***
Като сидел перед своей доской, пытаясь понять, за которую из ниточек ему стоит тянуть следуюшей. В целом, с того, момента, как Това поправился от последней эйфории, Като был в тупике. Единственной свежей идеей был Фудзиеда, которого Тооно вчера видел возле Товы. Като посчитал бы это случайностью, если бы не знал, что Фудзиеда все время рыщет в поисках информации. Становясь иногда чертовски неосторожным, словно… Чувствовал добычу так близко. Това, любому незнакомому с историей Такасато, показался бы идеальной ступенью, чтобы добраться до «Эйфории». Хотя все еще было непонятно, что Фудзиеде за дело до этого места. А тут еще эта коробка с памятными вещами для Товы… Доктор теперь ходил напряженный, хмурый, неизменно печальный, что накладывало отпечаток на брата, делая его нетерпимее и жестче. Мысли Като прервал звонок, это был Айяно, который сегодня присматривал за Фудзиедой: — Ты велел сообщить, если он снова столкнется с сыном Рюдзиро. Так вот. Это переулок по пути от Руста к центру, к торговым кварталам. — Да блядь, — выругался Като, прикидывая, как быстро сможет оказаться на месте. Тооно еще с утра велел Като снова следить за Товой, но Като, признаться, забил на это. С его точки зрения — Тове ничего не угрожало, а значит можно было чуть расслабиться и хорошенько подумать. Фудзиеда вряд ли бы, конечно, стал вредить Тове, но теперь это точно не могло быть совпадением. — Мне вмешаться? — уточнил Айяно. — Нет, просто смотри за ними, — ответил Като, рассудив, что Айяно ничем не хуже него самого проследит за Товой. — А мне дай свои координаты, я поеду следом. Фудзиеда, как оказалось, привез Тову к клинике. Темной и пустой, что Като не понравилось. Это означало, что Фудзиеда остался там с ним вдвоем… Меньше всего Като планировал вмешиваться в личную жизнь Товы, но что-то его подорвало. Като не был готов подпускать Фудзиеду слишком близко к Тове. Просто на всякий случай, до тех пор, пока он сам не поймет, что именно Фудзиеда ищет и насколько он безопасен. Когда Като поднялся на третий этаж, Фудзиеда как раз выходил из комнаты Товы. Все еще прилизанный, но внезапно на взводе. — Като… — выдохнул Фудзиеда не в силах скрыть удивления, он собрался быстро и поздоровался: — доброго времени. А после вопросительно выгнув брови все же добавил: — Что ты здесь делаешь? Като неплохо знал Фудзиеду, они познакомились еще в университете, они не были однокурсниками, но сталкивались часто. Фудзиеда был звездой своего курса и… Невыносимым занудой. Со временем занудства в нем стало только больше, но сейчас он был чертовски взволнован. — А ты? — Като даже чуть улыбнулся, стараясь не выдать своего интереса. — Давай, просто сделаем вид, что не встречались? У каждого из нас свои интересы. Като нисколько не подозревал, что Фудзиеда может его остановить, и потому просто шагнул вперед, открывая дверь к Тове. — Стой, — Фудзиеда, против ожиданий, поймал Като за руку. — Что ты собираешься с ним делать? Като сосредоточился на лице Фудзиеды, пытаясь что-то там прочесть. Безнадежно, конечно. — Ничего такого, чтобы ты сам не захотел. Брось, мы все еще на территории Такасато. Точнее на территории Тооно, а значит мои полномочия кроют твои. В глазах Фудзиеды мелькнуло что-то, и Като добавил уже мягче: — Вредить ему я не буду. Фудзиеда неожиданно заупрямился, даже выставил вперед лоб. Это само по себе стоило внимания, но прежде всего следовало выпроводить его, и Като решил, что нет ничего более эффективного против Фудзиеды сейчас, также как, и в период их учебы, чем капелька сарказма: — Ты же знаешь, я представляю интересы Тооно. И ты уже знаком с Мурасе-сенсеем. Он вроде как отец для Товы. То есть Това почти пасынок Тооно. Очень беспокойный пасынок. И сегодня я отвечаю за его безопасность. Спроси у Тооно, если не веришь мне. Фудзиеда сарказма не уловил, кивнул все еще серьезный, но отступил — спорить с приказами Тооно было чревато. Като проводил его взглядом, а потом все же вошел. Това лежал на диване в отключке. Като сперва присел перед ним на корточки, рассматривая. Признаться, не было ни одной причины, оставаться с ним на ночь, но… Вдруг Фудзиеда решил бы вернуться? Мало ли что он тут вынюхивал… Да и вообще… Като на самом деле не знал, что «вообще», но решение уже принял. Оценив обстановку, он осторожно перехватил Тову, собираясь уложить того в кровать, а себе освободить диван. Он даже снял с Товы куртку и, стянув ботинки, накрыл одеялом. А потом устроился на чужом диване со всем возможным удобством: разложил на кофейном столике сигареты, а сам сел, скрестив ноги по-турецки, сбросил брату короткое: «Я с Товой, у доктора в клинике,» — и стал привычно зависать в телефоне. Това, что мог спать в любой подворотне, на собственной кровати метался тревожно, и Като, подумав, пересел к нему, взял за руку, и, пока он размышлял будить или нет, Това затих, задышал ровнее. Като было скучно, и он понятия не имел, с кем поговорить сейчас и как себя развлечь. А Това держал его руку неожиданно крепко, верно представляя кого-то очень значимого, и отойти было невозможно. Продержавшись в неудобной позе еще минут десять, Като прилег рядом с ним поверх одеяла.***
Това спал глубоко и крепко, он уже не помнил снов, что мучили его в начале ночи, и от того отлично выспался. Впервые за последние дни. Он потянулся и… Еще прежде чем открыть глаз, понял, что не один. Собственная рука крепко сжимала чужую ладонь. Това никогда никого не приводил сюда, и он не помнил, чтобы в этот раз… Фудзиеда! Это было настолько невероятно, что Това распахнул глаз, резко поворачивая голову, уже понимая, что, наверное, все-таки Таку. Хотя Тооно не отпускал того от себя ночами, но… Таку мог и настоять и даже притащить Тооно с собой. Но это был не Таку. И даже не Фудзиеда. Това не знал этого парня, точнее они не были знакомы, хотя уже виделись раньше. Его было трудно пропустить. В его взгляде жило что-то завораживающее, хищное или наоборот открытое, а в манерах — простое и изящное одновременно. Това успел посмотреть на него и в казино, когда играл с Сакаки, и рядом с Тооно. И Тооно, который от всех требовал строгий костюм, почему-то терпел этого парня в простых потертых джинсах и футболке, словно ему одному было можно больше. Това вспоминал медленно: он помнил Фудзиеду, с которым столкнулся в подворотне. Тот помешал Тове упасть, а потом… А потом Това явно что-то упустил. Он усмехнулся, ничуть не сбитый с толку. Было неожиданно найти незнакомца в своей постели, но Това точно не имел ничего против этого конкретного. Не будь последние события такими насыщенными и больными, Това, может, и сам подкатил бы к нему. Но то, что он не помнит секс с этим парнем, не порадовало. «Значит не считается,» — решил Това, с удовольствием уходя в новые ощущения от тревог и вопросов последних дней. Действовал Това быстро. Тем более что на госте оказалось как-то слишком много одежды, и он в любой момент мог проснуться. Но Това уже оказался над ним, седлая и расстегивая его ширинку. Това успел найти ладонью его член и отказался от резких движений, чтобы не напугать незнакомца спросонок, а все-таки возбудить, прежде чем тот проснется. Като не помнил, как заснул, но спал он довольно крепко, а потом его сон наполнился горячим желанием, образы в нем были неясными, но приятными, Като тихо застонал, выгибаясь навстречу своим фантазиям, а потом его словно подорвало. Черт, он же сторожил Тову! Като распахнул глаза и сперва с облегчением узнал лицо Товы над собой, а потом осознал остальное. — Какого хрена? — спросил он и тут же застонал снова. Това смотрел на него с шалой, немного безумной улыбкой, а его взгляд… Он один сообщал так много, так звал, что трогать было уже и не нужно. Като никогда не собирался спать с Товой, считая это чем-то вроде нарушения субординации. Това был его делом, его объектом и задачей, Като должен был следовать за, оставаться рядом, но не приближаться. Только вот вчера он, кажется, уже допустил этот промах. Това хмыкнул в ответ на вопрос. Первый раз за последнее время он выспался и чувствовал себя относительно бодрым, почти довольным ситуацией. И не думал ни о чем, кроме парня, рядом с которым проснулся. Напряжение последних дней словно все сконцентрировалось в одной точке — в члене. Став возбуждением, оно жаждало разрядки, и Това не собирался отступать. Может секс — не повод для знакомства, но ничего не мешало начать знакомство с секса. Впрочем… Можно было даже не знакомиться, хотя все же было интересно узнать, откуда этот парень взялся и кто он такой. Но менее интересно, чем его стояк. Охрененный, как и все остальные его реакции. Но… парень как-то слишком много думал. — О… Брось… — протянул Това. — Тебе же нравится… Охуенный стояк, — прошептал он, склоняясь и прикусывая сосок через футболку, а потом, задрав ее, накрывая ореолу ртом. Стремительно смещаясь к уху парня, так и не отпуская его член, свободной рукой, расстегивая свою ширинку, Това добавил: — Давай. Ты же хочешь… Това обычно не уговаривал никого с ним трахнуться, но для этого парня оказался готов сделать исключение. Тот был хорош: по животу рассыпались кубики пресса, а грудь его вздымалась. Он был чувственным до одури, сам того не зная, но его тело потрясающе реагировало не только на прикосновения, но даже на шепот, он уже подавался чуть вперед, и от его накала и силы Тове хотелось больше. Хотелось увидеть, какими станут небесно-голубого цвета глаза, сейчас приготовившиеся к грозе, когда незнакомец кончит, заполняя всю пустоту внутри и все безумие последних дней, все беспамятство — собой. — Да, — Като снова выгнулся, он не стремился особенно сдерживаться. — Но не верится, что ты хочешь тоже. Като забрался под футболку Товы, повел рукой по его спине к затылку. Това тем временем избавлялся от джинсов, отвечая на все сомнения Като, его член стоял, и Като провел по нему пальцами вниз и снова вверх. — Потрясающе, — выдохнул Като и потянул Тову за шею к себе. За время наблюдения, Като осмыслил, что Тове не нужно чувствовать что-то особенное к своим партнерам, чтобы возбудится, но все же сейчас это поразило его. Вблизи было очевидно, как это неправильно. И Като захотелось, чтобы его присутствия в этом возбуждении стало чуть больше. — Знаешь, у меня есть идея, — сообщил он, обхватывая ногами голени Товы и одним резким движением переворачиваясь с ним, одномоментно стягивая с Товы футболку. Това и не подумал сопротивляться, такой запал заводил, заставляя рассчитывать на не менее смелое продолжение. Парень хотел его, и желание его крепло с каждой секундой, он был горяч, силен, ловок и стремителен, как сам дьявол. — Вау! Можешь не сдерживаться, — выдохнул Това, — ни в чем себе не отказывай. Това развел бы ноги, но парень сжимал их коленями, и Тове оставалось лишь выгибаться, опираясь на затылок. Его сносило напором, безумно, ужасно желанным, Това хотел в нем пропасть, выпасть из реальности и жить одним лишь тем, как все будет сейчас. Хотел раствориться в боли и удовольствии, продолжая наслаждаться, а не думать. В конце концов, ему так нужна была передышка. Таку упорно молчал, не оставляя и шанса на понимание, а сейчас… Можно было просто забыть обо всем. Това не задумывался и легко готов был отдать себя желаниям этого парня, но… Он все же хотел его. Он выбрал его сам, иначе не начал бы этого сейчас. Кивнув, Като сперва прижался губами к шее Товы, провел языком вниз к ямке между ключиц и снова поднялся на руках над Товой. — Меня зовут Като Харуто, — сказал он просто. — Хочу, чтобы ты запомнил. Като на мгновение коснулся губ Товы своими и снова потек вниз, скользя по телу Товы языком и губами, одной рукой подхватив его под поясницу, а второй накрывая член. Тову пронзило этим именем, и… Он бы не смог забыть его теперь, даже если бы захотел. Голова закружилась сильнее, все тело напряглось, словно готовясь… сдохнуть. Това вдруг испугался, испугался той боли, которую теперь ждал, словно тело за него знало, как будет страшно. Перед глазами встала красная пелена, воздух встал в горле. Но Като Харуто ничего об этом не знал, а Това не мог объяснить. Тело вдруг стало таким… податливым, таким мягким и замершим, словно могло лишь подчиняться. Това попытался дернуться, но не смог. А все шло не так… совсем не так. Като уже забирал его член в себя, и Тове показалось, что он сходит с ума. Больно не было, наоборот, но Това вообще не знал, что с этим делать. Красное перед глазами медленно расступалось, уходило, воспоминания вдруг меркли на фоне того, что делал Като. К Тове вернулась способность что-то решать, и нет… Не сопротивляться но возражать. — Блядь! Какого хуя? — вернул он вопрос Като. — Хватит, перестань! — выдохнул Това, стискивая веки, закрывая лицо руками, чувствуя, как отчаянно пылают щеки, но выгибаясь навстречу Като, встречая его рот своим движением. Остановится было невозможно. — Это не то, чего ты хочешь, — сдавленно прошептал Това, — ударь меня, — теперь Това требовал, впиваясь немеющими пальцами в простыни, комкая их, почти срывая. — Блядь… Тову било дрожью полной одновременно желанием, стыдом и страхом. Нужно было это остановить, но… Он еще помнил, что сам это начал. Его член стоял как влитой, Това мог бы представить те движения, что Като делал языком. Нежные и изводящие до боли, при том, как уверенно и крепко Като удерживал Тову на месте. И всхлип Товы смешался со стоном и толчком бедрами вверх. Това закусил губу до крови, но даже ее вкус не отрезвил его. «Харуто,» — прозвучало в голове. «Като!» — мысленно выкрикнул Това в ответ, словно это имело значение. Като приподнял голову, теперь лаская Тову только рукой, глядя на него снизу. Он поймал запястье Товы, открывая себе его глаз, и ответил: — Нет, это то, чего я хочу. Тебя. Като потянулся вверх, скользя теперь всем телом по Тове, увлекая его к себе, оставаясь напротив него на боку. — Раз уж это происходит, я хочу в полной мере насладиться моментом. Ну знаешь, чтобы потом не таскаться за тобой по городу с больными глазами в надежде, что ты захочешь повторить, я должен сделать это так, чтобы ты хотел и не думал, что любой хмырь в подворотне справится примерно так же. Това почти не мог думать, но невозможно было прослушать Като, его слова звучали так… Охуенно странно, что взрывали мозг, и Това не мог бы описать это никак иначе, кроме как шарики заходили за ролики, точнее ум за разум. Это никак не повлияло на стояк, но… Това сглотнул и выдал, пораженно моргнув: — Какого… Хуя… Ничего себе у тебя планы… На меня, — закончил Това, теряясь и вдруг понимая, что в нем не особенно-то рождаются возражения, но выдал: — Ты псих? А потом Това выдохнул, возбуждение не давало о себе забыть, мало того оно… Отчего-то росло. — Ты правда собираешься за мной таскаться? — прошептал Това уже Като в ухо, притягивая его к себе за шею, царапая кожу, проводя языком по его виску, прижимаясь к нему всем телом и снова находя его член ладонью, двигаясь по нему резко, потому что Това не мог затягивать, ему нужно было здесь и сейчас, немедленно — внутрь. Возбуждение становилось все больше, и Това был так напряжен, что войти могло быть трудно, и он хотел обеспечить Като полный стояк, чтобы тот мог преодолеть любые препятствия. — Я хочу твой член внутри, — почти потребовал Това, раздвигая ноги и пытаясь утянуть Като на себя. Можно было предложить ему сзади, но Тове странно хотелось видеть Като. Его имя мозг Товы стремительно забывал, зато фамилия врезалась в память все четче. — Чертовски заманчиво, — ответил Като, уступая и оказываясь сверху. Как бы сильно он ни хотел, сперва Като вошел в Тову пальцем, одуревая от напряжения и предвкушения. Това ответил ему низким стоном, движением навстречу и хриплым: — Садист! Като склонился над ним, легко поцеловал в подбородок и прошептал: — А по моим ощущениям — тебе нравится. Това выгибался в его руках, и это было одуряюще красивое зрелище, Като провел языком по его шее, снова обхватил ладонями под задницу, притягивая к себе, вошел одним резким движением и застонал. — Ничуть, — выдохнул Това, принимая Като в себя, — но вот так, то что нужно! — Това закусил губу, давя стон, — Хотя… Еще сильнее. Това усмехнулся, так и не отпустив губу, шалея от ощущений, и резко насадился на член Като глубже, на всю длину, приоткрывая рот, чувствуя боль, которой было слишком мало, зато удовольствие оказалось щемящим и сладким, таким… Нужным. Това хотел в нем раствориться. — Еще, — выдохнул он, притягивая Като к себе за спину, бездумно, почти царапая, выгибаясь под ним дугой, заставляя себя открыть глаз, чтобы смотреть. Като трудно было сдерживаться, и на каждое «еще» он действительно отвечал резким толчком вперед, сжимая Тову в руках, чувствуя его напряженный член между их телами. Като выносило, обычно он не отдавался процессу настолько, теряя в контроле, в заботе о партнере, но Това был… нечто. Като скользнул губами по его шее, целуя горячо, втягивая в себя кожу. Като делал это поразительно. Он заполнял собой и двигался быстро, рвано, жарко, реально вытрахивая из Товы и его долбанной жизни все лишнее, и в тоже время он так странно, так незнакомо целовал, и от его губ по телу шли разряды тока, словно Като касался его концами оголенных проводов под напряжением, усиливая все ощущения. Это не было больно в обычном смысле слова, но все же было… больно. Как что-то неправильное, но Това не мог возразить и словом. Не потому, что подчинялся, а потому, что хотел. Это оказалось внезапно страшно, не воспоминаниями, а реальностью, и Това не целовал, но двигался навстречу, стонал и цеплялся за Като все сильнее, словно он один стоял между Товой и его страхом сейчас. Това был тесным, горячим и неистовым — и все это доставляло неимоверно. Като чувствовал, что уже на грани, невозможно было сейчас замедлиться, переключиться, но он обещал себе, что доведет Тову следом. Като снова притянул его к себе, теперь находя его рот и врываясь в него языком. Без тормозов Като был совершенно невьебически прекрасен, его голубые глаза светились и жили, темнели, наполняясь грозой, синели, а выражение лица беспрестанно менялось… Глядя в него, Това вдруг понял, что это уже стоит того, чтобы нарисовать. Еще ни с кем эйфория не приходила так внезапно и просто, накрывая волной. Това не вскрывал Като, даже не знал его, но Като уже был в Эйфории и… сам Това под ним, как ни странно, тоже. «Это все еще просто секс,» — мелькнула короткая и утешающая мысль и погасла, когда Като снова двинул бедрами вперед, входя глубже, заставляя кричать, почти теряя сознание, но отнюдь не только от боли, которой было ничтожно мало. Като кончал сильно и ярко, с громким и протяжным стоном, что тонул в поцелуе. Не выходя, он сместил руки: одной накрывая член Товы, а второй гладя его затылок. Ему хотелось спросить что-то дурацкое вроде: «Тебе не больно?» — но он молчал, только ласкал. Това не ожидал, но успел кончить с Като, просто от того, что тот был внутри, но Като не остановился, он переключился на член, словно одного оргазма было мало. Тело Товы легко зашло на второй круг, особенно когда пальцы Като впились в волосы. Бережно и страстно одновременно, Като чуть оттягивал их, и Това стонал, все еще чувствуя Като внутри, а потом он вдруг подался вперед, забирая в себя язык Като так, как мог бы член, и от этого кончил мгновенно. Отпустив губы Като, Това облизнулся и выдал, прикрывая глаз: — Пиздец. Он надеялся, что Като без объяснений по интонации уловит все значение этого емкого слова сейчас. Това чувствовал себя легким и полным одновременно. Его ничто не беспокоило: ни тошнота, ни головокружение, ни головная боль, ни даже хоть одна мысль… и думать не хотелось. Только рисовать… может быть. Чуть позже. Жизнь вдруг показалась простой, внятной и совершенно наполненной. Това потянулся за сигаретами и предложил пачку Като: — Хочешь? Като хмыкнул и мотнул головой, осторожно отстраняясь от Товы. Он лег рядом и посмотрел в потолок, решительно не понимая, о чем говорить сейчас. Было очень хорошо и так не хотелось думать, что Като с удовольствием позволил бы себе еще несколько минут этой истомы, но услышал шаги на лестнице. — О, черт, доктор! — Таку… — вторил Това задумчиво, а потом поймал Като и положил руку поперек его груди. — Лежи, — велел он, но натянул на Като и даже на свои бедра простыню. — Таку — не мой отец, — напомнил Това Като. Можно было бы рассказать, что Таку гораздо-гораздо больше, но Това тоже не собирался вот так просто все выкладывать. Тем более, что он все еще ужасно сердился на Таку. Что-то происходило, о чем Това не знал, и Таку, как и Като были в этом замешаны, знали что-то и делали что-то, не посвящая Тову в свои планы. Это бесило, но недостаточно, чтобы выпихнуть Като из постели всем напоказ. Зато достаточно, чтобы начать формулировать свои вопросы. Было ужасно интересно: что будет дальше, как Като оказался в его постели, отчего так занервничал… Това вдруг вспомнил о коробке и уселся на постели по-турецки с сигаретой, закрывая простыней только бедра. Като фыркнул, он бы с удовольствием тоже сел, но одеться бы не успел… И, в общем-то, лучшим вариантом было закатиться под кровать, но он только сказал Тове, на секунду предваряя стук в дверь и ее открытие. — Он будет не один. И хотя его спутник тоже мне не отец, нотаций уже не избежать. Като скорее веселило представлять лицо Масами, но все же… Не так он мечтал предстать перед братом. Таку постучал, позвал Тову, открыл дверь и замер, зато вот Тооно довольно решительно шагнул вперед. — Так… — выдохнул Тооно, обозревая окрестности. — Ну да, — подытожил он кратко все увиденное и обратился к Таку: — спокойно, они уже большие, Мурасе. Нравоучения лишь испортят идиллию. Това усмехнулся: — У вас заговор, — припечатал он. — Ты… — Това уставился на Като, — человек Тооно. — Бери выше, он мой братишка, — без промедлений ответил Тооно, глупо было скрывать это от Товы сейчас. — Но это наш секрет, и ты его не выдашь, чтобы не навредить Харуто, — безапелляционно закончил Тооно. Това вдруг переместил на Тооно бешенный взгляд, а потом сорвался с места, забывая про простыню и все остальное, бросаясь к унитазу. Тооно удивленно охнул и повернулся к Таку, который вдруг побледнел. — Что? — выдохнул Тооно. — Что я сказал? — Имя, — отозвался Таку, наблюдая, как Като бросается за Товой. — Это… Таку закрыл глаза и вдруг сделал в высшей степени странную вещь: он отвернулся от двери в ванную, за которой скрылся Това и уронил лоб в плечо Тооно. — Это же имя Товы, — объяснил он тихо. — Он не может его слышать. А ты… не понимаешь… Сейчас Таку в этом не сомневался. Тооно моргнул, зарываясь пальцами в волосы Мурасе, успокаивая. — Тову тошнит от собственного имени? И он не догадывается в чем дело? И ты не собираешься ему сообщать… Все еще думаешь, что это отличная идея? — уточнил Тооно. — А ты думаешь, если даже просто имя вызывает такую реакцию, это так запросто рассказать ему? Это не моя фантазия, Масами, — в запале выдохнул Таку, — я пробовал тогда, но его выворачивало точно также. Он… не хочет помнить. Таку знал это точно, хоть не был уже уверен, что Това теперь думает также, пусть его тело и реагировало в соответствии с этой доктриной. Тооно задумался. Мурасе мыслил с одной стороны, как врач, а с другой, как любящий папочка, и от того чего-то в его здравых рассуждениях не хватало. Тооно такое решение казалось дурацким, полным идиотизма, особенно сейчас, и он… Молчал уже достаточно долго, чтобы выразиться сейчас: — Но ему и лучше не становится. Таку, с тех пор как пришла коробка, Това все больше не в себе, хотя его поведение и раньше отдавало безумием. Неужели ты думаешь, что память о прошлом может ранить его сильнее этого самого прошлого? — Тооно даже немного завелся. — Ведь все это уже случилось с ним. И он… справился. Тооно, конечно, старался не для Товы, а для самого Таку. Ну и для Харуто. Тооно успел поймать взгляд брата, и тот красноречиво говорил, что секс с Товой не был просто удачным манипулятивным ходом, чтобы удержать Тову дома. Тем более, что Като ненавидел подобные игрища и даже Тооно не смущался в них упрекать. Значит Това перестал быть для Харуто просто заданием. Тооно невольно хмыкнул, в общем-то это было вполне ожидаемо, и Тооно не собирался мешать, но предпочел бы, чтобы Това, пока он рядом с Харуто, отдавал себе отчет в том, что делает. Чтобы он руководил своим прошлым, а не оно постоянно тянуло его за собой черт знает куда: из одной дыры в другую. Особенно с учетом того, что весьма неудобно, когда имя твоего партнера вызывает у тебя тошноту. Таку вздохнул тяжело-тяжело, и ответил Тооно тем взглядом, который неизменно пробирал Тооно до самого сердца. Не оставляя практически никакого выбора, кроме как уступить. Теперь с этим стало даже хуже, чем раньше. Раньше Тооно еще успевал сердится, но теперь тоже только вздохнул и потянул Таку к дивану. — Подождем их, — просто сказал он. — Только сходим за кофе, — отозвался Таку, утягивая Тооно обратно к двери.