***
— Общественный защитник… — Тооно покачал головой. — Это благородно, но бесполезно. Ты будешь пустым звуком, даже на материке. Вспомни, ты же был прокурором. И кроме того, что ты мог осуждать плохих парней, ты всегда имел фору перед любым общественным защитником. И ты, положим, старался быть честным, но не все прокуроры таковы. Тооно внимательно наблюдал за Фудзиедой. Этот парень и правда нравился ему и был, признаться, понятнее, чем Като или Таку, хотя верил в то же, что и они оба. Взгляд у Фудзиеды загорелся, он расправил плечи, но… Не нашел, что возразить. — Те, кого ты хочешь защищать страдают от беспредела хулиганов, прежде, чем от действий якудза, — продолжил уговаривать Тооно, — но, работая на меня, ты сможешь контролировать и тех, и других. Не будет, конечно, громких процессов, зато будет реальная власть. Тооно говорил Фудзиеде то же, что когда-то пытался сказать Таку, но теперь был даже честнее. — Общественный защитник в Шинкоми — несерьёзно. Но на материке будет столь же мелко. Кого ты собрался там защищать? Шпану? Тогда иди в отдел по работе с несовершеннолетними на материке. Но не в Шинкоми. Если ты собрался делать что-то стоящее, то оставайся. Здесь. И соглашайся на работу. Оберегая их, ты сможешь диктовать им условия, ты и сам это знаешь. Сакаки хотел избавиться от тебя, но я не хочу. Мне нравится твой подход. Он подходит мне: чем больше здоровых, живых, работоспособных людей, тем больше развлечений и денег. Дай им право на выбор — по-настоящему, не разменивайся по мелочам. Ты же знаешь, как это работает, а я дам тебе ту должность, что позволит тебе… Ну, пусть не разделять и властвовать, но близко. И никаких детей, но не обольщайся, что на материке этого нет. Оно выглядит посимпатичнее и посдержаннее, но это все равно — ложь. Я позволю тебе уничтожить весь этот бизнес здесь — ты ведь этого хочешь? — Тооно улыбнулся. — Хочу, — откликнулся Фудзиеда. — Но разве… Такое возможно? — Возможно, — увереннно отозвался Тооно. — Если ты возьмешь дело в свои руки. Лицо Фудзиеды представило Тооно всю гамму эмоций, но он ответил: — Я правда этого хочу. — Так возьми. Мне не понравится такой бизнес ни в открытую, ни за моей спиной. Делай, что должен… — И будь что будет, — отзвался Фудзиеда, твердо. Тооно знал эти речи еще из обучения Като, сам Тооно не очень-то в них верил, но пользовался и был готов дать Фудзиеде ту власть, которую тот хотел. Их интересы встречались, и Тооно множил это сходство. — Обещаю не давать тебе лишних дел. Только мои интересы ты будешь защищать, и в этих делах будет, что угодно, но не дети. — Я буду защищать вас, — пообещал Фудзиеда, и Тооно довольно улыбнулся. Фудзиеда и правда верил в эти идеалы, что делало его человеком преданным. Покуда Тооно сдержит слово касательно детского бизнеса, конечно, но это и самому Тооно было принципиально. Они с Фудзиедой вышли в приемную: Тооно собирался дать инструкции секретарше и еще разок продемонстрировать всем свою лояльность к Фудзиеде, но все эти вещи временно вылетели из головы, потому что в приемной сидел Таку. Он читал какую-то книжку и при их появлении поднялся навстречу. — Вот так сюрприз, — Тооно удивленно приподнял брови. — Ты не зашел? — Ты был занят, — Таку улыбнулся. — Ты же не врываешься на мои приемы. Я оценил. — Ты бы не помешал, — Тооно явно был в духе, — все время забываю, что ты теперь иногда заканчиваешь пораньше, но… я тоже… ценю. Тооно старался при посторонних не выказать всей степени своей радости: когда… вот так вот работаешь, а Мурасе вдруг зашел за тобой еще далеко не ночью. Тооно лишь усилием не… обнял его. Он легко мог бы поцеловать Таку на виду у всех, утоляя свою жажду и демонстрируя всем, что Таку его, одновременно. Но ронять Мурасе-сенсея в их глазах Тооно не собирался, а вот проявлять бережность и нежность на людях позволить себе не мог. Он был страшный человек и не собирался сильно отступать от этого образа. — Доброго дня, Мурасе-сенсей, — Фудзиеда искренне поприветствовал Таку, и Тооно довольно кивнул ему. — Не буду задерживать, — решил Фудзиеда. — Когда мне приступать? — Вчера, — ответил Тооно, — но можно завтра. — Раз вчера, то я начну сегодня, — отозвался Фудзиеда. Тооно одобрительно хмыкнул и повернулся к секретарше: — Кора, Фудзиеда-сан займет свой старый кабинет, тот, что по соседству с Като, — Тооно посмотрел на Фудзиеду и пояснил: — Като введет тебя в курс актуальных дел. Да и вообще… я надеюсь, что вы снова составите прекрасный тандем, еще лучше, чем раньше. Фудзиеда на миг растерялся, он знал, что так и будет, но… не задумывался об этом. Лицо его замерло в удивлении, перестав выражать какие-либо эмоции, но под взглядом Таку Фудзиеда отошел, тряхнул не зализанными волосами. — Тогда я зайду к Като, если он еще не ушел, — заключил он. — Дорогу я помню. Фудзиеда даже улыбнулся, и Тооно кивком головы отпустил его, а потом переключился на Таку. — Хочешь кофе? Кора варит очень вкусный. Уверен она упакует нам его с собой. Кора тоже улыбнулась, она редко видела Тооно таким, и ценила каждый подобный момент. Тооно не был плохим боссом, но он бывал резок и суров, а в этом своем настроении, рядом с Мурасе-сенсеем, признаться, становился просто очаровательным, импозантным, элегантным, к тому же весьма щедрым на премии джентльменом. — Я могу собрать еще тосты или сэндвичи, Тооно-сан. Наверняка Мурасе-сенсей голоден после смены. Кора смотрела на Таку с восхищением — он был врачом, что для нее, судя по всему, было даже круче, чем привычный ей босс-якудза, но вот к ней Тооно не ревновал. Теперь, когда Таку был с ним, Тооно нравилось, что им восхищаются и отдают должное. И его вполне устраивало, как Кора реагирует на Таку. — Спасибо, — отозвался Таку с вежливой улыбкой, — но не стоит беспокоиться, — а после посмотрел на Тооно, и улыбка его стала вдруг почти озорной. — Зря ты его отправил к Като, мы с Товой приехали вместе. Тооно приподнял бровь, улавливая настроение Мурасе, и хмыкнул: — Я был опрометчив? — Тооно задумался лишь на секунду. — Ничего, пусть привыкает. Будем надеяться, что ему повезет, и он увидит Тову, сидящем на столе Като с сигаретой, а не на его коленях, с чем-то поинтереснее в руках. Фудзиеде полезно познакомиться с тем, как проводят время его сверстники, а Харуто очень отзывчиый парень, он простит, что им помешали. Хотя я бы не простил. Это Тооно выдохнул уже Таку в ухо, чтобы эти слова остались между ними, а его рука легла Мурасе между лопаток и медленно потекла ниже. Тооно легко переключился с образа Товы пред очами Като, но теперь он отчетливо представлял себе Таку на своем столе. Это было слишком выдающееся зрелище, чтобы останавливать свои фантазии. Тооно уже почти пришел к мысли, что хочет задержаться, стол был слишком близко, всего лишь за дверью. — Идем? — спросил Таку, сам не зная, что прерывает фантазии Тооно. Тооно вздохнул и тряхнул головой, но согласно кивнул. Дома у него тоже был стол, даже лучше, чем в кабинете Такасато. Простившись с Корой, они вместе пошли по коридору мимо охранников, что привычно пристроились в паре шагов позади, чтобы не мешать разговору. Но ни Таку, ни Тооно не спешили начинать его. Это было так… все еще странно. Такие разные — Тооно все еще не мог поверить, что можно вот так просто идти рядом с Таку. Не просто рядом, а вместе. Не стараясь, попадать шаг в шаг, не задумываясь, двигаться в унисон, не понимая, кто из них задает ритм. Уже у машины Тооно отпустил охрану, сел на водительское место, дождался, когда Таку устроится рядом, и тогда, наконец, наклонился к нему, целуя. Таку отзывался ему, обнимая. Очки у Тооно запотели, а нежность сменилась томительным и ярким желанием, он отстранился и все же бросил взгляд на заднее сиденье. Таку тихо рассмеялся: — Нет, Масами. Нет, и не думай. До отеля минут десять. — Мурасе, — выдал Тооно, и это звучало примерно так, как можно было говорить «Боже или Дьявол», но Таку был поинтереснее обоих для Тооно. — Ты все еще чертовски приличный. И это заводит. Мне нравится смотреть, как чувства берут над тобой верх. А ты провоцируешь меня снова и снова. Тооно не стал настаивать на самом деле лишь потому, что мысль о столе нарисовала ему уже парочку разных позиций. — Раз ты непреклонен, тогда… Мы можем успеть поговорить. Тооно плавно тронулся с места. — Инаугурация через два дня. И я… Тооно замолчал, подбирая слова. Ни одно не подходило: Тооно не хотел просить, не собирался приказывать, не мог оставить все на волю случая и просто предложить. И по всему выходило, что остается, приглашать? Как на свидание… Это было чертовски забавно, Тооно усмехнулся, на самом деле скрывая неуверенность. Не в себе, но в том, что Таку согласится. Это был бы жест с его стороны, и Тооно все отлично понимал. — Пойдем со мной, — Тооно попытался ускользнуть от поразительной нежности собственных слов, — без тебя мне там будет так… скучно. «Я не уверен, что без тебя все это достаточно порадует меня», — прикусив язык, закончил Тооно внутри себя. И почти пожалел, что не стал приказывать. Это ведь было так просто: от своего любовника Тооно мог требовать подобное и даже больше. Но не мог заставлять Мурасе. Он не был любовником, он был… любовью. — А я хочу получить удовольствие. В лучах славы, на желанной вершине… и с тобой, Таку. Тооно побледнел, только усмешка так и осталась висеть на его лице. Он все еще не выносил, когда кто-то ему отказывал, особенно, Таку. Таку задумчиво разглядывал профиль Тооно, а потом положил руку ему на колено. — Хорошо, — ответил он просто. — И я в любом случае согласен, но… у меня тоже есть просьба. Тооно даже не вздохнул, он знал эту просьбу наперед, но дал Таку ее высказать. — Теперь ведь… — Таку запнулся на мгновение, но продолжил твердо: — Тебе больше не нужен новый продукт? В Шинкоми достаточно доходных мест, теперь у тебя есть и казино, и… — Я закрыл денежные бои Сакаки, — вдруг вставил Тооно. — Като убедил меня, разумно расписав, что ставки можно делать и на обычных матчах. Вы, черт возьми, меня обложили. Я того и гляди уподоблюсь Каге! А это плохо, это слабая позиция, Таку… Тооно чуть стукнул по рулю, он знал, что Таку обязательно вернется к этому, но как будто оказался не готов? Он не хотел отказывать Таку. И это вдруг выбесило его в себе. Хотя Тооно уже и сам думал о том, что на разработки уходят деньги, а результата нет как нет — и вот он уже почти не имеет смысла. Тооно хотел возражать просто потому, что хотел. И он сконцентрировался на главном. — Ты сказал, что пойдешь со мной на церемонию в любом случае, я верно понял? — уточнил Тооно, и голос его зазвучал весело и зло. Словно Тооно все же злился на то, что Таку просит об этом. — В любом, — подтвердил Таку. — Но позиция Каги не была слабой, вам с Сакаки пришлось объединиться, чтобы свалить его. Кага был безрассуден, но у него было то, чего не было у тебя и Сакаки — его любили люди Шинкоми. Вы делили власть, но сейчас… она у тебя. И нет конкурентов. И ты можешь получить то, что было у Каги. Признание бывшего главаря — через Тову, любовь горожан через Като, Фудзиеду… и меня. Разве этого мало, Тооно? Тооно все сильнее напрягался от этого разговора, не то чтобы от этого спало желание, но настроение изменилось, как и у Таку. Тот был серьезен, все черты его лица заострились, став еще филигранеее и ярче, делая Таку только красивее. — Боже, — воззвал Тооно, обращаясь к Таку. — Замолчи, — Тооно отрезал это, не в силах найти ни одного возражения. — Дай мне подумать. В том числе над тем, что ты говоришь. Тооно затормозил слишком резко, и их тряхнуло. Внутри жил непонятный самому Тооно порыв: он хотел снова увидеть в глазах Таку желание, свое отражение, увидеть в них, что все это вообще не важно. — Пойдем… домой. Я, кажется, жду через чур долго. А ты слишком умен, Мурасе, чтобы спорить с тобой. Поэтому я могу просто не слушать. «Все еще могу?» — спросил у себя Тооно, уже распахивая дверь, не оставляя Таку выбора, места и времени для ответа. Тооно было жаль усилий, глупо отступить, невозможно согласиться, и все внутри пришло в движение. Тооно ненавидел, когда им управляли, но Таку играл честно, он объяснял, от чего становилось только хуже. Таку, не возражая, вышел из машины и снова приноровился к шагу Тооно. У него хватало слов, чтобы продолжать спор, но он просто шел рядом, повторяя про себя то, что Тооно сказал ему так давно: «Ты мог бы внушить мне все это еще раз.» Он сказал так, но все не отступал, и это ранило, растравляло душу, тем более что Таку не был уверен, что может отказаться от Тооно. Не из страха или долга, а просто… Теперь ему было бы просто тяжело остаться без Тооно. Таку мог больше не бояться за Тову и Рея — их защитил бы Като, но… Таку было важно, чтобы Тооно уступил… даже не уступил — понял. Они вошли в лифт, и Таку подшагнул к Тооно, не обнимая, но упираясь лбом в его плечо, а потом оторвался и посмотрел Тооно в глаза. Рано было спрашивать, что он там надумал, и Таку просто смотрел. Тооно знал этот взгляд, узнавал его безошибочно. Таку был полон такими взглядами в школе, но теперь они доставались одному только Тооно. И Тооно от них почти вздрагивал, захлебываясь восторгом, а губы и тело ныли в ожидании. — Таку, — выдохнул Тооно, ловя Мурасе за затылок, притягивая к к себе, зная что Таку закроет глаза, наблюдая как смыкаются его ресницы, так же как и волосы, подернутые рыжиной. Тооно целовал Таку снова, но как в первый раз, пытаясь потерять его из мыслей в чувствах. Надеясь, что Таку забудет и отдастся им. И Таку уступал ему: обнимал, прижимался ближе. И можно было бы забыть… Но Тооно все еще не смыкал век, и понимал теперь, чем молчаливая уступка отличается от согласия. Таку не смотрел больше, он целовал в ответ упоенно, но Тооно знал, что увидит в его глазах после. Не осуждение — с ним можно было бы спорить, но смирение и боль, которые никогда не нравились Тооно. С отчетливой ясностью он осмыслил снова — Таку останется с ним, но повесит на себя очередную гирю вины. Тооно не остановил лифт, наоборот — лифт встал на этаже, а Тооно пришел в движение. Не отпуская Таку и на секунду, не давая ему задуматься, Тооно вел его к номеру. С трудом, на ощупь он отыскал карточку в кармане и распахнул дверь. Они оба ввалились в номер, останавливаясь у каждой стены, оставляя доводчику мягко изолировать их от реальности. Таку был необычайно страстен, он и правда забывался. Как Тооно и хотел, чувства заполняли Таку — он отдавал их Тооно. Они хлестали через край, выливаясь почти болезненной страстью. Таку не замечал препятствий, роняя с плеч Тооно пиджак, он целовал, кусая и забирая, и Тооно стонал в ответ. Он бы сдался и уступил, но у него была цель. Тооно повернул в кабинет, не разжимая объятий, уводя Таку к столу. Таку на мгновение отвлекся, оценивая, наконец, идею Тооно. — Ты — извращенец, — поведал он, а потом потянул вниз узел галстука Тооно, сам отступая назад и присаживаясь на край. — Я знал, что ты оценишь, — выдохнул Тооно прямо Таку в рот, поглаживая его по спине, задирая футболку. Руки Таку, сильные и уверенные, точные в каждом движении, растегивали пуговицы на рубашке Тооно, и это было прекрасно.***
Через два дня Таку вошел к нему в кабинет, все еще босой, в расстегнутой рубашке и распущенном галстуке, Тооно посмотрел на него вопросительно: — Ты хочешь, чтобы мы опоздали? — уточнил Тооно. — Без тебя не начнут, — отмахнулся Таку. — Но я всего лишь не могу завязать галстук. — Это, допустим, понятно, — Тооно улыбнулся, вставая из-за стола. — А с рубашкой тоже сложности? Он шагнул к Таку и повел рукой по его груди, замирая у пояса брюк. — Нет, это дополнительные спецэффекты, — Таку чуть усмехнулся. — Расчет на то, что мне можно будет пойти в чем-то неофициальном. Тооно засмеялся. — О, ты предлагаешь мне сделку? Таку сделал еще шаг вперед, и Тооно уперся задницей в столешницу, понимая, что вот сейчас Таку невольно усадит его на стол и… О таком раскладе Тооно еще не думал, но возражать не хотелось. Тооно, черт возьми, не мог найти в себе сил это остановить. Он чуть потянул Таку к себе за лацканы рубашки и коснулся губами скулы, а ладонью обнаженной груди Таку, понимая, что еще минута, и он и правда станет готов опоздать на собственную инаугурацию. Таку улыбался, он был одновременно неожиданно напорист и в тоже время сдержан. Он явно не собирался продолжать, но дразнился первоклассно, как он один умел. И Тооно любовался им таким, запоминая момент. А потом взгляд Таку упал Тооно за спину, и улыбка сползла с его лица. Тооно в недоумении повернул голову, желая оценить ситуацию, и тут же заметил ее — раскрытую папку с бумагами по исследованию. Она не вызвала в нем никаких чувств, кроме легкой досады. Тооно вздохнул и, усмехнувшись качнулся вперед, снова сосредотачиваясь на Таку. Прошелся кончиком языка по его напряженной шее, добрался до губ, но не поцеловал, лишь сказал тихо и чуть насмешливо: — Ты ужасно серьёзный, аж скулы сводит. Не смотри на нее так, она не кусается. Лучше скорми ее шредеру, чтоб не отвлекала. Все бумаги существуют в единственном экземпляре. Так что… Я подумал. Сказать это оказалось просто, Тооно не чувствовал ни сомнений, ни сожаления. — Они мне больше не нужны, мне нужен ты. И то твое настроение, которое ты потерял секунду назад. Но все-таки рубашка, ты слишком хорош в галстуке. И нет ничего интимнее, чем завязывать его на тебе, Таку. Пожалуй, только… развязывать, — закончил Тооно, впиваясь в Таку взглядом, желая в мельчайших деталях рассмотреть его реакцию. Таку привычно вздохнул, но против ожиданий Тооно, не отступил, спеша уничтожить бумаги, зато снова улыбнулся и спросил: — Так мы опаздываем или успеваем? И, шалея от того, что Таку предпочел его шредеру, Тооно решил все и сразу: — Мы переносим начало на пятнадцать минут. А потом закрыл глаза, обращаясь в ощущения и чувства.