Стриптиз на скорости 2х

Ты – новенькая в нашем классе. Я – старенькая, но не настолько, чтобы перестать испытывать возбуждение при виде твоего тела. А может всё дело было в твоём образе? – Камила, – представляешь себя ты, а я уже представляю тебя голой в моей постели. Или в другом месте, где мы могли бы быть наедине друг с другом. Наступает тишина. Я тру свои ладони о брюки, руки успели от чего-то намокнуть, но нижняя часть моего тела мужественно держится, оставаясь сухой. Почти. И нет, черт меня дери, я не извращенка. Просто вы довольствуетесь лишь расплывчатым описанием, в то время как я созерцаю полную картину в самых ярких красках. К моему несчастью, ты садишься в другом конце класса, чуть ли не на последнюю парту, отчего я начинаю жалеть о своём желании на первое сентября быть послушной ученицей и сидеть чуть ли не на первой парте. Чуть ли, потому что первую парту занимают истинные зубрилы. А теперь, когда в классе появилась ты, учеба будет для меня далеко не на первом месте. И скорее всего даже не на втором. Первое место займешь ты, а второе – мысли о тебе. Может уже сегодня ночью я буду мастурбировать, представляя твои пальцы вместо своих. А уже завтра я буду идти в школу с мыслями о нашей свадьбе и стране, в которой мы сможем это организовать. – Что ты только себе представляешь?! – яростно бью себя по лицу. Урок уже закончился, началась перемена, на которой наш класс пробудет в столовой, агрессивно борясь за еду. Очередь растянулась до выхода, а я лишь тихонько радовалась, что успела прошмыгнуть. На моей тарелке красовалось самое изысканное блюдо (по мнению школьников и меня в том числе): макароны с котлетой. К такому набору не требовалось соуса, хотя я дома всегда ела с ним. Можно было уже мысленно корить себя за то, что мыслями о еде, я пыталась избежать мыслей о Ней. Но правда была в том, что стоило ей появиться в поле моего зрения, как еда встала на самый последний план, а глаза испытали эстетическое удовольствие. Я была коллекционером, что заполучил себе ту самую вещь, из-за которой свободно мог расстаться со всей коллекцией. Она села напротив меня через несколько столов. Всё моё существо радовалось, что я могу рассмотреть её более подробно. Ресницы, которые я успела заметить ещё в классе, были накрашены черной тушью сверху, а снизу глаза обрамляли белые. Нижние ресницы, словно лепестки белого лотоса, привлекали внимание и обещали такой же сладкий аромат. Я прикусила свои пальцы, пытаясь избавиться от зуда в районе сердца и бёдер, но потом, вспомнив про еду, отломила большой кусок котлеты, запихнув себе в рот. На самом деле это было сделано с единственной целью – подольше не отрывать от неё взгляд. Кроме горячего Она взяла десерт. Это был маленький кусочек шоколадного торта, который начали продавать в буфете школы совсем недавно. Я попыталась не разинуть удивлённо рот, когда Она, отломив кусочек, положила себе в рот это шоколадное чудо. Девушка решила съесть десерт в первую очередь, лишь потом горячее. Я почувствовала это детское озорство в её глазах, которое так и кричало: "Да, я ем первым не горячее, а десерт! И что вы мне сделаете?" Моё сердце каждый раз замирало, стоило новому кусочку отломиться и оказаться в её рту. Она смаковала маленький кусочек торта с таким чувством, что я действительно начинала погружаться в неё всё глубже и глубже. Моя симпатия расправляла крылья, устремляясь далеко в высь. Наконец доев тортик, приступила к горячему. Кажется это был плов, который девушка ела очень быстро, словно он был ей неприятен. Я восхитилась по-настоящему детскими предпочтениями Камилы. Или мне стоит назвать её Ками? Я представила её лежащей на пляже. Или просто лежащей. Не важно где. Она словно камушек. Моя новая одноклассница – Ками. Мой маленький, драгоценный и тайный камень. На другой перемене, когда школьникам не надо было торопиться в столовую, дабы наполнить свои желудки, Она читала книгу. Мне хотелось кричать от счастья, потому что я тоже её читала. Этот цикл книг. Этого автора. Книга была объемной и тяжёлой, поэтому я удивилась, что она принесла её в школу. Посмотрев на её рюкзак, немного порадовалась, что он не выглядит загруженным, пока мой взгляд не наткнулся на брелки и значки. Их трудно было не заметить, поэтому я удивилась, что они не бросились мне в глаза первым делом. Я непринужденно повернулась всем корпусом к ней, закинув ногу на ногу и, продолжая параллельно болтать с соседкой по парте, внимательно начала разглядывать её аксессуары на рюкзаке. Многие персонажи были мне знакомы. Многие – нет. Она любила столько разных вещей, что в голове не укладывалось. Мне хотелось крикнуть ей, что наши вкусы очень схожи, но я была недостаточно смела. Посмотрев на свой рюкзак черного цвета, на котором единственным украшением была надпись того же черного цвета. Но рюкзак Камушка был оранжевым, увешанным разными брелками и значками. И невидимая стена начала разделять нас. Прошло несколько дней, когда я поняла, что увлечения Ками настолько обширны, что проще было перечислить то, чем она не увлекалась. Предмет, который я ненавидела, Она – любила. Ну, я так думаю. Разве можно быть лучшей в том предмете, который ненавидишь? Но позже я поняла, что один предмет нас всё же объединял. Даже не так, он просто сближал нас на чертов миллиметр, потому что она была слишком хороша в нем. Литература. Если мне нравилось читать и просто анализировать прочитанное, то Она могла формулировать свои мысли более ярко и четко, чем это удавалось мне. Если мне нравилось читать стихи, то Она умела рассказывать их с таким выражением, что нашей учительнице хотелось аплодировать стоя. И мне тоже. А ещё Камила любила биологию. И играла в волейбол. И любила животных (хотя может это было логичным, раз её любимый предмет – биология). Камушек мечтала жить на ферме, быть там хозяйкой и наслаждаться тишиной сельской жизни. Об этой мечте мне посчастливилось узнать на одном из уроков литературы. Я уже хотела улыбнуться, потому что это было милым, ужасно милым и ещё раз милым. Я хотела осуществить её мечту. – А как же семья? – произносит учительница, а дальше начинается длинная лекция о том, что молодым девушкам стоит мечтать о том, что в будущем они построят крепкую семью, а не об одиночестве. Мне хотелось встать и выйти из класса. Почему люди, которые выглядят внешне понимающе, порой говорят такую чепуху? Нет, построить семью может быть для кого-то действительно важным делом. Но почему из-за этого начинают презирать одиночек, которые просто любят сельскую тишину? Мне хотелось встать на защиту Камушка, но понимание того, что есть люди, которых не переубедить, заставило меня молчать. Я знаю, что мне нужно было что-то сделать. Но всё, что я смогла сделать, это написать на листке, что тоже люблю сельскую тишину. Кто же знал, что пока я жду перемену, чтобы кинуть листок на парту Камушка, мой запал пропадет, а я снова почувствую себя недостойной. Недостаточно хороша. Я и Она. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Слишком идеально, чтобы это было реально. Этот мир просто не сможет осуществить такой расклад.

×××

Прошел первая четверть. Зима ещё не наступила, но то, что происходит на улице, нельзя назвать осенью. Словно сейчас мы в меж пространстве между этими временами года. Чем же я занималась всё это время? Я точно не подошла к тебе. Даже в детском саду я не была тем человеком, который может просто завести знакомство, спросив: "Как тебя зовут? Давай дружить?" Нет, я не была такой. Но как же сейчас я хотела изменить свою личность, чтобы проявить активность. Как же иронично то, что я лишь смотрела твой стриптиз на протяжении этих дней. Он был на скорости 2x, поэтому я хотела бы снять его, чтобы замедлить в своем телефоне. Это была Её вина, а может заслуга, что я начала ходить на волейбол. Ведь так я чаще видела тебя в раздевалке, могла наблюдать за тобой. Извращенка я, да? Но не волнуйся, дальше нижнего белья я не видела. В какой-то момент я начала жалеть, что ты пришла в мою школу лишь сейчас. А ведь в начальной школе мы ходили в бассейн. В той раздевалке я могла бы увидеть тебя полностью. Да, эти мысли были моей минуточкой слабости, наличие которой так четко чувствовалось в школьной раздевалке. Ты что-нибудь чувствовала, когда мы играли в волейбол в одной команде? Эти дни были редки (а может мне так казалось, ведь время без тебя текло медленнее и скучнее), но я старалась сделать пас именно тебе. Именно так, чтобы это было идеально. Я хотела быть с тобой командой. Хотя нет. Я хотела быть твоей парой. Кто же знал, что я не буду уставать мечтать о нас даже поздней ночью, когда лишь луна может увидеть меня, лежащей в постели и смотрящей в потолок. Или мечтательно зажмурившейся.

×××

И вот очередной урок физкультуры, только в этот раз душ работает. Стоит ли рассказывать о том, какая это редкая вещь? Обычно он закрыт на замок, поэтому потным ученикам остаётся лишь использовать дезодорант, словно заметая следы пота. Камушек была чуть ли не первой в очереди, когда люди после неё попросили Её об одолжении. Вернее они просто констатировали факт того, что в душ им нужно быстрее, так как они ещё пойдут на курсы. А Она не ходит на курсы. Что ж, Ей пришлось уступить. Когда же большая часть девушек сходила в душ, многие просто ушли, не дождавшись своей очереди. Раздевалка опустела, ряды бойцов за душ поредели. Но я всё ещё стояла и ждала. Когда же Она наконец попала в душ, все люди ушли, поэтому я тоже вышла в коридор, садясь на диван, стоящий возле стены напротив. Не знаю, чего я ждала. Ведь это был последний урок и мне нужно было дойти лишь пару минут, чтобы оказаться дома, где я с большим комфортом могу принять душ. Но школьный душ принял тебя, поэтому я не могла уйти так просто. Меня волновала сама мысль того, что сейчас Камушек стоит под ним, а не подо мной. Он обволакивает Её тело, а не я. Я даже не сразу заметила, как свет отключили. Или он сам выключился, устав после такого длинного дня. Было лишь начало вечера, так что солнце ещё светило, из-за чего можно было видеть и без искусственного света. Но в душе не было окон. Подхватив свой телефон, я направилась к раздевалке, а потом зашла в душ, параллельно включая фонарик. Стоит ли описывать небольшую комнатку, где принимали душ? Не думаю. Можно лишь сказать, что она была маленькой, почти рассчитанной лишь на одного человека, если бы не выступ около стены, позволяющий мне не соприкасаться с Камушком телами. Пока что. Свет от фонарика был тусклым, казалось, что мой телефон скоро сядет. Может поэтому Она не увидела моего лица? – Кто это? – спросила Камушек, когда дверь уже закрылась, а свет от телефона шел прямо вверх. Но это не помешало разглядеть мне Её фигуру. Черт, я явно зря зашла. И нет, это говорит во мне не разочарование, а тихий трепет, который сейчас готов был превратиться в ураган. Если в классе и на волейболе я могла как-то себя сдерживать, то сейчас, видя Её фигуру и немую беспомощность в этой темноте, мои руки развязались, а телефон упал на пол, продолжая светить куда-то в бок, позволяя мне Её рассмотреть, но не разрешая Ей узнать мою личность. Это чертовски заводило. Мои руки накрыли живот Камушка. Она лишь судорожно вздохнула, то ли пытаясь набрать побольше воздуха, чтобы потом разразиться в крике, то ли сдерживая свой стон. Было бы классно, если бы было последнее. Я надеялась, что это было последнее. А пока моя рука скользила вверх, обходя все выпуклости стороной. Я желала, чтобы она желала меня (или хотя бы моей ласки) так же как я. Я медленно возбуждала Её, а Она пока не кричала. Это радовало, но и расстраивало одновременно. С одной стороны Камушек не боялась меня, с другой же – Она ещё не кричала подо мной от моих ласк. Не сдержавшись с эмоциями, я зарылась в Её мокрые волосы, заглушая стон. Мне хотелось рычать и целовать Камушек так сильно, что Она могла бы оглохнуть и онеметь. Но пока в действие осуществилось лишь последнее, первым же я боялась напугать Её и выдать себя. Телефон пикнул, словно напоминая о подзарядке, которую я сейчас не могу организовать. Наконец он стих, а фонарик погас, комната погрузилась во мрак. Мои руки подрагивали, когда я первый раз коснулась Её груди. Она была больше и мягче, чем у меня. Но я была выше Камушка, поэтому я также могла зарыться в Её волосы на затылке, пока мои руки с силой сжимали Её в моих объятиях. Оставив одну руку на Её соске, я опустила другую вниз, пробираясь к складочкам. Они были мокрыми, что бы это не значило (даже если это значило лишь то, что она сейчас была в душе, и это было логично). Первое прикосновение, первый стон Камушка. Кажется мы обе не сдержались. Я осторожно подула Ей на шею на место поцелуя, который был не единственным, но одним из многих. Как же жаль, что пока я не решалась приближаться к Её губам. Я радовалась, что в этот день у меня не было маникюра и были короткие ногти (они так быстро смогли погрузиться в Её вагину). Это было лишь началом. Стараюсь сдерживать восторженный стон, я с умилением поняла, что Она оперлась на меня, наклоняя свою голову мне на плечи, а губы выдали очередной стон. Она была такой узкой, и я надеялась, что я стала Её первой. Хотя это сейчас было не так важно. Даже если я не Её первая, я всё ещё здесь, а Она "подо" мной. Нужно продолжать свое соблазнение, пока гусеница в коконе и ещё не стала бабочкой, чтобы улететь. Нет, пока Она не улетит. Нащупав на стене висящий душ, я положила руки Камушка на выступающий кран. Он был способен Её удержать. Я заставила Её тело прогнуться, а ноги расставить так широко, что казалось ещё чуть-чуть и будет шпагат. Когда мои пальцы снова погрузились в Неё, то мокрый звук трущихся складочек стал для меня музыкой. Она была мокрой по другой причине. Она совершенно точно не собралась кричать от ужаса. Возможно Она могла бы кричать от удовольствия. Я хочу, чтобы Она кричала. Она станет зависимой от моих ласк. Она станет зависимой от меня. И не важно, что сейчас кто-то может зайти в душ. Хочу создать барьер вокруг нас. Было бы идеально. Стоит ли мне рассказать о своих планах Камушку, когда она кончит? Пока мои пальцы доводили её до оргазма, мои мысли утекали всё дальше в будущее, которое казалось мне идеальным, если бы Она знала обо мне и о том, кто сейчас доставляет ей такое удовольствие. Она затряслась в моих руках, и мои руки затряслись вместе с ней. В моей голове словно случился эстетический оргазм, когда я увидела Камушек в темноте. Мои глаза успели привыкнуть, поэтому сейчас я могла даже разобрать черты её лица. Это могло бы продолжаться вечность, если бы логичная мысль не промелькнула у меня в голове. Она может увидеть меня, если я увидела её. Меня одолел испуг и ужасное осознание того, что я поторопилась. Вначале нам стоило стать хотя бы друзьями, если мы уже были знакомы. Хотя бы. Но я поторопилась. Испуг накрыл меня и я выбежала из душевой, словно за мной гналась полиция с собаками, хотя меня арестовать и приговорить к смертной казни. Теперь руки дрожали не от ужасного возбуждения. И не только руки. Меня покрыли мелкие мурашки. Они, словно защитный барьер, не пропускали ни одного крика Камушка. Но мои уши остались не прикрыты, поэтому я услышала, как Она позвала. Но я не разобрала кого именно. Её голос стал гулом, который я никак не могла разобрать, но Она звала меня. Может поэтому я остановилась? Или всё дело было в женщине, которая стояла передо мной словно огромная стена. – Снова ты за своё? – строго спросила она у Камушка, когда та вышла из душевой в одном полотенце, наспех накинутом на голое тело. – Мама! – Её голос задрожал, и моё тело задрожало ещё сильнее в ответ, – Не надо, пожалуйста! Она говорила одновременно тихо и громко. Я не могла понять, почему женщина подошла ко мне ближе и подняла моё лицо, зацепившись ногтями за подбородок. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем она презрительно ухмыльнулась. – Твои вкусы не меняются, Камила, – её голос был тверд, а в глазах вспыхнул огонь. Опасный огонь. Кровожадный. – Нет, мама, пожалуйста! – Камушек. Встала. На. Колени. Перед. Этой. Женщиной. – Что происходит?! – наконец вырвалось из моего рта, а женщина в этот момент вырвала мне сердце, ударив Её, – Да как вы...!? Не успела я среагировать, а меня уже запихнули в рубашку, завязав рукава – мои руки – за спиной. Моя воля окончательно перестала существовать, когда в рот мне запихнули белую тряпку, завязав её на моем затылке. Словно предугадав мои мысли о побеге (хотя бы ногами), их тоже связали. Меня взвалил себе на плечи какой-то мужчина в белом халате и черной кепке. Это странное сочетание в одежде сразу привлекало внимание, но его это не заботило. Его даже не заботила я, моё тело, лежащее на нём, словно мешок с картошкой. Может поэтому он не заметил, как стукнул меня об косяк, когда выходил из раздевалки. Промычать от боли я не смогла. Я просто отключилась, не издав ни единого звука. Насколько комично будут звучать мои следующие слова? Неужели кто-то действительно может запереть человека в психушке лишь из-за того, что его ориентация оказалась не такой уж "прямой"? Что ж, если у вас были сомнения насчёт этого вопроса, то спешу ответить: "Да, черт их дери, они могут." Ведь сейчас мои глаза упираются в белую мягкую стену, а тело находится в углу этой комнаты. Не знаю, сколько часов прошло, но всё это время я сидела одна, даже тиканье часов не нарушало тишины. Камушек не приходила ко мне. По крайней мере в реальности. В моих же снах её было так много, что я начинала спать дольше, в попытках увидеть её там. Может я действительно становилась похожей на сумасшедшую? Когда же случались редкие выходу из клетки, то я видела множество девушек. Не знаю, были ли они такими же, как я, но это место явно влияло на них. Значит ли это, что вскоре я стану такой же? Или я уже такая, просто не замечаю?