***
Показ был назначен на шесть вечера, работа в офисе отменялась. Мери должна была приехать на стоянку в пять тридцать и ждать Германа, Феликса и Адриана — три своих***
— Герман, — Амели взяла мужа под руку, начиная интимную беседу. Они сидели в автомобиле, дожидаясь, когда подтянутся друзья-знакомые на предпоказ и журналисты, с которыми у Германа назначены встречи. Старшие сыновья вместе с Майклом находились на улице в ожидании Эммы Беловой. — М? — Агрест листал страницу со скачущими рейтингами. Украшения по эскизам Жанны уже распродали, но видео с обвинениями его в злодействах против работников беспечно гуляло по сети. Амели знала об этом и старалась поддержать мужа. Ни в одну фразу этой девчонки женщина не верила, но оскорбления в сторону Германа мешали спать и спокойно смотреть в глаза представителей высшего света. — А привлечь её к ответственности точно никак нельзя? — Амели отвлеклась от темы, которую хотела обсудить. — Муторно и нереально, — Герман захлопнул планшет. — Как сказал юрист, заявление в суд для возбуждения уголовного дела подаю я или мой представитель, и если Дарья в другой стране, то нужно делать запрос о правовой помощи другому государству. Понадобится как минимум три месяца. И эту Дарью еще найти нужно. А что это даст, главное? А видео блокируют, но оно снова появляется. — Как же эта противная Жанна тебя не переваривает, — Амели уткнулась носом в горячую шею мужа. Его тёплый родной запах окутывал Амели атмосферой защиты. Ее губы придавали ему сил. — Послушай… Она вынула из клатча разноцветный билет. — Мне прислал курьер. Всего один билет. От Бессонова. Уставший взгляд Германа сменился на ревностный. Он вырвал билет-приглашение на открытие нового клуба, директором которого являлся Филипп. — Знаешь, иногда я жалею, что мы живем в этом времени, — Герман порвал билет под одобряющий вид жены. — Раньше за такое можно было на дуэль вызвать, а сейчас его даже побить и осудить нельзя. — Как нам себя вести? — Амели трогательно взглянула на мужа, видя в нем своего спасителя. Герман прекрасно замечал, как его один за другим прессуют конкуренты. И если Жанна мешала по-крупному, то Филипп бил исподтишка. Перекупал ткани, видя, как на него ополчилась Гордеева, пытался подкатить к его жене, зная, что она никогда не пойдет одна на мероприятие. Тем более, к врагу. Он только мелко гадил и играл на нервах. Но Герману не нравилось, что впервые за последние двадцать лет Филипп пристал не к нему конкретно, не к Феликсу, не к фирме, а к Амели. — Держись рядом со мной всё время или с братом, — Герман сверился с часами: через пять минут должна была приехать Эмма. — Будем находиться подальше от Бессонова. Журналисты только и ждут нашей ругани.***
— Добрый день, — Эмма со спины окликнула разговаривающих братьев. Они стояли в одинаковых черно-зеленых костюмах с вышитым логотипом «Agreste» на груди. Адриану безумно шло, Майкл выглядел хорошеньким, а Феликс напоминал Драко Малфоя на минималках. Первой няню заметил Майкл, побежав обнимать. Адриан тут же расплылся в какой-то отцовской улыбке, Феликс нацепил маску презрения. Простить Белову за вчерашний сюрприз в душе Агрест не мог. — Я так рад, что ты со мной будешь сидеть! — Майкл повис на скрюченной девушке, заставляя наклониться. Эмма села на корточки и тут же получила тёплый и мокрый поцелуй в щеку. — Оу, — она с удовольствием вскинула брови, глядя на старших братьев. — Это у них в школе новое правило, — Адриан приблизился к поднявшейся Эмме. — Целовать в щеку при встрече. — А не рано ли? — Эмма смешно улыбнулась. — Это классное правило, чтобы все могли дружить и не ссориться! — Майкл взял Эмму за руку. — Хочешь тоже попробовать? Например, чтобы с Феликсом больше не ругаться. Мери издала непроизвольный кашель под ещё более наглый вид Феликса. Ага, только целовать его не хватало. Взрослым мальчикам надо извиняться и вести себя вежливее. — Я думаю, это правило распространяется на детей, — Эмма постаралась осадить Майкла. — А взрослые тогда в губы должны целоваться? — Майкл с детской непосредственностью уставился на девушку. Адриан прыснул, Мери всё-таки покрылась румянцем. Теперь уже Феликс кашлянул, показывая, что его не радует воспитание Эммы Майклом, которое длилось всего сутки. — Так, мастер примирений, — Адриан взял младшего брата под вторую руку. — Пойдем в зал, скоро начнётся показ. Фел, вы тогда с родителями тоже подтягивайтесь, Света написала, что они уже на месте. Феликс мрачно кивнул, сделав брату глазами какой-то знак. Мери напряглась, медленно поднимаясь с Майклом и Адрианом по лестнице. На проходной Эмма предъявила своё приглашение. Адриана и Майкла пропускали без вопросов. Зал украшали приглушённые лампы и сотня бело-желтых свечей, между стендами и столами с закусками ходили модели, официанты, представители бизнеса и спонсоры. Где-то среди них была и Жанна Гордеева. — Нам сегодня нужно познакомиться с Мери Гордеевой, — шепнул на ухо Адриан, крепко держа Майкла за руку. У Мери сердце сначала замерло, а потом стало биться, как таймер на бомбе. — В каком с-смысле “познакомиться”? Наталья мне ничего не говорила. — Это встреча тет-а-тет. Так что предупреждаю: если тебя попросят найти меня на итоговую фотосессию, то значит, что я ещё с Гордеевой, — Адриан снял с подноса официанта два бокала с безалкогольным шампанским. Маша криво улыбнулась, не зная, что делать. Мысли превращались в сгустки паники. Липкие от пота пальцы впились в бокал. Пока Майкл пил сок и разглядывал стенды с эскизами, она вежливо обратилась к Адриану: — Не знаю, если это не мое дело, то не говори, но зачем вам Гордеева младшая? Вы же враги? Адриан ответил тихо, успевая кивать знакомым в знак приветствия: — Попросить ее повлиять на бабушку, чтобы она остановила распространение видео, — Адриан не стал вдаваться в подробности. — Пойду сразу после показа в гримерку к ней. Да думаю, она сама о теме беседы знает. Мери напряжённо кивнула, думая, как сообщить бабушке эту информацию. Идти на уступки Жанна не собиралась, и Мери понимала, что, раз Герман посылает модель Адриана, а не альфа Феликса, который заправлял бумагами и был правой рукой и второй головой Германа, то они постараются как-то расположить ее к себе посредством его чар. Если Адриан пойдёт к ней в гримёрку после показа, то застанет там только Женю в компании хайлайтеров, помад и кофе. Или ей нужно остаться и поговорить с ним? — Адри, Майкл, всем приветики! Мери подняла задумчивый взгляд на подоспевшую Светлану Баженову, и губы по инерции стали в позу пессимиста-смайлика. Сегодня главный визажист была одета менее вызывающе, чем вчера. Адриан наклонился к ней с объятиями, и по лицемерной улыбке Светы Мери поняла, что Феликс с ней поговорил, но мозги не вправил. — А это… — Мы уже знакомы, — Эмма холодно пресекла попытку Адриана. Агрест пристально взглянул на проявившую неприязнь Мери, а потом на Свету с лицом избалованной девочки. — Эмма, если что, отец ждёт тебя, — Адриан указал на Германа, вошедшего в здание. — Я подойду чуть позже. Света, пойдём поговорим о твоем поведении. Баженова высунула язык, виляя бёдрами и отдаляясь от Эммы. — Света добрая, — Майкл погладил пальцы Эммы, видя, как она провожает глазами Баженову. — Просто они с Феликсом хотят быть взрослыми. И поэтому противные такие. — Всё-то ты знаешь, — Мери вернулась в состояние спокойствия. — Пойдем к твоему отцу.***
— И что на этот раз? — Адриан ущипнул Свету за талию, притворяясь, что они душа в душу беседуют, пока идут по залу. — Дала девочке насладиться твоим братом, — Баженова сняла с подноса вино. — Подробнее, — Адриан ловко вырвал бокал, отдавая другому официанту. Света стукнула зубами. Она была старше Агреста на четыре года, но он, как и Феликс, чувствовал свою власть над ней. — В прошлый раз ты сделала девушке макияж, который она не могла смыть целый день, — Адриан еще раз ущипнул сестричку. — И правильно сделала, Дарья такую свинью нам подложила. — В позапрошлый напоила. Ну, чем снова отличилась, что тебя еще не уволили? — Адри, я талант, таких, как я — на руках носят. — Ты страх потеряла, — Адриан сжал ее локоть. — Светлана? — Ну в душ к Феликсу она зашла, — Баженова звонко захохотала от реакции брата. Агрест проглотил воздух, не сразу находя ответ. Потом обернулся по сторонам и притянул Свету к себе: — Ты знаешь, что он мог ее уволить?! — Адриан вырвал из руки сестры очередную порцию с просекко, прошипев вопрос. — Ой-ой, а ты бы переживал? Понравилась Эмма? Мне, кстати, тоже. Есть в ней что-то… — Света продолжала разглагольствовать, забавляясь гневом и растерянностью Агреста. На одном из поворотов она встретила отца с матерью и упорхнула к ним, все-таки насладившись глотком вина. Адриан смотрел в след Баженовой, не задетый ее легкомысленными предположениями и отчаянно не понимая, за что судьба ее так наказывала. В юности Света очень сильно обожглась — ее предали. И после этого избалованная папочкой девушка сходила с ума по-крупному. Адриан помнил, как к нему в комнату Феликс приволакивал пьяный труп Светы каждую субботу. Она пробовала одно удовольствие за другим, кодировалась, училась, влюблялась, теряла псевдо-подруг, била машины и в двадцать отчаялась найти вторую половинку. Последние годы любимым занятием Баженовой было доставать ассистенток и стажёров и подкатывать к Феликсу — она так развлекалась в опостылевшей ей жизни. Адриан хрустнул кулаком, разворачиваясь и разыскивая глазами отца. Радовало, что Феликс не уволил Эмму — понял, что дело рук Светы. Теперь главное не допустить, чтобы Фел обижал девушку, которой в первые же дни досталось с лихвой.***
Ничего сверхсложного девушке не предъявили. Мери пару раз сказала Герману, какое время из его расписания свободно для встреч, перевела фразы одного восхищенного американца и была отпущена с Майклом к местам для отдыха, ощущая себя одухотворённой и довольной несложной работой. Пока всё было гладко. — Света тоже о тебе заботится? — Мери помогла мальчику сесть на диван и не помять одежду. — Ага. Адриан забирает у нее шоколадки для меня, — он по-чеширски улыбнулся. — У Светы всегда много сладостей. «Прям как у Жени, который сделал из моего холодильника и нашей гримерки кондитерский склад» — Мери по-матерински провела пальцами по кудряшкам Майкла. Мальчик отвечал охотно, Маша видела в нем жажду рассказывать о себе. — А с Феликсом тоже дружишь? Выражение лица Майкла приняло вид замешательства. Он поболтал ногами: — Когда я хочу поговорить с Феликсом, он обычно спрашивает “сколько?” Маша непроизвольно оскалилась. Вот же козел. Девушка остановила официантку и взяла для мальчика второй стакан сока. — У нас не получается с ним общаться, — Майкл прижался губами к трубочке. — Знаешь, а я всегда мечтала о старшем брате, — тихо сообщила Эмма. — Чтобы он меня защищал… сладости и игрушки покупал. Вместе бы играли. Ходили на каток, на батуты, — она грустно улыбнулась, с несбыточной надеждой глядя в окно с гирляндами. — Хочешь, отдам тебе Феликса? — Майкл с искренним порывом взглянул на девушку. — Он, конечно, вредный и иногда злой, но красивый. — Спасибо, но мне такого счастья будет много, — Маша вытерла салфеткой вымазавшегося Агреста. Он нахмурил брови: — На самом деле… — Майкл проглотил слово, долго формулируя предложение: — Я знаю, что у Феликса в комнате хранится для меня сюрприз. — Ммм, — Мери вскинула брови. — Я просил у него машину, — прошептал Майкл. — Но он сказал, что я малявка. А потом ночью привёз эту машинку на управлении… он думает, что я не знаю. Сам маленький и глупый! Мальчик коварно засмеялся, ощущая себя в этот момент гением. Мери смотрела сквозь него, думая о Феликсе. И всё-таки за его маской говнюка был свет, который он так отчаянно хотел скрыть. Небось и подарок вручит с лицом “меня заставили”. — А когда у тебя день рождения? — Мери сняла со столика спажку с сыром и помидором, помогая Майклу аккуратно засунуть ее в рот. — Двадцать третьего августа, — прожевывая, сообщил Майкл давно выученную дату. — Здравствуйте, — увлеченная беседой, Мери не заметила, как до этого за ними долго и пристально наблюдала дамочка с розовыми волосами и микрофоном. Она стала непозволительно близко к сидящей паре, впиваясь в Эмму больным взглядом: Девушка сглотнула, уводя Майкла себе за спину. «Сумасшедшая?» — Скажите, это ваш ребенок? Майкл Агрест действительно сын Амели и Германа, или это ребёнок Феликса, мать которого так отчаянно пытаются скрыть? Может, вы и являетесь его матерью? Как вас зовут? Женщина посыпала вопросами с интонацией психички. Мери стало настолько страшно от ее неадекватного вида и лавины вопросов, что микрофон стал казаться оружием в руках этой женщины, а во рту пересохло. Майкл боязливо схватил руку своей няни. — Охрана! — крик Феликса в этот момент был лучшим звуком, который слышала Мери. Агрест почти бежал к ним с Майклом. — Говори! — до этого не применявшая силы “журналистка” замахнулась микрофоном. Майкл взвизгнул, Мери набросилась в ответ, уводя руку с тяжёлым агрегатом в воздух. Сумасшедшая вцепилась в нее, оголяя зубы. Еще чуть-чуть, и Эмме бы прокусили кожу на кисти. Феликс совсем не нежно вывернул руку женщины, перекрывая ей доступ к Мери. Подоспела охрана со входа, скручивая женщину, которую только месяц назад выпустили из психушки. — Опять она каким-то образом пробралась сюда… — Феликс тряхнул рукой, тревожно поглядывая на лохматую Эмму и вжавшегося в нее Майкла. — Позвоните в психушку, скажите, что Надья́ опять себя проявила. Они ее знают. Эмма, уходим. Он рывком подхватил брата на руки, позволяя ему обвить крепкую шею ладошками и вымазать отглаженные брюки из новой коллекции. Феликс быстро спрятался за широкий стенд, на фоне которого фотографировались. — Ну? Не поранили тебя? — он взял подбородок Майкла, осматривая лицо брата. Эмма остановилась рядом, дыша, как паровоз. Феликс глянул и на неё, показывая глазами, что нужно заправить волосы. Он сам так перепугался, что сейчас не мог связать слова в цепочку. — Прикинь, тебя и Эмму назвали моими родителями, — Майкл быстро остыл и захихикал, начиная мять ворот Феликса. Брата это отрезвило, он спустил довольного Майкла на пол, с лицом “да за что?” поворачиваясь к Эмме. — Уже третий раз нас кто-то пытается свести. — Мы были бы худшей парой, — нашлась с ответом Мери, закалывая волосы. Феликс цокнул языком и включил босса: — Если бы позволяли правила, я бы поставил вам с Майклом нашу охрану. Но, увы, это запрещено на предпоказе. Есть только охрана, которую наняли организаторы, — Феликс сверился с часами. — Больше у нас психичек нет, этого не должно повториться. Так, показ через сорок минут. Эмма, погуляйте ещё с Майклом и отдавайте отцу. Он пойдет через двадцать минут в зал. — Фел, — Майкл дернул брюки брата. — Что ещё? — Агрест был уже одной ногой в зале и в работе. — Я это… — скромно начал мальчик. — В туалет хочу. Феликс хлопнул глазами, переводя взгляд на неловко прикусившую губу Эмму. — Вот твоя няня, иди с ней, — он отвернулся и тут же понял смысл фразы. — Да почему я? — Фел громко вздохнул, суетясь, что не успеет на встречу с приехавшим ювелиром. Как это водится, сборище влиятельных людей столицы приводило и к обсуждению рабочих запросов. — Эмма, — он уже второй раз за день взгромоздил довольного до чертиков Майкла себе на руки. — Ждите нас на диванчике. Мери отрывисто кивнула, не радуясь тому, что этот показ случился в её жизни. Права была бабушка, говоря, что никто не застрахован. Даже повёрнутая журналистка смогла пробраться на показ и доставить ей проблем, от которых последние пять минут ладони были потными. Мери навсегда запомнила этот безрассудный и душевнобольной взгляд вкупе с бело-фиолетовой кожей.***
— Дорогая, мы сейчас, — Баженов старший — брат Амели, сделал знак старому знакомому и вместе с женой на пару минут удалился к нему. Амели, не знавшая того человека, решила подождать брата у столика с закусками. Она опустила глаза, со скукой рассматривая шоколадные конфеты. Никакого ощущения праздника или хотя бы гордости за свои творения у нее не появлялось. Брат спонсировал проекты, муж создавал одежду, Феликс и Адриан вообще трудяжки, как она их часто называла. А что Амели? Тень мужа? Чувство того, что она не состоялась как личность и актриса, грызла Амели раз на дню как по расписанию. Если раньше она видела себя успешной матерью, то сейчас некого было потискать с утра или укачать в колыбели. Дети выросли, а она осталась в большом доме статуей. — Амели, вы шикарно выглядите. В нос ударил горьковатый мужской парфюм, от которого неприятно напряглись кончики пальцев. Амели подняла пышные ресницы на своего поклонника. Бессонов старший стоял напротив, покачивая между пальцев ножку бокала. Какое-то мерзкое ощущение потекло из живота к горлу. Амели с детства была очень чувствительна к запахам, казалось, она по ним различала людей. Женщина промолчала, отворачиваясь к окну и показывая, что она не нацелена на общение. — Понимаю, — Бессонов поставил бокал на её стол, заправляя руки в карманы. — Мы враги с вашим мужем, но разве это мешает сделать комплимент? — Вы его уже сделали. Можете идти, — Амели приложила пальцы к подбородку. — Вы получили моё приглашение? Амели в надежде посмотрела ему за спину. Брат хохотал, общаясь со всеми подряд. — Филипп, разве вы не понимаете, что это дурной тон? Дарить жене конкурента один билет на открытие ночного клуба? — Амели устало назвала всё своими именами. Но Бессонов продолжал чарующе улыбаться и оставаться спокойным. — Вы в одном своем интервью сказали, что ваша любимая актриса — Сара Джессика Паркер, — Бессонов облокотился на стол, оставляя между собой и Амели непростительное расстояние. — Она будет на открытии. Всего на день в Россию приезжает. Застать ее можно только у меня. Филипп видел по изменившимся глазам Амели, как сильно она любила звезду «Секса в большом городе», появившуюся на расцвете ее карьеры и молодости. Агрест выдержала его соблазняющий взгляд. — Через несколько минут начало показа, Филипп, — Амели сняла клатч со стола. — Империя вашего мужа рассыпается, Амели, — строго процедил Филипп, останавливая ее. — Но это ладно, вы и так богатая женщина. А если говорить про личную жизнь? В свете тихо, но шепчутся, что между вами давно разлад. Амели среагировала мгновенно: схватила бокал Бессонова и плеснула в его физиономию красное вино. Филипп мокрыми губами прошептал проклятья, не в силах на глазах у сотни людей дать дуре Агрест по лицу, пока к нему уже бежали официанты. Амели выпрямила плечи, гордой походкой уходя от опозоренного Бессонова к брату и цепляясь за него мертвой хваткой. Тот похлопал ее по ладошке, продолжая обсуждение новых электрокаров, пока его униженная сестра искала глазами Германа. Он давал интервью пояснение о провокационном видео и не замечал, как его жену обижают. «Между вами давно разлад» Амели болезненно зажмурилась, словно это ее облили спиртным. Последний раз Герман целовал жену в губы три месяца назад. От этой мысли всё как-то сворачивалось, заставляя всегда пластичное тело горбиться и изнемогать. Только когда она обнимала его, он отвечал ей. Только когда она говорила “я очень тебя люблю”, он добавлял “и я тебя”. Амели видела, что у него проблемы на работе, и всегда старалась терпеливо относиться к его обязанностям, не выносить мужу мозг, поддерживать словом и делом. Но в ответ как будто дул ветер. И именно сейчас, такая красивая, дорогая и желанная Бессоновым, с тремя чудесными сыновьями, с мужем, который вроде бы готов был ее защитить, Амели ощущала себя одиночкой. Филипп задел давно открытую рану.***
«Феликс слишком противоречив. Успевает смотреть на меня, как на врага народа, но потом все равно заботится о мальчике, пытаясь показать, что совсем холодный и неприступный» Маша села на тот же диван, глядя, как играют на музыкальных инструментах. За барабанами, гитарой и пианино находилось три девушки, ещё одна занимала роль солистки. Разобрать, кто они на самом деле — профессиональные модели или музыканты — Мери не смогла. Настолько всё у них получалось органично и ярко. Привлекали внимание и точеные фигуры, и сказочные платья: четыре девушки были одеты в костюмы фей Диснея, сделанных из живых материалов. Динь-динь в зеленых листьях, оплетающих талию; смугловатая девушка с живыми подсолнухами на голой груди, солистка с золотистыми крыльями, которые были сделаны настолько огромными, что в ширину доходили до двух метров. И поражали детали: крылья были такими же, как у настоящих бабочек. Четвертая девушка представляла из себя замороженную красавицу: ее лицо и тело сделали нежно-голубого цвета, а всё платье собрали из искусственных сосулек. — Вам тоже нравится исполнение? — мелодичный голос отвлек Мери. — А? — она обернулась, видя перед собой настолько красивого брюнета, что язык сам выдал: — Да-а, очень хорошая подача. — Я Даниил, — парень протянул крепкую ладонь и нежно сжал пальчики Эммы. Мери ощутила при этом прикосновении, как тревожно бьется сердце. Шоколадные глаза словно колдовали над ее душой. — Эмма. — Можно на ты? — парень улыбнулся, не сдерживая эмоций — Мери заметила, что она ему чем-то понравилась. Его взгляд сиял. — Конечно, — Эмма заправила прядь за ухо. — Ты чья-то сестра, девушка? — тут же полюбопытствовал брюнет, зарываясь пальцами в волосы. Мери сводило с ума, как умело он всё делал. Взрослый, в чем-то более опытный, чем Адриан, и открытый к общению, в отличие от Феликса. Лучшая золотая середина. — Раньше тебя здесь не видел. — О нет, я всего лишь ассистент Агреста, — Мери выставила ладонь в знак отрицания. — На испытательном сроке. — Уверен: пройдёшь его, — он сделал такое выражение лица, будто был ее болельщиком на поле боя. — Кстати, где-то читал, что Эмма означает “верная и преданная”. Агресту с тобой повезло. Мери медленно приподняла брови, и на её порозовевших щеках появились ямочки. — А ты?.. — А я здесь с отцом, — Даниил облокотился локтями на колени. — Он дизайнер. А я ценитель музыки. Вот, ищу вдохновение для новой песни. — М, ты занимаешься вокалом? — Он занимается поиском проблем, — дубовый голос Феликса заставил Мери дернуть головой, а Даниила досадно хмыкнуть и встать, расправляя плечи. Они поравнялись, нависая над Мери как два великана. Агрест стоял напротив них дико злой и уже без Майкла. Мери нахмурилась и испугалась, не понимая, что случилось и почему Феликс снова похож на ужаленного в жопу. — Обожаю твою тактичность, Фел, — Даниил хмыкнул, стрельнув по Мери извиняющимся взглядом. — Ещё встретимся, Эмма. Он подмигнул, заправляя руку в карман и вальяжно удаляясь. Мери оторвалась от дивана, подходя к излучающему потоки негатива Феликсу. — Что вы себе позволяете? — Я? — Феликс дергано улыбнулся. — Это Бессонов младший, Эмма. Человек, отец которого наш конкурент. Мери растеряла боевой настрой, хмурясь и опуская глаза. Сын того самого Филиппа, чью модель убили на днях. Но почему-то никакого страха или диссонанса не возникло, Даниил по прежнему производил на неё положительное впечатление. — Я этого не знала… точнее, я знаю, кто такие Бессоновы, но Даниила видела впервые, — Мери снова выставляла себя перед Феликсом виноватой. — Не подходите к нему. Желательно никогда, — Феликс ослабил галстук. — Можете быть свободны, Майкл уже в зале.***
— А к кому мне подходить? К тебе, что ли? Распугивает всех людей вокруг, — кривлялась Мери в зеркало, пока Женя шаманил над ее волосами. Андреев, выслушавший о ее приключениях и знакомстве с Даниилом, начал: — Маш, на самом деле, я с Феликсом согласен. Пусть Данилка весь такой симпатяжка, но у него на счету романов больше, чем у тебя сейчас в голове шпилек, — Женя раскрыл зубами очередную заколку. — Сколько у меня их сейчас? — В пачке двадцать, я уже вторую открыл, — Андреев многозначительно посмотрел на свою подопечную через зеркало. — Ну да, возможно, я преувеличиваю. Но Данилка — мутный тип. — Слушай, я не собираюсь вступать с ним в отношения. Я просто поговорила с интересным человеком среди массы бездушных кукол. Да и про его отца… ну, убили его модель, и Филипп конкурент, так почему я должна сразу в чем-то обвинять Даниила и видеть в нем врага? Да, возможно, его отец купил человека, изнасиловавшего модель… Ты бы видел, как Феликс прогнал Бессонова. И весь такой взъерошенный был от гнева. Маша возмущалась, жуя конфеты, которые Жене подарили девочки модели. Андреев доделал махинации с париком и опустился перед Машей на корточки, чтобы завершить макияж. — Ты права, рассуждения верные. Нельзя видеть в нем людоеда и при первом же контакте давать отворот-поворот, — парень подводил к чему-то важному. — Но помнишь мои слова про Агрестов в первый день нашего знакомства? Они в плане отношений очень правильные. И с ними реально безопаснее. Маша ничего не ответила, внутреннее лютуя на Феликса. Ну нельзя так себя вести! Нельзя видеть в каждом врага, неприятеля и замышляющего провокацию. Есть рамки работы, в которой варятся Даниил, его отец и Агресты. И есть личная жизнь, неформальное общение, когда Даниил, не знавший ее, решил пообщаться как с простым человеком на празднике. — А это твоё платье, кстати, — Андреев расстегнул чехол с нарядом, которое Жанна искала как пару своему образу. — Мда, такой голой Агресты тебя ещё не видели. Мери поджала губы, на глазах увядая и понимая, что вновь вызовет на себя осуждение родителей. Платье было в пол, на спине и ногах в сплошном корсете, но одевалось на голую грудь и спереди состояло из разрезов на животе и ногах. Жанна специально подобрала образ, в котором у Маши были видны ключицы с татуировкой змеи. К жёлто-кремову платью шла маска, украшенная стразами и розовыми крылышками, а перчатки состояли из лоскутков разных видов тканей с цитатами дизайнеров, которыми восхищалась Жанна. В дверь ударили: четыре коротких стука и один долгий. — Босс, — Женя отдал девушке наряд, проворачивая замок. — Моя королева, добро пожаловать. — Ты в дни показов всегда комплиментами одариваешь, — Жанна улыбнулась радостнее обычного и императорской походкой дошла до внучки. Судя по ее настроению, пока никакой беды не стряслось. — Так, грима немного осталось… Мери, что у вас было в зале? Девушка резко вспомнила через ворох всех событий, что ей говорил Адриан. — Бабушка, — Маша с платьев в охапку поднялась. — Адриан планирует уговорить меня-Мери стереть видео. Герман этим руководит, насколько я поняла. — Смешные какие, — Жанна прошлась по гримёрке, фыркая на обертки после конфет. — Нет. И еще раз нет. Он к тебе после показа пойдёт? А, ну останется ни с чем. Ты уже уйдешь. — Давай, кидать Агрестов у тебя в крови, — Женя усадил Мери обратно, заметив неодобрение на лице Жанны. Женщина ещё раз критически оглядела комнату. — Я остаюсь на Гала-ужин. После того, как Герман тебя отпустит — уезжайте домой. Ко мне и так многие подходили, узнавая, где внучка. Ты даже одной фоткой зацепила старого миллионера, — Гордеева посчитала это забавным, изобразив подобие смеха. У Мери от её фразы мурашки пробежали даже под коленками. Пелена хрупкого спокойствия растворилась с приходом Жанны. — Невеселые такие, — Гордеева хотела к чему-то придраться, но держала в голове напоминание о времени. — Жду за кулисами. Завтра вечером обсудим итоги недели и планы на будущее. Стоило ей хлопнуть дверью и отдалиться, как Женя процедил: — Можешь плакать, тушь водостойкая. Ее ничто не возьмёт. Мои девочки модели, когда с парнями расставались, ревели в три ручья. И тушь была им вернее, чем бывшие. Но Мери вместо всхлипа пустила смешок. — Как тебе это удается? — Клеить татушки? — парень открывал упаковку с рисунком королевской кобры. — Оставаться человеком в этой системе? Женя положил руки на плечи Мери, с болью задумываясь над ее вопросом. — Я не знаю. Может, я уже пропустил ее через себя, когда жил не в Москве и собирал последние деньги. И потому выдержал напор. Маша очень хотела услышать историю Жени: как он попал в этот мир, кем был до этого, и твёрдо пообещала заняться этим в воскресенье. А пока линзы, веснушки, татуировки, макияж и полное преображение-обман. Женя с любовью и удовольствием собирал Мери, не подозревая, что в этом месяце система начнет давить и его.***
— Наслаждайся. Жанна стиснула ладонь Мери, с которой стояла за кулисами в трепетном ожидании, когда их объявят. Девушка, напоминавшая выдернутую из больничной палаты куклу, буравила взглядом пол. От одной мысли, что папа с мамой увидят ее в таком вульгарном виде и вновь про себя разочаруются, стреляло по вискам и хотелось плакать. — Подними голову, — тон Жанны стал грубее. Мери покорно выпрямилась, но счастья, уважения чужого успеха и ощущения, что она наследница модной империи и обязана этим бабушке, Жанна на лице девушки не замечала и от этого раздражалась. — Знаешь, сколько всего я отдала, чтобы каждый раз стоять и ждать, когда меня объявят под гул аплодисментов? — Гордеева закипала. — Чтобы ты пришла на всё готовое. — Зачем? — Мери поправила крепление маски. — Чтобы стать такой же, как ты? — А кем ты хочешь быть? — Жанна выплюнула со смешком. Мари в такие секунды чувствовала, что ее не только не поддерживают, а топчут. — Милой и доброй, чтобы тебя сожрали? — Жанна и Мери Гордеевы, «Gagnant», коллекция 2024, «Эпоха до нас». Красные шторы стали разъезжаться, лестница с подсветкой, ведущая к подиуму, засверкала у них под ногами. Жанна сжала ладонь Мери своей горячей и жесткой рукой и широко улыбнулась. Но это была не улыбка победы и радости за свои достижения, а кричащая гримаса “ненавижу вас всех” и “смотрите, кто я такая”. Защёлкали фотоаппараты, ослепляя не привыкшую Мари. Возгласы “Обожаемая!” и “Шикарная!” следовали из разных концов зала. Мери зафиксировала спину в одном положении, двигаясь на каблуках в такт бабушке. Они дошли до финальной точки, где Жанне выдали микрофон, чтобы сделать вступительную речь перед выходом моделей. Мери ненатурально улыбнулась, делая вид, что оглядывает зал. В первом ряду, держа мужа за руку, сидела Амели, заинтересованно рассматривавшая ее наряд. По правый бок от нее — Герман, нацеливший внимание на Жанну. По левый — Феликс, и рядом с ним Адриан, к которому на колени забрался Майкл. Губы девушки тронула улыбка счастья. Как же прекрасен Адриан по сравнению со своим братом. — … и дорогая внучка, Мери Гордеева, уже сейчас продолжает мое дело. Так, осенью мы представим коллекцию… Мери через толщу воды слушала голос бабушки, захваченная Феликсом. Впервые она видела, чтобы он смотрел на нее не с осуждением, презрением или жалостью и не с вынужденным прощением, как вчера, не как на дуру и прислугу, а как на равную себе. Впервые его красивые ледяные глаза показывали ей, что она не мусор, что есть в ней то, что его сейчас привлекает. Деньги, власть, происхождение? Жанна закончила речь, снова взяв внучку за руку и склонив голову только к шее, чтобы попрощаться со зрителями. Мари на повороте не удержалась и хмыкнула Феликсу, сверкнув синими глазами и оставив Адриана без малейшего внимания, хотя он все эти пять минут пытался поймать ее взгляд теплой улыбкой и глазами, как у кота из Шрека. Адриан удивлённо воззрился на зависшего Феликса. — Кажется, ей нравятся мальчики постарше, — средний брат пнул под бок младшего. Герман переглянулся с сыновьями, тоже заметив этот недвусмысленный жест. — Знаешь, что, — он перегнулся через жену, сжав локоть Феликса. — А попробуй ты? Мери уже за кулисами увидела, что Феликс куда-то уходит. Вдруг он с поручением для Эммы Беловой?***
Мери бежала по пустому коридору, пока бабушка задерживала журналистов. Вчера она залетела к Феликсу в душ, до этого ее с ним сводил Майкл, ставя в неловкие ситуации, она попала под гнев Агреста из-за Даниила, до этого вообще предложила дать ему в лицо. И она всё равно проигрывала Феликсу, просила прощения, стеснялась и краснела. А сейчас вытворила кокетливый жест, от которого хотелось смеяться. Наверное, это то, чего ей так не хватало, — почувствовать себя равной Феликсу хотя бы на миг. Всё равно маска на лице, выдуманный характер внучки Жанны и откорректированная Женей внешность скрывали ее. Не понимая, как снять колющую в кожу маску, она затормозила у гримерки, постучав Жене. Он распахнул дверь. — Я видел показ в прямом эфире, ты просто охре… — Спасибо, раздевай меня, быстро! — Мери прослушала комплимент, наконец сорвав маску. — Знаешь, звучит двусмысленно, — Женя закрыл дверь на щеколду, начиная расшнуровывать платье девушки. — Погоня из фанатов? — Хуже. Феликс из зала вышел. Вдруг он Эмму ищет? Женечка, пожалуйста, скорее. — Я не учился на скорость раздевать девушек, — Андреев цокнул языком, стараясь развязать все шнурочки. — Я с душой, с любовью, постепенно раздеваю. — Обожаю твои шутки в такие моменты, — с сарказмом заметила Мери. — Блин, тут узел какой-то… да дыши ты спокойнее, скажешь Феликсу, что в туалете была. Он же не станет тебя там искать? Мери втянула носом воздух, от паники стуча ногтями по столу, к которому ее прижал Женя, чтобы было удобнее развязывать корсет. В какой-то момент ей даже показалось, что по коридору кто-то идет. Женя расшнуровал всю спину, открывая себе обзор на бархатную кожу с несколькими красивыми родинками, и стал вытягивать ленты дальше, удивляясь, как быстро у него работают пальцы. — Слушай, я так на тебе натренируюсь… Мери хихикнула, делая небольшую разрядку в животе, в котором скрутился узел из нервов. — Мери, здравствуйте! Можно ли вас увидеть? — в дверь настойчиво и громко постучали. — Это Феликс Агрест. Девушка подскочила с места, отталкивая Женю и кое-как прикрывая голую грудь тканью. На спине и приоткрытых ягодицах телепались нераскрытые ленты и вскакивали мурашки. Она переглянулись с Женей. У обоих глаза были как два блюдца. — Должен же быть Адриан? — шёпотом уточнил Андреев. — И после показа? Маша стояла в такой растерянности, что не могла заговорить даже с ним. Действуя и думая быстрее, чем Мери, Женя стал прятать за шкаф вещи Эммы Беловой. — Мери? — снова стук. Девушка дышала, как при родах, не зная, что сказать. Неужели Герман переиграл свой план и подослал к ней Феликса на переговоры? И почему именно сейчас?! — Мери, я знаю, что вы тут. — Прячься под стол, — Женя потеснил ее к мебели, выбрасывая стакан с отпечатком губной помады. — Я его прогоню. Скажу, что ты еще не пришла. А я спал. Мери только сейчас заметила, как вспотел Женя после того, как раздел ее, и не поспешила спрятаться. — Ну? Маш, решай быстрее. — Мери, я знаю, что вы тут, — Феликс дотронулся лбом до двери. Глаза Мери бегали из стороны в сторону. — Вот настойчивый говнюк, — Женя взял девушку за локоть, решив, что она от страха не может сдвинуться. Если они в этот же момент не откроют дверь, Феликс черт знает что подумает. Девушка вырвала локоть, одарив Андреева глубоким взглядом, как у Жанны, и в один шаг преодолела расстояние до двери. Она так внезапно ее открыла, что Феликс, лежащий лбом на двери гримерки, пошатнулся и чуть не свалился на девушку. — Мне можно переодеться? — низко спросила Мери, хищно смотря на застывшего Феликса. Презрительно, сразу с нападки и свысока. Как Жанна. Феликс застыл, загипнотизированный бездонными васильковыми глазами и тонкой рукой, прикрывавшей тканью грудь. Феликс заметил через зеркало у стены, что у неё оголена спина и часть бедра. — Кхм. Необязательно было выходить ко мне так, — он паршивенько улыбнулся, возвращая себе лицо наглеца. — Конечно переодевайтесь. Я подожду. Он даже потянулся закрыть дверь, как Мери толкнула ее ногой в каблучке и захлопнула у самого носа Агреста. Женя, всё это время стоявший памятником сам себе, открыл рот и сначала ничего не смог сказать. — Вот, видишь, умеешь быть дрянью. — Дай мне какое-нибудь приличное платье, пожалуйста, — Маша снова стала спиной к Андрееву, не до конца осознавая, что только смогла поговорить с Феликсом в подобном тоне.***
Феликс знал, что у него внешность того самого альфа-парня, которому достаточно пяти минут, чтобы утопить девушку в своем омуте. Но он этим не пользовался. Противно. Чтобы быть милым, надо было напрягаться и притворяться. А Феликс знал, что он вообще не милый, и сейчас, пытаясь пообщаться с Гордеевой, он вначале повел себя вежливо, но стоило получить взгляд-укор, как появилась мысль, что, быть может, с ней действительно должен разговаривать кто-то наглый и уверенный, а не котик Адрианчик? Феликс отпрянул от противоположной стены, у которой ждал Мери. Девушка вышла к нему в коричневом платье комбинации, открывавшем обзор на кобру, кусающую ей ключицу. Мери восхваляла человека, придумавшего каблуки. Только благодаря им она могла смотреть на Феликса не как гномик. Девушка задрала подбородок, расплываясь в фальшивой улыбке. Кровавого цвета помада добавляла ей пугающего шарма. — Не против выйти на улицу? — он оценил ее образ паузой и указал на серую дверь, ведущую на задний двор, где находилась парковка. Маша хмыкнула. Как всё просчитал. Не хотел, чтобы их видели вместе. Девушка не ответила, проходя вперед и без его помощи открывая дверь. Они миновали один пролет до первого этажа и оказались под звёздным небом. Мери поёжилась: не стоило быть такой самонадеянной и разгуливать по холодной Москве в полуголом виде. Феликс прикрыл дверь за их спинами и поравнялся с девушкой, подставляя друг друга свету фонаря. — Вы хотите поговорить о видео с Дарьей, — Мери сразу начала деловую беседу. В глазах Феликса проскочило замешательство. Красивая вступительная речь, которую он подготовил, пришла в негодность. Вначале показавшаяся ему глупышкой, Мери вела себя в точности как бабушка. Интересно, это Жанна сказала ей, что они попытаются выйти с ней на связь и предложить сгладить углы, или сама Мери? — Да, — он сунул руку в карман и почесал нос. Надменный вид девушки начинал раздражать. — Мы считаем, что оно записано именно Жанной Гордеевой. И это видео никак не исчезнет из сети. — Ну, не переживайте, наступит какой-нибудь инфоповод, и про это видео забудут, — Мери томно выдохнула и отвернулась в сторону фонтана, показывая, что ей плевать на их проблемы. — Мери, я понимаю, что мой отец и ваша бабушка уже двадцать лет воюют, — Феликс натянуто продолжил, и Маша догадалась, что он на грани бешенства. — Но мы то новое поколение? И можем устроить коллаборацию, в ходе которой покроем ваши убытки и сможем восстановить наши рейтинги. — Мы продолжение прошлого поколения, — Мери засмеялась, как бабушка: отрывисто и некрасиво. — Вы сейчас передо мной распинаетесь, но так же ненавидите, как ваш отец. Феликс скалился. Маша замерзала и становилась злее по-настоящему: — Вы украли эскизы. Мы потеряли более двадцати миллионов на них. Да, есть видео, которое, как вы считаете, сделано с легкой руки моей бабушки. Не считаете, что это банальный бумеранг? Вот и живите с ним, решать ваши проблемы, когда вы сами запустили цепочку событий, я или Жанна не намерены, — Мери притопнула ногой, показывая, что его компания ей надоела. Феликс смотрел на нее, переводя глаза с лица на татуировку, и в мыслях было одно: “Змея". Она задрала подбородок, дожидаясь, когда он что-то скажет на прощание. У Феликса вначале страшно блеснул взгляд, но от вида подрагивающих красных губ стало легче. Он вдруг расстегнул пиджак, улыбаясь Мери, как маленькой девочке. — Подумайте над моими словами, — он одним взмахом накрыл девушку своим тяжёлым и теплым пиджаком. Замерзшей Маше стало так хорошо, что она не успела ему возразить и потеряла лицо недовольной лицемерки. — В-вы.. вы должны забрать его! — Мери опомнилась слишком поздно. — Пусть у вас будет хотя бы одна вещь от «Agreste»! — Феликс уже шёл в сторону парковки, салютуя девушке со спины. Мери покраснела, широко раскрывая ноздри, как дракон. Потоптавшись на месте, она вбежала обратно в помещение. — Мери Алексеевна, вы тут? — в темноте с фонарём крался Женя. — Я бы хотел передать вам кофе, который вы заказывали. — Я одна, — Мери прервала его вежливую речь. Андреев тут же ударил ей в лицо ярким светом фонаря. — Я опоздал на помощь? — он преодолел разделявшее их расстояние, протягивая девушке стаканчик кофе. — Ух, ты замёрзла. Пей горячее. А это что за цаца? Убила Агреста и забрала трофей? — Надо его вернуть, — Мери сбросила пиджак, с отвращением отдала его Жене и забрала кофе. Состояние было паршивым. Она вроде бы поговорила с Феликсом и дала ему понять, что у них ничего не получится, а он в последний момент стал джентльменом и подарил свой пиджак?.. Это намёк, что беседа не окончена? — Ва, как он вкусно пахнет, — Женя по привычке стал вдыхать аромат вещи, как делал это с косметикой. — Фу, Жень, — Мери скривила моську. — Ну что, парфюм реально зачётный, я бы таким пользовался. И сам пиджачок ваушный. Может, я его носить буду? У нас с Феликсом размер одинаковый. Маша закатила глаза. — Или давай продадим? Он же фирменный, — Андреев поиграл бровями, забавляясь реакцией девушки. — А лучше сходи с ним на вторую встречу. Может штаны отдаст. — Женя-я-я, — Мери подавилась кофе. Как у него получалось вызвать улыбку в такие моменты? — Так. Надо вернуть пиджак, — Мери жадно глотала капучино, согревая руки. — Поможешь отправить через курьера? — Конечно, — Андреев вернул себе ответственный вид. Парень полез в карманы, проверяя, не оставил ли Феликс Гордеевым каких-нибудь подарочков. — Ну… не ключи от Майбаха, конечно, но за этой штукой многие девчонки охотятся, — Женя посветил фонариком на визитку с номером Феликса и логотипом «Agreste». — Еще и звонить я ему должна после всего произошедшего! — Маша топнула ногой, злясь на Феликса. Возникла идея отправить свой автограф на его же визитке. — Пойдем переодеваться, Герман ждёт. Заодно подпишу письмо для курьера. — Но ты только подумай, если его на аукционе продать, мы будем сказочно богаты! — Женя засеменил за Гордеевой. — Слушай, сфоткаешь меня в нем? Я ещё розу в зубы возьму. — Женя-я-я…***
Когда показ завершился, Герман сказал, что Эмма может быть свободна до понедельника. В девять планировали Гала-ужин, на который приглашали дизайнеров и членов их семей. Майкла забирал водитель (предусматривалась взрослая программа), Адриан уезжал на очередные съемки вместе с младшим братом. Мари оказалась одна на улице, с линзами, настоящими волосами, в одежде Эммы Беловой и в ожидании, когда Женя переоденется и приедет за ней на такси. Парковаться решено было подальше от здания, чтобы не привлекать внимания. — Эмма, вот вы где! Мери обернулась, вздрогнув от голоса. Бо́льшая часть гостей уже разъехалась, и во дворе оставались курившие водители и официанты. С лестницы сбегал Даниил в расстёгнутом пиджаке и с приспущенным галстуком. Девушка неловко поправила волосы, стесняясь повторяющегося внимания с его стороны. — Ваш “начальник” не дал нам поговорить, — парень обжёг ее запахом шампанского, специй и сливы, включённых в его парфюм. Даниил продемонстрировал ямочки на щеках и показал в воздухе кавычки. — Да, есть такое… — Эмма неловко опустила глаза. Симпатия со стороны Бессонова ее немного напрягала. Феликс видел в нем злодея, бабушка лишь говорила, что его отец козел, а сам Даниил вел себя мило и естественно. — Я понимаю: это бизнес, здесь все в контрах, но я не пытаюсь вас сподвигнуть на сторону зла, как может считать Феликс, — брюнет продолжил оправдываться, делая это так искусно, что Маша таяла от его улыбки. — Вы выделяетесь на фоне всех этих… — Даня развел руками. — Модных монстров. Прошу прощения, если у вас могли появиться проблемы из-за меня. — И они продолжатся! Вызывающий и громкий голос Феликса прервал их идиллию. Агрест стоял на самой первой ступеньке, глядя на пару свысока. Эмма стиснула зубы, проклиная Агреста за появление. Он мог пойти на ужин гулять и кушать, а не сталкерить её? — Доброй ночи, — Даниил поклонился Эмме и, незаметно для Феликса, всунул ей в карман пиджака визитку. Девушка одними губами прошептала “Пока”, поглубже убирая карточку. — Эмма, вы глухая или глупая? — Феликс вальяжно спускался к девушке в новом пиджаке, который успел взять в машине. — Феликс, а вы всех ассистенток оскорбляете? — Мери не стала пасовать. — А вы всех начальников не слушаете? — Феликс остановился напротив нее и нагло посмотрел сверху вниз. — Я же вам сказал: не. Имейте. Дел. С Бессоновым. — В той форме, в которой вы это выразили, было больше похоже на вашу личную неприязнь, — Эмму стал раздражать собственный рост. Феликс смотрел на неё, как на козявку. — Филипп Бессонов — отец Даниила, украл у нас ткани на два миллиона. Как вам такое? Мари подрастеряла настрой. — Д-да, это нечестный поступок… — Эмма не считала Феликса правым и Даниила центром всех бед. — Но Бессонов младший просто хотел пообщаться со мной. Или вы думаете, что он украдет через меня деньги у компании? — девушка не смогла удержаться от смешка. — Ко мне подошли на показе. Я впервые видела этого человека. И начала непринужденную беседу. — То есть вы продолжите назло мне иметь дело с Бессоновым? — Феликс облизал нижнюю губу, угрожающе глядя на девушку. Только сейчас Эмма поняла, что находится в шаге от увольнения, потому что попыталась оправдать врага. Симпатичного и доброго, в отличие от офигевшего Феликса. Она приоткрыла рот, осознавая, что сейчас придётся просить прощения. Кто же знал, что Феликс настолько озабочен и дотошно проверяет, кто с кем общается? — Эммочка! Смех Майкла нарушил натянутую паузу между ними: мальчик почти слетел с лестницы, хватая девушку за талию. Феликс быстро сменил свой облик коршуна. — А ты ещё будешь со мной сидеть? Мне так понравилось! — Майкл зафонтанировал вопросами. — Эмма, а ты любишь сказку про Нильса и гусей? Я буду слушать ее на ночь, ты не хочешь пойти к нам домой и вместе со мной побыть? — Я смотрю, кто-то выдумал новый способ пригласить девушку на ночь, — Адриан прервал младшего брата, медленно подходя к компании. Мери покраснела, Феликс закатил глаза. — Майкл, Эмма устала за сегодня и поедет отдыхать к себе. — И правда, — печально заявил мальчик, отрываясь от девушки. Эмма растерянно на него уставилась: настолько были грустными эти ангельские глазки. — Майкл, солнышко, — Мери опустилась на колени, прижимая мальчика к себе. — Сказку тебе обязательно прочтут. Например, Феликс. Я думаю, он любит сказки про плохих мальчиков. Феликс не ожидал от нее подобного выпада. Он ей три минуты назад высказывал, как она не права, а в ответ получил это? Адриан прижал кулак к губам, понимая, что до этого был накал страстей между братом и Майклом. — Поехали домой, — он приобнял злющего Феликса за плечо. — Эмма, мы тебя подвезём. — Меня уже ждёт такси, — девушка достала телефон, чтобы выяснить, где припарковался Женя. — Майкл, обязательно увидимся! Мери показала сердечко из пальцев младшему Агресту и украдкой взглянула на недовольного Феликса, давая понять, что его угрозу приняла и обработала. Не стоило ей вспоминать характер Мери Гордеевой и переносить на Эмму.***
Амели вышла из ванной, кидая халат на кресло и оставаясь в шелковой сорочке. — Уже двенадцать, — она с укором взглянула на Германа, открывая крем для рук. — В понедельник смотр коллекции, не могу лечь, — Агрест задрал очки, сжимая раздражённые глаза. Когда-то ему сказали, что сначала нужно упорно трудиться, чтобы потом работать меньше, а зарабатывать много. Но всё происходило ровно наоборот: миллионы текли на счет каждый день, но обязанности и заботы накапливались, как снежный ком. Возможно, человек, сказавший это, ничего не знал о заработке неприлично больших денег. Амели прекратила массировать руки и опустилась на кровать. Большую комнату с золотыми гобеленами, картиной Каспара «Парусник», кожаными пуфами и туалетным столиком освещали тусклый ночник и экран планшета, на котором Герман редактировал фото. Амели села ближе к мужу, долго и влюблённо разглядывая его лицо. Напряжённый взгляд, страдающий от работы за экраном, эти давно прилипшие к его глазам очки, всё ещё гладкая кожа без морщин и колючая щетина, в которой Амели стала находить шарм только с возрастом. В случае замешательства Герман плотно сжимал губы, водил языком по зубам, хрустел костями на пальцах. Когда Амели хотела вставить фразу на волнующную ее тему, он зло перечеркнул ранее нарисованную деталь. Женщина опустила голову, сминая пальцами сатиновое одеяло, и промолчала. О подкатах Филиппа решено было не говорить. Она смогла за себя постоять. Для Германа, забитого работой, это будет очередной мигренью. Он и так злился, что Бессонов на Гало-ужине тупо шутил, отвешивал нелестные комплименты другим дамам и вел себя, как последний пошляк и позер. Даже Жанна один раз обменялась с ним понимающими взглядами: настолько Филипп лез из кожи вон, чтобы всем показать свою значимость. Однако в словах Бессонова была какая-то тонкая и очень болезненная правда. Амели подалась вперед, дотрагиваясь носом до горячей шеи мужа. Провела им по выступу венки и достигла уха, влажно целуя мочку. Перешла на спину, цепляя губами шрам в форме молнии, который он всегда прикрывал рубашками и водолазками. Герман сбился, прикрывая глаза и поддаваясь на ласки жены. Она перегнулась, находя губами ключицы, прижимаясь к телу мужа пышной грудью, и Агресту пришлось выключить планшет и остановить ее. Амели оторвалась, с жаждой любви и наивного непонимания глядя ему в глаза. В те самые голубые и прекрасные глаза, которые она увидела в четырнадцать лет на балу среди серой массы. Обреченный, унылый и усталый от жизни парень в синем костюме. И когда она пригласила его на вальс и заглянула в глаза, переполняемые болью, они загорелись. Герман переплел пальцы жены со своими, безнадежно опуская их на кровать и давая понять, что ничего не будет. Амели с болью улыбнулась, глядя на губы мужа: — В свете шепчутся, что между нами разлад. — Не слушай этих дур, — тут же ответил Агрест, вспоминая сборище намалеванных дамочек. — Светский мир всегда стремится разрушить нас. — М, — Амели хмыкнула, склоняя голову и тихо спрашивая: — Когда ты последний раз целовал меня?.. Помнишь? Герман испытующе смотрел на печально улыбающуюся жену, ощущая, как комок вины поднимается к горлу. Он не помнил. Кажется, даже забыл, какая по ощущениям у нее кожа. Стало так противно от себя, своей работы и отнимающих семью обязанностей, что хотелось дать себе по щам. Агрест сдался, пуская грустный смешок и медленно дотрагиваясь до распущенных волос Амели. Он пропустил несколько прядей между пальцев, вспоминая, какие они мягкие и гладкие. Её изумрудные глаза, которые он в их первое свидание назвал драгоценными, с мольбой смотрели на него. Герман снял очки, другой рукой проводя по щеке жены, нависшей над ним. От нее пахло розами, белым шоколадом и сладким кремом для рук. — Я тебя очень люблю, — он силой притянул ее к себе за шею, целуя мимолётно и невинно. Женщина обмякла от долгожданного прикосновения, обхватила шею Германа и ответила на поцелуй, растягивая это волшебное мгновение. Герман поиграл пальцами на ее талии, проложил дорожку на ноге и задрал сорочку, проникая под внутреннюю часть бедра и рывком усаживая жену на себя. У Амели вырвался полустон-полухрип от сладкого предвкушения. Она осталась сидеть на муже, елозя на ногах с задранной до поясницы сорочкой. Герман сжал ее спину и талию, жарко выдохнув: — Выкинь из головы всё, что услышала на ужине. Он жадно дотронулся до пухлых губ. Амели вцепилась в его плечи, давая целовать себя грубо. Герман втягивает верхнюю губу, кусает, очерчивает кончиком языка ее язык, отрывается, целует уголок губ и повторяет всё заново с большим напором. Амели царапает его спину, покатые плечи, гладит шею и зарывается подрагивающими пальцами в его жесткие волосы. Герман рыкнул, достигнув точки возбуждения и, подхватив жену под ягодицы, повалил на постель. Зрачки у нее расширены, глаза почти черные. Амели смотрит на него с бесконечной любовью и обожанием, чувствуя себя самой желанной женщиной. И его мир навсегда сузился до неё. Нет никого сексуальнее, красивее и милее. Оба первые друг у друга и верные, не умеющие любить других людей. В воздухе между ними смешиваются горячий пыл, страсть и невообразимая нежность. Амели нравится его сила и тепло, Герман любит, когда она расслаблена и поддается ему. Он опустился к ее ключицам, усыпая долгими и мучительными поцелуями, провел носом по ложбинке на груди. Стянул лямку сорочки, обнажая большую грудь с затвердевшим соском. Амели выгнулась навстречу ему, подставляя тело для ласк. Герман целовал ее грубо и нежно, долго и игриво, дотрагиваясь до чувствительных мест и отпуская на рваных выдохах, скручивая соски, облизывая ореолы на груди. Он гладил ее ягодицы, живот и спину, пытаясь в каждое прикосновение вложить всю свою любовь, преданность и приятную грубость. За двадцать пять лет в браке они научились понимать язык тел друг друга, узнали слабые места, перепробованы все позы. Но ничто не возбуждало так ярко и не нравилось так сильно, как долгие прелюдия после пережитого стресса. — Ты самая лучшая, Мел, — он с хрипом прижался к ее шее, слыша сбивчивое дыхание. Амели обняла его за спину, отводя левую ногу и закидывая правую на его талию. Между ног было жарко и мокро, низ живота ныл. Ее губы опухли, щеки порозовели, пошлый взгляд гулял по лицу мужа. Противная трель телефона. — Не бери, — томно прошептала Амели, стягивая с мужа спальные штаны. — Не бери, пожалуйста… Герман стиснул зубы от бьющего в кровь возбуждения и напрягающего звонка. — Извини, — он слез с жены, обдав ее разгоряченное и полуголое тело ветром, и взял трубку. — Да, Наталья. Амели осталась жалко лежать на кровати с раздвинутыми ногами. — Горит шестой склад, — с приговором прохрипела секретарь. — Я уже еду на место. Пожарные тоже на подходе. Герман прикусил язык, чтобы не заматериться при жене, и чертыхнулся с постели к гардеробной. — Скинь водителю геолокацию, — Агрест выкинул из шкафа рубашку и брюки и отключил телефон. В паху ныло от неудовлетворённого желания, нужно было в уборную и плеснуть в лицо ледяной воды. Амели села в постели, демонстрируя красные следы на коже и неприкрытую грудь. Она ревностно и одновременно понимающе прошептала: — У вас проблемы? — Пожар на складе, — Герман достал пиджак и носки. За последние пятнадцать лет его хранилища и магазины ни разу не подвергались огню. Если это старая маразматичка Жанна попутала берега, то он задушит ее. Герман собрал нужные вещи и, чмокнув жену в потный лоб, бросился в ванну. — Ложись без меня. Всё будет в порядке. Хлопок дверью. Амели с кристально чистыми от слёз глазами посмотрела на полную Луну и осталась сидеть растерпанной и мокрой в полном одиночестве. Вместо эйфории и крепкого сна накатило одиночество вперемешку с ненавистной слабостью.***
Сирена пожарной машины разлеталась на несколько километров, черное и ядовитое облако дыма поднималось высоко в небо, накрывая область. Герман выскочил из машины, и его тут же обдало жарким горелым воздухом. Через КПП автомобиль не пропускали: территорию складов перекрыла полиция, Герман за один раз насчитал шесть аварийно-спасательных машины. Пожарные стволы были направлены на полыхающее оранжевым цветом здание. Было душно и тяжело дышать, воняло резиной, серый дым заволакивал крыши, под ногами образовались лужи. Мужчины в спецформе орали, всё вокруг гремело, красно-синие сирены визжали. Герман заметил Натали, быстрой походкой приближающуюся к нему. Она остановилась рядом, кашляя и открывая бутылку: — Давай платок. Агрест вынул из кармана сложенный кусок ткани, подставляя к ладони секретаря. Та смочила его водой, выжала и отдала Герману. — Сколько? — он сурово посмотрел на женщину. — По документам восемь миллионов, — Натали отвернулась, делая вид, что полыхающее пламя — завораживающий вид. Герман подкатил глаза, впиваясь клыками в нижнюю губу. Горела и отходила в мир иной одежда из мужской коллекции на восемь миллионов рублей. Скорее всего, сумма была больше, так как день назад сюда привезли старую партию, которую еще не успели посчитать из-за выходных. — Что говорят эти? — он презрительно стрельнул глазами по пожарным и полиции. — Неисправность проводки, — Натали шумно выдохнула в платок. — Противопожарная сигнализация сработала, датчики засекли дым. Но сам понимаешь... Это склад. Товар размещен плотно, стеллажи по двенадцать метров. Наталья многозначительно взглянула на недоверчивого начальника и утвердительно прошептала: — Это не поджог, Герман. — Именно сейчас? — Агрест вскрикнул. — Сейчас, когда нас все хотят прижать? Когда Жанна записала видео, когда рейтинги падают, когда на носу показ, проводка становится неисправна? — Герман, в России и по всему миру каждый год горит тысяча складов! Натали прижала платок к носу и открыла рот, чтобы продолжить, как Герман изменился в лице, принимая воинственное выражение. Секретарь обернулась, увидев паркующийся Mercedes-Maybach Гордеевой. Жанна сама вышла из машины, не дождавшись, когда водитель откроет перед ней дверцу. Она выглядела весьма потрепано и нервно, расстроенно направляясь к Герману. — Я не глумиться приехала, — Жанна фыркнула с тоской в глазах, понимая, что он готов ругаться с ней. — У меня здесь на десять миллионов сгорело. Она хмыкнула застигнутому врасплох Агресту и обогнула его, направляясь вместе с охранником к полицейской машине. — Тут наши склады, Гордеевой, Бессоновых и ещё пяти компаний. Но полыхают пока наши и Жанны. Владелец складов едет из Питера, — Натали скрестила руки на груди, глядя на Гордееву, беседующую с полицией. — Тебе нужно поверить, что так бывает… есть случаи, когда ты с ней равен. Когда мы все не в силах что-то сделать. — Соблюдай субординацию, — криво попросил Герман на ее очередное “ты”. Гнев потихоньку покидал его, оставляя за собой сбивающую с ног усталость и тягу работать до боли в глазах, лишь бы покрыть убытки. — А кто нас здесь слышит? Дым и щепки? — Наталья устало покачала головой, открывая дверцу микроавтобуса и садясь в кресло. — Нужно ехать домой, Герман. Сейчас нам ничего толком не скажут. Во всяком случае, этого стоило ожидать. У нас в двадцати складах по всей России хранятся вещи. Какой-то должен был загореться. Вопрос времени.***
Феликс уже собирался ложиться спать, как охранник позвонил ему на домашний телефон, сообщая, что приехал курьер и привез запечатанный пакет от Мери Гордеевой. Блондин почти слетел с лестницы, подбегая к дверям. Феликс расписался в бланке, попросил минуту подождать и прямо в холле разорвал клеенку на посылке. С черного пиджака на пол слетела его визитка. Феликс поднял ее. Аккуратным круглым почерком на обратной стороне было написано и смачно подчеркнуто красной пастой:«А у вас теперь есть автограф от Гордеевой. 2:1 в мою пользу»
— 2:2, — Феликс хмыкнул, сминая визитку и оборачиваясь к курьеру. — А можно узнать телефон отправителя?***
12 ночи, квартира Мери: — Маш, я твой фанат! — Женя угорал над девушкой, сидящей за столом перед двумя телефонными номерами — Феликса и Даниила. Маша, несмотря на неприязнь к Агресту, сфотографировала его номер, а саму визитку с пиджаком отослала в особняк Агрестов. — За один вечер тебе дали свои номера два богатых холостяка страны. Ну что, какую палочку Твикс ты выберешь? Мери не сдержалась и пустила дурной смешок. Шутка Жени была заезженной, но он так ржал, что она невольно повторяла за ним, несмотря на свое замешательство. — Феликс хочет со мной встретиться, чтобы я попросила бабушку удалить видео, — девушка прижала кулак ко лбу. — А Даня милый и интересный парень, у него вроде бы своя музыкальная группа. Но встречаться с ним у меня времени и сил нет, нарушит наш план. Да и Феликсу я обещала не дышать в сторону Бессоновых. — А я бы пошёл хоть с кем-то. Может, на халяву бы поел, — Женя засунул в рот большой кусок пиццы. — Но я одобряю твое решение. Лучше дома со мной ночами жрать. Мери допила чай и уже собиралась идти спать, как телефон, принадлежавший ей настоящей, уведомил о входящей смс. — Кто там? — Андреев с любопытством уточнил. — Агрест, — Мери досадно стукнула кулаком по столу. — Вот откуда он второй номер узнал? — Ты его сама ему дала, — Женя легко пожал плечами. — Не понимаешь? Курьер. Феликс взял у него твой номер. — Умный говнюк, — Мери открыла переписку. — Пф. Получил свой пиджак. Извиняется и просит встретиться еще раз для обсуждения совместного проекта, на который он уговорил отца. — Звучит, как сказка, — Женя показал крест из рук. — Жанна точно не согласится. — Да и Герман вряд ли дал добро. Скорее это просто попытка вытащить меня в свет. — Ну шли его тогда в бан. Пусть в рестораны с Эммой ходит, — Женя поиграл бровями. Телефон снова пиликнул: Феликс сбросил адрес ресторана. — Настойчивый, — Андреев заглянул в экран. — Кстати, очень дорогое место. Там из бесплатного только воздух. Маша задумалась и закусила губу. — Завтра воскресенье? — Ага, наконец выходной, — Женя стал к раковине мыть посуду. Спустя минуту девушка серьёзно уточнила: — Ты сможешь меня завтра накрасить? И платье пооткровеннее. Андреев выронил тарелку в раковину. — Мне это послышалось? — он отключил воду, замечая, как опасно блестят глаза девушки. — Ты что удумала? — Я с ним встречусь. Андреев оперся на колени, нависая напротив: — Замечательно, но ты же понимаешь, что если девушка идет в такой ресторан, то она знает, что потом надо будет чем-то расплатиться? Это не моя логика, но Агрестовская. Маш, не дури. — Я не буду ничего подписывать, — девушка загадочно улыбнулась. Играть дрянь ей сегодня понравилось. Не потому, что такой характер ее устраивал, а потому что получалось отыгрываться. Мери разблокировала телефон, открывая переписку с Феликсом, и отправила короткое “Ладно. Завтра в четыре”.