Itekaeru

Я в поездах, отставших от расписания Я в городах, которых нету на карте Я умер, так и не пришедши в сознанье Хотел быть первым, но споткнулся на старте Я помню чёрные края этой бездны Я помню пение живущих там вечно Я понял, что слова теперь бесполезны Я видел небо — оно бесконечно       Я правда никогда не думал, что моя жизнь обернётся таким образом. Я жил как все — работал, разбирался со своими маленькими проблемами и никому не мешал. Жизнь стремительно покатилась вниз, прямиком в Тартар, стоило мне полезть туда. Сделать вид, что я всё смогу. А я не смог. Приложился башкой об скалы, получил черепно-мозговую и нарушение психики. В спорт я податься больше не мог, никому я больше не был нужен. Жалкий инвалид. Не более, чем глупец, почти утонувший в море. Горькая правда, которая резала глаза. Друзья отдалились, естественно, я же теперь не был рядом, не мог заниматься тем, чем раньше. Я был опасен. Так мы и отдалились друг от друга. Сколько себя помню я пытался отпускать людей и вроде бы это получалось. А сейчас то что? Так крышей поехал что и убеждения поменялись? Разбираться я более не желал. Сначала я, как и многие, думал, что психиатрия — единственный выход из ситуации. Она тебе поможет, приведёт мозги в порядок и всё такое. После первого лечения я долго отворачивался от неё, сопротивлялся, как мог. А когда стало совсем невозможно — я сдался. Позволил врачу починить то, что не мог сам. И вместе с этим утащил в настоящий ад не только себя одного. Мир несправедлив, жесток и коварен. Мы просто не замечаем того, что он каждую секунду готов нас растерзать и оставить гнить прямо там, где доел, не удосуживаясь выбросить обглоданные кости в мусорку. Это мы, люди, надели на себя маску разума и интеллигенции, забыв свои животные инстинкты и перестав обращать внимания на то, насколько мы дикие внутри. Зарылись в самих себе, соорудили себе коконы. Теперь, уже будучи в здравом уме, я понимаю — эта мысль не была воображением больного разума. Это была гипотеза, созданная из многолетнего наблюдения за сородичами. И я пожелал освободиться из кокона. Любым способом. Но сейчас я жалею о содеянном. Жалею о том, что не посмотрел глубже, не залез под маску того докторишки, пускай в то время я и не умел это делать совсем, да и сейчас умею плохо. Жалею я от того, что из-за моей глупости, моей слабости, пострадал не только я. Пострадали те, кого я от себя пытался защитить. Ведь он чувствовал, что что-то не так. Что таблетки делают хуже, что доктор настаивает прекратить общение с друзьями, что Рубинштейн что-то не договаривает. Но я, дурак, решил что у его тревоги нет почвы. Что всё это — просто побочный эффект таблеток. Каким же я был придурком. Мы просидели в этом чёртовом подвале столько времени, что уже и не вспомнить. Мы потеряли разум, прежний облик, а после… Переродились. Как? Зачем и кто дал нам второй шанс? Я всё не мог понять, чья злая шутка это была. Но после того, как меня буквально вернули с того света… Знаете, а ведь я раньше не верил в паранормальщину. Теперь пришлось поверить. Вот только вернули меня с целями… Далеко не альтруистическими. Я отказался следовать за ним, как верный пёс, и вскоре вновь остался один. Теперь уже, как я думал, на очень долгое время. В тот день, стоило мне покинуть его обитель, я почему то обратил взгляд на небо. Было не более 6 утра, солнце только вставало, окрашивая небо в нежно-голубой цвет. И почему то именно в этот момент я вспомнил о ней. Саше, юной студентке института сценических искусств. В тот день я вспомнил, кого оставил на столь долгое время. Она всегда носила свитера и брюки, любила забавные вещи и мемы с котиками. И самих котов любила не меньше. Все её щёки, пухлые слегка, были покрыты веснушками, как и нос частично. Улыбалась она ярко, всегда заразительно, показывая чутка десну и сморщив нос. Глаза у неё были голубого, правда ближе к серому, цвета и смотрели куда-то внутрь, словно бы в душу. А при попытке рассмотреть в них что-либо засасывали на глубину холодного моря. Но её главной отличительной чертой были волосы. Она всегда красила их в яркий, рыжий цвет, почти что оранжевый. Они были тонкими, пушистыми и слегка вьющимися. Саша говорила, что в аниме рыжие или красноволосые персонажи всегда жизнерадостные и весёлые. Ни я, ни он ничего не соображали в этом, но всегда верили на слово. Как она выглядит теперь? Где её найти? И стоит ли искать? Вряд ли стоит даже пытаться, но… Не проверить я её не мог. Не вышло. Я её не нашёл. Оно и логично — студентка явно выросла, нашла новых друзей и сейчас живёт счастливо. Может, даже переехала в другой город, кто его знает. Я понимал, что искать было бесполезно, но желал встречи с ней, ведь старые чувства теплились в груди и ластились к душе, как кошка. Кто нас слепил, и из какого мы теста? Хотел понять я жизнь и в ней разобраться Узнал, что где-то есть счастливое место Но в это место невозможно добраться И я ходил по всем дорогам напрасно И если дождь, то одевал капюшон я Я видел женщин — они были прекрасны Но, к сожалению, тебя не нашёл я       Я уже не помню, как попал в Зазеркалье. То ли я сам его нашёл, то ли они меня. Было ясно одно — туда мне дорога и никуда более. Раз меня не примут в «нормальном» обществе, значит, уйду в «ненормальное». Мои шрамы не пугали тут людей, лишь иногда удивляли. А ещё тут был отличный бар, что слегка радовало. Местные помогли мне — дали еду, одежду, крышу над головой и возможность двигаться дальше. Здесь почти не было чужих, если ты был готов влиться в местный социум и следовать правилам. Здесь я начал узнавать много нового — о преступных группировках, о психах, о том, каков Питер на самом деле. Это не пугало, особенно после того, что я пережил. Мне оставалось лишь двигаться дальше, сначала мимикрировать, а после стать частью этого теневого мира. Прошло почти две недели с того дня как я вновь её встретил. Ещё со спины я смог разглядеть как сильно она изменилась. Поникшая голова, длинные, почти до пояса, медные волосы, которые свободно лежали на плечах. Они не изменили своей формы, но новый цвет напрягал. Саша словно стала тоньше и, казалось мне, слегка выше. С тех пор я больше ни разу не увидел свитеров на ней. Сейчас она сидела в одной лишь чёрной водолазке и такого же цвета джинсах, словно бы не беспокоясь о падающей температуре за окном. Кожа стала бледной, почти что прозрачной, исчезли веснушки. Под глазами проступили тонкие, синие синяки от недосыпа, а в уголках были видны покраснения, как и в белках. Она медленно пила свой коктейль (если меня не подводит память то это был «Дайкири») и разговаривала с молодым барменом, который в своё время мне очень сильно помог. Все его называли Лис, а своё реальное имя он так и не рассказал. «Государственная тайна, друг мой» — базовый ответ на вопрос о том кто он. Для него не было прошлого, лишь будущее. И каким бы странным он не был, но почему то именно у него был лучший алкоголь во всём городе (С точки зрения вкуса. Он что, добавляет туда что-то?). Стоило мне сесть рядом, как она лишь на секунду взглянула меня, резко отвернулась и замолчала. Так мы молча и сидели минуты две. Уходить никто не спешил, как и пытаться начинать разговор. В один момент её окликнули. И я тоже повернул голову. Три девушки, совершенно друг на друга не похожие, направлялись прямо к нам. Впереди всех была черноволосая… Студентка что ли? Трудно было разобрать, да и я не сильно то успел их рассмотреть. Саша, в пару глотков допив свой напиток, встала со стула и пошла к ним навстречу, даже не оглянувшись. Я тяжело вздохнул. — Мне вот интересно, за какие такие грехи ты впал в немилость у Санька? — Лис положил руки прямо на стойку, опираясь на них. Прозвище у него было верное — ярко-рыжие волосы и голубые глаза в вечном прищуре и правда напоминали о лисах. Он был весёлым, в меру энергичным и всегда травил анекдоты для посетителей. И он напоминал Сашу… Похоже, вот вам и причина, почему я почти что сразу же к нему потянулся. Я вздохнул. — Давняя история. — Очень интересно её послушать, раз уж Саня при твоём появлении утроила кипиш. Это не в её стиле, знаешь ли. Виски? — Да, пожалуйста, умоляю. — В янтарная жидкость в гранёном стакане переливалась в свете ламп. Я сделал глоток, позволяя алкоголю обжечь горло и внутренности. Это чутка отрезвляло. Лис в это время убрал бутылку на полку. — Знаешь, друг мой, очень многие вещи решаются простым разговором. — Если бы. — Ну, не сердись. Я же знаю Сашу достаточно, что бы видеть, что она явно не против поговорить. Если бы не хотела — избегала бы тебя всеми способами. Ну или она просто хочет тебе снова врезать, откуда я знаю что у неё на уме. — На секунду я замолчал. -… Спасибо за совет, может быть воспользуюсь. — Я опустошил стакан в два глотка и с громким стуком поставил его обратно на стойку. Кинув наличку на гранит я встал и ушёл. Здесь всё простым разговором не решить.

***

— СТОЙ, КАРГА СТАРАЯ! — В ЖОПУ ПОШЁЛ, ХУИЛА! СОСНИ МОЙ НЕСУЩЕСТВУЮЩИЙ ХЕР, ЧМОШНИК! — В чужую голову прилетает старая доска, быстро подобранная с земли. За гаражами в принципе много чего можно найти, особенно всякого подручного оружия для драки. И Лэри этим активно пользовалась. Глазами девушка быстро подмечает скейт, стоящий на асфальте и принадлежавший одному из тех придурков, с которыми она сейчас дралась. Скейт, что бы вы знали, отличное оружие! Помнится она так разбила голову одному верзиле, когда дралась вместе с Лисом в промзоне. Знаете ведь, жизнь одна и прожигать её совсем уж не стоит. В России почему то все поголовно считают, что в 60 можно уже ложиться в гроб и помирать. Лэри в это больше не верила. Она послушно отучилась в школе, а после ушла в армию по контракту, как и мечтал её папаша. И одного года из трёх ей хватило, что бы понять всю вшивость местной власти и системы. Девушка и до этого догадывалась, что мир намного более сложный и коварный, чем она видит. Но после службы она убедилась окончательно. И это… Раздражало, вызывало отвращение и рвотный рефлекс. Хотелось блевать от всех этих чиновников, их детишек на дорогих тачках и их жён, одетых в шубы из норки. С тех пор её начал раздражать и отец. Она не думала долго — просто собрала вещи, взяла накопленные деньги и ушла. Без записки, без скандала. Тихо и «по-английски». И что сейчас? Она почти что каждый божий день дерётся с подростками за гаражами, расписывает стены домов граффити и зарабатывает на жизнь как придётся. Но ей это нравится. В этом она нашла себя. Ей не нужно ходить каждый день на работу, сидеть в душном офисе и возвращаясь домой без сил заваливаться на кровать. Теперь она, хотя бы, не белка в колесе, как раньше. Она позволяет себе делать то, что хочет она, а не чего хотят другие. К тому же, знаете, врезать парочке борзых парнишек для профилактики — благое дело! Кто, если не она, полезет на нарушителей спокойствия с кулаками? Девушка бьёт ногой в пах одному из парней, что до этого пытались её стопануть. Гопников что-то много развелось, а ведь только недавно закончился конфликт с теми странными детишками с улиц. Красная чёлка неприятно лезет в глаза, но стоило бы уже привыкнуть. Чужая попытка ударить сзади проваливается, стоит Лэри уйти вправо, а после дать ногой прямо по затылку нападавшему, который по инерции летел вниз лицом. Сзади резко подоспело подкрепление, видимо состоящее из начальства этих идиотов. Сцапав скейт с земли и напоследок плюнув одному из парней в лицо, Дэвис побежала куда глаза глядят. Поворот направо, теперь налево, забор и вот девушка выбегает на более крупную улицу, сразу же сворачивая к ближайшему магазину. Нет смысла бежать — проще отсидеться там, где вряд ли будут искать. Да и заодно купит себе что-нибудь. Отпраздновать победу, так сказать. Я стала старше, неосторожна Опричник, выходи, твой день настал И клуб сгорел, чиксы остались плакать Никто не бастовал А я могла бы весь твой город Съесть на завтрак хоть за полчаса И снова нет тут ни мозгов, ни денег И нет пути назад — Мда, на вкус как параша… — Девушка делает ещё один глоток энергетика, не придавая внимания своему заявлению. Погода на улице стоит шикарная — лёгкий ветерок, июльское тепло, солнце периодически скрывают облака. Ну красота. Скейт едет ровно, плавно, сразу видно что для его предыдущего владельца он был дорог. У Лэри как-то был один, но она про него забыла, а потом нужно было менять подшипники… Короче доска улетела куда-то в угол её квартиры. В принципе, если она не поленится, то может быть даже научится трюкам. Надо, правда, для начала скейт-парк найти. Медленно огибая прохожих, девушка доехала до станции метро. К трём часам дня она должна была быть дома, это обязательно. Сейчас только двенадцать тридцать. Она ещё успеет за цветами и слегка прибрать квартиру. Всё таки не каждый день ты сама проявляешь инициативу для свидания, не так ли?

***

Она не помнит, кто довёл её до дома. Была ли это Мирай? Или же ей помогала Лэри? Силы с каждым шагом покидали её. Она не помнит, как заснула, за то помнит пробуждение. Помнит, как, стоило ей разлепить глаза и посмотреть на потолок, в груди разверзлась бездна. Всепоглощающая, но менее жестокая, чем мир. Она окутывала грудную клетку, словно тканью. Саша не чувствовала ничего. Это пугало. Даже не пугало — ужасало. Из сердца словно бы забрали все чувства, эмоции и реакции. Внутри всё тянуло. И с каждой секундой тянуло всё сильнее, но пустота не заполнялась ничем. Ни завтраком от Мирай из яиц, сосисок и тостов, ни музыкой в наушниках, ни просмотром фильма. Что бы девушка не делала она ощущала только одно — опустошение. Словно бы она стала полой, стала сосудом без содержимого. Внутри теперь не тянуло, внутри теперь звенело. На следующий день ничего не изменилось. Завтрак. Музыка. Обед. Видеоигры. Ужин. Фильм. Всё почти не приносило эмоций, не помогало залатать дыру внутри. Мирай пыталась помочь как могла — пригласила в кино, хотела сводить подругу на выставку, познакомить с её новым другом. Саша отказалась. И на третий день просто не встала с кровати. Сосуд трескался, трещал по швам, готовый в любую секунду развалиться. Так было нельзя, ей нужно было двигаться дальше. Но сил просто не было. Тогда она проспала почти что весь день, просыпаясь лишь на то, что бы поесть, посидеть в телефоне и сходить с туалет. Каждую минуту, что она проводила в бодрствовании, она понимала что хочет уснуть снова. Уснуть и больше не чувствовать обжигающую пустоту внутри. Уснуть и больше не чувствовать лёгкой боли под рёбрами, в области сердца. И тут, лишь от одной мысли, всё внутри заныло так, словно бы по сердцу прошлись раскалённым мечом или его свела судорога. Саша схватилась за грудь, в попытке унять внутреннюю боль. На глазах невольно проступили слёзы, на виске образовалась капля неприятного, холодного пота. Она сжала в кулаке ткань футболки, подтягивая к себе колени и переходя в позу эмбриона. С каждой секундой сердце ныло всё сильнее и сильнее, словно бы желая разорваться на куски. И всё лишь от одной мысли. От того, что она вспомнила, какую книгу попросила у него однажды. Дыхание сбилось. Это состояние не отпускало её ещё час, пускай со временем и стало легче. В тот день она уснула раньше обычного. Четырнадцатый день наконец заставил девушку встать с кровати. Пустота медленно начала сходить. И всё лишь от мысли что возможно она ошиблась. Что человек которого она встретила — лишь похожий на Володю. А его слова — да мало ли что ей в пьяном бреду почудилось? Она была пьяна, точно пьяна. Владимир мёртв, его больше нет, она в этом уверена. Она чувствовала это, знала, что случилось нечто непоправимое. Поэтому ей не стоило бояться вновь идти в Зазеркалье. Не стоило, но она боялась. И не зря. Клуб встретил её непривычным запустением, хотя это естественно. Никто не собирался выпивать посреди рабочей недели, так ещё и в три часа дня. А ей захотелось. В любом случае девочки подойдут только к трём тридцати, а Лису было скучно. Они завели лёгкий разговор, пока саша пила «Дайкири». Политика, ситуации в городе, личная жизнь. И всё бы ничего, если бы к ней не подсел… Он. Это не было сном, это не была какая-то злая шутка от мозга. Он сидел рядом с ней, живой и целый, но так и не начинающий разговор. Сказать что-то самой она не осмелилась. Спустя две минуты подошли девочки. В тот день она не пошла с ними в кино. Как, как долго не спать, как долго страдать И не делать уроки Мама с папой в шоке, ведь я уроки Делала всегда исправно на пятёрки Отрицание сменилось гневом. Ноги сами несли по направлению к старой квартире на Московском проспекте, что перешла к девушке по наследству. Они жили там с Мирай вместе, сделали небольшой ремонт и преобразили пространство почти что до неузнаваемости. В своё время это очень пошло на пользу девушке. Тогда они почти что всё вынесли из квартиры — мебель, часть дедушкиной коллекции и старые вещи Саши. Правда одну коробку девушка так и не выбросила. Не смогла, не позволила себе. А сейчас… Сейчас пришло время от неё наконец избавиться. На подходе к подъезду девушка вытаскивает из кармана ключи, а стоит ей подойти вплотную к двери — открывает с такой силой что, казалось, ещё чуть-чуть и та слетит с петель. Лифт ждать сил не было, так что она почти что взлетела по лестнице на пятый этаж. Руки нещадно тряслись, всё расплывалось и тут то она поняла что снова плачет. Но не от горечи, а от злости и обиды. Ей было плевать, что с ним случилось. Он оставил её, ничего не рассказал и тут появился снова. Это бесило, раздражало и заставляло нутро кипеть. Дверь в квартиру она отперла дрожащими руками. Не снимая обувь Фонвизина прошла до балкона и вытащила эту драную коробку с полки. На выходе она схватила шлем и пустой рюкзак. Ей каким-то чудом повезло, что в магазине на первом этаже их дома продавалась жидкость для розжига почти что круглый год. То ли владелец был с придурью, то ли что, но это сейчас просто невероятно помогло. Она купила сразу три бутылки, почти что не раздумывая зачем ей столько. Может она желала что бы всё сгорело к чертям собачьим, может думала что потом может понадобиться. Свой мотоцикл, полученный много лет назад от них на день рождения, она так и не продала. Вещь нужная, а после того, как девочки разрисовали его чем попало, он приобрёл новый вид. Взвалив на заднюю часть коробку и закрепив её сеткой можно было ехать. Удобство такого транспорта в том, что можно было спокойно огибать пробки и не париться на счёт того, что ты сильно опаздываешь. И приятно, и полезно. Правда Сашу этот вид транспорта привлекал по другой причине. Ведь всё своё детство она проездила именно на нём. Дедушка всегда любил мотоциклы — у него было несколько своих, на которых он её возил по городу, правда незадолго до поступления Саши в институт их всех пришлось продать. Печально, конечно, но если бы не этот момент… Бог знает, может, она была бы сейчас счастливее. Девушка остановилась в посёлке «Лисий Нос» (при чём тут лисы и носы она так и не поняла), куда в детстве возил её дедушка, на пляж. Дорогу она помнила отлично, ведь и после знакомства с Владимиром она приводила их двоих сюда. Символично, что именно здесь она решила избавиться от того, что тяготило её душу. Кое-как добравшись до пляжа (очень тяжело тащить мотоцикл сквозь поле, что бы вы знали), она отцепила сетку и скинула коробку на песок. Саша уже была готова доставать розжиг из рюкзака, как вдруг… Остановилась. Внутри ворочались сомнения — «А стоит ли сжигать всё просто так, даже не взглянув?». Она вздохнула и опустила рюкзак на землю, садясь перед коробкой. Слегка помедлив Фонвизина всё же открыла её, осматривая содержимое. Сердце вновь стянуло болью. Внутри лежало не так много вещей, но все они возвращали девушку разумом в прошлое. На самом верху лежал недовязанный шарф, который она хотела подарить ему. Но он исчез до того, как она успела его закончить. Он был слегка пыльный, цвета топлёного молока и с лёгким, абсолютно незамысловатым узором. Саша тогда их, узоры то есть, только-только училась вязать. Под ним лежал забавный плюшевый котик, который он подарил ей на первом свидании. А дальше что попадётся — билеты из кино, ракушки с пляжа, камни, стикеры с мангой, брошюры. И фотографии. Очень много фотографий. Но на самом дне лежали истинные сокровища. Кулон с небольшим бирюзовым кристаллом и самая свежая фотография, сделанная незадолго до их исчезновения. На ней они все, на манер селфи, махали в камеру и улыбались, в то время как на заднем фоне можно было разглядеть тот самый пляж, на котором она сейчас сидела. В эту фотографию она всматривалась минуты две, пока быстрым движением наконец не запихала её в карман косухи. А кулон одела на шею. Только теперь, достав жидкость для розжига, она была готова попрощаться с прошлой собой окончательно. Гори, твоё фото Гори, всё что ты мне дарил Я не буду скучать Гори, твоё фото Гори, всё что ты мне дарил Я хочу закричать Она вылила все три бутылки, не жалея и не думая ни о чём. Ей нужно было сжечь то, что приносило боль. Избавиться от проблемы и идти вперёд. На такое не должно быть жалко ни средств, ни сил, ни времени. Жидкость пропитала весь картон и всё, что было внутри. Глубоко вдохнув, девушка прикоснулась пальцами к коробке и через секунду та запылала. Костёр вышел огромный, в воздухе запахло гарью и жжёным пластиком (совсем слегка). Саша вновь села на песок, смотря на горизонт. Солнце садилось, отражаясь в водной глади, пока коробка пылала. Пару раз она ускоряла процесс, заставляя огонь разгораться сильнее. Но не слишком, что бы люди не заволновались. Так она и просидела на пляже почти два часа, пока от воспоминаний не осталось ничего, кроме горстки пепла. Она вернулась домой к шести часам. Внутри всё странно… Успокоилось. Обида была, был гнев, но оба они словно выжгли собой другие чувства. А на место тоски пришло любопытство. Что произошло тогда? Почему они оставили её? Откуда у Володи эти шрамы? Вопросов было много, а ответы было необходимо искать самостоятельно. Но это уже завтра. И к разговору… Она ещё не была готова. Рана не затянулась достаточно, что бы можно было её вскрывать. Мирай же снова, в попытке приободрить подругу, приготовила вкусности и место для просмотра фильма. Японка суетилась в гостиной, таская из комнаты подушки, застилая диван пледом и поправляя тарелки с едой на столе. Спустя минут пять объявились Лэри и Рейвен, тоже с едой и напитками. Усилиями трёх пар рук девушку затолкали на диван и зажали телами, не давая вырваться и пойти к себе. Дэвис так вообще закинула ноги на Сашу. И уже во время того, как начиналась заставка фильма, Александра наконец расслабилась. Всё таки теперь она была не одна. Эта мысль заставила её улыбнуться. Да, верно… Теперь она не одна.

***

— В Зазеркалье устраивают собрание из-за недавних убийств в городе. Говорят кто-то из наших уже полёг. — Сегодня была суббота, день недели, когда вся компания собиралась где-то в городе и нажиралась чем попало. Это был их неизменный, многолетний ритуал, появившийся из-за старой загруженности Мирай и Саши, которые носились по МФЦ пять дней в неделю, с понедельника по пятницу. Так что суббота стала единственным днём, когда они могли без проблем собраться. Квартет встретился на одной из крыш основного здания Зазеркалья. Лэри откисала с банкой безалкогольной, а главное малиновой, Балтики, лёжа на покрытии. Рейвен «по-турецки» сидела рядом, правда на на трубе, и потихоньку ела сахарную плюшку, листая новостные каналы. Где-то на краю, свесив ноги с крыши, Мирай жевала уже вторую порцию такояки с осьминогом. Саше же не сиделось — девушка ходила из стороны в сторону, периодически отпивая из жестяной банки энергетик. — Весь Питер на ушах стоит. Говорят, что после прошлой жести с масками и беспорядками на улицах куча людей отпуска взяли, некоторые даже не оплачиваемые. В общем походу тут что-то странное. — Девушка почесала затылок, откладывая телефон и смотря на Лэри. — М? Че такое? — Будешь браться за это дело? — Рейвен посмотрела подруге в глаза, изучая чужое лицо. Ей же в ответ улыбнулись. — Не знаю, пёрышко, не знаю. Вот как Командующая озвучит детали — тогда и решу. Рано гадать. — Лэри села, потягиваясь и разминая шею. Зевая, девушка спросила. — Сколько там до собрания осталось? — Полтора часа. — Значит, успею вздремнуть. — Она вновь легла на спину, закинув руки за голову и натянув на глаза кепку. Саша подошла к Мирай, садясь рядом. Одну ногу она свесила вниз, а вторую согнула в колене, положив сверху руки и уже на них опустив подбородок. Взгляд у девушки был напряжённый, задумчивый, похожий чем-то на взгляд Лэри, когда та размышляет о серьёзных вещах. — Что будем есть на ужин? — Мирай болтала ногами в воздухе, пока доедала такояки. Рядом стояла уже пустая банка апельсинового сока. — Не знаю. А что хочешь? — Саша повернула голову к подруге. Сейчас, смотря со спины, они были почти что одного роста. — М-м-м… Рыбку с дайконом. — Ну значит её и приготовим. — Девушка продолжила смотреть на город, пока резко не спросила. — Твой новый друг. Ты так и не рассказала мне про него. — О-ой! Ну, знаешь, как-то к слову не пришлось, вот и забыла рассказать, да… — Токугава резко занервничала. Она закинула в рот оставшиеся шарики, быстро прожевала, отложила коробочку со шпажкой и начала теребить край юбки, агрессивнее болтая ногами. — Он, ну, эм… — Может для начала скажешь где вы познакомились? — Саша улыбнулась. Ну всё, поплыла девочка, что ещё сказать. — Ой, помнишь, я в Строгановский дворец ходила на выставку? Мы там и познакомились! Он такой классный! Представляешь, он сейчас учится в Академии Художеств имени Репина! На архитектора. И ещё он тоже обожает работы Моне, особенно «Пирамиды Порт-Котон»! А ещё-… — Всё, всё, подожди. Суть я уловила. Как его зовут хотя бы? — Нил Левеск! — Иностранец что ли? — М, не-а! Он родился и вырос в России, хотя его мать была француженкой. Ну, с его слов. О! А ещё у него глаза фиолетовые! Прикинь, а! — Саша резко нахмурила брови. — Фиолетовые? Линзы что ли носит? — Откуда я знаю? Такое неприлично спрашивать у человека при первом знакомстве. Но ты права, стоит узнать. Напишу ему чуть позже. — Ей, если закончили секретничать, дуйте сюда! Я «Уно» притащила! — Лэри уже тасовала карты в руках. Похоже, уснуть она не смогла. — Хочешь реванш? Смотри не плачь, когда я снова тебя уделаю! — Мирай запихала мусор в шоппер, после чего быстро поднялась. — Тебе в тот раз просто повезло! Уж поверь, сегодня победа будет за мной! — Тогда играем на желание! Если я выиграю то ты… Отдашь мне свой «Нинтендо» на неделю! — Значит если я выиграю, то ты будешь две недели драять мою хату. По рукам? — По рукам! Играем до трёх побед! — Тогда если выиграю я или Саша то вы обе покупаете нам… Что хочешь? — Рейвен взглянула на только-только подходящую Александру. — Если мы выиграем, то вы ведёте нас в ресторан. — Девушка улыбнулась. Да, она просто обожала такие посиделки. — Отлично! И пусть победит сильнейший! — С этими словами Дэвис раздала каждому по последней карте

***

— Ну вот и как так то… — Мирай и Лэри плелись сзади, пока Саша и Рейвен (с невероятно довольным видом) шли впереди. Рей хихикнула. — Не стоило недооценивать нас с Сашей. — Ага. Глупость и безрассудство ведут лишь в бездну. А ещё в Тартар, но тут уж кому как нравится. — Фонвизина слегка толкнула Настю локтём, хихикая. — Да ну вас… — Японка нахмурилась, упрямо пялясь в спину Александре. Квартет шёл какое-то время в полной тишине, пока наконец не пришёл в зал. На деле он был похож больше на аудиторию в каком-то британском ВУЗе, ну или в крайнем случае на амфитеатр. Здесь было не очень много людей, по большей части из-за того, что подобными делами мало кто занимается и мало у кого хватает на это опыта. Девушки заняли места наверху, ожидая начала. За три минуты до речи пришёл Владимир. Саша его заметила, поскольку сидела сверху. А он заметил её, ибо был снизу. Они пересеклись взглядами на одну секунду, но даже этого хватило, что бы внутри всё снова начало резать. Девушка повернула голову к Мирай, что-то спрашивая по поводу наличия в их доме соевого соуса. Спустя пару минут всё началось. Командующая вызывала уважение у всех — она руководила Зазеркальем одна, была здесь с самого его зарождения и давала приют и работу всем, кому это было необходимо. А главное она давала убежище от мафий и различных ОПГ. Ну и выглядела она внушительно, как огромная гора мышц, что было достаточно нетипичным для женщины. Саша не спорит, все разные, но в первую встречу это её дико напугало. Прокашлявшись, женщина начала. — Как вы знаете сейчас по Питеру прошлась серия убийств. И мы бы в это не лезли, если бы не пострадали некоторые из наших ребят. А часть вообще была убита этим психом. Этот урод, к тому же, забирает части тела убитых жертв. На кой чёрт они ему — неизвестно. — Каннибал что ли? — Мирай прикрыла рот ладошкой, увлечённо слушая Командующую. — Однако наши информаторы нашли сведения, что скорее всего этот человек работает не один и мы имеем дело с какой-то преступной группировкой. Потому что по данным из полиции некоторые жертвы были убиты в один и тот же день в одинаковый промежуток времени. На разных концах города. К тому же с каждым днём число жертв растёт, а уродец или не оставляет улик, или его покрывает полиция. Я надеюсь вы понимаете, что следаки тут будут работать слишком долго? Мне нужны те, кто сможет выловить этих психов. Чем раньше — тем лучше. — Часть людей подняла руки, в том числе и Володя. В этот момент у Саши внутри вновь вскипел гнев. Да ладно, вы только поглядите! Он рвётся геройствовать? Вот ведь… — Лэри, ты не пойдёшь? — Рейвен и Мирай с удивлением посмотрели на подругу. Если кто-то и нёсся вперёд всех на задания, так это Лэри. Но сейчас она сидела почти что неподвижно, не показывая заинтересованности делом. — Хуёвый кейс какой-то. Улик ноль, свидетелей ноль. Не, ну нахер, это без меня. К тому же у меня уже есть заказ на этой неделе, так что я пас. Не хватало что бы мне ещё на этом расследовании въебали по башке и я слегла с черепно-мозговой. — Девушка скрестила руки на груди, недовольно смотря вниз, на Командующую. Оправдание то нормальное, вот только она странно нервничала, постукивая пальцем правой руки по рукаву куртки. Когда все, кому было не лень помереть в бою, вызвались, собрание закончилось. Саша вышла отдельно от девочек, ибо ей нужно было в другую сторону, да и она искала наушники в рюкзаке. И лучше бы она пошла с подругами, честное слово. Ведь в коридоре её догнал Владимир. Девушка сразу же начала уходить, стоило ей его заметить. — Саша! — Мужчина настойчиво шёл за ней, пытаясь, видимо, вывести её на разговор. Александра шла лишь быстрее, игнорируя чужие возгласы и боль в подреберье. — Саша! — Он крикнул снова, а она снова ускорилась. Это и заставило его подойти почти вплотную. — Саша, пожалуйста, давай погово- — Он резко схватил её за руку, на что девушка так же резко выдернула ладонь из его хватки, разворачиваясь. — Не прикасайся ко мне! Твою мать, в чём твоя проблема?! Так сложно оставить меня в покое?! — Она дышала отрывисто, часто, словно пробежала марафон. На глазах предательски проступили слёзы. Лишь каплю, но достаточно, что бы почувствовать. С каждой секундой её терпения становилось меньше. Она не желала его видеть. Не сейчас, она ещё не готова. Володя смотрел на неё совсем уж потерянно, словно не знал что делать. Да какое уж словно — он абсолютно не понимал что ему сказать. Слова вертелись на корне языка, но не формировались во что-то осмысленное. Он громко сглотнул. — Саша, послушай, я понимаю что происходящее тебя- — Понимаешь, да? — Она процедила эту фразу сквозь зубы. Гнев переполнял внутренности, заливался в вены как физраствор. — Чёрт возьми, как меня это заебало… Тебе так трудно было оставить меня в покое? Окей, ты вернулся! Чего ты ожидал? Что я встречу тебя с распростёртыми объятиями? ДА ОТЪЕБИТЕСЬ ОТ МЕНЯ ПРОСТО! «Ах, Сашенька, ты в порядке?», «Саша, давай поговорим!», — говорите с кем хотите! Просто, чёрт возьми, отстаньте от меня! Я только-только начала налаживать свою жизнь, но заявился ты! Владимир, мать твою, Романов, прошло слишком много времени, что бы всё вернулось к изначальному состоянию. Мне потребовались годы что бы начать новую жизнь, так что не подходи ко мне. Я не желаю с тобой разговаривать. Всего хорошего. — Девушка развернулась, собираясь уходить, но стояло ей отойти на пару шагов, как она остановилась. — Ах да. Если он тоже где-то шляется и ты его видел… Передай, что если он снова покажется мне на глаза, то я выбью ему зубы. С такими словами Александра ушла, оставив Владимира стоять в этом коридоре совершенно одного. Он тоже ушёл, чуть погодя, освобождая пространство. Девушка планировала прогуляться, но похоже сегодня ей предстоит фильмотерапия в сочетании с мороженым. В принципе, не так уж и плохо.