***
После убийства своего лучшего друга Сатору чувствует себя немного не в себе; немного не в моменте, будто бы выпадает из реальности. Он делает дела, он выполняет миссии, он что-то говорит и даже шутит. Реальность возвращается иногда: в виде заглядывающего в лицо Мегуми, спрашивающего, будет ли Годжо ужинать. Годжо третий день на наркотиках, чего Мегуми знать не должен, но о чем знает наверняка, потому что он умный мальчик. Годжо не ужинает. Реальность возвращается в виде Мегуми, смывающего его порошок в раковину, молча уходящего к себе в комнату, протискиваясь между дверным косяком и Сатору так, чтобы даже одеждой не касаться последнего. Реальность возвращается в виде Мегуми, тихо плачущего тем же вечером у себя в комнате. Годжо видит его по энергии, воспоминания подкидывают тихие, жалобные звуки - так плакал Мегуми, когда был маленьким, потому что услышать все равно было некому. Реальность возвращается в виде Мегуми, переживающим с Годжо его отхода: он блюет несколько часов, сидя на полу у унитаза, мальчик носит ему воду. Когда блевать Годжо становится нечем, Мегуми набирает ванную с пеной и с помощью Нуэ сгружает туда Сатору. Реальность возвращается в виде Мегуми, и в виде него же и остаётся. Он снова плачет у себя в комнате - и Годжо вдруг резко начинает чувствовать слишком много всего. В этот раз он не делает вид, что ничего не замечает - он идет к Фушигуро в комнату, просачивается к нему под одеяло. Мегуми постепенно успокаивается - или слезы заканчиваются. Они лежат, соприкасаясь коленками, потому что у Годжо бесконечные ноги, почти не умещающиеся на кровати, и потому что Мегуми сполз под одеяло так, что даже макушки не видно. - Ты любил его? Годжо ждал этого вопроса давно, но ответ так и не подготовил. Он мог врать себе, но он поклялся никогда не врать Мегуми. - Он был моим другом… Не думаю, что это была любовь. - Ты спал с ним? Сатору удивленно смотрит на одеяло в том месте, где предположительно должна быть голова Мегуми. - Бывало. Голова, вместе с остальным Фушигуро, появляется из-под одеяла. Он растрепанный, его глаза, покрасневшие и припухшие, блестят изумрудами в свете ночника. Он пахнет чем-то сладким - каким-то своим шампунем, и одновременно горечью, как обычно пахнут взрослые. Сатору сбрасывает бесконечность, касается костяшками горячей от недавних слез мягкой щеки: - Прости меня, Мегуми. - Тебе не нужно извиняться. Годжо так не считает, он считает, что задолжал Мегуми миллиарды извинений, но он не повторяет. - Я хочу тебя кое-о-чем попросить, - Фушигуро кладет ладошку поверх его руки. - Все, что угодно. - Займись со мной любовью. Сатору чувствует, будто бы попал в свое собственное расширение территории. За долю секунды в голове слишком многое. Мог ли Мегуми знать, как часто Сатору об этом думал? Мог ли знать, как одновременно Сатору надеялся, что скоро Мегуми поступит, съедет в общежитие - а значит, близких контактов будет меньше, и держаться будет проще? Мог ли знать, как на самом деле ждал Сатору чего-то подобного и как одновременно боялся? В груди начинает колоть. - Ох, маленький, ты не знаешь, чего просишь. - Может, мне стоит попросить кого-то другого? - Не думаю, что тебе подойдет кто-то другой. - редкий случай, когда Годжо звучит не самодовольно, а обреченно. Они оба знают, что Годжо прав. Мегуми недовольно цыкает: - Не подойдет. Я думал об этом лет с одиннадцати. Я знал, что это будешь ты, поэтому Сатору, пожалуйста, я же знаю, ты хочешь так же давно, как и я. Годжо старается подавить растущее отвращение к самому себе. Он смотрит на Мегуми, на мальчика, которого он растил; уже не ребенка, но еще и не взрослого, и думает, что он заслужил все дерьмо, что с ним происходит, но абсолютно, совершенно точно он не заслужил Мегуми. Он опускает руки на талию мальчика - и обхватывает ее полностью. - Ты крошечный, - усмехается. Фушигуро еще даже не краснеет. Недовольно хмурится, ерзает на месте: - Это просто ты огромный. - В целом, да, но придется потерпеть, - Сатору ухмыляется и играет бровями, тянет Фушигуро ближе. Пошло все к черту. Мегуми закатывает глаза: - Как самонадеянно.***
Сатору трахает Мегуми всю ночь. Это самый неопытный партнёр, который у него когда-либо был, и самый лучший секс, который у него когда либо был. Он задается целью - и выполняет ее - заставить Мегуми кончить так много раз, как только тот сможет. На пятый раз Мегуми начинает рыдать, а в седьмой он кончил так сильно, что обмочился. Сам Годжо кончил в узкую, но уже растраханную дырку трижды, а пару часов спустя, когда они проснулись, он полез под одеяло, вылизал Фушигуро, и по своей слюне и сперме трахнул пальцами. Мегуми кончил всухую, выгибаясь, пульсируя и сжимаясь на длинных, сильных пальцах, затем снова разрыдался. Сатору провел час, покрывая мягкими поцелуями лицо Мегуми, держа его в руках, пока мальчик снова засыпал. Он сделает все, что в его силах; он убьёт кого угодно, пусть даже и себя, чтобы Мегуми был счастлив.