильнее. Я просто шла по саду, пытаясь найти уединения для своей души. Ночью сад был ещё прекраснее, и вот сейчас природа поместья и правда сочеталась с моим внутренним состоянием. Я жадно питалась воздухом, стараясь убедить себя, что я и правда в порядке. Приземлившись на лавочку, я закрыла рот рукой, надеясь, что мои всхлипы останутся внутри меня, и никогда, ни при каких обстоятельствах они не выйдут из меня наружу. Казалось, будто мои страдания будет как яд для всей той красоты, в которой я оказалась. Будто я одно большое пульсирующее зло, будто-то я- червоточина всех проблем мира. В моём сознании всполохнуло бледное лицо Сэма, его безумие и разочарование в глазах. И почему-то где-то далеко внутри мне было совестно, что он это чувствовал. Я ощущала вину, хотя была не виновата. Я умирала, хотя была ещё жива… Может, не все должны быть счастливы? Может, для гармонии в этом мире должны быть несчастные? Может, это я, тот самый человек, кто должен посвятить свою жизнь какому-то высшему и вечному абсолюту, которому должны быть чужды человеческие переживания и чувства, а вся моя жизнь- пусть страдания моей души, которая когда-нибудь потом обретет покой за всех тех, кто его так и не обрел? Может, Беккер был прав, и Макото стоило убить меня тогда? И все бы были счастливы? Терзания души отвлек маяк. Именно так казалось моим глазам, в которых стояли слезы. В лаборатории горел свет, а на небольшом балкончике, который явно пристроили позже, чем основное здание, показался мужской силуэт. Это был Александр. Он спокойно стоял и наблюдал за немой сценой в саду. Я продолжала молча смотреть на мужчину, надеясь, что он просто вернется к себе в лабораторию, и это будет означать, что я так и останусь «незамеченной». Я вспомнила наш танец с Сэмом. Как моя исхудавшая душа хотела человеческого тепла и спокойствия. Я пообещала себе тогда, что если Макото меня поцелует, то это и правда моя судьба. Моя судьба остаться с ним в квартире, накопить денег вдвоем, пожениться и находить безопасность в друг друге… Звезды так ярко сияют над поместьем. Думаю, место такого дома было выбрано специально, чтобы отсюда любоваться всеми дарами этого мира. И звездами тоже. Я пообещала себе, что если он как-то вмешается и попытается помочь мне, то я постараюсь быть счастливой. Я постараюсь быть сильнее обстоятельств…быть сильнее своих чувств…быть сильнее своих страданий и душевных терзаний. Я стану сильнее своей любви, если это будет возможно. — Я уж думал, ты пришла мне петь серенады. Александр продолжал стоять на балконе, но я все-равно слышала его голос. Казалось, это единственное, что я могла слышать сейчас. Я не слышала свое разрывающееся сердце, но частоту его голоса я точно услышу всегда…или хотя бы сейчас. Почему-то в нем сейчас и было мое спасение, а я и не знала, как я раньше могла жить без этого. — Поднимайся. Сказал это тихо-тихо, но я знала, знала, что это мне, для меня. Для одной меня. Знала, что я не могу уйти, знала, что я послушаюсь и поднимусь. Потому что вся я хотела этого, и я не знала, куда деться от этого чувства. Это было абсолютно неправильно, и вся моя душа противилась этому, я чувствовала себя омерзительно и низко. Но я уже поднималась. Ступенька за ступенькой, мое сердце падало все ниже, пытаясь утяжелить мои ноги. И это сработало. Я споткнулась, буквально вваливаясь в лабораторию Александра. Между мной и полом возник герцог. Казалось, он все знал заранее, он прочитал меня как книгу, и это моё действие было абсолютно ожидаемым. Александр подошёл ближе заранее, чтобы помочь мне зайти внутрь. Я тяжело рухнула на него, едва не свалив нас двоих. Александр устоял на ногах только потому, что упал спиной на перила лестницы, которые заканчивались при входе. Кларенс выпрямился и перехватил меня удобнее в своих руках. Я хотела исчезнуть и больше никогда не появляться ни тут, ни у Сэма, ни у родителей. Мои щеки покраснели. Александр вздохнул, стараясь смириться с тем, что я была до абсурда нелепа. — Попадать в нелепые ситуации- это ваше увлечение, леди Харрингтон? И почему он был зол? Разве я заслужила злости? Я чувствовала, как мужчина был напряжен и недоволен этой сценой. Я разжала руки с его шеи, пытаясь спуститься, но мужчина предотвратил это действие, сжимая меня крепче. На это я лишь сильнее упёрлась ладонями ему в грудь, пытаясь, наконец, оказаться на полу. — Отпусти. Голос жалобный, просящий. Ненавижу. Ненавижу. — Нет. Серьезный и… правильный. Что-то внутри меня, наперекор всему, радовалось, что он отказал. Я удивлённо посмотрела ему в глаза, натыкаясь на самодовольную улыбку. Ухмыльнувшись, он прикрыл ногой дверь и понес меня в центр комнаты, к столу. Под его ногами что-то хрустело. Я опустила взгляд, замечая тысячи осколков на полу. На стенах висели битые зеркала, пол был усыпан стекляшками, порванными бумагами и еще каким-то странным хламом. Где-то в углу лежала книга с вырванными оттуда листами. Мелкие и крупные осколки зеркал, будто слезы, показывали, что тут произошло что-то ужасное и страшное. Но мне отчего-то было спокойно. Александр шагал по ним как ни в чём не бывало, крепко держа меня в объятиях. От него приятно пахло чем-то древесным, и я с удивлением обнаружила, как приятен этот аромат. Именно он завершал общую картину, он был так необходим… — Что здесь случилось? — Ты расстроишься. Я разберусь сам. В целом, особого ущерба я не понес. Я чувствовала, как мужчина был зол. Как тяжело дышал. Я понимала, что его лаборатория была его любимым местом, но сейчас потребуется уйма времени на её восстановление. Казалось, я имела причастность к этому, и он еле сдерживается, чтобы не высказать мне все, что думает. Этого я и боялась. Если окажется, что к этому причастен Макото… Герцог Кларенс посадил меня на стол, и я с сожалением осознала, что вот-вот потеряю ту близость, которой мне не хватало. Мужчина отошел, не реагируя на мой легкий порыв приблизиться к нему, снова посмотрев в сторону балкона. Он был красив в лунном свете. Ожидаемо, что член королевской семьи будет красив, но чтобы настолько? Моё состояние явно плохо влияет на логические процессы. — Мне жаль. Я что-то должна тебе? Я чувствовала, что это запоздалая реакция Макото на его разоблачение Александром. И я чувствовала, будто я тоже виновата. Быть на одной стороне с Макото опасно, но я не буду отказываться от помощи ему. Почему-то я продолжала верить этому несносному немцу. Александр с удивлением посмотрел на меня. Больше не избегая, он продолжал смотреть в мои глаза, приблизившись ко мне. — Нет, ничего. Конечно ничего. Должен я, Агата. Сначала я подумала, что это сарказм, но его шепот и…ласка, с которой он это озвучил, показалось мне серьезным заявлением. Он не винит меня? Мы продолжали смотреть в глаза друг другу, но, почувствовав, как щеки снова горят от смущения, я отвернулась. — Хорошо. Я надеялась, что этим «хорошо» неловкая беседа закончится. Но она только начиналась. Очевидно. — Почему ты была ночью в саду? Мужчина продолжал изучать моё лицо в надежде найти признаки слёз или истерики. Но я была спокойна. Внешне. — Мне было неспокойно. Я вышла подышать воздухом в надежде, что мне станет легче. Я продолжала рассматривать раздрай в лаборатории, пытаясь не обращать внимания на пристальный взгляд мужчины. — Мне уже легче, я пойду вернусь в дом. — Хорошо, иди. Его взгляд снова наполнился злобой, а на лице- ухмылка, которая как бы отгородила меня от него. Он отошел, давая мне шанс уйти. Я так и не пошевелилась, чувствуя, что совершаю самую большую ошибку в своей жизни. И я так боялась остаться несчастной. Что, если я сама не даю себе шанса наслаждаться и видеть этот мир со стороны чистой любви и эфемерного счастья? — Ты зол на меня? Или из-за меня? Я села на стол подальше, давая понять, что я не ухожу. Мне было совестно. Александр тяжело переживал потерю лаборатории, и что-то внутри меня сильно болело, наблюдая за его еле сдерживаемым разочарованием. Мужчина продолжал буравить меня недобрым взглядом, сместившись в тень комнаты. Казалось, он не хотел, чтобы я видела его злость. Я чувствовала, как он пытается совладать с собой и со своими эмоциями. Я молча ждала и давала ему время, не осуждая. Спустя несколько минут Александр снова подался вперед, снова позволяя мне рассматривать его в лунном свете. — Да, я до сих пор ужасно зол. И, буду честен, был бы рад выместить эту злость на ком-нибудь. На виновном. Или на причастном. Александр сложил руки на груди, молча наблюдая за моей реакцией. — Я ни в чём не виновата и ни к чему не причастна, хотя бы потому, что я не знаю, в чём я виновата, и к чему я причастна. Александр усмехнулся, приблизившись к столу. Его ладони легли на стол по обе стороны от меня, и я только что осознала, насколько Александр сейчас был близок ко мне. — Незнание не освобождает от ответственности. Он продолжал оставаться серьезным, что нельзя сказать обо мне. Моё тело таяло, будто я была воском. Несмотря на то, что все мои мысли были далеко не теми, что одобрял светский этикет, я пообещала себе пытаться сохранить контроль над собой. Я вскинула голову, смело встречая его пронзительный взгляд. Сознание мутило от его запаха, от того, насколько близок он был для меня. Нотки древесного снова отдавались приятными ударами сердца, разгоняя мою кровь все быстрее. Голова стала легкой, почти пустой, и я улыбалась, вероятно, вызывая смятение в его мыслях. — Ты прав. И что ты будешь делать с этим? Я усмехнулась, горделиво рассматривая его лицо. Мужчина улыбнулся, приняв мою игру. Александр наклонился ещё ближе ко мне, заставляя все мое тело расслабиться еще сильнее. Его дыхание коснулось моих губ, от чего по спине побежала дрожь. Я жаждала действий. Я боялась пошевелиться, я боялась, что спугну что-то, но в то же время я боялась того, что это произойдет. Хватит ли у меня сил увернуться, хватит ли сил выйти из ситуации победительницей? — Ничего. Он прошептал это в мои губы, обдавая приятной близостью, которая тут же растворилась. Александр поспешил отодвинуться, снова скрещивая руки на груди. Я пыталась скрыть разочарование. — Но наблюдать за тем, как ты смущаешься, весело. Моя гордость не позволяла мне оставить это так, как есть. — Я тебе не развлечение! — К сожалению, у меня не было времени рассматривать тебя как развлечение. Александр сел на стул рядом со столом, предварительно смахнув с него осколки. Во мне закипала злость. — Это потому что я женщина? Я развлечение, просто потому что я девушка, над которой потешается судьба? Да кто ты такой, чтобы после всего того, что я пережила, говорить мне, что ты не успел разглядеть во мне «развлечение» для себя! Мой голос перешел на крик и я сама себя испугалась. Конечно, Кларенс мог и не знать всего того, что выпало на мою долю, и тогда я покажусь глупой. Я ждала, что Александр взорвется и поставит меня на моё место, по иерархии, но тот лишь печально умолк. Мужчина не смотрел на меня, лишь грустно рассматривая побитые зеркала на стене. — Вы правы, простите мой сарказм. Я всё ещё уверен, что вы- лучший член семьи Харрингтон. Мне искренне жаль, что на вас свалилось так много и сразу. Я надеюсь, что вы когда-нибудь простите всех нас за то, что происходит. Когда я забрал вас от Тауэра вы так…плакали, и тогда я хотел был по-настоящему сильным, чтобы забрать, или хотя бы уменьшить вашу боль. Вы ни в коем случае не развлечение, леди Харрингтон. Он посмотрел на меня, но уже я на него не смотрела. Обида захлестнула меня, и я не знала, куда деться от неё. — Думаю, нам стоит отвлечься. Чаю? Этот мерзавец предлагает мне посидеть с ним и попить чай? — Чаю? Не скрывая раздражения я обернулась в сторону Александра, но его моё возмущение не смутило. Мужчина встал и подошёл к одному из шкафчиков, дверцы которого были настежь открыты. — У меня есть…индийский чай. Японский зелёный. Сенча, так его, кажется, называют, может тебе Сэмюэль рассказывал. Есть ещё китайский чёрный пу-эр. И, конечно, цейлонский черный. Я закатила глаза, снова ощущая неприязнь мужчин друг друга. Александр не поворачивался и молча ждал моего ответа. — Мне тот же чай, что пьёте вы… — Тогда индийский. Я не знала, что пошло в моей жизни не так, раз я сижу на столе и смотрю, как мужчина, который на меня всей душой зол делает мне чай. Александр слишком быстро менялся, очевидно, не давая мне разгадать его полностью. Удивительный человек. К моему удивлению, Кларенс подвесил железный чайник на металлической ручке над горелкой. Меня удивило, что он, будучи членом королевской семьи, сам готовил себе чай. Кажется, Александр почувствовал мой удивленный взгляд и улыбнулся. — Я пью чай в любое время. Ни к чему беспокоить кухонных слуг, тем более я мало кого пускаю в лабораторию. Я отвернулась, пытаясь скрыть легкое удовольствие от того, что я та «мало кого», кто оказался в его любимом месте. Но моя ли это заслуга? Тем временем герцог открывает деревянный сундук и извлекает из него стеклянную банку. Когда он открывает её, комнату наполняет аромат корицы и кардамона. — Вы что-то ели сегодня, кроме завтрака? Расскажите что-нибудь, может, это отвлечет вас от желания прожечь дыру в моей спине. На удивление, я и правда рассказываю. Рассказываю про новую комнату, про посиделки с Евой и общение с Рэйчел. Герцог молчит, но иногда кивает мне в знак того, что он слушает. Он слушает меня с бесстрастным видом, его руки совершают изящные движения: Александр заваривает чай. Через несколько минут мужчина протягивает мне чашку, подходя ближе к столу, чтобы мне не пришлось вставать со стола. Наши пальцы соприкасаются. Его взгляд снова встречается с моим. У меня вырывается вздох, хочется заговорить, хочется, чтобы наконец мы были оба честны и рассказали друг другу все, что мы знаем, все, что мы скрываем, все, что мы боимся. Сохраняя слегка отстранённое выражение лица, я забираю кружку. Мужчина, хмыкнув, снова садится на стул, делая глоток чая. Казалось, для него было совершенно обычно вот так сидеть в лаборатории и пить чай. — А где Эллиа? Разве он не должен быть тут и пытаться узнать, что произошло? И где Нобусада? Я продолжала держать чашку в руках, позволяя горячей жидкости нагревать ёмкость, а заодно и мои руки. Только сейчас, на контрасте с чаем, я поняла, насколько я успела замерзнуть. Моё тело снова покрылось мурашками. — Приятно, что ты переживаешь за старину Беккера. Эллиа с ним разобрался. Разбирается, точнее. Александр продолжил молча пить чай, показывая, что про Эллиа разговор закончен. Все что мне оставалось- слегка подуть на чай и сделать глоток. Прежде, чем я начала пить, я вдруг засмеялась. Казалось, нервы окончательно сдали, и вот я сижу, нервно хихикая. Герцог слегка опустил чашку, с интересом наблюдая за происходящим. Мне было неловко озвучивать свои опасения, мне казалось, что Кларенс убьет меня на месте. — Я подумала, что сейчас идеальный момент убить меня. Подлить отраву в чай. Я не могла сдержать истеричного хохота от абсурда ситуации, а ещё от того, насколько широко улыбнулся Александр. Подонок. — Нет, дорогая Агата, это прерогатива супруг. Я бы действовал наверняка- ударил бы ножом в спину, пока ты шла по саду в темноте. Как ни в чём не бывало, Александр сделал ещё глоток. Пар от чая приятно грел моё лицо. — О, теперь у меня появилась причина соблазнить тебя, Александр. Я постараюсь отравить тебя быстрее, чем ты меня. Александр задумчиво улыбнулся, допивая чай и оставляя чашку на краю стола. Он поднялся и подошёл ко мне. Герцог ухмылялся, что я так и не сделала ещё ни один глоток напитка. Назло ему, я отпила из чашки под его восхищённый взгляд. — В таком случае я буду внимательно проверять свой чай. Эта фраза была будто лишняя, но я так была рада, что он её сказал. Мерзавец обезоруживающе улыбнулся, от чего я покраснела. А потом я закашлялась, только сейчас распробовав чай. — Что вы сделали с чаем? Ты и правда меня отравить хочешь? Им в пору сапоги начищать! На вкус как пороховая бочка с корицей! Я откашлялась, на что Александр задумчиво забрал из моих рук чашку и повертел её в своих руках. — А я люблю, когда чай крепкий. Нужно было вас предупредить. Кто же знал, что ты ко мне нагрянешь именно сегодня? Возможно, мне надлежит держать в комнате мёд и охлаждённые сливки для ваших ночных визитов? Я густо покраснела. Он думает, что я ещё к нему приду? Герцог явно издевался и наслаждался своей победой. Пользуясь моей растерянностью, он вновь оказался очень близко, его ладони вновь сдерживали меня и не давали убежать. Наслаждался моей реакцией на него. — Ты надеешься на ещё один мой ночной визит? Я пересилила себя и потянулась к нему, заигрывая. Он с наслаждением следил за тем, что я делаю, окончательно облокотившись на стол, своими бедрами слегка расталкивая мои колени в сторону. — А что, если я уже женщина своего друга? Тишина лопнула. Это была точка абсолютного невозврата. Мы оба чувствовали, что до этого между нами была натянута нить. и вот она лопнула, освобождая новые, неизвестные мне прежде ощущения и эмоция. В глазах Александра забилось что-то агрессивное, злое…и собственническое? — Сучка. Я не успеваю никак отреагировать на это оскорбление, как Александр хватает меня за руки и с силой прижимает к своей груди. Это было ужасно…ужасно неправильно, но в этот момент я только чувствовала его быстрое сердцебиение и тепло тела. Казалось, моё тело идеально вписывается в его объятия. Не давая мне издать ни звука, Александр целует меня со свирепым желанием, будто он очень давно его сдерживал. Я теряюсь в его ревностном удовольствии. Чувства охватывают меня, такие яркие в этой кромешной темноте. Я тяжело дышу в его губы, пытаясь освободиться. Он стонет, когда мои губы раскрываются ему навстречу, и впивается в них в поцелуе. Я боялась того, что могло быть завтра, но сейчас важны только его властные руки, которые с силой притягивают меня за затылок, пытаясь «наказать» меня за мои слова. Это первый раз, когда меня целуют так крепко. Я стараюсь прижаться ближе к нему, но, оставив последний грубый поцелуй на моих губах, он отстранился. Таким он и останется в моей памяти. Властным, манящим, тяжело дышащим… Я не знаю, что будет завтра. Но в это мгновение, на эту долю секунды… он был моим.